Кривое зеркало

Локи снился королевский сад Асгарда. Под раскинувшимся над ним куполом небес, ярко-синим и абсолютно чистым от облаков, чуть слышно шумели листочками тщательно выстриженные кусты. И прекраснейшая во всех Девяти Мирах женщина с едва уловимой теплой улыбкой рассматривала цветущие на них белые розы. Легкое кремового цвета платье тянулось за ней длинным шлейфом и развевалось на ветру при каждом неспешном шаге так же, как и выбившиеся из прически рыжеватые локоны. Светлые глаза богини тоже улыбались, и свет, попадая в них, рассеивался мириадами лучей, заставляя те сиять ярче, чем могли бы тысячи солнц. Вдруг рука отдернулась от очередного распустившегося бутона, и женщина, взглянув прямо в глаза трикстера с несвойственной для нее отстраненной заботой, сказала тихо: «Ему уже лучше. Позови Посвященную, Элория». Ас распахнул глаза, и приятное видение детства растаяло, вернувшись в тот уголок разума, откуда так своевольно посмело выползти. Он находился в крошечной, до неприличия чистой и пустой комнате, где кроме неудобной койки, на которой он лежал, из мебели был лишь низкий стол и пара табуретов. Женщина, сидевшая у его постели на одном из них, была совершенно точно смертной: лицо ее носило печать тонкой сети морщин, глаза потускнели от времени, а колючие волосы, собранные в простую косу, почти полностью покрылись сединой. Локи стало мерзко от того, что подобная жалкая старуха, пусть даже если и в ужасном бреду, могла чем-то напомнить ему покойную царицу Фригг. — Куда вы меня притащили? — резко выдал он. Смертная чуть опешила от подобного тона и несколько раз растерянно моргнула. Но затем, медленно возложив ладонь на ключицы и получив от того, видимо, какую-то уверенность в собственных силах, произнесла все таким же тихим, исполненным благоговения голосом: — Ты в храме Паладайна, на чей порог тебя привела нужда в помощи и поддержке. — И о чем же я просил, придя сюда? — надменно поинтересовался ас, садясь на жесткой койке. Старуха покачала головой. — Ты не просил, но нуждался. Жрецы коварной Королевы сразили тебя темной магией, которую по силам одолеть лишь нам, — костлявые пальцы покоились на укрытых длинными юбками белого одеяния коленях, и Локи смог разглядеть то, что скрывала ее ладонь — треугольный медальон с выгравированным на нем драконом. «Платиновый Дракон вечно воюет с Пятиглавой Драконицей», — вспомнил он, и презрительно хмыкнул. — «В руках темных жрецов я уже побывал, теперь попал к светлым. Обожаю этот мир». Трикстер открыл было рот, чтобы задать очередной едкий вопрос или озвучить последнюю, не менее едкую, мысль, как дверь в комнату медленно распахнулась. В проем плавно вступила еще одна жрица, ведомая маленькой рыжей девчонкой. Старуха тут же встала с табурета и, поклонившись вошедшей, просочилась в коридор. Та никак не отреагировала. — Ты тоже можешь идти, Элория, — голос жрицы отозвался эхом в практически пустой комнате, и девочка, вслушиваясь в него, ответила не сразу. Но затем, резко дернувшись, несколько раз торопливо кивнула и, почтительно произнеся «да, Посвященная», вышла за дверь. Женщина все так же плавно обошла стол, но вдруг замерла, как будто у края пропасти. Локи сначала польстила такая резкая смена поведения, но затем, рассмотрев жрицу получше, он лишь насмешливо фыркнул — та была абсолютно точно слепа. Ее кожа, черты, осанка — все выдавало в ней аристократку, но не один из им подобных напыщенных смертных ни за что не оделся бы так просто. И уж точно не в такую же одежду, как собственные подчиненные. — Что вашей светлости угодно? — решил таки прервать молчание трикстер. Жрица, словно очнувшись от каких-то своих мыслей, села, наконец, на тот же табурет, что и набожная старуха. Точно так же сложила руки на коленях, выпрямилась, словно палка. На секунду она снова задумалась. — Я хочу лишь спросить одну вещь… Можно прежде узнать твое имя? — начала женщина обманчиво тихим голосом. — Фегур Оферсон, — уже привычно назвался ас. Жрица внимательно прищурила невидящие глаза, словно всматриваясь. — Пусть будет так, — согласилась она, тем не менее в сказанное явно не поверив. — Я посвященная Паладайна Крисания, что ты и так наверняка знаешь… Локи молчал. — Не знаешь, — с легким удивлением констатировала она. Локи снова молчал. Самого его с одной стороны забавляло то, как все встреченное им в этом мире упорно оказывается так или иначе связанным с жутью желтоглазой, а с другой — настораживала легкость, с которой эта Посвященная распознает ложь. — Ты появился у порога храма вчера ранним утром весь израненный, отравленный темной магией. Прошел день и несколько часов — и на тебе не царапины. До Катаклизма жрецы могли исцелять так же быстро. Мы и исцелили, но лишь от темной магии, а к твоим ранам мы даже не прикасались. «Добрые светлые жрецы», — в очередной раз мысленно съехидничал трикстер. Раны? Когда это он успел их получить? Ах, да. Хелев. Злопамятный. Дракон. — И какой же у Вас вопрос, Посвященная? — спросил Локи, продумывая изощренный план мести. Но тот вскоре все равно потускнел в его голове за ненадобностью. Змей и так будет его ждать. Ждать, чтобы отвести к хозяину. Крисания снова одарила собеседника внимательным взглядом слепых глаз. — Вокруг тебя колышется тьма, но, находясь в храме Света, ты не испытываешь боли. Мой бог не видит тебя, Фегур. — А как же он меня тогда исцелил? — невинно поинтересовался трикстер. — Я… Я не знаю. Поэтому и хочу понять. Локи окинул смертную презрительным взглядом. — А если я не собираюсь отвечать на твой вопрос? Лицо жрицы сделалось вмиг еще холоднее, чем было до этого. — Что ж, это твое право. Но ты будешь здесь, пока мы не разберемся с этим самостоятельно. Мало ли какое зло таится в неведении богов. Она с достоинством встала, оправила белый подол платья и двинулась к двери. «Мало ли какое зло таится в неведении богов»… «сил у вас немного, зато море амбиций»… Тьфу ты! Эти Тьма со Светом, вероятно, в каком-то тайном сговоре… и против кого? Против него, царя Асгарда!.. Светлая жрица Крисания — сколько в этом псевдо-правильного пафоса, а методы, тем не менее, нисколько не разнятся с черным магом. — О, знаешь, я все же слышал о тебе, жрица. Ты та, что готова была впустить Тьму в свой мир. Я так удивлялся, когда услышал, что ты помогала Рейстлину Маджере, но теперь я ясно вижу, на что ты, увы, не способна — вы абсолютно одинаковые. Рука Крисании, подошедшей уже к выходу, прошла правее дверной ручки, заставив женщину удариться локтем о проем. Но когда она обернулась, лицо ее было едва ли живее тех масок, что в Мидгарде называли античными. — Рейстлин Маджере помог удержать Такхизис в Бездне в Войну Копья. Рейстлин Маджере закрыл изнутри Врата чуть позже. И ты не имеешь права судить его, не зная о нем ничего, кроме пустых слухов. Голос ее звенел в наполненном эхом помещении подобно стали, когда меч в бою разрубает вместо соперника воздух. — А эта Крисания не поможет в борьбе с ним? — Госпожа Крисания? В борьбе? Почему-то сильно сомневаюсь. — У нее он тоже в голове? — О, не представляете насколько… Локи всегда великолепно разбирался в людях. Случайный жест, новая интонация — и вот разрозненные осколки мозаики складываются в занятную картинку. Сумбурный пересказ Кастельяна об Истаре, разговор с Даламаром — и вот бог обмана уже понимает, в чем именно эта занятность заключается. — А что знала ты, кроме бархата и роз, светлая жрица? — с жестокой насмешкой поинтересовался он. Губы женщины искривились то ли от боли, то ли от ненависти. Но ее голос оставался настолько же холодным, как прежде лицо. — Спокойной ночи, — пожелала Посвященная и, нащупав, наконец, ручку, вылетела в коридор. Как только за той захлопнулась дверь, и провернулся два раза в замке ключ, ас тут же встал с кровати. Проверив наличие на своих местах оружия, он приблизился к окну. Раздраженно выдохнул — слишком маленькое, чтобы можно было использовать. Застыл, вспоминая, а затем, пробормотав сквозь зубы что-то про проклятое зачарование, приблизился к дверному проему и, не особо надеясь на успех, произнес заклинание. Дверь, к его удивлению, послушно распахнулась, щелкнув замком. В храме было тихо, темно и прохладно. Видно, пока Локи в очередной раз валялся с отравлением черной магией, солнце опять успело зайти, и жрецы действительно готовились ко сну. «Тем лучше», — справедливо заметил он, бесшумно передвигаясь по коридору туда, где по его предположению должен был находиться молитвенный зал и, следовательно, выход. Но там его не было. — Не спеши, — спокойно раздалось из темноты. — Выход в другой стороне. — Неужели? — с глумливым изумлением отозвался трикстер, нарочито медленно разворачиваясь на каблуках. — Вероятно, ты и причину моей спешки припоминаешь? Темнота усмехнулась. — Сам ты точно помнишь. Так к чему об этом думать теперь, когда я уже здесь?..