Кривое зеркало

Локи щелкнул пальцами, и над его ладонью зеленоватыми бликами заплясало магическое пламя. Он напрягся было, готовясь к бою, но прошло уже несколько секунд, и ни один из стоящих в коридоре храма темных существ так и не сдвинулся с места. А ведь Локи хотел. Ему подвернулась наконец возможность быстро и легко избавиться от всех своих проблем, появившихся в этом мире, но он не стал. У Рейстлина нет магии. Нет ученика, который мог бы за него вступиться. Нет дракона, который, якобы, ему и не служит... Так почему? Рейстлин внимательно смотрел, как на краткие мгновения лицо аса освещалось то удивлением, то злобой, то предвкушением, в конце концов изобразив какое-то брезгливое сожаление и застыв в покое. — Властелин Прошлого и Настоящего, — протянул трикстер с издевкой. — Ну и? Как часто Вы посещаете обитель светлых жрецов?.. — Тебе пора, Локи, — игнорируя насмешку произнес тот. — Извини, что не спешу со всех ног, но в темнице я уже насиделся, а роль жертвы в жертвоприношении, так и быть, оставляю кому другому, — ас с очередной издевкой изобразил сожаление. Маджере непонимающе свел брови и чуть склонил голову, вглядываясь в собеседника. "Ты что, совсем идиот, или опять шутишь?" — говорил в этот миг янтарный взгляд. Судя по последующей фразе, маг выбрал первый вариант: — Тебе пора в Асгард. — Брови трикстера удивленно взметнулись вверх. — Его ты еще помнишь? Место где тебя презирали, унижали и в оконцовке признали царем, — тонкие губы Рейстлина искривились в однобокой усмешке. — Как это, "в Асгард"? — уже без тени веселости уточнил Локи, ища подвох. — Просто так взять — и отпустить, без всякой выгоды для себя?.. Убийство менее затратно. Да не может такого быть. Сам бы бог лжи и коварства так бы никогда не сделал... А с другой стороны, причем здесь он сам? Не Локи ли когда-то оскорбляла мысль о подобном сравнении со смертным?... Да нет, так бы даже те жалкие мидградские герои не сделали бы, даже его весь такой из себя правильный братец. — Легче убить, — повторил Рейстлин со смутным недовольством. — Если для тебя все проблемы решаются так просто, почему ты и не думаешь их решать? Локи театрально подпер рукой подбородок, будто задумавшись. — Хм, знаешь, я тоже придерживаюсь мнения, что те несколько тысяч темных эльфов, етунов, ванахеймцев, людей и прочего мелкого сброда, что я убил за свою жизнь — не в счет. — Сейчас главная проблема я, — словно прочитав недавние мысли аса, заявил Маджере. — Но, вероятно, иначе тебе просто не с кем будет поговорить... — Трикстер хотел поспорить, но собеседник перевел взгляд куда-то за его плечо. — А если для тебя так обязательно, чтобы из твоей не смерти извлекли выгоду — пошли. Прошуршав полами мантии мимо аса, он двинулся к одной из дверей. Локи одарил медленно отдаляющуюся от него фигуру недоверчивым взглядом и, погасив огонь, пошел следом. К тому времени, как он нагнал собеседника, тот, остановившийся было у двери, вслушиваясь, уже распахнул ее и скрылся в проеме. "Что темному магу понадобилось в гнезде светлых жрецов?" — снова посетил голову аса не находящий ответа вопрос. Желая удовлетворить проснувшееся любопытство, трикстер последовал за желтоглазым и разочарованно фыркнул. Рейстлин застыл посреди узкой кельи и полностью погрузился в созерцание умиротворенного лица спящей жрицы Крисании. Кровать у нее, надо сказать, была явно жесткой, и Посвященная свернулась на ней калачиком, не озаботившись забраться под одеяло или снять верхнее платье из тонкой шерсти. "Подобная нежность так редка у жриц", — глумливо заметил про себя Локи. — "Пара фраз — и она уже засыпает, ослабленная рыданиями. Смертные". Маджере одарил его недовольным взглядом. Казалось, будто маг был занят сотворением какого-то важного заклинания, и оно уже близилось к завершению, но тут в лабораторию ворвался фыркающий ас, напрочь лишив всей сосредоточенности. — Твоя работа? — все так же недовольно прошептал Рейстлин, чуть кивнув острым подбородком в сторону Посвященной. Но Локи все равно было неясно, относилась ли эта фраза на счет отвлекшего смертного фырканья или на счет вымотанной душевными терзаниями женщины. Скорее всего — второе. — Было бы нечестно присвоить всю славу себе. Здесь больше твоей заслуги, чем моей, — трикстер расплылся в невинной улыбке, которую маг принял со скептично поднятой бровью. "Ты снова раздражаешь меня", — казалось, сейчас произнесет желтоглазый. Локи хорошо разбирался в смертных. Он уже видел это. Видел, как поджимаются презрительно губы, слышал, как шелестя перекатываются шипящие... — Доводилось ли тебе любить? Локи непонимающе моргнул. Рейстлин все так же стоял посреди кельи, вцепившись бледными костлявыми пальцами в темное древко посоха. Его худое лицо было повернуто в сторону жрицы и выражало задумчивость и усталость. Асу захотелось рассмеяться. — О, а тебе значит доводилось? — скептически поинтересовался он. Лицо Рейстлина исказилось мрачной однобокой ухмылкой. Он вглядывался куда-то вверх, сквозь низкий потолок кельи, продолжая держать на губах эту странную ухмылку, а затем, вернув собеседнику насмешливый взгляд, горько выплюнул: — Нет. Но говорят, будто боги на это способны. Ты способен? Бог коварства небрежно пожал плечами. — Зачем любить нам? Это смертные должны любить своих богов. Преданно и самозабвенно, — уверенно заявил он. Маджере несколько секунд молчал, снова всматриваясь в потолок, а затем одарил гостя взором ученого, стоящего на пороге величайшего открытия — подобное выражение ас часто замечал у зачарованных Тессарактом мидгардцев. — И где они, твои преданные рабы? — с желчной иронией спросил Рейстлин и снова однобоко ухмыльнулся. В глазах Локи блеснул огонек безумия, смешанного с обидой и уязвленной гордостью от еще свежего в памяти поражения. Оспорить. Оправдаться. Доказать... Но Рейстлин смотрел куда-то в сторону и злился. О, трикстер знал, что настолько бессильная злость может быть обращена лишь к одному живому существу — самому себе. — Ты так и не стал богом, да? — брезгливо озвучил ас очевидный вывод. Маджере зачем-то снова посмотрел на спящую жрицу. Локи неожиданно понял, что все это время говорил достаточно громко, чтобы разбудить хорошо слышащую и чутко спящую после потери душевного равновесия смертную. Так почему же она до сих пор спит так крепко?.. — Ты презираешь меня, — с неуместной ехидцей в тихом шипящем голосе наконец произнес маг. Он тяжело оперся на посох и чуть поморщился, словно от досады или боли. — Думаешь, что напрасно тратишь время, разговаривая со мной. Ведь я тебе не ровня, бог. И снова столько яда в этом слове. Но это не злость, это... Сарказм? — А ты так не считаешь? — Локи оскалился, показывая свое превосходство. Рейстлин спокойно сощурился, пытаясь ожечь оппонента расплавленным золотом глаз со странными зрачками. — Ты мальчишка. Всего лишь мальчишка с божественной силой. Брови трикстера гневно взметнулись. — Моя жизнь исчисляется тысячелетиями... — Да, я слышал об этом. Но что ты в эти тысячелетия делал? Проказничал, унижал слабых, выслуживался перед отцом? Вероятно, эти занятия и правда достойны бога: сколько я их не встречал, они все занимаются чем-то подобным. У них слишком много свободного времени, чтобы им дорожить. Бесконечное число возможностей сделать мир лучше, а оттого и пренебрежение ими. Они уверены, что всегда смогут все исправить, если что-то пойдет не так. И поэтому не думают о последствиях. — О, ты можешь рассуждать сколько угодно, Рейстлин Маджере, величайший из магов Кринна, — Локи снова одарил собеседника одной из своих гадких улыбок-оскалов. — Но, как ни крути, ты ненавидишь богов только потому, что не смог стать одним из них. — Я стал богом, — жестко отрезал Рейстлин, повернувшись на каблуках к постели жрицы. Трикстер поднял брови уже вопросительно, намереваясь едко поинтересоваться о возможности такого парадокса, но маг не собирался его слушать. — Я спросил тебя о любви, верно? Можете ли вы, боги, любить? Нет. Конечно же, нет. Это все наглая ложь, будто миры творит любовь. Все видения лживы, боги просто боятся... Но долг от этого никуда не исчезает. — Ас продолжал смотреть на мага вопросительно. Тот, все так же тяжело опираясь на посох, чуть повернул в его сторону голову и зачем-то кивнул. — Конечно, я помогу тебе не просто так. Ты заплатишь мой долг ей. Локи перевел взгляд с мага на жрицу, а затем обратно. — Глаза наивной смертной... — Он презрительно фыркнул. — Жертва не такая уж и большая, чтобы стать богом. Рейстлин скривился, готовый выплюнуть какую-нибудь колкость, но делать этого снова не стал. — Когда я знаю, что жертва ничего мне не даст, я избегаю жертв, — повторил он, сказанное несколькими днями ранее. — Ее жертва не дала мне ничего. Она бессмысленна... Трикстер не стал ничего говорить, хотя и имелось несколько весьма остроумных вариантов. Разговор был доведен до логического финала, цель прихода сюда — названа. Поэтому Локи просто припомнил миллионы раз до этого использованное заклинание исцеления и применил его на практике. И тогда он наконец увидел запутавшиеся в длинных волосах Крисании лепестки роз — ингредиенты сонного заклинания — то, что удерживало ее от пробуждения во время разговора двух несостоявшихся богов. А еще понял, что имела ввиду жрица под "болью, испытываемой в храме Света", когда Рейстлин, в очередной раз поморщившись, плавно опустился на пол с мрачным удовлетворением в расплывающемся взгляде. И с неудовольствием осознал, что именно Рейстлин, эта полуживая человеческая рухлядь, должен будет переместить его в Асгард...