сигаретный дым

юнги устает совсем внезапно и ненамеренно. учеба давит на мозг и нервы, учителя - на самолюбие. не хочется утонуть в горе книг в свои едва семнадцать, а юнги уже представляет незаметный труп среди книг и решает, что точно не хочет умирать в школьной библиотеке. хочется совершить свой собственный последний выдох с женщиной всей_твоей_жизни, как бывает в дешевых фильмах про вечную и банальную любовь, и юнги даже думает, что это вдруг донельзя нудно и неправильно. (потому что с мужиком делать свои вздохи будет куда приятнее) после двадцати минутных атак на черновик, парень окончательно сдается. он издает какой-то странный звук, похожий больше на звуки умирающего кита, чем на человека и падает лицом в открытую книгу ебанной алгебры, думая, что, кажется, проще научить зайца танцевать танго, чем понять эту алгебру. а еще он думает, что получилось даже правильно сесть как можно дальше: никто не слышит ежеминутное нытье и бормотания о том, что намджун — тупой ублюдок у которого тоже завал с учебой, тупой ублюдок, потому что его никогда нет в тот момент, когда он особенно нужен, а рушить все подряд и появляться в ненужных местах он может и очень. юнги думает, что точно провалится на таком важном экзамене и думает еще, что зря воровал вишни с соседнего дома той старухи в детстве. возможно, карма. юнги вздыхает еще раз, последний, ищет телефон и встает, почти истерит, но, совсем неожиданно, появляется чужая крепкая рука на плече, которая одним рывком сажает худое тело юнги обратно. юнги почти удивляется, а чуть позже видит любимые, родные ямочки на щеках и предмет своего воздыхания, от которого веет чем-то особенным почти всегда и вечным сладким парфюмом. юнги научился чувствовать это и намджуна целиком года два назад. — и куда собрался вредный юнги-хен? — голос намджун привычно саркастичный с такими же привычными нотками доброты, которая хуй пойми откуда вообще взялась. намджун осматривает беспорядок на столе и вздыхает - юнги опять и снова проебывает день за простым примером, который не может решить, старательно и даже совсем не снижая чувство собственной важности. хотя, если об этом, самооценки у юнги хоть отнимай. а намджун даже удивляется тому, каким самокритичным можно при этом вообще быть. — меня заебала учеба. алгебра - вообще какой-то глобальный пиздец. юнги, как всегда, вздыхает и смотрит на намджуна жалобно. намджун, который весь такой из себя добрый и милосердный, берет брошенную ручку и решает помочь своему /недо/другу с его проблемой. юнги лишь смотрит на сосредоточенного и расслабленного намджуна и думает, что намджун, все-таки, действительно мог бы устроиться моделью; даже его рост и идеальное тело, рядом с которым маленький и миниатюрный юнги сильно похож на мышку с сыром из недавнего мультика. — все. намджун говорит уверенно и юнги поднимает взгляд, видит решенные примеры (абсолютно все решенные примеры) и вздыхает совсем как старик. — пиздец. — ага, — кивает намджун, берет в руки карандаш, указывая на пример, который юнги ненавидел адски несколько минут назад и переводит взгляд на юнги. — тут ты, кажется, запутался. забыл поделить, а вот плюсики тут вообще хуй пойми откуда взялись. юнги смотрит недовольно и чуть морщится, когда намджун на это только ямочками своими светит, улыбаясь. намджун сидит тихо и ждет, пока юнги заговорит — юнги в какой-то степени нравится нетребовательность кима и от этого даже легче как-то. а чуть позже мин думает об предстоящих экзаменах и о математике с которой у него все еще отношения хуже некуда. — я тону в этом дерьме. — вздыхает юнги и обреченно роняет голову на разбросанные по всему столу книги. — тогда давай тонуть вместе, — хмыкает намджун, вытаскивает из портфеля два пакетика клубничного молока, смотрит на свое, кажется, загруженное расписание в блокнотике и обещает учить юнги математике по четвергам. юнги пьет клубничное молоко и целый час пялится на любимые ямочки, прослушав все от начала до конца. юнги совершенно не кажется, что по четвергам они будут заниматься математикой.