Алиса и одеялки

Одеяло остановилось возле Алисы. Алиса подумала, что оно напоминает кошку, которая хочет, чтобы её погладили. Поэтому именно так Алиса и сделала. — Осторожно погладила одеяло. Оно не возражало. — Не отпрянуло, не стало «царапаться». Алиса осмелела и погладила ещё увереннее. Одеяло разве что не заурчало, как довольная кошка. Но его движения очень напоминали потягивающуюся кошку. Но после этого одеяло полетело обратно к своим. Алисе оставалось только надеяться, что одеяло ещё вернётся. Краем сознания Алиса спрашивала себя: а почему одеяло на неё не напало? Потому что ещё не вечер? Или всё же это потому, что она вышла к нему без бластера и не стала стрелять? Всё так просто? Если дело в этом, то … до чего же жаль ребят. Алиса остановила эти мысли — скафандр не был рассчитан на слёзы. А вот одеяло и в самом деле возвращается. Остановилось у ног Алисы и растянулось. Ни дать ни взять — ковёр-самолёт. Уж не эти ли одеяла стали прототипами ковров-самолётов? Или даже это они и есть? Если уж им открытый космос нипочём, но что уж говорить о стратосфере. Хотя как знать… Есть же формы жизни, которые не любят кислород. Может, и эти одеяла тоже не любят атмосферу. Предпочитают вакуум. Но у них же не спросишь. А поизучать себя они вряд ли дадут. И вообще — они форма жизни или всё же техническое устройство? Одеяло терпеливо ждало, когда Алиса решится ступить на него. Или оно на что-то другое рассчитывает? Как жаль, что сейчас нет миелофона под рукой. Если эти одеяла разумные — она смогла бы с помощью миелофона узнать их мысли и сообщить им свои. Вот и пообщались бы. И может быть даже до того как … Алиса снова остановила свои мысли о ребятах. Она осторожно занесла ногу над одеялом.. Если бы оно было против, то смогло бы успеть отпрянуть. Но одеяло наоборот прильнуло к подошве Алисы. Тогда Алиса уверенно ступила на него. В ответ одеяло завернулось вокруг ног Алисы, словно обняло. Алиса некстати вспомнила, какая сила в этих одеялах. И что им ничего не стоит сломать и раздавить даже скафандры. Давление воды в глубинах океана скафандру нипочём. А вот эти одеяла… Что же они всё-таки такое? Но пока с Алисой и её скафандром ничего не случилось. Пока. Одеяло стало заматываться выше. Что оно задумало? Наблюдающий за этим контактом цивилизаций профессор Селезнёв уже сто раз пережил смены отчаянной надежды и приступов дикого страха. Сто раз поклялся себе, что больше никогда не возьмёт Алису в космос. И тем более не отпустит её туда одну. Сто раз решил, что навечно прикуёт её в её комнате. Сто раз вспомнил, что это не поможет. Сто раз решил, что посвятит остаток жизни поиску и уничтожению оранжевых одеял, если с Алисой что-нибудь случится. И даже пару раз пожалел, что у него вообще когда-то родилась дочь. И один раз — что встретил когда-то её маму, Киру. Если бы не она, жил бы он себе спокойно, занимался наукой. А от детей столько хлопот и нервов. А уж от дочери, да ещё и от Алисы, да ещё и с возрастом. «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом». А уж отцом Алисы... Сначала профессор обречённо наблюдал за Алисой. Даже как-то отстранённо. Потом появилась надежда. Когда он увидел, что одеяла не спешат убить Алису. Но когда одеяло стало укутывать Алису, паника стала так зашкаливать, что перешла в невыносимую тошноту. Когда одеяло полностью укутало Алису, получился кокон. Время остановилось. Что же дальше? Ничего похожего на ситуацию с Пашкой и Аркашей пока не происходило. Но тут одеяло развернулось… и профессор понял, что чуда не произошло: Алисы не было. А датчик сообщал, что в шлюзе снова ноль человек. Профессор почувствовал, что тоже … перестал быть. Что в рубке тоже ноль человек. Что его жизнь кончилась. В том хаосе, в который превратилось сознание, осталась только одна ясная мысль: что Кире он никогда не покажется на глаза. Профессор растерянно пытался понять - выпустить по одеялам заряды или нет. Вот бы сейчас посоветоваться с Крысом. Тем времени противные ненавистные одеяла всё так же трепетали возле корабля. Может, надеются, что ещё какой-нибудь дурачок к ним выйдет? Он бы тоже вышел. Да вот только не может — Алиса же предусмотрительно заперла его в рубке. И когда только успела. Плохо, когда девочка так много умеет. Очень плохо. Надо было не учить её ничему. Пусть бы вышивала и в куклы играла. Зато сидела бы сейчас дома.