Драгоценная госпожа Мэй (Сяо)

Тайпин нервно мяла некогда красивый веер и кусала губы. Она проиграла. Пекин не достался ей, а ее полководцы были казнены. И у нее не было сил, чтобы продолжать наступление. Тайпин стояла в маленьком домишке, отнятым у какой-то черни, грязном и убогом. Тайпин хотелось бежать, и она могла бежать. Но только на Юг. Север ей не дался. Проклятый Юг, место ее вечной ссылки. Ей нужна была помощь, но помощи было неоткуда. Ян Мэй тихо вышла из домика, и пошла по маленькой узкой улочке. Кругом бегали люди, кто-то кричал, пахло кровью и кровь была повсюду, но ее это не касалось. Преимущество ее положения — она могла быть незаметной, когда хотела. Она не хотела быть незаметной. Все ее существо словно кричало — я создана для трона, для дурацкой сложной прической с золотыми шпильками и лентами, с нефритовыми бусами. Для золотого платья и красного шелка. Для того, чтобы она ступала по лестнице, по которой ступали императоры. Я создана для почитания. Я не певчая птичка в золотой клетке. Сейчас не было золотых шпилек и золотого платья, а было простое хлопковое. Ян Мэй тихо шла и за ней тянулся кровавый след ее поражения. *** -Альфред! — Она изобразила самую радостную улыбку из всех, что у нее были. Может она и вправду рада его видеть? Америка улыбнулся ей в ответ, но Ян Мэй слишком хорошо знала, что улыбка может быть фальшивой, ведь она сейчас улыбалась самой лживой из своих улыбок. Весь секрет в глазах. Нужно убедить себя, что перед тобой любимый, и глаза сами засияют. Его глаза не сияли. Они никогда не любил ее, но она знала, что нравилась ему. Мэй умела нравиться, сотни лет, проведенных рядом с императорским двором сполна показали ей как это важно — уметь нравиться. Она подошла к Америке и положила руки на его плечи. — Разве ты не рад меня видеть? — она чуть подалась вперед. — Отчего же, я рад, — он приобнял ее, — рад. Но я расстроен, моя дорогая, и ты знаешь чем. — Мы же все вернем, — Мэй опустила голову ему на грудь, — мы соберем силы и все вернем. — Моя дорогая, — в его голосе звучала усмешка, — это будет труднее, чем ты себе представляешь. *** — Итак, — Англия курил самые отвратительные сигары на свете, — итак, дело не выгорело. Америка, сидевший в кресле напротив подался вперед. — Мы не уйдем из Китая без ничего. — Я не собираюсь уходить из Китая совсем, — ответил ему Англия, — не теперь, когда у меня есть Гонконг. — Маленький мальчик на побегушках. — Который принесет мне неплохие дивиденды. В отличие от твоей принцессы. Америка горько усмехнулся. — Я просчитался. — Большая политика это не твое. Возможно, ты добьешься большего, если займешься сельским хозяйством… Америка ничего не ответил, но недобро посмотрел на Англию. Артур безразлично смотрел мимо Америки, разглядывая узор на деревянных панелях за спиной Альфреда. — Я просчитался, — наконец сказал Америка, — но это не значит, что я отступился. *** — Ты не помогаешь мне! — Я не могу дорогая, не могу. Не открыто. Ян Мэй в ярости металась по комнате. Америка невольно опешил. Тайпин никогда не позволяла себе открытых приступов гнева. Она была мягкой и улыбчивой, ласковой и милой. А сейчас эта милая и ласковая дама была подобна яростному урагану. Внезапно Тайпин остановилась. Она обернулась к Америке, в глазах ее стояла какая-то отчаянная решимость. — Альфред, — она медленно улыбнулась, — но если, использовать какой-то повод. Чтобы, формально Китай стал виновным в чем-то… Он задумался. — Повод? Повод для войны с кем? — Не с тобой, — сказала она с едва уловимой досадой, — С Англией Францией, или еще кем-то. — Милая, зачем им воевать? — Если я одержу верх над Маньчжурией и моим братом, они получат все, что захотят. Но я ведь могу и пойти другим путем…  — Ты не знаешь, кому ты угрожаешь. — А кто сказал, что я угрожаю Англии или Франции, — расхохоталась она, — они далеко, а Гонконг близко.