Percanta

Полторы недели спустя Дыхание осени явственно ощущалось в воздухе. Небо приобрело глубокий насыщенный оттенок лазури, в котором небрежными мазками плыли сдобные жемчужные облака. Дни стали короче, а ночи холоднее, и все чаще хотелось закрыть окно и растопить камин, завернуться в теплый плед с чашкой горячего чая. Ночью внезапно налетел памперо, снизив температуру с привычных для мягкой осени Буэнос-Айреса восемнадцати градусов почти до нуля, который при сильной влажности ощущался как минус. Порывы ветра были так сильны, что в порту срывало с якоря суда. В городе же сносило цветастые маркизы и пестрые зонтики кафе, опрокидывало фикусы в горшках, било стекла в незапертых окнах, хлопало ставнями, уносило стулья, рвало и трепало газеты. Эрен, нахохлившись, шел по улице, пряча нос от порывов колючего ветра в широком теплом шарфе и засунув руки в карманы маловатого пальто, по случаю одолженного у Леви. В плечах было узко и рукава коротковаты, но все было лучше, чем в одном пиджаке, а забежать в мансарду и забрать теплые вещи как-то не выходило. Много времени отбирала новая работа в заведении Ханджи, хотя его обязанности от обязанностей в Ла Рейне мало чем отличались. Больше сил, физических и моральных, уходило на Леви. Он шел на поправку — зарастало на нем все как на собаке, но отвратительного нетерпимого характера ничто не меняло. Злился он по любому поводу, правда, не вспыхивал, как Эрен, а хмуро огрызался. Особенно если последний старался помочь. Хотя вот сегодня Леви сам неожиданно проявил заботу, сначала глянув на погоду за окном, а потом на стоящего на пороге в одном пиджаке Йегера. Не слушая возражений, вытянул из шкафа теплое совершенно новое пальто и почти силой нацепил его на сопротивляющегося мальчишку, обмотав его своим же шарфом. И слава богу, что нацепил. Иначе Эрен однозначно подхватил бы воспаление легких, пока добирался от Агуэро до окраины, где в их старой мансарде ждал его и объяснений Армин. — Эрен! — обрадованный друг детства буквально повис на нем прямо на пороге. — Ты жив! — Да что со мной будет-то, конечно, жив, — Эрен крепко стиснул его в объятьях, впрочем, сразу же отпуская. — Тут такая история, Армин… — Надеюсь ее услышать, потому что это не лезет уже ни в какие ворота, — взволнованно и возмущенно выпалил тот, затягивая Эрена в комнату и закрывая дверь. — Куда ты исчез? Рассказывай! — потребовал он. — Где ты, что ты? Я заходил в Ла Рейну, там сказали, что ты уволился. Это правда?! — Правда, — кивнул Эрен, усаживая друга на постель и сам садясь рядом. — Послушай меня внимательно, пожалуйста… Предупрежу сразу, я не смогу тебе рассказать все, — начал он, — но это в твоих интересах, — поспешно добавил он, увидев, как округлились глаза Армина. Говорил Эрен долго, старательно обходя некоторые подробности, способные шокировать неискушенного друга, и опуская слишком уж откровенные моменты. Про прошлое и настоящее Леви пришлось рассказать, как и о том, в каком состоянии нашел его почти уже две недели назад. Рассказал о шантаже Смита и его издевательствах, о ловушке, в которую угодил Леви, спасая жизнь родного человека. И в итоге пришел к тому, что, случайно найдя Леви в жутком состоянии, теперь не может бросить, пока тот не поправится. — И что дальше? — выслушав и все взвесив, задал весьма резонный вопрос Армин. — Хотел бы я знать, — вздохнул Эрен и провел руками по взъерошенным волосам. — Ты понимаешь, что он сейчас поправится и тебе придется уйти? — осторожно спросил Армин. — Я не смогу его бросить, — покачал головой Эрен. — Только не там… И не со Смитом. Армин тоскливо посмотрел на друга. — Эрен, — осторожно начал он, — Леви выживал задолго до твоего появления. К тому же его выбор очевиден, ты не сможешь его заставить переменить решение. Более того, у тебя нет права на этом настаивать, ты ему никто. И то, что ты его любишь, тоже не дает тебе этого права, — поспешил добавить Армин, увидев, что Эрен собирается возразить. — Он ответил тебе? — друг потерянно молчал, и Армин, осознав, не стал давить. — В любом случае свой выбор он сделал. И тебе лучше принять его, смириться и пойти своей дорогой. — А если нет? — с вызовом, глядя исподлобья, произнес Эрен. — Рано или поздно твоя любовь тебя подведет, Смит обо всем узнает, и… Кстати, странно, что он до сих пор не застукал тебя в той квартире. — Его нет в городе, вроде как, — нехотя пояснил Эрен. Армин с готовностью кивнул, будто и ожидал такого ответа. — Я повторюсь, Эрен, поехали отсюда. Здесь ничего нет для нас. — За себя говори! Армин вздохнул и покачал головой. — Ты же знаешь, что я прав. Пусть не признаешь этого, но в глубине души… — Что? — перебил его Эрен. — Что в глубине души, Армин? Хочешь сказать, знаю, что почему-то должен бросить Леви и спасать свою шкуру? Этого никогда не будет. Если… если я не нужен ему, пускай! Но я никуда не уеду и не оставлю его здесь одного. А Смит пусть не беспокоится, между нами ничего не было, нет и не будет, и не за что ему меня преследовать. А вы все перестаньте меня запугивать. Встав, Эрен вытащил из шкафа теплый свитер и свое пальто, переоделся под тяжелым взглядом Армина. Невысказанное жгло язык, но объясняться дальше смысла не было. Мешала какая-то детская обида, а может, и не детская, но осознание, что лучший друг, почти брат, не может или не хочет понять мотивы его, Эрена, поступков, огорчало. А особенно огорчало то, что Армин был прав, ситуация тупиковая — Леви прекрасно проживет и без его любви, Смит дамокловым мечом висел над головой, а причин рисковать не было вовсе. Но сдаваться, даже под давлением очевидных обстоятельств, было не в характере Эрена. Обо всем этом он думал пока возвращался на улицу Агуэро, вновь и вновь гоняя мысли по проторенной дорожке все с тем же нулевым результатом. Действительно, Леви почти совсем поправился и в его помощи больше не нуждался. Следовало признать, правда, что не нуждался он в ней и раньше, просто по какой-то одному ему известной причине не выставлял Эрена. Приятно было воображать, что причина в нем самом, в Эрене, но здравый смысл говорил что нет. Иначе Леви не перебрался бы из спальни обратно в кабинет. Произошло это после того утра, когда они ели апельсины, и черт его знает что именно находил Леви в том проклятущем диване. Эрену досталась спальня с простынями и подушками, все еще хранившими запах Леви и, зарываясь носом в которые, Эрен спал еще несколько дней. Ну и не только спал, хотя признаться в этом было стыдно даже самому себе. Каждую ночь, как только обступал аромат сушеных трав, Эрен непослушными пальцами рвал тесемки на пижамных штанах и стискивал дрожащий наливающийся член. Дрочил быстро, грубыми рывками, злясь на самого себя, пока перед глазами мелькали бледные губы и тонкие пальцы, пока вспоминал мягкую тяжесть некрупного, но сильного тела, пока представлял его под собой, горячее и податливое. Догадывался ли об этих ночных непристойностях Леви, было непонятно. Однажды, правда, Эрену показалось, что он услышал едва различимый скрип паркета за дверью и заметил раскрывшийся между дверями просвет. Но его тут же выгнуло и порвало, раскололо сознание вспышкой, окрасившей все в алый, а когда пришел в себя, понял, что примерещилось. Впрочем, одно можно было сказать со стопроцентной уверенностью — присутствие Эрена Леви напрягало и раздражало настолько, что он не считал нужным скрывать. Хотя порой все было иначе. Иногда Леви будил его на рассвете и тащил в любимую пекарню на углу, где тоннами поглощал пирожные и сдобу, запивая все нереально сладким какао, а Эрен блаженно дремал на стуле в теплых лучах утреннего солнца. В такие моменты хотелось умереть или чтобы время навсегда застыло, и они навечно остались бы в этом пропитанном ванилью и корицей мирке. Потому что только тут угрюмый взгляд Леви смягчался, а морщинки на чистом лбу разглаживались. Он даже становился немного болтливым, если так можно было сказать. Чаще всего говорили о танго, единственной страсти Леви, помогавшей забываться. Иногда Леви что-то рассказывал о детстве, до Смита и до приюта, о которых вообще ни разу не упомянул. А еще он никогда не расспрашивал про Эрена, всегда довольствуясь его произвольными рассказами о себе, и Эрен часто в такие моменты ловил на себе его странный взгляд. Точно так же Леви смотрел на него долгими вечерами, пока Эрен готовил ужин, болтая о всякой ерунде. Или когда по негласно появившейся у них традиции, они часами гуляли по улицам в сумерках, нет-нет да и проскальзывал этот настороженный полный отчаяния взгляд. Впрочем, дальше всего этого ничего не шло. Не было и речи ни о каких чувствах, ни о какой близости. Складывалось впечатление, что Леви просто привык или ему было так удобно, и менять он явно ничего не собирался. Да Эрен и не надеялся особо. Все было понятно с самой первой их встречи — Леви был не для него. Армин прав, это тупик, и пора было возвращаться в реальность из двухнедельного забытья. Свет, как всегда, горел только в кабинете. Эрен постучал и вошел, не дожидаясь приглашения, но в комнате было пусто. Пусто было и в обоих гостиных, и в столовой, и в спальнях. Только уже на полпути к кухне, уже поддавшись панике, Эрен заметил проблески света под плотно закрытой дверью ванной и услышал шум льющейся воды. Захватившая тревога отступила, не раздумывая, он шагнул вперед и уже ухватился за ручку, когда вдруг остановился и, уткнувшись пылающим лбом в дверь, замер. Хотелось совершить необдуманное, ворваться, шагнуть под горячие струи, сжать мокрое и желанное, скользкое, целовать до боли в губах, а потом… потом… Что потом, Эрен не знал. Да и бросаться на Леви не собирался, шальные мысли лезли в голову просто от безнадежной влюбленности и отчаяния. На кухне Эрен поставил чайник, достал чашки, выложил на блюдце несколько пирожных, купленных во французской пекарне специально для Леви, сам он не любил сладкое. Старался не думать, что, возможно, делает это в последний раз, ибо решение, давно против воли сложившееся в голове, под влиянием слов друга обрело очертания и стало неизбежным. Эрен должен был уйти. И на этом все. — Уже не думал, что ты придешь сегодня, — раздалось за спиной. Эрен обернулся на голос и, окинув взглядом вошедшего на кухню, сглотнул. Леви стоял в дверях и одной рукой лениво вытирал полотенцем мокрые, почти черные сейчас волосы. Самые проворные капли срывались с кончиков волос, падали на острые ключицы и скользили вниз по бледной покрытой росчерками старых и новых шрамов груди. Некоторые капли сливались в одну, нагло бегущую на впалый поджарый живот к узкому пупку, а самые дерзкие, совершенно беспардонные, сбегали к поясу низко надетых домашних легких штанов. — К Ханджи заходил, — ответил Эрен, отворачиваясь, потому как смотреть на полуголого разморенного горячим душем Леви было выше сил. — И что она? — спросил Леви, отбрасывая полотенце, садясь за стол и тут же хватая одно из пирожных. — Ничего, — Эрен неопределенно пожал плечами. — Спросила про ваше самочувствие, сказала, зайдет осмотреть. Леви фыркнул, принимая из его рук чашку горячего чая. — Не нуждаюсь я в ее осмотрах, — произнес он. — Со мной все в порядке. Эрен с сомнением оглядел Леви, уплетающего за обе щеки пирожные. На нем и правда уже все зажило, остались только безобразные шрамы с неровными краями, да пара особенно сильных гематом на спине еще не сошла. — А ребро? — все же спросил Эрен, усаживаясь напротив с чашкой крепкого чая. — И с ребром все в порядке. — Врете ведь. Леви вскинул глаза на мальчишку. — Йегер, за языком следи. — А что я такого сказал-то? — насупился Эрен. — Еще уверьте меня, что я неправ. Думаете, не вижу, как хватаетесь за бок время от времени, и не слышу, как ругаетесь сквозь зубы? А еще и спите на этом дурацком диване зачем-то. Леви удивленно вскинул брови, а Эрен смущенно замолчал, потому что последняя фраза звучала как обвинение и что еще хуже, как претензия. — Я всегда сплю на этом диване, — произнес Леви. — И, как видишь, пока не сдох. — Зато похоже, что стремитесь, — выпалил Эрен, сверкнув глазами. Лучше было бы промолчать. Вообще. Но не в характере Эрена это было. К тому же недавний разговор с Армином и собственные мысли, что пора уходить, предоставив Леви самому себе, повергли его в полное отчаяние. Да и подавляемое мучительное желание никуда не делось, навязчиво преследуя его на протяжении этих двух недель, а сейчас так бездумно подстегнутое появлением полуголого объекта этого самого желания. Все вместе, смешавшись, создало какую-то гремучую смесь, и сейчас хватило маленькой искры. Эрен вспылил и отступать не собирался, все равно терять было нечего, так хоть выскажет все напоследок. — Что вы на меня так смотрите? Скажете, я неправ? — он с вызовом уставился на Леви. — Зачем вы два дня тянули и не звали Ханджи? Почему я каждую перевязку вам делал с боем? И к чему этот демонстративный уход на диван? Я вам мешал? Так я ушел бы из спальни, оставались бы, вам же там удобней было. Но нет! Такое впечатление, что вы специально делаете себе хуже и хуже, только я не понимаю, для чего?! Наказываете себя? Так вы ни в чем не виноваты! — Заткнись, Йегер, будь добр, по-хорошему прошу, — сказал Леви, встречаясь взглядом с потемневшей зеленью глаз. — А то что? — угрюмо хмыкнул Эрен. — Что вы мне сделаете, когда вас до сих пор скрючивает от каждого неосторожного движения и вы даже ботинки себе сами завязать не можете. — Забываешься, — предостерегающе прищурившись, произнес Леви. — Да плевать, — пожал плечами Эрен и откинулся на спинку стула, смотря на Леви хмуро и отчаянно. — Вы все равно меня вышвырнете отсюда за ненадобностью, так что мне терять нечего. Какое-то мгновение ему казалось, что Леви сейчас зарядит ему в ухо, или в челюсть, но тот просто с грохотом поставил чашку на стол, резко встал, поморщившись, и вышел из кухни, отшвырнув ни в чем не повинный стул. Спустя пару мгновений до слуха донеслось, как хлопнула дверь кабинета. Эрен невольно вздрогнул от этого хлопка, понимая, что так закончилось то, что даже не начиналось. Посидев еще несколько минут тупо глядя в одну точку, Эрен тяжело поднялся на ноги и тоже вышел из кухни. Казалось, что вещей было много, да и Леви всегда ругался на разбросанные по дому носки и рубашки, но на деле в саквояже было полно еще места. Даже чуть не забытые и принесенные из ванной комнаты бритвенные принадлежности и зубная щетка сильно ситуации не поменяли. Захлопнув сумку, Эрен постоял несколько минут, глядя на широченную кровать и вспоминая, как впервые увидел на ней измученного и погруженного в наркотический сон Леви. Вспомнил, как на рассвете проснулся от его тяжелого взгляда и смущение, на долю секунды мелькнувшее в стальных глазах. Тогда приятно засосало под ложечкой от осознания, что Леви рассматривал его заинтересованно, как мужчину. Может, из-за того взгляда и появилась глупая надежда, что когда-нибудь… Впрочем, сам понимал, что не бывать этому. Что, по сути, он мог предложить Леви, чтобы выбор был в его пользу? Леви нужна была защита от Смита и его людей, а этого Эрен не мог предложить. У него вообще ничего не было, кроме себя самого и пылкой юношеской любви. Так что, что удивляться, почему Леви не кинулся ему на шею и, собственно, старался держаться как можно более отчужденно и независимо. — И что ты делаешь? Эрен обернулся. Погруженный в свои мысли, он не слышал легкого скрипа паркета и едва различимого шороха открываемой двери. На пороге стоял Леви, прислонившись к косяку, и хмуро смотрел на сборы Эрена. В его пальцах медленно тлела сигарета. — Ухожу, — ответил Эрен отворачиваясь. — Почему так скоропостижно? — хмыкнул Леви. — А чего ждать? — вместо ответа спросил Эрен. — Например, утра, — ответил Леви, затягиваясь сигаретой. — Как будто пара часов что-то изменят, — пожал плечами Эрен. — И говорить мне, что уходишь, ты, как я понимаю, не собирался, — скорее утвердительно произнес Леви. — А вам есть до этого дело? — обернувшись, спросил Эрен, глядя мужчине в глаза. — А если есть? — Леви выпустил тонкую струйку дыма. Эрен застыл, ожидая, что он скажет дальше. Леви же отвел глаза, сделал последнюю затяжку и прошел в едва освещенную спальню, открыл окно и щелчком отбил окурок на улицу. Эрен невольно проследил за ним глазами. — Ты думаешь, что мне наплевать, — начал Леви, разворачиваясь к нему лицом, — но это не так. Я благодарен тебе за все и… — Зачем вы так говорите? — хрипло оборвал его Эрен, делая пару шагов навстречу. — Зачем вы так со мной? — край его губ дернулся, будто от боли. — Вы же знаете, что я люблю вас. — Заткнись, Йегер, — резко и устало оборвал его Леви. — Не говори мне этого. — Почему? — почти выкрикнул вдруг Эрен. — Почему вы боитесь это услышать? Я же ничего не требую! — Лучше бы требовал! — мгновенно взорвался Леви, впрочем, тут же снова беря себя в руки. Эрен резко выдохнул, словно его внезапно ударили под дых. В полнейшей растерянности он уставился на потемневшее лицо с тонкими, сжатыми в кривую линию губами. — Ты ни черта не знаешь ни обо мне, ни о моей жизни, понял? — сквозь зубы зло процедил Леви. — Поэтому… — Я все знаю. Леви вздрогнул. — Что ты знаешь? — осторожно переспросил он, недоверчиво вглядываясь в огромные глаза мальчишки. — Все, — повторил Эрен, неопределенно пожав плечами. — О вас и о Смите, о том, что он делал с вами в детстве и к чему принуждал. О том, что вам приходится делать сейчас и почему, — говоря это, Эрен постепенно подходил к Леви, пока не оказался совсем рядом, почти втиснув Леви в подоконник. — Но мне плевать, слышите? Я люблю вас. Давно. Хотелось бы сказать, что безнадежно, — Эрен вымучено улыбнулся, не в силах отвести взгляда от побледневшего лица напротив, — но я надеюсь. Знаю, что глупо, потому что мне нечего предложить вам, кроме себя. И единственное, чего я хочу, чтобы вы были свободны от Смита. Он несмело склонился к Леви, если не ожидая поцелуя, то хотя бы надеясь на него. — Уходи. Слышишь, Йегер? — голос Леви был глух и безжизненен. Такими же безжизненными были и глаза, два свинцовых океана, они неотрывно смотрели на мальчишку, замораживая, отталкивая, не подпуская. — Почему? — едва слышно и надломленно спросил Эрен, нависая над ним. — Просто. Без причины. Уходи, — выдохнул Леви, чувствуя, что теряет контроль над происходящим, и отвернулся, уставившись в окно. Эрен потерянно смотрел на темную макушку, борясь с собой и с каждой секундой проигрывая все больше. Он не знал, что еще сказать, не знал, как себя вести, потому что без Леви для него вообще все на свете не имело никакого смысла. Поэтому он просто обнял его, склонился и прижался губами к блестящим, все еще влажным волосам. Прижался совершенно невинно, вкладывая в это прикосновение всю свою любовь и нежность, жадно вдыхая пряный запах трав и чувствуя, как пьянеет от невозможной близости. И даже отчаянная попытка Леви отстраниться не смогла стряхнуть обволакивающего дурмана. Эрен лишь крепче сжал руки и зарылся носом в теплый коротко стриженный затылок, беззащитный сейчас настолько, что защипало в глазах, а глупое сердце, сделав скачок, как сумасшедшее, погнало по венам закипающую кровь. Первые ласки, несмелые и неуклюжие, взбудоражили, подхлестнули, заставляя желать большего. Под дрожащими пальцами нестерпимо желанное тело против воли подчинялось, бесстыже льнуло выгибаясь. А Эрен покрывал торопливыми пылкими поцелуями тонкую шею с острыми позвонками и выступающие ключицы, сжимал и гладил горячими ладонями руки и плечи, стараясь распробовать и почувствовать как можно больше, прежде чем Леви очнется и прогонит. Но Леви не прогнал. Рвано выдохнув, он откинул голову на плечо Эрена, будто сдаваясь, переплетая свои пальцы с его, вжимаясь бедрами в крепкий юношеский стояк. Пересохшими от желания губами Эрен коснулся виска с едва заметной голубой жилкой. Нервно подрагивающие пальцы кое-как справились с парой пуговиц, до конца обнажая узкий с сухими узлами мышц торс, неловко оглаживая бледную, словно восковую кожу. А губы все еще ласкали висок с выступившей испариной, медленно спустились ниже, обжигая поцелуями скулу, соскальзывая за ухо, путаясь в волосах. Леви судорожно дышал. Несмелые ласки мальчишки пьянили, заставляя подчиняться и дрожать в сильных руках. Сквозь алое марево разгоравшегося желания он понимал, что все это надо прекратить немедленно, ради Эрена, но горячие губы мягко накрыли мочку уха, лишая последних крупиц здравого смысла. Он перехватил дрожащие руки, накрыл их своими, направляя и показывая. Преодолевая смущенное сопротивление мальчишки, так некстати возникшее, одну руку утянул вниз, оглаживая его ладонью низ своего живота и темную дорожку, уходящую от пупка вниз. Сплетая свои пальцы с его, другой рукой потянулся к паху и накрыл сквозь грубую льняную ткань горячий твердеющий член. Резко выдохнув, Леви дернулся, сладостно прогибаясь. А потом были поцелуи, бесконечные, невесомые, грубые и жадные, невозможно чувственные, с легким привкусом отчаяния и крови прикушенных губ. И слюна, тонкими нитками стекавшая по подбородку, не казалась Эрену чем-то отвратительным, а лишь подстегивала непристойные желания. К тому же Леви терся бедрами так медленно и так по-блядски, что судорогой сводило живот и поджимались пальцы на ногах. Именно это заставило развернуть Леви и приподнять его, усаживая к себе на бедра, с трепетным восторгом чувствуя, как талию с готовностью обхватывают сильные стройные ноги. Леви прильнул всем телом, сверху вниз смотря в прозрачные зеленые глаза. Поддавшись безотчетному порыву, запустил пальцы в непокорные пряди, запрокидывая голову пацану и любуясь им несколько мгновений. А следом без прелюдий впился в припухлые, так давно манившие губы, засасывая сразу чуть ли не до глотки, цепляя зубами язык, прикусывая и тут же слизывая кровь. Голова шла кругом и легкие горели от нехватки кислорода. Леви страстно обвил шею мальчишки руками, вжимаясь крепче, наплевав на резкую боль в ребрах, мешавшую дышать. Он мечтал об этих губах так долго, что сейчас для него существовал только Йегер и его сумасшедший, ни с чем не сравнимый вкус. И только цветастые пятна, скачущие перед глазами, заставили их оторваться друг от друга, жадно хватая воздух и облизываясь. Леви нежно обхватил ладонями красивую мордаху мальчишки, оглаживая скулы, словно нарочно задевая пальцами влажные губы. Потянувшись, легко коснулся поцелуями век, наблюдая, как тот жмурится, краснеет и пытается сморгнуть слезы. И в этот момент к Леви пришло осознание, что он пропал окончательно и бесповоротно. Сколько бы ни пытался доказать себе обратное. — Зачем вы… — растерянно пробормотал мальчишка. Но Леви лишь прижался своим прохладным лбом к пылающему лбу Эрена, ловя пересохшим ртом его дыхание. — Дурак ты, Йегер, — выдохнул он, снова целуя, только на этот раз почти нежно, с нарастающей страстью, сминая возражения. Эрен со своей драгоценной прильнувшей ношей осторожно сел на постель. Леви отстранился первым, тыльной стороной ладони проводя по припухшим губам — мальчишка был упоителен, но уже хотелось большего, чем просто поцелуи. Он сдернул свою сорочку, отбросил и, коснувшись горячей щеки Эрена, взглянул на него. Тот понял приглашение без слов, сглотнул и скользнул пальцами под пояс низко надетых штанов, неловко стягивая их. Леви не смущался своей наготы, а с жадным удовольствием наблюдал, как румянец смущения заливает смазливую мордаху, когда его член с блестящей каплей на вершине почти ткнулся в лицо мальчишке. Сосал Эрен неумело, давясь и часто задевая зубами, но сумасшедшее желание делало Леви безразличным к таким пустякам. Значение имели лишь губы, дрожащие и невозможно мокрые от слюны и смазки, с пошлым чмоканьем втягивающие готовую взорваться плоть. А еще огромные, с затопившими радужку зрачками глаза, снизу вверх смотрящие сквозь выступившие от невозможности вдохнуть слезы. — Носом дыши, — сжалившись, пробормотал Леви, цепляя пальцами подбородок мальчишки, лаская его скулы и ероша темные пряди волос. Кровь, как гигантский колокол, гудела в висках Эрена и возбуждение накатывало волнами, сминая стыд и неуверенность. Конечно, он все делал не так, как нужно, и челюсти сводило, и горло сдавливало спазмами, но хриплое рваное дыхание Леви и почти закатившиеся глаза стоили этого. Даже ноющая пульсирующая боль от собственного стояка, немилосердно сжатого штанами, сейчас была невероятно возбуждающей. Как и маслянистый солоноватый вкус Леви, переполнявший рот и растекавшийся по горлу. Краснея маковым цветом от пошлости своих мыслей, действий и вообще происходящего, Эрен промычал что-то невнятное и отстранился. С его губ к блестящему налитому члену тянулись дрожащие ниточки смешанной со слюной смазки. Зрелище оказалось для Леви невыносимым, и по его телу прокатилась судорога. Сжимая головку, он осел на колени мальчишки, набрасываясь на мокрые опухшие губы, собирая языком стекающие по подбородку капли собственной смазки. Повалил его на постель, кусаясь и целуя, а пальцы уже нетерпеливо рвали застежку штанов, добираясь до вожделенного. Когда же мощный стояк наконец обжег ладонь, одновременно делая ее мокрой и скользкой, Леви рвано выдохнул в сочные истерзанные губы. Сполз вниз, смачными поцелуями скользя по шее и ключицам. Прикусив кожу на животе, языком провел по курчавой дорожке, пьянея от пряного запаха юного разгоряченного тела, сжимая у основания мучительно дрожащий член мальчишки. От страсти и возбуждения Эрен дышал через раз, боясь, что дыхание украдет у него мгновения упоительных ощущений, расцветавших от чувственных ласк Леви и его губ.  — Не кончай, — хрипло выдохнул Леви и провел языком вдоль пульсирующей плоти снизу вверх, заскользил следом ладонью, стягивая нежную кожицу к вершине и снова опускаясь к основанию. Эрен неуверенно кивнул, кусая губы, не в состоянии отвести взгляда от мужчины, нарочито медленно надрачивающего его член. А Леви уже склонился над истекающей головкой и, не сводя взгляда с пунцовой мордахи мальчишки, пустил нитку слюны прямо на самый кончик. Было что-то до одури прекрасное в смятенном взгляде распахнувшихся глаз, а пришедшая следом острая судорога выгнула покрытое испариной тело дугой. Не сдержавшись, Леви усмехнулся и, облизнувшись, накрыл головку кольцом влажных губ. Сдавил, высасывая вязкие капли и медленно, смакуя, натянулся ртом до самого основания. Стон, надрывный и горячий, заполнил комнату. Эрен выгнулся, хватая Леви за волосы и проталкиваясь в его глотку до упора. Было так сладко, мокро и горячо, что он вцепился острыми зубами в кулак, сдирая костяшки в кровь, и все равно задушенные крики слетали с искусанных губ. Но ещё больше чем от ласк срывало от осознания, что это с ним делает Леви. Казалось совершенно невозможным, непостижимым, но всегда такое бледное лицо сейчас покрывали пятна лихорадочного румянца, а в прикрытых густыми дрожащими ресницами глазах плескалось почти запредельное удовольствие. Он без устали целовал, заглатывал и вылизывал, прикусывал, усмехаясь, и резко перехватывал мошонку, чувствуя, что Эрен на грани. — Не кончай, слышишь, — вновь и вновь шептал он, доводя мальчишку до отчаянного сумасшествия очередной пряной пыткой. — Не могу больше, — приподнявшись, со стоном выдохнул Эрен, содрогаясь всем телом. Потянулся к мужчине, жадно целуя мокрые губы, насквозь пропитанные его запахом и вкусом. Повалил на постель, лаская и стаскивая с него мешающие уже штаны. Перевернул на живот, и Леви сам послушно выгнулся по-кошачьи, утыкаясь лицом в подушки и широко раскрывая бедра. Смотреть на покрытую шрамами и выцветающими гематомами спину было физически больно. Эрен несмело касался новой кожи на рубцах, горячо льнул губами, чувствуя нестерпимую дрожь маленького тела под собой. Спускаясь поцелуями на поясницу, одновременно оглаживал стройные бедра, затем нежно сжал упругие ягодицы, раздвигая и скользя пальцами между ними. Леви прогнулся, хрипло дыша и игнорируя острую боль в ребрах, а раскрывшиеся губы Эрена несмело коснулись чуть влажного входа. Целовали долго и упоительно, спускаясь на промежность и невесомо лаская напряженную мошонку и налитой член, а затем возвращаясь. И когда мокрый язык Эрена осторожно лизнул подрагивающий вход, Леви подался ему навстречу, максимально расслабив мышцы. Застонав, Эрен шире развел ягодицы, настойчиво растягивая языком пульсирующее, нежное и горячее. Член мучительно тянуло, и все ощущения сконцентрировались там, завязываясь в жуткий и норовящий взорваться узел. Собрав слюну, Эрен сплюнул на судорожно сжавшийся вход, но, ткнувшись в скользкое кольцо мышц, дальше продвинуться не решился. И даже разочарованный задушенный подушками стон Леви не смог заставить его. Вид страшных гематом и рваных затянувшихся шрамов на покрытой бисером пота спине чудовищно сбивал. Они были как напоминание, как безобразные метки пережитого ужаса и боли, и Эрена затрясло. Его член скользнул по промежности Леви, а сам он с трепетом прильнул к его спине, словно защищая от всего мира. — Ну же, — хрипло выдохнул Леви, прогибаясь и подставляясь, дыша через раз и всем своим существом желая ощутить мальчишку в себе. — Не могу, — пробормотал тот в ответ, зарываясь носом в теплый затылок. — Не могу я сделать вам больно. Чуть выгнув шею, Леви искоса глянул на Эрена, с трудом концентрируя на зажмурившейся мордахе шальной от желания взгляд. Сглотнул, переводя дыхание. На какой-то миг прижался пересохшими губами к его предплечью. — На спину, Йегер, — проговорил Леви, выскальзывая из-под него и оказываясь в его объятьях. — Ну что смотришь, — усмехнулся ошарашенному взгляду и неожиданно для самого себя прихватил зубами кончик вздернутого носа. — Давай. Леви широко развел бедра и оседлал смущенного мальчишку. Возникшее было мимолетное желание подразнить быстро испарилось при взгляде на искаженное страданием лицо и зеленущие глазищи, полные непролитых слез. Поэтому Леви просто сплюнул на пальцы и подался вперед, почти ложась на рвано вздымающуюся грудь Эрена. Тянул себя, глубоко вкручивая пальцы и едва раскачиваясь взад-вперед, жмурясь от сдерживаемых судорог. Эрен же несмело скользил ладонями по стройным бедрам, смазанными поцелуями покрывая плечи, ключицы и вообще все, до чего мог дотянуться. Если бы мог умереть сейчас — с радостью умер, переполненный страстью и немым обожанием, восторгом и мучительной болью. Он почувствовал, как тонкие пальцы обхватили его готовый взорваться член, размазали обильно текущую смазку и направили в подготовленное кольцо мышц. Было скользко, горячо, туго и даже немного больно, но боль эта лишь придавала остроты, делая и без того яркие ощущения ослепительными. Эрен никогда не думал, что это может быть так удушающе, словно каждый оголенный нерв вытягивали раскаленными щипцами, безжалостно скручивая в пружины. Словно под кожей разливалась, бурля, кипящая лава, сжигая к чертям остатки сознания и рассудка, оставляя только сумасшедшее желание. Когда весь твой мир сконцентрирован в гибком теле, покорно тебя принимающем. И мир этот рушится каждую секунду, чтобы снова возродиться от беззвучных стонов единственно важного для тебя существа. Ощущение наполненности было неописуемым. Леви кусал губы, с трудом сдерживая внутреннюю дрожь, и всем своим весом давил вниз, плавно оседая на бедра мальчишки. Расслаблял мышцы, приподнимался и насаживался на мощный стояк вновь, притираясь, пока не принял всего его до конца. Сглотнул, привыкая, цепенея от того, насколько глубоко был Эрен. И сейчас впервые в жизни ощутил, как его сносит волнами нестерпимого удовольствия. Не пустого механического, а с шепотом и стонами, с шальными поцелуями и пьянящими взглядами. Когда руки нежны и не причиняют боли и когда вздрагиваешь не от свиста хлыста и горящего воска, а от сбитого дыхания самого удивительного мальчишки. Поэтому хотелось доставить удовольствие ему, увидеть на открытом волевом лице восторг и мучительное наслаждение. Поэтому Леви и двигался сейчас так по-блядски медленно, прогибаясь в пояснице и жадно ловя каждую эмоцию Эрена и всхлип, каждый взмах ресниц и дрожание губ. Поэтому целовал ладони и, переплетая свои пальцы с его, льнул, почти ложась сверху, прикусывал открытые в немом крике губы, совершенно забывая о себе и думая только о нем. Тело плавилось, как подтаявший шоколад, комната тонула в душном мареве, и Эрен уже не понимал, где заканчивался он и начинался Леви. Да это и не имело значения, когда перемешались их руки, губы, тела и запахи. В звенящей тишине ночи отчетливо слышал, как тот дышит, хрипло, надломлено, сдерживая рвущиеся стоны и всхлипы. А сквозь алые вспышки перед глазами он видел, как Леви умопомрачительно гнет спину и как напрягаются мышцы, перекатываясь под кожей, покрытой каплями пота. Поймав тонкие кисти рук, уверенно утянул его на себя, взахлеб целуя пересохшими губами, сплетая языки. Но было мало. Хотелось ощутить Леви всем телом, стряхнуть оцепенение одурманивающих неторопливых ласк, хотелось, наконец, услышать стоны и всхлипы, и горячечный шепот. Поэтому обхватил Леви, прижал и ловко перекатился по широкой постели, подминая его под себя. Не дал опомниться, неумело вбиваясь в податливое тело, слыша пошлые чавкающие звуки и чувствуя, как становится еще горячее и мокрее там, хотя это и казалось невозможным. Запредельное наслаждение, буквально ослепив, выгнуло Леви дугой, да так, что он полузадушено всхлипнул от острой боли в правом подреберье. Но было плевать. Яркая вспышка лишь подхлестнула, заставляя послушно и жадно ловить нутром глубокие и мощные толчки. Мальчишка вдалбливался размашисто, рвано, жарко целовал, больно тянул за волосы, заставляя выгибать шею, и тут же кусал ее. Его запах, вкус его губ и пота дурманили, а тело отзывалось дрожью. Леви лишь крепче вжимался, царапая мускулистую спину, и удушливо целовал в ответ, чувствуя, что уже на грани. И очередной рывок Эрена столкнул его за эту грань, снося нездоровое сознание в черную пропасть абсолютного ничего. Не было ничего, кроме маленького покорного тела, с какой-то звериной страстью отвечающего на все его неумелые грубые движения и ласки, наверняка приносившие больше боли, чем удовольствия. Потом ему обязательно станет стыдно, но не сейчас. Кончая, Леви судорожно выгибался, обхватывая так плотно, что вязкий воздух вышибало из легких, заставляя задыхаться. Давясь хрипами, Эрен тщетно старался удержаться в стремительно утекающем сознании, обхватывая ладонями бледное лицо с закатившимися глазами. — Посмотрите на меня, — выдохнул умоляюще. Густые ресницы, разлепляясь, дрогнули. И, окончательно сходя с ума, Эрен увидел два серых омута, до краев наполненных запредельным удовольствием. И это стало последней каплей, после которой внутри родился взрыв. Он опалил нестерпимой вспышкой, сжигая рассудок и испепеляя легкие, скрутил, ударной волной несясь по позвоночнику, растекаясь и наливая сладкой тяжестью измученное тело. И, наконец, пресыщенного, вышвыривая в возродившийся мир. Эрен не двигался, по крупицам собирая воедино сознание и ощущения. Так и лежал, уткнувшись лицом в изгиб шеи мужчины, и только пальцы медленно путались в черных волосах. Дыхание выравнивалось, и он с наслаждением втянул носом обожаемый запах трав, сейчас смешанный с запахом пота и спермы. Чуть вскинул голову, любуясь точеными чертами словно фарфорового расслабленного лица. — Я люблю вас, — прошептал он ему в самое ухо. И Леви не оттолкнул. Не потребовал замолчать. А просто как-то по-кошачьи ткнувшись головой, потерся о висок Эрена, в то время как пальцы продолжали бездумно блуждать по спине мальчишки. — Слушай, Йегер, — произнес он вдруг, — ты же из богатой семьи. Неужели твой отец не водил тебя в публичный дом, когда пришло время? Эрен удивленно вскинулся, приподнимаясь на локтях, во все глаза смотря на распростертого под ним Леви. — Водил, — осторожно ответил он, перекатился на постель и, устроившись на боку, подпер голову рукой. — Только я сбежал оттуда, — улыбнулся Эрен. — Почему? — не открывая глаз, спросил Леви, продолжая расслабленно лежать на спине. — Потому что это должно быть не так, — уверенно ответил Эрен. — А как? Эрен смутился. — Как было сейчас у нас с вами, — произнес он тихо, но твердо. Леви лениво приоткрыл глаза и искоса посмотрел на мальчишку. Странно и пристально. Потом вздохнул и снова прикрыл веки. — Может, перестанешь выкать? — Я не смогу говорить вам «ты», — почти испуганно вскинулся Эрен. — Ты только что спустил мне в задницу, Йегер, — хмыкнул Леви, — будем спорить на тему хороших манер? Он с удовольствием наблюдал, как смазливая мордаха пацана вспыхнула. — Все равно! — запальчиво выдал Эрен и резко сел на постели, поджав под себя согнутые ноги и возмущенно сверкнув глазами. Потом его взгляд невольно зацепился за живот Леви, покрытый липкими разводами, и как-то сразу сник. — Вам не понравилось, да? Поэтому вы меня и спросили… ну насчет борделя? Я все делал не так? Леви хмыкнул. — Было похоже, что мне не понравилось? Эрен пожал плечами и отвел глаза. — Нет, наверное, — нерешительно ответил он. — Ну вот и заткнись, — фыркнул Леви, закидывая ногу на плечо Эрена. Тот настороженно замер, а потом, прочтя в свинцовых омутах глаз откровенное приглашение, обхватил Леви за бедра, подтягивая и укладывая их к себе на колени и почти сложив его пополам. Сначала взглядом, а потом и ладонью скользнул по опухшему кольцу мышц с застывшими каплями своей спермы, размазывая их и толкаясь внутрь пальцами, жадно наблюдая за взметнувшейся бурей эмоций на фарфорово-бледном лице. А Леви, вздрогнув, с готовностью выгнулся ему навстречу.