Ожидание и реальность

— Итак, первое собрание волейбольного клуба Карасуно объявляю открытым, — Даичи строго обвёл взглядом присутствующих, ожидая от них хоть какой-нибудь реакции, но всё было как всегда: Танака что-то слишком уж оживлённо нашёптывал на ухо Нишиное, а тот подскакивал на месте, кое-как удерживаемый за талию крепкими руками до жути смущённого Асахи, явно знающего тему разговора; трио второгодок тактично не отсвечивало, заняв места в самом углу клубной комнатки, и послушно готовилось внять речам своего грозного капитана, точно так же, как и Сугавара, сидевший с Даичи рядом, поджав под себя ноги. Первогодки егозили на своих местах, вторя либеро, умудряясь одновременно устраивать кровопролитную войну локтями, о чём-то перешучиваться, обсуждать домашку, перебрасываться колкостями. Савамура устало вздохнул и, повысив голос, нарочито вежливо отозвался: — Спасибо за внимание. — Да брось ты, Даичи, они с непривычки, — Коуши добродушно похлопал приятеля по плечу, солнечно ему разулыбавшись. — Может, я пока начну? — Ага, давай, — отмахнулся капитан, прикрывая глаза руками. Впереди было самое страшное, а его уже трясёт так, будто только что сперва окунули в прорубь, а потом вытянули на мороз. — Только без подробностей, боюсь, кое-кто их не вынесет, — Даичи коротко кивнул в сторону лучшей на свете приманки, сейчас упражнявшейся в зубоскальстве с Кагеямой. — Ничего, все ведь уже в курсе, только слепой не заметит… — Чего не заметит? — Любопытные глазки Хинаты заинтересованно обратились к вице-капитану, чуть выдвинувшемуся вперёд для спича. Савамура неожиданно рассмеялся. — «Слепой и Хината», да, Суга? Парни, все ведь уже поняли почему мы собрались здесь? — команда, отвлёкшаяся от своих мелких дел, наконец обратилась во внимание и неуверенно закивала. — И Шимизу почему не позвали, все в курсе? — где-то сбоку раздалось хныкающее «Киёко-чан», впрочем, тут же быстро сошедшее на нет. Даичи перевёл взгляд на всё ещё не понимающего Хинату, мягко пояснив: — Есть дело, которое бы нам хотелось обсудить со всеми, — Савамура немного помялся, вопросительно поглядел на поджимающего губы Сугавару, и решительно выпалил: — Дело в том, что Укай-сан и Такеда-сенсей, они… Мальчишки сновали по площадке как заведённые, не думая присесть ни на секунду. Даже не играющие Киношита с Наритой, принявшие на себя участь собирателей мячей на этот раз, были активны и успевали выполнять нехитрые, казалось бы, незаметные для остальных, упражнения. Кейшин залюбовался своими воронятами. Они стремительно росли, оперялись, уже почти были готовы встать на крыло и сделать первый шаг к новому и неизведанному, к целому миру, которому ещё придётся показать, из какого теста они слеплены. Но пока что, в суровом и бессердечном «здесь и сейчас», шероховатостей и неточностей было полно, не столь огромное количество, как раньше, но ещё достаточное для того, чтобы нелепо шмякнуться о землю, допустив лишь пару ошибок. Непростительных ошибок. Укай мотнул головой, прогоняя невесёлые мысли – и чего это он вдруг? Раздражённо хмыкнув и похлопав по карманам штанов, тренер печально вздохнул. Сейчас нельзя. — Плохие привычки не так-то просто игнорировать, правда, Укай-кун? — Подошедший Такеда-сенсей уселся рядом с коллегой, мило ему улыбнувшись. К груди он прижимал какие-то бумаги и свою любимую брошюрку «Волейбол для чайников», в котором на самом деле уже не был так неразборчив и плох. — Если хочешь, то можешь быстренько отлучиться, я тебя не сдам, но только не забывай, что на территории школы курить запрещено, — Иттетсу предупредительно поднял указательный палец правой руки и тут же быстренько ткнул им в сторону приоткрытой двери спортзала, тщательно занавешенной сеткой. — Иди, никто не смотрит. Кейшин молча кивнул и поднялся на ноги, сопровождаемый тёплой улыбкой с капелькой осуждения. Уже на улице, проходя мимо спортзала, он украдкой заглянул в зарешеченное окно, став свидетелем того, как Такеда стремительно обмяк, плечи его опустились, а взгляд стал таким душераздирающе тоскливым, чуть-чуть оживающим только в те моменты, когда кто-то из его мальчишек подбегал осведомиться об очередной неважной ерунде. Сердце Укая пронзительно завыло в груди, крепко запутавшись в непонятных нитях каких-то догадок и предположений, пока что имевших вид безнадёжного неряшливого клубка без права быть распутанным и разгаданным. — Даичи-сан, вы серьёзно? — Хината ошарашенно смотрел на капитана и его заместителя, сообщивших неожиданные новости практически в унисон. — Кагеяма, он серьёзно? Тобио выглядел не лучше. Он смущённо кивнул обернувшемуся напарнику, дёрнул его за руку, усаживая подле себя, и сложил руки на груди, тихо заговорив: — Ну, я думал, что они симпатизируют друг другу, догадывался, что сенсей с тренером стали друзьями, и это с каждым днём становилось всё заметней, но… — Кагеяма отвёл взгляд в сторону и покрылся румянцем, отлично понимая, что только что поделился со всей командой сокровенным – своими размышлениями, которые до сего волнительного момента были только материалами для «служебного» пользования. — Ха, ну ты даёшь, Король, все уже давно заметили, что между этой парочкой искрит, — поправляя очки, высказался Тсукишима, самодовольно ухмыльнувшись. Связующий угрожающе зашипел, но привести в исполнение налёт на усмехающуюся рожицу Кея не успел; очкарик приосанился и внимательно посмотрел на Савамуру: — Меня другое интересует: вы хотите что-то предпринять в связи с этим? Не думаете ли вы, Савамура-сан, что это не наше дело? Даичи нахмурился и открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил Танака, выскочивший как чёртик из табакерки на середину комнаты: — Что? «Не наше дело?» Да ты хоть понимаешь о чём говоришь? Оно как раз-таки и наше, прям «нашестей» и не бывает! — Танака, успокойся, — капитан нехотя усмехнулся и поднял ладони вверх, сигнализируя доигровщику. — Мы ничего не собирались предпринимать, но если они продолжат мучить себя, то, наверное, придётся принять некоторые меры. — Да что это значит, Даичи-сан? Всего лишь «некоторые меры»? Ты бы попробовал встать между ними – заживо же сгоришь! Ноя, хоть ты подтверди, — Рюноске обернулся к лучшему другу, важно закивавшему. — Рю прав, эти двое однозначно влюблены друг в друга, но сблизиться не могут уже который месяц, судя по их взглядам и трагичным вздохам. Мы как-то заканчивали уборку и стали свидетелями того, как они переглядывались, по очереди, боясь ни то друг перед другом рассекретиться, ни то перед нами, — либеро оглядывал сокомандников, находя в их глазах понимание. — По правде сказать, я считаю, что они сами уже догадались о чувствах друг друга, но боятся их. Если их чуть-чуть подтолкнуть, то всё сразу же образуется. — Ну, вообще-то такие отношения… — Мы в курсе, Тсукишима, — перебил его Даичи, неуверенно улыбнувшись. — Поэтому и позвали всех, чтобы убедиться, что никто не будет вести себя так, будто это что-то ужасное, если сенсей и Укай-сан решат всё-таки встречаться или что-то типа того. — Хотите продемонстрировать, что вся команда поймёт и примет их отношения? — Энношита настороженно смотрел на капитана, нетерпеливо ожидая его ответа; Савамура коротко кивнул. — Что ж, в таком случае, я «за», — улыбнувшись, отозвался Чикара, — но согласен с Тсукишимой насчёт сводничества – разберутся сами. Даичи пожал плечами и разулыбался. Это уже был большой плюс. — Ладно. Мнения разделились, насколько я понял, — по лицу Савамуры сложно было понять, что он думает об этом, но лихорадочный поток мысли не останавливался ни на секунду, через мгновение выдав новое решение. — Раз так, то давайте тогда проголосуем, что ли… Вороны согласно покивали, напоследок раздумывая о правильности грядущей кампании. В какой именно момент Укай стал заглядываться на Такеду, он и сам не очень-то понял, просто словил себя на очередной мысли, что сегодня глаза сенсея особенно красиво блестят, и нет, это вовсе не очки бликуют в свете ламп, а что-то другое… Когда он улыбался, нёс какую-нибудь волейбольную ахинею, предлагая по незнанию совершенно безумные приёмы и методики для съёма, когда после своей болтовни краснел и смущённо почёсывал затылок, вороша и без того спутанные и совершенно безумные на вид лохмы, даже когда ворчал и наставлял мальчишек или его, Укая, Кейшин ничего не мог поделать со своим беснующимся сердцем, буквально выскакивающим из груди. Временами ему казалось, что и его самого прожигают точно такие же взгляды, какими он одаривает сенсея, но надеяться молодой тренер не мог, хотя бы задуматься на секундочку о возможной взаимности, даже если она и вправду была. Не поймут. Осудят. Вытурят вон, дав вдогонку пинка под зад или ещё куда, чтобы уж совсем расхотелось думать о подобном. А несчастный сенсей? Какой родитель захочет, чтобы его ребёнок обучался под присмотром такого учителя? Карьера Иттетсу пойдёт прахом, жизнь, в общем-то, тоже – городок у них маленький, все про всех знают, а шило в мешке, как известно, не так-то просто утаить. Кейшин не раз обдумывал, как ему быть и как действовать, но вовремя вспоминал, что дело было не в нём одном, но ещё и в сенсее. Ладно бы наплевать на себя, но губить того, кого ты, кажется, любишь – это в планы никак не входило. Укай курил одну за одной, сидя на крыльце опустевшего спортивного зала. Воронята разбежались, наверняка устроят набег на лавку его семьи и атакуют матушку просьбами подогреть никуманов побольше – тренировка сегодня была изнуряющей. Сам Кейшин тоже вымотался, потому и решил остаться ненадолго и перевести дух в школе, прежде чем собираться домой. За спиной послышались тихие шаркающие шаги; узнать владельца не составило труда. — Я ведь говорил, что на территории школы… — Кейшин обернулся и показательно затянулся, пуская дым через нос. Глаза сенсея удивлённо округлились и тут же сощурись, уже через секунду прикрывшись, дабы не видеть этого безобразия. — Впрочем, ладно. Ребята ведь всё равно все ушли. Такеда ещё недолго потоптался за спиной тренера, решив усесться с ним рядом. Оба молчали, провожая взглядом задымлённое сигаретами солнце, боком завалившееся сперва на крышу школы, а потом и вовсе скатившись с неё. — Сенсей, — хрипло позвал Укай, именно сейчас вдруг поняв, что ему сделать; последний рыжий солнечный луч исчез, медленно надвигалась ночь. — Сенсей, не хотите выпить? Со мной. Сейчас. Учитель на миг замер, пристальней вглядываясь в глаза, наполненные ожиданием и надеждой. Он помедлил и тихо ответил, уже будто предчувствуя, что ждёт его в этот вечер: — Конечно, Укай-кун. — Один, два, три, четыре… — Суга быстро сосчитал в нерешительности поднятые и замершие в воздухе руки. — Кто против? — Несогласных было намного меньше – всего трое, двое из которых сразу определились со своими позициями, а третий принял решение так внезапно, что огорошил всех присутствующих. — Хината, а ты почему руку поднял? Тоже против? — Ну, я… — Шоё замялся и вдруг резко вскинул взгляд, уставившись на сокомандников. — Мне почему-то кажется, что они уже во всём сами разобрались. Наверное, это просто предчувствие. — Ещё полчаса назад ты вообще не был в курсе, — язвительно отозвался Тсукишима, в ответ получив от рыжика слабую попытку продемонстрировать язык. — Проголосовали, и что дальше? Вы предлагаете теперь прямо сказать, что мы не против и благословляем их, или что? — он нахмурился и деловито сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что никаких дел с задумкой товарищей он иметь не хочет. И совсем не потому что он такой уж и вредина, хотя и поэтому тоже, но Кей всерьёз считал, что в дела подобного рода вмешиваться не стоит, особенно когда в этом замешаны два давно дееспособных мужика за двадцать пять. — Они ведь не дети, сами разберутся. Я умываю руки. Идём, Ямагучи, — веско припечатал очкарик, позвав Тадаши скорее по привычке, совсем забыв, что друг переметнулся в другой лагерь. Он никак не отреагировал и продолжил молча пялиться в пол, лихорадочно соображая, что бы такого сделать, чтобы обожаемый Тсукки остался. Кей презрительно фыркнул и собрался уже было вставать на ноги, взяв путь к выходу из клубной комнаты, как раздался короткий «приказ» капитана, любезно подтолкнувшего Тадаши к верному решению. — Ямагучи. — Ага, — веснушчатый отозвался бесцветно и тут же вцепился в руку так и не поднявшегося с татами Тсукишимы. Ямагучи придвинулся ближе, прижался грудью к руке Кея и с энтузиазмом влюблённой гимназистки жалостливо заглянул в глаза, спрятанные за стёклами. — Тсукки, останься… Все в комнате почувствовали себя крайне неуютно от этого тихого с придыханием шёпота, такого интимного, что аж дрожь пробирала. У Тсукишимы заалели скулы, и он, признавая поражение, основательно уселся на задницу впритык к Тадаши, который во всю счастливо улыбался, и его веснушки медленно исчезали под волной румянца, накрывшего лицо парня. — Вот же чёрт!.. — только и смог выпалить Кей, тупо уставившись в пол. Команда вздохнула с облегчением, застывший воздух снова стал подвижным и начал активно циркулировать, разнося по замкнутому пространству короткие смешки команды-свидетельницы этого маленького представления. — Хо-хо, да у нас тут похоже не один Таке-чан с Тренером… — Танака! — угрожающе повысил голос Даичи, грозно зыркнув на второгодку. — Ладно, раз проголосовавших «за» больше, чем тех, кто «против», то надо бы придумать, как столкнуть сенсея с тренером. Есть предложения? — Ну, вообще-то одно есть, — смущённо потянул руку в воздух Асахи, отмалчивающийся всё это время. Все обернулись на аса, предвкушающе замолчав. — Только… Мы за это потом можем поплатиться… Глаза волейболистов восторженно засверкали – кажется, им только этого и не хватало для полного счастья. *** Тренировка проходила в штатном режиме, без каких-либо отклонений от нормы, разве что совсем немного, но Укай почти не обращал внимания на время от времени кучковавшихся парней, усиленно обсуждающих нечто любопытное, судя по их вдохновлённым лицам. На границе взгляда крутился Такеда-сенсей, что-то старательно записывающий со слов Шимизу в один из своих многочисленных блокнотиков. Изредка он оборачивался на Кейшина, будто бы почувствовав на себе его невидимые касания, и нежно смотрел в ответ, совершенно однозначно намекая взглядом, что уже успел соскучиться по нему, словно они были какими-то влюблёнными друг в друга подростками, а не дядечками в возрасте, пусть и не таком солидном, но всё же. Толстенькая и короткая стрелка настенных часов медленно близилась к восьмёрке, и уже дважды заглядывал школьный смотритель, предупреждая команду и её соглядатаев о том, что пора закругляться и расходиться по домам. Собственно говоря, так волейбольный клуб и поступил, отправившись на финальный короткий забег-стометровку на улицу. Мальчишки шумно обувались, по одному выскакивая в остывающий день, плавно метаморфирующий в очаровательный тёплый вечер. Ушли почти все, и Кейшин решил, что там они справятся и без него, тем более что от чуткого командования Савамуры никому не скрыться, так что о сачковании в его присутствии можно было забыть и не беспокоиться. — Тренер… — блондин обернулся, встречаясь взглядом с ещё не переобувшимся Асахи, медленно бредущим в его сторону от сетки. — Чего тебе, Азумане? Хорошо потрудился сегодня, твои подачи в прыжке становятся всё лучше, — добродушно похвалил парня тренер, широко ему осклабившись. Ас Карасуно даже не улыбнулся, не ответил, а лишь топтался перед ним, неловко почёсывая затылок. — В чём дело? Пробежка уже началась, если не поторопишься, то получишь нагоняй от Савамуры. У тебя какие-то проблемы? — Н-Нет, то есть, да, но не у меня, в общем… — Азумане-кун, что-то стряслось? — теряя по пути тапки, подошёл Такеда-сенсей, и Асахи как-то чуть заметно воспрял духом. — Ага, знаете… — медленно начал третьегодка, шаря глазами по сторонам в поисках поддержки. — Там небольшая проблема. — Что? В чём дело? Говори прямо, Азумане. Окно, что ли, выбили? — Укай уже успел нахмуриться, но ученик затряс головой, разметав по лицу влажные волосы. — Нет, не окно. Там просто… В кладовке кое-что… — Мышь, здоровая такая мышь, — из-за спины аса выглянула усмехающаяся рожица Нишинои. Он был взмокший, с налипшими на лоб от умывания волосами, но такой счастливый, будто бы на курорте отдохнул пару недель, а не тренировался как проклятый каждый божий день пять дней в неделю. — Асахи-сан боится мышей, поэтому не могли бы вы вдвоём разобраться с ней? — Да нет же, Ноя! — взволнованно воскликнул парень, но либеро его опередил, успев дотянуться и заткнуть ему рот ладошкой. Нишиноя что-то быстро зашипел и многозначительно погладил друга по крепкому плечу своей маленькой лапкой. — Ничего-ничего, бояться чего-то не стыдно, — «успокоил» его Юу, широко ухмыльнувшись. Он обернулся к застывшим на месте старшим, взглядом указав им на распахнутую дверь в мышиное королевство. — Вон там, она в кладовке за матами прячется, кажется. Посмотрите? — Укай-кун? — Сенсей вопросительно взглянул на тренера и поёжился. Кажется, его мысль о вредителе тоже чуточку пугала, как и дрожащего Асахи. — Может лучше вызовем дератизатора завтра, и он разберётся с этой мышью. Вдруг она заразная и укусит кого-нибудь? Кейшин презрительно фыркнул и мотнул головой. — Ну уж, что я сам не справлюсь с одной маленькой мышкой? — Щёки тренера заалели, а вид сделался до жути воинственным. — Могли бы и сами с ней… Не маленькие уже. Ладно, куда надо?.. — А вон там, — Ноя хитрющие улыбнулся, в который раз указывая на кладовую для инвентаря, но с места не двинулся, так и продолжив топтаться впритык к Азумане, молча мявшемуся за спиной младшего сокомандника. — Мы пока пойдём к остальным, а вы разбирайтесь, полагаемся на вас! Отсалютовав и почтительно поклонившись сенсею и тренеру, Нишиноя утянул с собой Асахи, выскочив из зала слишком проворно на вкус Укая, в очередной раз отдавшего честь гиперактивности этого мальчишки – да прибудет она с ним на национальных! Кейшин направился в сторону кладовки, ни без видимого удовольствия заметив, что Такеда-сенсей пошёл за ним следом. В кладовке стояла тишина, и никого не было, ну, конечно, если не брать в расчёт старые спортивные снаряды, корзину с мячами всех разрядов, футбольные ворота, несколько сеток, одинокое баскетбольное кольцо и десяток швабр в компании вёдер. Ничто не шуршало, не пищало и не топтало пол крохотными лапками, даже намёка на подобное не давало. — Ну и где эта огромная мы… — внезапно входная дверь с грохотом поехала в сторону, захлопываясь. Послышался безжалостный щелчок замка. — …шь? — Укай-кун? — будто не зная больше слов, ошарашенно шепнул сенсей, толком не поняв, что сейчас произошло. — Нас закрыли? Тренер подошёл к двери и на пробу попытался сдвинуть створку – она не поддавалась. — Эй, парни! Азумане! Нишиноя! Чёрт, — Укай ещё пару раз подёргал дверь кладовки и крепко выругался на удивление сенсею – будь Кейшин его учеником, то он бы, пожалуй, похвалил его за такие глубокие познания в области языка, пусть и не совсем цензурные. — Сенсей, мы тут заперты. — А ключа нет? — Она открывается только снаружи, — фыркнул тренер, легонько пнув дверь, будто та была задолжавшим ему банку кофе автоматом, но, к сожалению, не было ни кофе, ни открывшейся двери, да и мыши никакой, надо полагать, не было, а ко всему прочему застряли они здесь надолго, если только… — Я могу высадить дверь. Не с первого раза, конечно, но могу попробовать, — с надеждой предложил Укай, оборачиваясь на Иттетсу. — И потом получить штраф за порчу школьного имущества? — как ни в чём не бывало, отозвался он, оглядываясь в поисках приличного места для сидения. Таковое нашлось в виде аккуратной стопки матов, таких древних, что на них, кажется, акробатничал сам мышиный горе-киллер когда-то в первых классах старшей школы. — Лучше присядь, Укай-кун, попробуем позвонить кому-нибудь из ребят, и они нас вытащат отсюда. Видимо, это просто какое-то недоразумение. Усевшись на жалобно захрустевший выцветшей обшивкой мат, Иттетсу похлопал рядом с собой, призывая тренера поступить так же. Он размышлял не долго, послушно плюхнувшись рядом, тут же заваливаясь на спину, устало прикрывая глаза руками. — Боюсь тебя огорчать, но, кажется, нас здесь заперли не случайно, — Кейшин смотрел в изъеденный временем потолок кладовки, мысленно поражаясь ни то нахальству, ни то сообразительности и напористости мальчишек. — Видимо они заметили, что мы с тобой… Сенсея словно молнией поразило, он подскочил на месте и испуганно обернулся на Укая. — Т-Ты так считаешь? Они догадались? Боже, что теперь будет… — Квадратные очки сползли на кончик носа, зелёные глаза испуганно округлились, и сенсей стал смешно заикаться, несвязно размахивая руками, чем вызвал широкую улыбку на лице блондина. — Да ничего, — смешливо отфыркнулся он, аккуратно уцепившись пальцами за кончик рукава спортивного костюма Такеды. Он тут же расслабился и тяжело вздохнул, спрятав лицо в ладонях. — Эй, Сенсей, всё и правда в порядке, нечего тебе так убиваться из-за этого. Знаешь, мне кажется, что они не просто догадались, но и решили нам помочь, — Иттетсу отнял ладошки от покрасневших щёк и вопросительно уставился на своего пожавшего плечами «сокамерника». — Думаю, так всё и есть. Вот же мелкие… — Но у нас же всё… — перебил его учитель, покраснев ещё сильней. Пальцы Укая уже успели найти ладонь Такеды и крепко её сжимали ни то в жесте поддержки, ни то для успокоения самого себя. — Ну да, всё уже давно в порядке, только они, кажется, этого ещё не поняли, — горько усмехнулся Кейшин. — Надо же, эти мальчишки-таки разглядели нечто необычное между нами, хотя сами дальше своего носа не видят. — Это ты о чём? — заинтересовался сенсей, поправляя съехавшие в момент отчаянья очки. — Да наши первогодки… — начал было тренер, но тут же заткнулся. — О, так ты не заметил? Ладно, тогда после… — Что? Что я должен был заметить? — взволнованно затараторил учитель, разглядывая вдохновлённое лицо Укая, довольно прикрывшего глаза. — Укай-кун, ты что собрался здесь спать? — Ну да, а что ещё делать? — Кейшин открыл один глаз и вдруг хитро прищурился. — Или у тебя есть какие-то более интересные предложения? Такеда-сенсей отвёл взгляд в сторону и задумчиво повёл плечами, улыбаясь. О да, у него однозначно были более интересные предложения. *** — Асахи-сан чуть всё не завалил, но я героически спас положение! — давясь горячим никуманом, истекающим соком, и заедая его любимым «Гаригари-куном», Нишиноя срывал чуть ли не восторженные аплодисменты от компаньонов по афере года. Ребята окружили его и Азумане, внимательно слушая, и то и дело похлопывая обоих по плечам. — В общем, они зашли, и мы их там заперли. Укай-сан что-то кричал, но я уже не слышал. — И хорошо, что не слышал. Он ругался так, что… — ас не договорил и только кивнул головой, всем своим видом показывая, что его словарик с ругательствами явно прибавил в весе. — Но всё-таки не слишком ли это? На всю ночь – вот так вот их запереть? — Неа, не на всю, — Сугавара довольно морщился и облизывал пальцы, заляпанные в мясном соке. — Вы забыли про смотрителя, парни. Он около одиннадцати обходит всю школу, в том числе и проверяет спортзал. Вы же его не закрыли? — Асахи и Юу синхронно покивали. — Вот и хорошо. Скорее всего он увидит открытую дверь, зайдёт, покричит, а если мы не угадали насчёт чувств сенсея и тренера, то они сразу откликнутся, а если угадали, то им явно будет не до смотрителя, — Коуши игриво подмигнул кучковавшимся волейболистам, звонко хихикнув. — Хочешь сказать, что они?.. — Танака стремительно розовел, пытаясь в невидимом жесте ухватиться за собственные рукава гакурана. — Ну а что? Там маты есть, — рассудительно вставил Чикара, пожимая плечами и не прекращая жевать булочку. — Они очень даже удобные. — Энношита!.. — предупреждающе зарычал Даичи, тоже, между прочим, изрядно смутившийся. — Что? Я просто спал там, — рассмеялся второгодка. — И чего это вы все так покраснели? Сами же хотели столкнуть Такеда-сенсея с Укай-саном. — Люди – странные существа, Энношита-сан, порой сами не знают, чего они хотят, — с умным видом каким-то не своим скрипучим голосом выпалил Тсукишима, в отличие от остальных первогодок, оставшись «Голден Делишес» среди румяных как яблочки «Макинтош» Кагеямы, Хинаты и Ямагучи. Кей вытер липкие руки об платочек, кивнул старшекурсникам и, схватив Тадаши под локоток, царственно удалился в сторону дома. — Вот же выпендрёжник, — фыркнул ему в след Рю, тоже собравшись прощаться с одноклубниками до завтрашнего утра. — Надеюсь, что хуже мы не сделали. Всем пока, — махнул он на прощание и загалопировал следом за уходящим Энношитой, с явным намерением порасспросить о мягкости школьного спортинвентаря поподробней. Даичи, Суга, Асахи-сан и Нишиноя под восторженные звуки прощания от оставшейся парочки первогодок зашагали в другую сторону, оставив Кагеяму и Хинату наедине. Темнело. Стремительно надвигалась ночь, кусая за пятки холодом двух молчаливых мальчишек, топающих в сторону горной дороги, по которой вот-вот заколесит один из них. — Всё, Кагеяма, дальше я сам, спасибо, что проводил, — разулыбался Шоё, начав седлать свой велик. Тобио не ответил, стоял так же молча, рассматривая блестящий в темноте от крошева горной слюды асфальт, гоняя носком ботинка какой-то камешек. — Кагеяма? — А почему ты сказал, что ты знаешь, что Такеда-сенсей и Укай-сан уже знают о чувствах друг друга? — внезапно выпалил связующий, смотря прямо в глаза своего партнёра по игре. Хината медлил, будто бы размышляя над ответом. — Ну, предчувствие, — неоднозначно сказал он, и Кагеяма напрягся. Неужели, этот рыжий придурок может прочувствовать так любого? Тогда многое, очень многое из личного Тобио находилось под угрозой рассекречивания. Хината тихо хихикнул, выкинув напарника из какого-то задумчивого помутнения рассудка: — И ещё я видел, как они позавчера целовались через окошко в учительскую. — Что? Ты какого чёрта раньше-то не сказал?! — Так никто не спрашивал, — надул губы Шоё. — Я думал, что так надо, а потом просто забыл, и как-то семпаи вдруг загорелись этой идеей… Ну и вот. Кагеяма вымученно застонал, прикладывая руку к лицу. Хотелось истерически расхохотаться, но имидж не позволял, да и Хината напугается, ещё рванёт сдуру по дороге и свалится в какой-нибудь овраг, чего только для «полного счастья» не хватало. — Хината, ты болван, — успокоившись, неожиданно мягко сказал Тобио, улыбаясь сквозь пальцы. — Только семпаям не говори про то, что видел, иначе все старания пойдут прахом… — Ладно. Ну, тогда я поехал? Кагеяма кивнул и остался стоять один на дороге, одновременно ликуя, что его пока так и не рассекретили, и тоскуя по рыжему, как полуденное солнышко, Хинате, который, озорно трезвоня в велосипедный звоночек, мчался домой сквозь тёмный колючий лес и высокие незаснеженные горы. Завтрашний день обещал быть очень трудным.