Ожидание и реальность

Присев у решётчатых школьных ворот, Хината цепко просматривал территорию, крутя головой по сторонам как заправский представитель семейства совиных. Никого не было, двор казался безлюдным, но мальчишка готов был спорить, что в каких-нибудь кустах уже засели безумные фанаточки бейсбольного или баскетбольного клуба, готовые во всеоружии к сегодняшнему дню. — Ладно, пора, — кивнул сам себе Шоё, стиснул кулаки, взопревшими пальцами сильней сжимая странную текстуру подарочного пакета. Пакет препротивно шуршал, чем очень нервировал волейболиста и без того шарахающегося любого лишнего дуновения ветерка и шороха. А ну как это Кагеяма крадётся? Хотя, чего бы он позабыл в школе в пять утра? Дрыхнет поди без задних ног и досматривает последние сны, не то что Хината, который… У которого было важное-преважное дело, выполнить кое он был просто обязан. Шоё покраснел, представив себе то, как Кагеяма, открывая шкафчик для обуви, найдёт там подарок ко Дню всех влюблённых от анонимного дарителя. Интересно, он удивится? Хината вообразил, как его партнёр округляет синие глаза, неверяще ощупывает коричневую бумажную упаковку, где кривовато написано его имя, и кончики его ушей начинают розоветь, а щёки вспыхивают яркими пятнами румянца. Такие мысли придавали биению сердца нехилое ускорение, заставляющее анонимного дарителя двигаться шустрей и сокращать зигзаги, которыми он обходил школьный двор. Дверь в школу была приоткрыта – Хината, конечно же, об этом знал заранее, поэтому ничто бы не помешало ему проскользнуть в холл, где располагались шкафчики со сменной обувью, и подсунуть Кагеяме шоколад, предварительно повозившись с замком и скрепкой. Этому нехитрому фокусу его научили Танака-семпай и Ноя-семпай, которые, кстати, и одобрили «гениальный» план, предварительно вникнув в суть дела. Заветный коридор и вход в него были в шаговой доступности, Шоё только-только ступил на порог, как вдруг его кто-то окликнул. Сперва он подумал на сторожа, но тот сейчас обходил территорию школы, подчиняясь точно запротоколированному расписанию своего дежурства, а этот голос был чем-то знаком, Хината бы узнал его без особого труда, если бы не дурацкое шелестение пакета и противный скулёж ветра, шевелившего голые веточки низких кустов, полнящихся неизвестными девицами, как цикадами по летней поре. — Эй, Хината! — Шоё обмер, страшась обернуться. — Ты какого чёрта забыл так рано в школе? Голос у Кагеямы был недовольный, такой сердитый, будто рыжик только что пропустил с десяток его пасов и разок запульнул в аут, тем самым в пух и прах проигравшись только с одной распасовки. Он неотвратимо приближался широкими шагами, весь раскрасневшийся после бега и часто дышащий; Хината быстро спрятал за спину пакет с шоколадом, сотворив на лице выражение полнейшей невинности – плакала его авантюра горючими крокодильими слезами, втихушку теперь уже ничего не сделать. Тобио подошёл ближе и зачем-то поправил сумку, заведя её за спину. Он оценивающе поглядел на напарника, потом на его руки и неуверенно спросил: — Ты тоже… — На дополнительную тренировку? — перебивая, с надеждой спросил его Шоё, вскидывая взгляд. — Да, мне вот не спалось, и я… — он что-то лепетал дальше, совершенно не отдавая себе отчёта в словах и выражениях, потом если кто спросит, так он и не вспомнит что плёл, заботясь лишь о том, чтобы отвлечь внимание связующего от себя и этого злополучного пакета, который мог вот-вот лопнуть от слишком крепкой хватки маленьких пальчиков. Кагеяма, слушая несвязную тираду, молчал, хмуро взирая сверху вниз на что-то лопочущего однокашника. Дополнительные тренировки, Хината – это всё, конечно, хорошо, особенно вдруг образумившийся Хината, но этот маленький болван ему испортил весь план! Сугавара-сан говорил, что утром никого не будет в школе, и можно будет без свидетелей подложить рыжему коротышке в шкафчик шоколад на Валентинов день… А теперь вот фиг! При нём это будет то же самое, что и лично в руки отдать, а это уже никуда не годится! Тобио на мгновение воспроизвёл в уме картинку, как Шоё, увидев блёклый пакетик с покупными конфетами, сложится пополам и будет хохотать словно умалишённый, тыча в него пальцем и повторяя что-нибудь типа «Каге-гея-яма, ты-ы-ы!..», задыхаясь при этом от смеха. Вот чего-чего, а такого Кагеяма вынести не сможет. И так стоило огромных усилий сперва прислушаться к себе и понять, что он действительно хочет связаться со всей этой шоколадно-праздничной кутерьмой, потом окончательно решиться на сомнительную кампанию, купить конфеты, а после – нехотя рассказать о своей задумке Сугаваре-сану, который очень не вовремя решил заглянуть в тот самый магазин, где закупался его кохай. Хорошо, что хоть Хината не увидел этих сладостей, а то шума бы было… — Эй, — связующий приостановил словесный водопад уже задыхавшегося от собственной экспрессии Шоё, — раз притащились на тренировку, то давай поторопимся, пока не пришли семпаи. Рыжик согласно закивал и быстро потрусил в сторону второго спортзала, старательно пряча что-то под курткой. Кагеяма, к счастью, этого не видел, будучи полностью завязшим в размышлениях о том, как исхитриться и подсунуть подарок незаметно. Времени на это отводилось до вечера. Отсчёт начался. *** На тренировке было оживлённее, чем обычно. Мальчишки ворковали между собой, распушали хвосты, когда к дверям клуба подбегала какая-нибудь девчонка, смущённо мялась, а потом звала одного из них для вручения своего знака внимания. Волейболисты принимали подарки, сердечно благодарили и возвращались обратно в зал, приписывая к своему имени очередную галочку – по старой традиции, каждый год вёлся счёт, и те, кому досталось меньше всего шоколада в Валентинов день, оставались на уборку зала вечером. Хинату дурацкий счёт, как и почти полнейшее отсутствие галочек рядом с его именем, совершенно не волновало. Больше всего его беспокоил Кагеяма, который всё время вертелся рядом, странно смотря и разглядывая, не отступая ни на шаг. Он бы так лучше в самом начале делал, а сейчас испарился куда-нибудь, ненадолго, всего на пять минуточек, чтобы Шоё смог вспорхнуть в клубную комнату и засунуть эти чёртовы шоколадки в сумку Тобио. Теперь он был и не рад тому, что задумал делать подарок Кагеяме. Тем более он ведь и не узнает, кто именно его подарил, так что Хинате временами казалось, что он действительно зря напрягался, а своё отношение к напарнику можно было бы выразить иначе – более усердными тренировками, например, или позвать его на выходные в парк для того, чтобы попрактиковаться наедине, Кагеяме было бы это куда как приятней, чем получить горсть кривоватых конфеток в форме мячиков, сделанных Хинатой собственными руками. День пролетел чертовски быстро, и никто даже не успел заметить, как пришло время вечерних занятий в клубе, и как оно так же быстро закончилось, голосом Укая расчертив чёткую границу между работой и отдыхом. Тренер отдал указания третьегодкам проследить за тем, чтобы зал был тщательно вымыт и приготовлен к утренней тренировке, и направился к выходу вместе с сенсеем, который без конца улыбался и теребил ремешок новеньких часов на запястье. Как только за взрослыми закрылась дверь, команда дружно зашумела. — Подведём итоги сегодняшнего дня, — капитан громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание к себе и небольшой доске, вдоль и поперёк исчёрканной именами, возле которых толпились крохотные галочки. — По традиции, заведённой ещё нашими предшественниками, мы подсчитаем подаренное, и тот, у кого шоколада меньше всего, остаётся убирать зал. Так, сперва третьегодки… Кагеяма уставился в пол, и на доску, как и на подсчёт мешочков с сыпучим печеньем и конфетами, не смотрел, думая только о том, что за целый день он так и не смог подловить момента и отдать Хинате свой подарок. Точнее, не отдать, а куда-нибудь засунуть – в сумку, кроссовок, под парту – да куда угодно, любое бы место подошло; о передаче лично в руки разговора, конечно же, не было. Главной проблемой дня оставался тот факт, что Шоё сегодня был рассеянней обычного, задумчивее и медлительней, никуда не выходил из классной комнаты, что пару раз чуть не подвело и не рассекретило Кагеяму, тайком пробиравшегося к месту обитания рыжика. Во время тренировки Тобио не сводил с него глаз, пытаясь подловить момент, когда Шоё отвлечётся, и можно будет сигануть для выполнения своей миссии – этот кулёк со сладостями уже стал жечь руки. Даже сейчас он плавил пальцы и прожигал дыры, просто лёжа в застёгнутом кармане олимпийки. Ощущение того, что шанса больше не представится, становилось всё чётче. «Отстрелявшиеся» третьегодки и часть второгодок довольно поглядывали на кохаев, среди которых были явные претенденты на «победу» в забеге, где от них ничего, в общем-то, не зависело. — Так, кто у нас остаётся? Хината и… Ямагучи, — Танака, которому каким-то чудом всё же досталось не так уж и мало конфет и шоколадок, посмотрел на таблицу и быстренько сосчитал галочки, — у тебя пять, Ямагучи. Не густо, мужик, не густо! А у Хинаты четыре… Хм, — Танака почесал бритый затылок и по очереди посмотрел сперва на опустившего глаза в пол Тадаши, а потом на Хинату, которому всё было по боку, судя по его взгляду, обращаемому куда-то внутрь собственного прыгучего тельца. — Если останетесь оба, то управитесь быстрее. — Ямагучи не остаётся, — безапелляционно заявил Тсукишима, грозно сверкая линзами очков на второгодку. — Тсукки… — только и смог выдавить из себя Тадаши, благодарно смотря на поднимающегося с пола Кея. Его, как и Кагеяму, уже рассчитали, сразу же отнеся к тем, кто при любом раскладе точно бы не остался на пылкое свидание со шваброй и ведром. — Чего это? — Танака нахмурился, кровожадно обнажая зубки, разом став похожим на тщательно намоченного могвая, вдобавок устроившего ночной перекус после полуночи. Очкарик усмехнулся, показушно поправил очки пальцем, которым поправлять бы не следовало, и с усмешкой зыркнул на семпая, многозначно тряханув в воздухе пакетом со своей добычей. Шоколадки весело зашуршали, провоцируя и словно бы говоря Танаке: «Не твои, вот ты и бесишься». Рюноске отчаянно скрежетнул зубами, уставившись на в конец обнаглевшего первогодку. — Отдаю Ямагучи половину своих. — Доигровщик на это заявление распахнул рот; кто-то из третьегодок одобрительно рассмеялся. Тсукишима, не глядя, высыпал на колени Тадаши добрую половину цветастых кульков, густо усеявших ноги парня и пространство вокруг него. — Думаю, можно даже не пересчитывать, и так ясно, что этого достаточно, чтобы оставить убираться этого коротышку и Короля заодно. — Эй, у меня, вообще-то, не меньше, чем у тебя, — подал голос Кагеяма, увлечённый какими-то своими размышлениями настолько, что даже привычно не огрызнулся на ненавистное прозвище. Он хмуро поглядел сперва на ехидно скалящегося Кея, потом на Хинату, который оглядывался по сторонам будто бы только что проснулся и вообще не понимал, что происходит. — Хорошо, одного коротышку, в чём проблема? — Тсукишима пожал плечами, перехватил покрепче хлипкие ручки своего пакета и уверенно зашагал в сторону выхода. — Всего доброго. Идём, Ямагучи. Тадаши, пронзённый стрелой благородства в самое сердце, неловко поднял свои сокровища, насобирав их в растянутую на манер мешочка майку и торопливо затопал следом за своим благодетелем, по пути кивая семпаям, шепча слова извинений Хинате и вежливо кланяясь оскорблённому до глубины души Рюноске. Как только дверь спортзала мягко ткнулась в стену, закрывшись, Танака скорчил страшенную рожу, оборачиваясь в поисках поддержки к капитану. — Вот прохвост, разве так можно, Даичи-сан? Савамура качнул головой и развёл руками. — Ну, правил никаких нет, указаний тоже, так что можно, я думаю, — Рю обиженно надул губы и пошёл искать утешения в объятьях Нишинои, который тут же заботливо скормил своему бро шоколадку из собственных, тоже не маленьких, запасов. Даичи, наблюдавший за этой картиной, перевёл взгляд на Шоё. — Тогда, получается, что остаётся один Хината? — Капитан, переглянувшись с тяжко вздохнувшим Сугаварой, сочувствующе поглядел на приунывшую приманку. — Прости, Хината, но таковы правила и традиция. Если кто-нибудь захочет тебя спасти, как Тсукишима Ямагучи, то тогда… — Савамура-сан, можно? — Тобио, стоявший чуть поодаль, нерешительно сделал пару шагов вперёд, натыкаясь на одобрительные взгляды старших. — Ого, Кагеяма решился тоже поделиться? — доигровщик мигом встрепенулся, отлипая от Юу и нудной лекции, исполняемой Асахи, о пользе и вреде сладкого, и мигом подскочил к месту, где разворачивалось нечто интересное. — Эй-эй, Нарита, ты и Киношита в опасности, — восторженно воскликнул Рю, оглядывая мрачнеющих второгодок и медленно подошедшего к Хинате Кагеяму. Шоё поднялся на ноги и непонимающе уставился на своего напарника. — Нет, я… — буркнул в сторону семпаев Тобио, начав рыться в карманах своей куртки. — Вот. На протянутых ладонях лежал измятый прозрачный пакетик, внутри которого весело перекатывались кругляшки конфет, завёрнутые в блестящие фантики. То, что это был именно подарочный шоколад, на праздник, и не просто вытянутый из объёмного пакета Тобио, Хината понял сразу. Единственной загадкой для него осталось только это странное выражение лица Кагеямы, которого он никогда раньше не видел. — Один? Только один? Ну ты и жадина, Кагеяма!.. — Танака, — приструнил второгодку Даичи, грозным взглядом пресекая все дальнейшие вопли лысого. — Эй, парни… Команда незаметно отошла от парочки, дав им немного больше пространства. Рю, ворчащего на скупердяйство связующего, снова заткнули шоколадкой и отдали на «съедение» Энношите, который резво утащил свою добычу куда-то в сторону кладовки, и там с ним пропал. Хината неотрывно сверлил взглядом маленький пакетик с конфетками, будто бы тот сейчас поднимется на тоненькие ножки и выложит всю правду о своём дарителе и о том, что это всё значит. Теперь Шоё догадывался, что это был шоколад, и предназначался именно ему, хотя сперва, по правде сказать, он думал о попытке спасения и даже уже захотел завопить так же, как и Танака-семпай: «Один – это слишком мало для спасения, Жмогеяма несчастный!». — Кагеяма?.. — Тобио сжимал кулаки и никак не мог заставить себя поднять взгляд, чтобы хоть как-то объясниться. Уши и скулы его порозовели, а губы то и дело сгибались то в идиотскую улыбку, то сооружали жуткую гримасу недовольства на лице. — Ничего. Ничего такого, просто бери это и помалкивай, — угрюмо буркнул связующий, наконец отойдя от своего стопора. Он вскинул голову и, не глядя на напарника, быстро обернулся к Савамуре, тихо перешёптывающемуся с Сугаварой. — Я останусь помочь, ладно? В ответ Даичи широко улыбнулся и молча кивнул, поманив к выходу оставшихся членов команды, уносящих с собой по горсти любопытства и радости за то, что им не придётся оставаться убираться в праздничный день. *** Хината тёр полы в одной половине спортзала, а Кагеяма в другой, сосредоточенно намыливая дощатое покрытие. Время от времени он оскальзывался на собственных трудах, при этом громко и витиевато ругаясь, что неимоверно пугало и заставляло нервно вздрагивать приманку Карасуно. Прошёл уже почти час с тех пор, как ушли семпаи, напоследок оставив указания и связку ключей задыхающимся от гордости за такую ответственность первогодкам. Как только дверь за старшими закрылась, Шоё раскрыл рот, чтобы пролить на Тобио целую лавину бессвязных вопросов по поводу его поступка, но Кагеяма его опередил, рявкнув пару распоряжений по поводу уборки и убрался сам – в другую половину зала, не сказав больше ни слова. — К-Кагеяма… — всё-таки решившись после серии отчаянных, но неудачных попыток заговорить, Шоё подкрался ближе к сгорбленной фигурке связующего, не прекращая орудовать уже сухой шваброй. — Чего тебе? Тобио обернулся и хмуро оглядел сокомандника, кажущегося виноватым. Хината крепко сжимал руками древко швабры и никак не мог собраться с мыслями, молча перетаптываясь на месте. Сейчас он казался ещё более мелким, чем обычно, сжимался в какой-то непонятный комок, полный неуверенности и вины, к которой даже сам лично не приложил руки. От этого зрелища у Кагеямы ныло сердце, но вида он старался всё же не подавать. — Ну, я… Я хотел сказать тебе спасибо за то, что остался помочь мне, — Кагеяма пожал плечами и коротко кивнул – это было ожидаемо. Хината немного помолчал и, запинаясь, продолжил: — И за конфеты… Спасибо за них тоже. Кагеяма перестал мылить пол и резко обернулся, состроив поистине злодейскую рожу с неплохо наигранными намёками на недопонимание: — Чего? Конфеты-то тут причём? — его щёки разрумянились, а взгляд стал бегать, стараясь не попадать на сокомандника, забавно хмурившего рыжие бровки. Игра в молчанку-несознанку штука весёлая, но если сейчас этот момент не прояснить, то потом возникнут сложности. Так, по крайней мере, подумал Шоё и решил немного надавить на упрямящегося партнёра. — Ну это же ты мне их подарил, да? — Ничего подобного, это были одни из моих, — упрямился связующий. Он напустил на себя важный вид и устроил руки на груди, позволив швабре вёртко выскользнуть из мокрых пальцев. Поймать чертовку не удалось, и она с грохотом завалилась на пол. — На упаковке было написано моё имя, — не сдавался рыжий, подступая ближе. — Я написал его пока этот Очкарик выделывался, — парировал выпад Кагеяма, раздражённо фыркнув. — И как давно ты носишь с собой на тренировку ручку? Где ты её держишь? Кагеяма, ты меня обманываешь… — Хината сощурил яркие глаза и подошёл совсем близко, пристраиваясь вплотную. Снизу-вверх испытывающе пялился в бесстыжие глазищи врунишки Тобио, тайно надеясь на то, что он скоро сдастся и признается. Сам Шоё явно не собирался опускать руки, все улики и аргументы были у него – шелестели покупной упаковкой и оттопыривали карманы шорт, так что Кагеяме крыть было нечем. Он устало зажмурил глаза, размышляя о том, что лучше было бы сделать. Завопить что-то в привычном болвано-идиотском ключе или продолжать дальше отнекиваться? Сознаться? Отмолчаться? В любом случае коротышка докопается до истины, вопрос стоял только в сроке исполнения приговора. — Да какая уже разница? — наконец, угрюмо буркнул парень. — Я или не я – мы всё равно застряли здесь, так что давай, шевелись, болван, и закончим с уборкой. — Хината на это заявление ничего не сказал, даже не возмутился на обзывательство. — Ну что ещё? — Ну, вообще-то… — Что? — начал привычно закипать Тобио, раздражённо замечая, что Шоё засунул руку за пазуху, извлекая что-то мятое. Он немного подержал свёрток в руках и быстро потянул его напарнику, практически впихивая в руки Кагеямы. — Вот. Это тебе. От меня. Ощутив тяжесть на подставленных вовремя ладонях, Кагеяма перевёл взгляд на небольшой свёрток из грубой бумаги, на котором было написано его имя, и тут же поперхнулся воздухом. Вот уж чего-чего, но такого он от Хинаты точно не ожидал! — Хината, ты что… Ты… придурок, ты что в меня? Ты?! Ты… — на всякий случай отшатнувшись на шаг назад, Кагеяма отчаянно заалел, чувствуя, как бесится в груди его собственное сердце. Как же так вышло? Неужели этот идиот тоже?.. — Нет, нет! Как ты вообще про такое подумать мог, а? Б-Болван, Кагеяма… — спешно попытался реабилитироваться Шоё, замахав руками прямо перед носом связующего. Он ещё с минуту семафорил, а потом успокоился, смущённо уставившись в пол. — Просто… Мама всегда говорила, что шоколад на День Валентина нужно дарить особенным людям, тем, кто для тебя что-то значит. — Тогда, получается, что я для тебя особенный? — осторожно спросил Тобио, тут же отступая ещё на шаг – его почти что сбило с ног волной вдохновлённого энтузиазма, который объял до самой макушки широко улыбающегося рыжика. — Конечно! Ты же потрясающий, Кагеяма! Ты так клёво делаешь пасы, а я могу с них забивать, и нас никто не может остановить, — Хината говорил очень искренне, и не особо думая о последствиях или о том, что может запросто выдать свои настоящие чувства. Такой вот он, и Кагеяме именно это так сильно и нравилось – его искренние и чистые намерения, всегда позитивные и полные надежды только на лучшее. На душе теплело от лепета коротышки, и Тобио против воли глупо улыбался, слушая то, как Хината коротко, но очень оживлённо описывает что-то уже из волейбола. — Ты такой «Вжуууух», а мяч такой «Ваооу», и я такой прыгаю и «Бамс!» – противники только и делают, что хлопают глазами и рты раскрывают. Разве это не круто, Кагеяма? — Потрясающий, ты сказал, что я… — тихо повторил Тобио, бережно сжимая пальцами свой подарок, кажущийся сделанным своими руками. — Ну да, но я ещё и про пасы сказал. Ты что, не слушаешь меня? — смешно нахмурился Шоё, подскакивая ближе и беззастенчиво тыча сокомандника пальцем грудь. — Кагеяма? Каг… ты что делаешь? Удержаться не было сил, и сдерживаться связующий не стал. Он неловко сгрёб в охапку маленькую тушку брыкающегося Хинаты и прижал к себе, оторвав от пола и подержав в объятьях всего пару секунд, а потом отпустил, заглядывая в ошалелые глаза: — Ты тоже потрясающий, Хината… — сильно смутившись, тихо произнёс парень, на секунду отворачиваясь, чтобы прийти в норму. Всё это было так необычно, так странно, но казалось чем-то правильным, и то, что Хината не орёт и не визжит, говорило о том, что и он был не особо против этих объятий. — Чего? Что у тебя с лицом? Обнял слишком сильно? Где-то больно? Шоё замотал лохматой головой, продолжая таращиться на мигом вернувшегося в привычное хмурое состояние Кагеяму. — Тогда что? — Ты меня похвалил! — кажется, только это по-настоящему смутило Хинату. Он отскочил от Кагеямы на приличное расстояние и, тщательно скрывая своё волнение, встал в боевую стойку. — И что? — нахмурился Тобио, подходя на шаг ближе; Хината снова отпрыгнул в сторону. — Ты этого никогда не делаешь! — Разве? — совершенно невинно удивился связующий, подскакивая ближе в попытке поймать за запястье вёрткого, как креветка, Хинату, вывернувшегося очень проворно и поскакавшего по недавно вымытому полу. — Да! Дургеяма! — показывая язык, грациозно шёл рысью Шоё, постепенно удаляясь на другую половину поля. — Эй, Хината!.. Стой, будешь бегать по мокрому – упадёшь! Да погоди ты… И тут случилось страшное: с громким не по-кагеямовски удивлённым «уи-и-и», великий Нострадамус сам встал на след собственного предсказания, покатившись на чёртовом мыльном полу левой ногой, оскальзываясь основательно и заваливаясь на спину, прокатившись вперёд ещё примерно метр как заправский шар для боулинга, спешащий на встречу со стайкой игривых кегель. «Кегля», кстати была, только одна, маленькая и взъерошенная, состроившая дикое выражение удивления на лице, когда своеобразный «шар для боулинга» пронёсся буквально в сантиметре, лишь чудом не задев. В противном случае могло бы получиться крайне болючее столкновение, пестрящее неловкостью ситуации. — К-Кагеяма, ты как? — Разглядывания потолка прервала обеспокоенная мордашка самой лучшей в мире приманки, и Тобио сдавленно закряхтел, охотно принимая протянутую ему руку. Хината помог подняться и виновато смотрел исподлобья. Не начни он сейчас всю эту беготню, то Кагеяма бы не упал, хотя, вроде бы он был в норме. — Сильно ушибся? — Нормально. — Нормально ушибся или нормально чувствуешь себя? — дотошности Шоё было не занимать, но сердце было не на месте, так что он сам для себя решил, что в случае чего даже потащит на себе напарника, лишь бы тот был в порядке и смог и дальше ему подавать, и тренироваться, и ходить в парк, и в спортивный магазин, и за никуманами… В общем, всё что угодно – лишь бы снова был самим собой. — Нормально значит нормально, — рявкнул Тобио, потирая ушибленную поясницу и спину. — Скажи, ты со своей половиной уже закончил? — Хината покивал. — Тогда может домой? — Угу, хочется поскорее вернуться, всё-таки праздник, ну и… — рыжик чуть заметно покраснел, снова вспомнив про полученные от Кагеямы конфеты и свои, подаренные. — Ага, праздник… — Они мялись оба, и если бы сейчас кто-нибудь что-нибудь не предпринял, то чёрт бы его знает, сколько бы пришлось ещё топтаться на месте. — Тогда я тебя провожу? — А ты точно?.. — Нормально я себя чувствую, — отрезал Кагеяма и резко развернулся, затопав по направлению к выходу, по пути подхватывая свои принадлежности для мытья пола. На секунду Хината успел уловить почти незаметное движение кисти связующего, которую он затолкнул глубоко в карман куртки, ставший подозрительно кругленьким. Шоё улыбнулся, разглядывая буку-напарника со спины. Он всё-таки хороший. И тоже считает его для себя особенным, это, по правде говоря, очень воодушевляло и заряжало энергией. А ещё… Наталкивало на определённые мысли. Хината догнал связующего и дёрнул его за рукав, внимательно уставившись в синие глаза: — Слушай, Кагеяма, — внезапно серьёзно спросил рыжик. — Я теперь только одного не пойму: кто из нас двоих должен делать ответный подарок на Белый день, м?..