Ожидание и реальность

«Вот вам моя старая камера. Записывайте индивидуальные тренировки, потом разберём» — сказал как-то Укай-сан и укатил в закат, даже не подозревая, какой контент впоследствии может промелькнуть на экране. *** — Ноя-сан, хороший подбор! — заорал во всю глотку Танака, бросаясь грудью к линии нападения для квика. Мяч под ладонью оказался в самый нужный момент, как и всегда, а в следующую секунду с громогласным «Выкуси, Очкарик», доигровщик шумно пробил блок команды красных. — Орья! Матч-поинт остался за мной, ха-ха-ха! Тсукишима по ту сторону сетки надменно фыркнул, потирая лишь чудом не выбитые пальцы – силушки у семпая хоть ложкой ешь. Прогремел свисток, обозначив конец матча и тренировки заодно. Волейболисты шумно отфыркивались после последней серии прыжков, перепасовок и пробежек, негромко переговаривались, обсуждая тренировку и небольшую игру, разминали натруженные мышцы, потихоньку собираясь в кружок перед тренером и менеджером команды, напоследок что-то обсуждавших. — Общий сбор, парни! Итак, по итогам этой тренировки, каждый своё указание возьмёт у Шимизу, — Укай продемонстрировал игрокам тонкую тетрадку, показательно вручив её Киёко. — Остался час до закрытия школы, поэтому можете ненадолго остаться для индивидуальных отработок, я помню, что кто-то хотел… — Я хотел! — в голос грянули Кагеяма и Хината, выступая вперёд на шаг. Парочка первогодок смущённо обернулась друг на друга, тут же отвернувшись, гордо задирая носы. Команда дружно захихикала. — О, Кагеяма и Хината. Отлично, одобряю, — мужчина всучил в руки Кагеямы ключик с биркой и хлопнул его по плечу, уверенно кивнув в знак согласия. — Кстати говоря, это хорошо, что вы сами вызвались, потому что Кагеяме стоит поработать над точностью, а Хинате над моментом прыжка – последнее время у вас быстрые что-то совсем не ладятся, ребятки, — покачал головой тренер. — Поссорились вы, что ли? — Н-Ничего подобного, — хмурясь, рявкнул Кагеяма, резким жестом запихивая ключ в карман, чуть не сдёрнув с плеч наброшенную олимпийку. — Мы не ссорились, — тихонько добавил Хината, кивая в подтверждение и отводя взгляд в сторону. — Вот и отлично, только разлада между нашим дуэтом и не хватает нам перед соревнованиями. Приходите в норму, народ, — наставил напоследок Укай. — На этом всё, можете быть свободны. Волейболисты громко попрощались и неторопливо разбрелись в разные стороны. Кейшин, наблюдая за подопечными, чувствовал накатывающее на него чувство гордости за этих ребяток, хотел было вспомнить, как и сам когда-то был так же юн и воодушевлён, влюблён в волейбол и не только, как его кто-то дёрнул за рукав. — Эй-эй, тренер, а что, вы не останетесь посмотреть? — Хината стоял совсем рядом и теперь настойчиво заглядывал в глаза тренера. — Нет, у меня есть ещё кое-какие дела, потому и отдал ключ Кагеяме, закроете тут всё, ладно? После всего зал в порядок приведите. — Но ведь, если мы останемся одни… Кейшин нахмурился и внимательно оглядел их маленькую приманку. Хината выглядел встревоженным и чем-то очень обеспокоенным. Может быть переживает из-за того, что его атаки сегодня толком и не проходили, а вместо пасов Кагеяма нагло финтил, делал сбросы и пасовал Танаке, будто бы и вовсе забыв о существовании своего напарника? Такеда-сенсей, да и Сугавара тоже, как-то говорили, что от игнорирования связующим Хината начинает чахнуть и теряет уверенность, хотя и продолжает бороться до последнего. — Да не переживай ты так, — от мощного хлопка по спине, рыжик закашлялся, — если хочешь, то попроси остаться кого-нибудь из старших, я не против. С Тсукишимой в блоке или Азумане получится неплохо, но лучше бы вам позаниматься вдвоём. Снова синхронизироваться, понимаешь? Не знаю, что между вами произошло, но лучше это решить, как можно скорее, — Укай смерил внимательным взглядом мальчишку, дождался, пока он послушно кивнёт, и одобрительно улыбнулся в ответ. — Вот и хорошо. Ну, я пошёл. Подготовьте зал на завтра как следует. Тренер на прощание махнул рукой и поспешил к выходу, по пути раздавая последние мелкие указания. Шоё устало вздохнул и обернулся на рассредоточившихся по полю сокомандников. Кто-то собирал мячи, кто-то просматривал запись тренировки с камеры, сверяясь с заметками тренера, а кто-то просто отдыхал, лениво обмахиваясь полотенчиком и протирая запотевшие очки. И именно этот человек сейчас бы не помешал Хинате. Конечно, просить Тсукишиму постоять в блоке он бы стал в самую последнюю очередь, но на данный момент вредина Тсукки был лучшим вариантом, чем Асахи-сан, который попросту не способен вызвать необходимую реакцию у Кагеямы, без которой… Хината помахал головой. Нет-нет, о таком лучше не думать. — Тс… Тсукишима, — блондин, услышав свою фамилию, мигом нахмурился и обернулся на звук, быстро напяливая очки. — Чего тебе? — Ты… — По правде говоря, язык не поворачивался попросить что-то у зазнайки Кея, но раз надо – значит надо. — Ты не мог бы остаться, чтобы постоять в блоке, пока мы с Кагеямой будем приводить в порядок быструю? — Брови Тсукишимы удивлённо поползли вверх. — Ну? Останешься? И Ямагучи тоже, ладно? — Нет, — безапелляционно заявил парень, едко усмехнувшись. — Вам что, тренировок мало? Вы с Королём какие-то волейбольные маньяки. Дай только волю, то и ночевали бы в зале, поближе к сетке и мячикам, — Кей снова усмехнулся, а Хината прикусил язык – не хватало ещё Тсукишиме узнать, что до первой их игры в клубе три на три, они и правда собирались ночевать в спортзале, точнее около него, в спальниках на улице. Шоё заметно приуныл. Отказ был очевиден, но попытка уже засчиталась, он просто должен был это сделать. Наверное, всё-таки придётся остаться с Кагеямой один на один, и тогда разговора точно не избежать. — Вам с Королём бы поговорить для начала. Проблема не в атаке, вот что, — быстро и тихо сказал Тсукишима, стараясь не смотреть на Хинату. Он устроил полотенце на шее и поднялся со скамейки на ноги, зашагав на выход. — О чём ты? Эй, Тсукишима, про что ты говоришь? — Хината подскочил к блокирующему, настойчиво потеребив его за рукав футболки. — Неважно, забей, — отмахнулся Кей, на прощание смерив рыжего коротышку грозным взглядом «Ещё один вопрос, и я отблокирую тебя по самую макушку», после которого мурашки начинали идти по телу. Воспользовавшись моментом, Тсукишима вышел из зала, так больше и не обернувшись. Теперь на площадке осталось всего два игрока: Хината и Кагеяма. Кагеяма пасовал без остановки уже несколько минут кряду. Корзина с мячами, стоявшая у него под боком, почти опустела, усеяв разноцветными точками другую половину поля и ту, на которой находились они с Хинатой. Тобио приходилось время от времени убирать ногой мешающиеся мячи, чтобы они не вставали на пути у нападения, но его, как такового, и не происходило. Большие часы, находящиеся под защитой решётки, приближали час закрытия, а Хината так и не забил ни одного мяча несмотря на то, что пас шёл идеально. Ладонь ударялась ребром о цветастую кожу, и мяч отскакивал в сторону; ноги дрожали и прыжок выходил не такой сильный или наоборот – слишком сильный; руки касались сетки и запутывались в ячейках из тонких канатцев, раскачивая крепления и роняя антенны; мяч летел быстрее или медленнее – тысяча и одна причина, чтобы не забить. Ужасающий позор. — Эй, Хината! Какого чёрта… — зубы связующего звонко скрипнули в тишине, маленькая фигурка напротив сжалась только сильнее. Шоё смотрел в пол, сжимая кулаки до побеления костяшек. Он выглядел таким убитым, выбитым из привычной колеи, таким сломленным, что даже Кагеяма не мог сейчас заставить себя подойти и вытряхнуть душу из этого чертёнка, а следовало бы. Абсолютно непонятно, что произошло с Хинатой. Что такого, что он разом перестал доверять своему связующему? Кагеяма оттолкнул от себя пустую корзину и медленно пошёл вперёд. От звука скрипнувших подошв, Хината отшатнулся на шаг назад, взгляда так и не поднял, стоял молча, как провинившийся первоклассник перед страшным сенсеем, ожидая неминуемого наказания. — Кагеяма, я… — увидев носки чёрных кроссовок, остановившихся напротив, подал голос Хината, быстро вскидывая взгляд. — Я… Связующий подошёл вплотную. Смотрел прямо в покрасневшие глаза, – Хината не ревел, ничуть, просто устал, – поджимал губы и даже не хмурился, что удивительно. Он медленно опустил руки на чужие плечи и хорошенько встряхнул напарника, напоследок дав ему подзатыльника. — А теперь объяснись: что происходит? — Тобио скрестил руки на груди и принялся ждать ответа. Хината сверлил его взглядом и явно посылал какие-то не особо ясные сигналы, расшифровать которые связующий был не в силах. — Х… Хочешь сказать, что ты не понимаешь, Кагеяма? — Что я должен понять? Что ты вдруг ни с того ни с сего перестал мне доверять? — догадка Кагеямы ударила хлёстко, как прутик молодого дерева, вдруг выскользнувший из пальцев, и угодивший по чувствительной коже на лице или шее. Щёки Хинаты раскраснелись, он мялся с ноги на ногу, так и не решаясь сказать то, что хотелось. — Вчера… — Что «вчера»? — вопросительно выгнул брови Кагеяма, наклонив голову набок. Губы Хинаты задрожали. — Поцелуй, вчера! — зажмуриваясь, выкрикнул Шоё. — Кагеяма, дурак, ты что, не помнишь?! Забыл уже, да? От рыжика исходила какая-то странная энергия, он разве что не рычал от какой-то неясной досады и возбуждения вперемешку с волнением. — Поцелуй? — произнося по слогам, переспросил Тобио, вдруг вспомнив вчерашний поздний вечер. — Не было ничего такого, я тебя не целовал. Ты начал падать, недотёпа, а я тебя поймал! Просто поймал! И правда: вчера тренировка затянулась допоздна и возвращались домой волейболисты уже по темну, впрочем, как и всегда, но нынешний вечер был как-то по-особенному непрогляден, наверное, из-за отсутствия луны, скрывшейся за тёмными тучами. На стоянке велосипедов, заболтавшийся о какой-то ерундовине Хината, шёл спиной вперёд, прямо перед Кагеямой, и вдруг ни то оступился на камне, ни то зацепился пяткой за что-то, и через секунду уже летел на землю, грозясь пресильно ушибиться как минимум, и может даже получить сотрясение, если бы падение получилось неудачным. Но в этот раз Шоё повезло – надрессированный на безошибочный приём, Кагеяма «взял» самый необычный в его жизни «мяч», поймав худенькое тельце на удивление легко и ловко, только как-то слишком близко с собственным лицом. — Губами? — одолжив приличную щепоть сарказма не иначе как у Тсукишимы, сощурился Хината, продолжая настаивать на своём. — Это был поцелуй, Кагеяма! Мой самый первый. Да ещё и с тобой… Мальчишка снова раскраснелся и уставился в пол, хмурясь и кряхтя от злости. Кагеяма надменно фыркнул. — Да называй как хочешь, а дальше-то что? Лучше бы поблагодари… — внезапно в черноволосую головушку пришла одна нехитрая истина. Кажется, он-таки отрыл эту злополучную собаку, пробежавшую между ними. — О! Теперь я всё понял – из-за этой ерунды ты запорол нам всю игру? Я прав, Хината? — Это не ерунда! — возразил коротышка, бросая связующему усталый взгляд, в котором сквозила потерянность и озабоченность происходящим. — Не ерунда. — А что же тогда? — напирал парень, подходя ближе, становясь почти вплотную к Хинате. Рыжик потупил взгляд и, сжав кулаки и зубы покрепче, еле слышно выдавил из себя: — Нравишься ты мне, Тупогеяма, вот что. *** — Кажется, наша парочка помирилась, — задумчиво разглядывая радостно зубоскалящих друг с другом Хинату и Кагеяму, поделился своими мыслями Ямагучи, оборачиваясь к Тсукки. — Интересно, что с ними было такого. — А тебе ли не всё равно, Ямагучи? Главное то, что теперь эти идиоты не будут мешать тренировкам своей паршивой игрой, — отфыркиваясь от лишней влаги на лице, Кей утёр лоб низом футболки, устало поправив вымокшую одежду. — Идём, капитан звал всех на пробежку. Тсукишима указал на распахнутые двери зала и толпящуюся у них добрую половину команды. Только он обернулся, чтобы направиться к выходу, как в спину ткнулся довольно-таки провокационный вопрос, и Кей явно почувствовал на своей шкуре, что ощущал несчастный Цезарь, получивший клинок от дорогого его сердцу человека. — Ты тоже переживал за них, Тсукки? Я видел, что вы вчера с Хинатой разговаривали, — с невинной улыбкой выпалил Тадаши, смешно склонив голову на бок. На секунду блокирующему показалось, что среди растрёпанных лохм припрятались острые рожки, а за спиной промелькнул длинный шнур хвостика с чёрной кисточкой. — Ты ему что-то посоветовал, правда? Видимо, это подействовало. Ты такой молодец, Тсукки! Выпалив свою тираду, Ямагучи проскользнул мимо друга, застывшего симпатичным изваянием, ещё и набравшись наглости, чтобы через плечо бросить ему предупреждение о том, что стоит поторопиться, пока Савамура-сан не начал ругаться. — И ничего я… Ничего… — Линзы угрожающе сверкнули в свете ламп. — Не переживал. Нет, ну правда. Ни чуточки. Просто над понурым коротышкой нет никакого смысла издеваться, а такой же хмурый Король только и способен на угрюмые «Заткнись» на все подколы и двусмысленные шуточки – так же жутко скучно! Да ещё и игра не складывается, вся команда кажется взъерошенной, взвинченной – разве это нормально? И ничего он такого не говорил чёртовому Хинате, чтобы его можно было считать тем, кто помог двум идиотам, пусть даже и косвенно. Ничего такого. Совсем. Совсем-совсем ничего в этом нет, и уж тем более, чтобы Тсукишима умудрился смущённо порозоветь из-за слов одноклассника. У Кея уходит не больше десяти секунд, прежде чем прекратить превращаться в клубничку, нацепить на лицо привычное выражение незаинтересованности ко всему происходящему и покинуть уже нагретое местечко в углу поля, будучи увлечённым к выходу повторным окриком хитро тянущего улыбку Ямагучи. *** — Ноя, ты записываешь? — Да, Рю, запись идёт, давай, жги, друг! — либеро показал знак одобрения, нацеливая объектив камеры прямо на Танаку, вальяжно вывалившегося на центр пустой площадки. — Только поторопись, если Даичи-сан это увидит, то прибьёт нас обоих. Нишиноя громко расхохотался и во все глаза уставился на откашливающегося Рюноске, на пробу принимающего то одну, то другую позу. — Итак, — доигровщик, скорчив страшную рожу, старался не рассмеяться, но получалось с трудом, — сейчас я расскажу о том, как соблазнить Киёко-чан за две минуты… *** — Да вы из ума совсем выжили?! А если бы кто-то это увидел? Укай-сан или ребята? А если бы Шимизу увидела? Представляете, как бы ей было неловко? — Савамура устало вздохнул и наконец присел на скамейку после своего жаркого десятиминутного спича. Пристыженная парочка понуро опустила взгляд в пол, синхронно шмыгнув носами. — Да ладно тебе, Даичи, они просто пошутили, — в противовес грозному капитану, заступился за провинившихся Танаку и Нишиною Сугавара, встав позади товарищей, уложив ладони им на плечи. Коуши мягко улыбнулся расстроенному дальше некуда капитану, взглядом будто бы говоря: «Ну, с кем не бывает. Прости несмышлёнышей». — И никто ничего не успел увидеть, а запись мы сотрём. Это останется только между нами. — Прости нас, Даичи-сан, — состроив щенячьи глазки, заканючили второгодки, преданно и виновато заглядывая в глаза своего предводителя, всё ещё понурого и не до конца успокоившегося после проделки друзей. — Ага, ещё скажите, что больше не будете… — Мы больше не будем! — тут же послушно отозвались озорники, солнечно разулыбавшись. Капитан невесело усмехнулся, отмахиваясь. — Дурни, — фыркнул он, всё же улыбнувшись, хотя и делал это с натяжкой. — Давайте камеру и бегом на пробежку, догоняйте остальных. И приглядите за Кагеямой с Хинатой, чтобы снова не унеслись в какую-нибудь Шираторизаву. Какие-то они сегодня особенно бодрые. — Да они всегда такие, просто мы отвыкли, — похлопывая по плечам Юу и Рю, поторопил их Сугавара, забирая у либеро всё ещё работавшую камеру, записавшую, кажется, и сцену экзекуции неудавшегося донжуана и горе-оператора. Довольно загалдев, как целый выводок Нишиной и Танак, парни засобирались на улицу, по пути рассыпая благодарности и вежливые обещания больше так не делать, ну или, по крайней мере, не палиться в следующий раз. Как только шумная парочка с воплями унеслась на холм за школой, в опустевшем зале застыла тишина, но ненадолго, нарушившись звонким смехом Сугавары, просматривающего видео второгодок. — Не думаю, что Шимизу бы и правда купилась на такое, но выглядит забавно, — связующий, всё ещё хихикая, сунул под нос Даичи камеру, придвинув крошку-экран ближе к глазам, чтобы можно было в полной мере разглядеть те рожицы, что строил Танака в попытке завоевать неприступную барышню. — Ты прав, но Укай-сан дал нам камеру всё-таки для того, чтобы записывать тренировки, а не баловаться, — упрямо возразил Савамура, разглядывая проделки сокомандников с так и не сошедшим на нет недовольством. — Даичи, ты говоришь как старик! Будто бы нам нельзя немного поразвлекаться, — подтолкнул в бок парня Суга, вытягивая из его рук камеру, устраивая её на своих коленях. Коуши улыбался широко и ярко, в привычной своей манере, действуя на капитана, как самое сильное лекарство от хандры и раздражения. — Зато ты слишком мягок с этими балбесами. Совсем разбаловал, — деланно нахмурился Даичи, прикрывая глаза. — Вот увидишь, опять отчебучат что-нибудь на пробежке, а нам потом выкручиваться и извиняться перед местными за то, что у них от воплей Танаки куры перестали нестись. Сугавара захихикал, представив несчастных пеструшек и их разгневанных хозяек, толпящихся у входа в старшую Карасуно и требующих подать им злодея Рю. Коуши обернулся и посмотрел на Савамуру. Он всё говорил и говорил, выкладывая одну за другой теории о том, какие ещё проказы может выдать его команда, соединяя невообразимые вещи вместе и оставляя отдельными вариантами. Кажется, это занятие поглотило Даичи так сильно, что увлёкшись болтовнёй, он снова начинал хмуриться и сердиться на ещё не совершившиеся проказы, за которые обязательно бы надавал по маленьким вихрастым головкам и разным здоровенным лбам, которые, якобы, попали под раздачу случайно, будучи непричастными. Он говорил и говорил, а между бровей успела показаться складочка, в голосе зазвучали нотки стали. Ситуацию необходимо было спасать. — Даичи, ты слишком много думаешь, — ловко выцепив момент, прервал своего капитана Суга, в одно движение подцепив того за ворот футболки, притягивая к себе ничего не успевшего понять парня. Целоваться с улыбчивым Коуши всегда было здорово. Нарочито медленно, он дразнился, по-хозяйски прокручивая какой-то особенный ключик внутри Даичи, затягивая пружину терпения до предела, которая как всегда соскакивала. Осторожно целовал в моменты трудностей и опасности, когда нужна была поддержка, а слов не хватало. Хитрил, заставал врасплох, целуя во время тренировки, притягивая к себе капитана то за стойку с табличками счёта, то в кладовку, тут же выталкивая назад, будто бы и не было ничего. Действовал остро, смело, прямо как сейчас, беря инициативу в свои руки в сотый, десятитысячный раз, одним прикосновением выветривая из головы Савамуры все мысли, ненужные и нужные заодно. В зал мог войти сенсей, тренер, вернуться кто-нибудь из ребят, даже доставала директор с его жутким париком вполне мог проверить чего это вдруг притих волейбольный клуб – кто угодно, что подбавляло масла в огонь. — Суга… — Савамура осторожно отодвинул от себя за плечи связующего, бесплодно пытаясь сфокусировать на его разрумянившемся лице взгляд. — А если кто-то зайдёт?.. Коуши нахмурился, но тут же прыснул, рассмеявшись. — Ну я же говорю: ты как старик, Даичи, — с явной попыткой подначить, бросил шпильку связующий, крайне обрадовавшись, когда чужая рука сняла с его колен камеру, аккуратно устроив оную на скамейке, а потом тряхнула за шиворот одного хитрого белого лиса, заодно потянув несопротивляющуюся тушку на себя. — Как старик, говоришь? — горячо шепнул на ухо Савамура, не удержавшись, и лизнув мочку – всегда хотел так сделать. — Ну я тебе… Парень поднялся на ноги и потянул за собой Сугавару, глаза которого уже блестели в предвкушении чего-то интересненького. — А как же пробежка? — невинно поинтересовался вице-капитан, без единого жеста сопротивления идя за руку с Даичи прямо к кладовке с инвентарём. Как-то раз Энношита очень красочно расписывал удобства находящихся в дальнем углу малоиспользуемых спортивных матов, и теперь что-то настойчиво шептало елейным голоском, что нужно срочно подтвердить или опровергнуть показания кохая. Рука Савамуры в мгновение оказалась на талии Коуши, прижимая крепко и весьма однозначно. Даичи снова склонился к маленькому ушку, выглядывавшему из-за взлохмаченных светлых волос и прочувственно зашептал: — Это слова, не присущие капитану, но… — дверь кладовки с шумом поехала в сторону, через секунду с грохотом закрываясь. — Хрен с ней. Одну пропустим. *** — Ох ты, Кагеяма, смотри! — Хината, утираясь полотенчиком, подскочил к скамейке у стены, махом осёдлывая. — Наша камера. Интересно, что она тут делает? Тобио медленно подошёл к напарнику, мягко потеснив его на скамье, сел прямо за ним, прижимаясь грудью к выгнутой дугой спине мальчишки, сделав вид, что не заметил, как вздрогнул Шоё и начал розоветь – это всё с непривычки, конечно же, со временем пройдёт. — Она работает, — кивнул связующий, указывая на медленно мигающий красный глазок на корпусе аппарата. — Может, семпаи что-то записывали? — Руки Кагеямы осторожно переместились на живот Хинаты, пальцы сцепились в замочек. — И-и-и… М-может быть… — пискнул блокирующий, заёрзав в таких непривычных и странно-ласковых, бережных объятьях. — Кагеяма, мне... неловко. А если кто-то зайдёт? — Не зайдёт, мы прибежали первыми. И да, ты сам признался, что я тебе нравлюсь. За что боролся, на то и… Ну ты понял, — пожал плечами парень, отбирая камеру у малинового Хинаты, принявшись разбираться в несложных настройках видео. — Она всё это время что-то записывала, надо же. Может, посмотрим? Рыжик думал не долго, только коротко кивнул, чуть двинулся назад, устраиваясь удобнее и уставился на экран, уже готовый к чему угодно. Наверное, сейчас бы не нашлось такой вещи, которая смогла бы переплюнуть всё то, что случилось за эти несколько дней. Наверное.