Ожидание и реальность

Все проблемы Яку от того, что у него в непосредственной близости есть одно белобрысое чудовище, оставленное на его попечение. Слишком шумное, слишком ярко улыбающееся, слишком доставучее и приставучее. Все проблемы Яку от того, что Лев очень многое понимает слишком буквально. *** «Лев, будешь моим щитом!» — крикнул тогда Яку-сан, вовремя уворачиваясь от шального мяча доджбольщика Бокуто. — «Хоть где-то твой рост пригодится, защищай меня, давай! Я подберу все мячи, что попадут в тебя!» — громко обещал либеро, отмахиваясь от всех протестов, обиженных взглядов бирюзовых глазищ и прочего. Яку-сан приказывал. Смотрел пронзительно и требовал, быстро смахивая пот со лба, проступивший от постоянной беготни в круге между спин Куроо и его, Хайбы. Яку-сана было много, слишком много — только он один на всё поле; и он требовал-требовал-требовал, кидался во Льва приказами-заклятиями и попадал раз за разом в самое сердце. «Хор…Хорошо» — загипнотизированный, кивнул Лев, понимая, что во что бы то ни стало, он защитит своего семпая. Прямо сейчас. И потом тоже… *** В классной комнате, выделенной Некоме под спальню, было удушающе жарко. Куроо запретил команде раскрывать окна, потому что, видите ли, на свет (а у кое-кого будет обязательно мерцать приставка), налетят комары, которые в Сайтаме были особенно кровожадные и охочие до кровушки вкусных школьников. Чесаться на утро не хотел никто, как и ссориться с Кенмой — выдержать осуждающий и обиженный взгляд сеттера было практически невозможно. Время упрямо ползло вперёд, приближая полночь, но токийские коты не спали. Дремали, судорожно вздрагивая, выходя из липкого и тягучего, как жвачка, сна. Привставали на футонах, одёргивая мокрые футболки, потом и вовсе сдирая с себя лишние тряпки, без которых было не так душно. Самым бодрым членом команды был Кенма. Завернувшийся в одеяло и привалившийся к стене, он беззвучно давил на треклятые кнопки PSP и что-то бормотал себе под нос. Впрочем, его игрища всё-таки быстро пресекли: героем вечера стал искрутившийся и почти раздетый догола Тетсуро, высказавшийся коротко, доходчиво и совсем не по-капитански вежливо о своём друге детства и о его драгоценной приставке, жалобно крякнувшей где-то в углу класса. Козуме возразить не успел — его оперативно сграбастали в охапку, закатали в одеяло, вцепились со всех сторон и подмяли под себя, лишая способности двигаться, но не шипеть в обиде на лучшего друга. Команда выдохнула и, с явным наслаждением, распахнула все окна, впуская в классную комнату свежий ночной воздух. Через какое-то время сеттер успокоился и затих, наконец-то наступил долгожданный миг покоя. Тишину мигом заполнило ровное сопение Ямамото, бормотание Кая, всё ещё отыгрывавшего партии, но уже во сне, свист ветра, разгулявшегося в коридоре, и стрекотание активизировавшейся под луной заоконной живности. Один за другим волейболисты засыпали, готовясь к новому сложному дню. — Лев, убери свои руки!.. — Из самого дальнего угла импровизированной спальни шёпот либеро был почти не слышен. — Но, Яку-сан, ты ведь простынешь! — А вот Хайба не сдерживался — этот дурень, кажется, был бессмертным, раз даже не удосужился понизить голос. — Простыну?! На улице плюс двадцать пять, ты сдурел? — Яку снова скинул с себя покрывало, на этот раз скомкав и запульнув куда-то в сторону двери. — Сквозняки, Яку-сан, сквозняки, — со знанием дела, деловито заверил семпая Лев, снова откуда-то выудив чёртово покрывало и принявшись заботливо утрамбовывать в него третьегодку. — У тебя такой хрупкий организм... Ай! От глухого звука удара зашевелился Инуока и перестал сопеть в подушку Куроо. Мориске насторожился и быстро, насколько позволял его кокон из простынки, в которую его старательно пытались запеленать уже минут пятнадцать, подтянулся к уху долговязой бестолочи. — Тихо ты, — зашипел либеро, привставая на локтях и озираясь. В темноте, конечно, мало что можно разглядеть, но вроде бы всё было в порядке. — И отвали уже, Лев! Жарко же! Ложись спать, быстро, пока Куроо не услышал… — Но!.. Я ведь обещал тебя защищать! — горячо возразил блокирующий, садясь на колени перед старшим товарищем. — И от сквозняка в том числе, ты ни в коем случае не должен заболеть! А Куроо-сан ничего не... — Куроо-сан всё-ё-ё слышит... — Хайба замер, страшась обернуться и увидеть чёрную злющую тень капитана. По спине первогодки пробежали мурашки. — Пошли-ка, выйдем, Лев. Яку прикусил язык и быстренько притворился спящим, уже через пару секунд услышав витиеватую тираду капитана и грустные хмыканья Льва, которого за ухо выволокли за дверь классной комнаты и, судя по разговору, собирались сослать в спальню Фукуродани на съедение Бокуто. Лев что-то возражал, пытаясь спереть половину вины на семпая, но убийственный довод Куроо: «А нехрен было шуметь!» сделал своё дело ― из коридора послышалось жалобное хныканье и шарканье подошв, постепенно удаляющееся. Тетсуро, ворча себе под нос, вернулся в комнату уже без первогодки, рухнул на футон и тут же уснул. Яку, всё это время прислушивающийся к выволочке, раздражённо фыркнул, укладываясь на подушку. Он повернулся на бок, натыкаясь взглядом на разворошённую постель дылды Хайбы, печально поглазел на пустующее место и с тихим вздохом потянулся за одеялом Льва ― всё же было довольно прохладно… *** — Ну что, как тебе ночёвка с «совами»? Мориске широко улыбался, не без замирания сердца поглядывая на чудовищно зевающего кохая. Лев в очередной раз подавил зевок и обиженно захныкал, уставившись на семпая. Выглядел первогодка неважно, будто бы полночи только и делал, что приём тренировал: двигался угловато, будто мышцы у него затекли, был бледнее обычного, но улыбался этот паршивец до ужасного солнечно, хотя только что строил из себя умирающего лебедя во время разминки. — Яку-сан, я не выспался! ― Пожаловался Хайба, сгибаясь в спине. ― Бокуто-сан полночи пытал меня рассказами о своих похождениях на Национальных, пока нас не выгнал из комнаты его вице-капитан. — Яку не выдержал и прыснул от смеха, хотя в душе уже успел пожалеть эту парочку недотёп. Он слишком явственно представил как Акааши вышвыривает этих двоих из спальни Фукуродани, а Бокуто вопит и просит прощения под закрытой дверью. — Тебе смешно, а нас никто не хотел брать к себе... — Ничего, в следующий раз будешь знать как злить капитана, ― сверкая самодовольством, Яку отбил с должным ему профессионализмом все жалобы первогодки. — Но я не собирался его злить! ― Возмутился Лев, хмуря брови. ― Я только хотел защитить тебя... Яку нахмурился. Вот снова оно. — Кстати об этом: с чего ты вообще взял, что меня надо защищать? ― Складывая руки на груди, с интересом спросил третьегодка. ― Я тебя, помнится, о таком точно не просил, да и не нуждаюсь в подобном. Лев в шоке распахнул рот, не зная то ли ему хвататься за голову, то ли начинать хлопать семпая по щекам, пытаясь привести в себя ― как он мог забыть?.. — Как не просил? Просил! Вчера, когда мы играли в вышибалы без сенсеев. Ты сказал, чтобы я тебя защищал! Мориске нахмурился сильнее, стараясь припомнить вчерашнюю игру. Было весело и не слишком безопасно и, стало быть, совершенно бесполезно было пытаться вспомнить что-то помимо того удовольствия, что они получили от игры. Хотя в подсознании что-то отдалённо похожее на слова Хайбы витало. — Чего? Ах, да, точно... Что-то такое припоминаю, ― покивал Яку. ― Но это же касалось только... — Строимся, первая игра с Шинзен, потом Карасуно, — бодро скомандовал Куроо, одёргивая игровую майку с первым номером и уже занимая полагающуюся ему позицию. Яку прищёлкнул языком, бросил последний взгляд на задумчиво пялящегося на него Льва и побежал на своё место у края площадки. Что-то ему подсказывало, что вчерашние его фразы нехило так задели этого странного парня, что-то в нём переклинив, не иначе. Как бы это ещё боком не вышло… Игра против Шинзен несколько затянулась ― ни одна из сторон, как это принято в любом командном виде спорта, не желала так просто отдавать победу, хотя это и был простой тренировочный матч. Команда брокколиголового не уступала; команда Куроо успешно парировала все выпады, кусая в ответ, но натыкаясь то на железную броню в лице либеро Шинзена, то на их блоки, отплачивая им идеальной защитой Мориске и вбиванием мяча в пол от Такеторы. Капитаны скрипели зубами, просчитывая возможные ходы, ставя на самые дерзкие и непредсказуемые розыгрыши, которые бы в настоящем матче не решились провести. Игра была интересной и должна была вот-вот закончится ― на подачу Шинзен выставили пинч-сервера, серьёзно вколачивающего мяч в пол, буравя взглядом вражескую территорию за сеткой. ― Давай, вмажь им хорошенько! Эйс подачу, давай эйс подачу! ― подбадривали своего игрока уставшие и запыхавшиеся хозяева площадки, утирая майками пот, льющийся градом от чрезмерных усилий. Подающий дождался свистка, подкинул мяч над головой, собираясь подавать в прыжке. Он бегло оглядел территорию соперников, усмехнулся и отправил мяч в полёт. ― Яку, он в тебя целится!.. ― обернувшись через плечо, бросил Куроо, отфыркиваясь от влажной чёлки, лезущей в глаза. ― Принимай! ― Семпай! Мориске отвлёкся на вопль Льва на какую-то долю секунды, по привычке, за что потом ещё долго корил себя, но сейчас этого крохотного мгновения хватило на то, чтобы хитрый мяч, не то планер, не то кручёный, начал менять свою траекторию, грозясь с ужасающей силой зарядить Яку в лицо или район груди, если бы повезло и он нырнул. Либеро поднял руки, думая присесть и принять мягко вверх, спасовав Кенме, но в последний момент понял, что не успеет и снаряд прилетит в него, если только он не заслонится. Или если его не заслонят. Живым щитом, например, который вдруг метнулся с невероятной скоростью почти что с другого края площадки, чтобы защитить, как и обещал. ― Лев! Прозвучал свисток ― игра остановилась из-за травмы игрока и тут же закончилась проигрышем Некомы. Загудели Шинзен, опасливо вытягивая шеи и заглядывая на другую сторону поля и за спины соперников, столпившихся вокруг своего блокирующего, всё ещё лежащего на полу. ― Куда ему попало? ― быстро спросил Куроо, присаживаясь на корточки возле согнутого пополам Льва. Первогодка страшно морщился, но сознания не потерял ― крепкий оказался, что ещё сказать. ― В живот, он подпрыгнул в последний момент, заслоняя Яку-сана, ― хмуро отозвался Ямамото. ― Вот ведь придурок!.. ― Это моя вина… ― тихо шепнул Яку, но его услышали все, обернувшись как по команде. Тетсуро смотрел острее остальных, пристально и долго, но потом усмехнулся, отводя глаза. ― Твоя, конечно, чья же ещё? ― Теперь все вылупились на Куроо, так и говоря взглядами, мол, ты чего несёшь, капитан?! ― Плохо воспитал своего кохая. Эй, ― он потормошил Хайбу за плечо. Лев нехотя распахнул глаза и посмотрел на Тетсуро. ― Хорош валяться, иди в медпункт. А ты, ― капитан обернулся на одноклассника, ― его проводи. И вдолби в его голову всё необходимое. Мориске молча кивнул и присел рядом со Львом, помогая ему подняться. Они медленно перемещались к краю площадки, наблюдая за тем, как Куроо коротко отчитывается Наой-сану и Некомате-сенсею о произошедшем, а потом командует парням, и те выполняют наказание ― круг этих треклятых перекатов. Яку вздохнул и тихо усмехнулся: Тетсу за это отлынивание заставит их с балдой Хайбой сделать по двадцать этих кругов перекатом вместо одного пропущенного. Тиран и деспот как он есть, но чертовски догадливый тиран и деспот, что ни говори. ― Яку-сан… Помедленнее. ― А нечего было строить из себя героя! ― зашипел Мори, но шаг благородно сбавил. ― И зачем ты вообще это сделал, дурень?! Лев фыркнул и выпалил таким горделивым тоном, что Яку захотелось его ударить ещё раз: ― Я тебя защищал. ― Какого чёрта во время игры-то? ― На тебя мяч летел!.. ― горячо возразил первогодка, сделав страшные глаза. У Мориске возникло такое чувство, что его защитили не от простой подачи, а как минимум от сваливающегося на его голову кирпича размером с хорошую собаку, максимум ― метеорита. ― Я ― либеро, Лев, на меня всегда мячи летят! ― чуть ли не плача в истерике, шипел Яку. Ему хотелось и смеяться надо Львом, и хорошенько нарычать на это белобрысое чудовище, и ткнуть его пальцем в бок и зарядить коленкой по заднице, но сейчас он выглядел таким помятым, не выспавшимся и несчастным после последнего заявления, что у Мори просто рука не поднялась. И колено тоже. Парень тихо рассмеялся, не прекращая крепко поддерживать кохая за поясницу, помогая ему идти. ― Ты болван, Лев. ― Не обзывайся, Яку-сан, я ведь хотел как лучше… ― надулся первогодка, пристыжено опуская глаза в пол. ― Но, наверное, не нужно было во время игры бросаться тебя спасать… ― Яку хотел было сказать, что он не барышня в западне, чтобы его спасать, но увидев то, что Лев настроился на нужный лад, тактично придержал язвительную реплику, решив подождать, что будет дальше. ― Но я дёрнулся автоматически, правда! Просто увидел, что мяч летит тебе в лицо, и ноги сами двинулись, ― пристально заглядывая в глаза семпая, запально сказал Лев. Глаза его горели решительным огнём. Он ещё немного пялился на Мориске, а потом повинно опустил взгляд в пол. ― Прости, Яку-сан, я подвёл тебя, да? Куроо-сан даже ругался… Больше он не сказал ни слова, так и замолкнув на половине фразы. Шёл унылым волейбольным недоразумением вперёд, и даже не заметил, когда Яку его отпустил и застыл посреди пустого школьного коридора, смотря ему в след. Какой же он дурачок… ― Знает твой Куроо-сан будто бы что-то! ― Громко сказал Яку, так и не двинувшись с места. Третьегодка сложил руки на груди и немного покраснел, ощущая прилив крови к щекам. ― Так, слушай сюда, Лев: если уж тебе приспичило… ― либеро вздохнул. ― Ладно, я не против… Защищай меня. Глаза Хайбы блеснули магическим огоньком радости. Яку смущённо кивнул, пытаясь отдышаться ― сердце стучало как ненормальное. ― Правда? ― Да, ― ещё раз кивнул Мориске, тут же предупредительно подняв кулак в воздух, погрозив им Льву. ― Только игре не смей больше мешать! А то побью… Он догнал первогодку, снова перехватив его поперёк спины, хотя кохай вполне мог справиться и без посторонней помощи. Обрадованный и вдохновлённый Лев что-то болтал, обещал, улыбался, торопил семпая и выглядел вполне счастливым, заражая своим настроем и Яку. *** Оставшиеся дни тренировочного лагеря пролетели слишком быстро и незаметно, так что волейболисты пяти команд даже не успели понять, что уже пора домой ― они ведь только разыгрались! Прощальная вечеринка с барбекю выдалась на славу и всё обошлось без малейшего инцидента, если только не считать немного исцарапанного Бокуто, который вознамерился накормить Кенму «вы-что-его-совсем-не-кормите?» Козуме, за что и получил. Куроо ржал над незадачливым другом, восстанавливал пошатнувшееся психическое здоровье Козуме, и всё время пялился в сторону Яку. Мориске внимания не обращал на хищнические взгляды капитана и вовсю наслаждался летним деньком. К слову, со Львом больше проблем не было. После того случая с мячом он вёл себя прилично, хотя каждый вечер капал семпаю на мозги насчёт укрывания одеялом и сохранения его хрупкого здоровья, за что получал на орехи, но своего всё же добивался ― Яку постоянно просыпался от того, что замёрз, и тут же принимался накручивать на себя это самое треклятое одеяло, устроенное в изголовье футонов заботливым Хайбой. Засыпая, Мориске кутался по самый нос, что-то тихо ворчал про то, как он докатился до того, что мёрзнет летом, рассуждал о том, что утром его разбудит такое счастливое «Яку-сан, ты меня всё-таки послушал!» и слушал и слушал как стрекочат сверчки за окном. Он смотрел на Льва, на его беззаботную рожицу, чуть подёрнутые вверх уголки губ, дрожащие светлые ресницы и чёлку, падающую на глаза. Яку слушал тихое и тёплое сопение Льва и засыпал в уютном тепле, лениво размышляя о том, что против такой «защиты» ― странной разновидности заботы ― он, пожалуй, и не был против.