Ожидание и реальность

Длинные тени скользили по комнате, отплясывая на стенах, покрытых большими разноцветными плакатами с волейболистами и сисястыми барышнями в купальниках, ставшими свидетельницами весьма интимных событий. Ну, или хотя бы намёка на них. Постель была разворошена; подушка сиротливо валялась на низеньком столе, аккурат в пачке с недоеденными чипсами, простынь забилась куда-то в самый угол кровати. А вот одеяло было на месте: высилось огромным комком в изголовье кровати и, кажется, мелко тряслось и колыхалось от тяжёлых вздохов спрятавшегося внутри человека. Нишиноя сидел на кровати и тупо смотрел в пол, совершенно не зная, что ему теперь со всем этим делать. Всё ведь было хорошо, всё ведь было просто замечательно, а потом... Как они и договаривались, Асахи пришёл к нему сразу после того, как вечером субботнего дня родители Юу, сделав сыну ручкой, укатили в закат, отдыхать после трудовой недели. На пороге чужой комнаты Азумане мялся, стеснялся, но в конце концов расслабился, как всегда это бывало, и уже через полчаса сидел в обнимку с Ноей, смотря фильм и изредка лениво дотягиваясь до него, чтобы заполучить очередной поцелуй. В какой-то момент фильм вдруг стал скучным, а поцелуи стали казаться куда как интереснее каких-то там пришельцев и стрелялок. И сейчас, сидя на кровати и созерцая пол, Юу припоминал, как он тёрся, словно любвеобильный уличный кошак об Асахи, как бесстрашно усаживался ему на бёдра и откровенно дразнился, без конца ёрзая и возбуждая, причём, весьма успешно! Асахи заводился с каждой секундой и даже начал трогать за те места, за которые никогда до этого никого не трогал. Юу праздновал маленькую победу и сдаваться явно не собирался. Торопливое сдирание футболок на брудершафт прошло без каких-либо видимых проблем, и снова были поцелуи, влажные и жадные, с кучей смущающих чмокающих звуков. Им в тот момент казалось, будто бы их вот-вот взаправду разлучат и нацеловаться следовало прозапас. Азумане бормотал что-то непонятное и подставлялся под руки Юу, которые гладили, обнимали и царапали, кружили по голому торсу, вызывая кучу приятных ощущений. Пальцы Нишинои дотянулись до волос и стянули тугую резинку, удерживающую волосы в пучке. Либеро никому не говорил, но до безумия ему нравились длинные волосы Асахи-сана. Нравилось тереться об них щекой, гладить, пропускать сквозь пальцы, стискивать в кулаке, заставляя их аса запрокидывать голову назад, выставляя шею, за которую можно было укусить или оставить свою метку. Асахи никому не говорил, что ему безумно нравится, когда Юу трогает его волосы. И никому-никому он не говорил, что от этого он возбуждается только сильнее. Штаны полетели прочь, спланировав на маслающий воздух вентилятор, злобно зафырчавший и зажевавший ткань. Азумане опрокинул Нишиною на спину и навис над ним, разложив его на горячей постели словно самую аппетитную из всех возможных добыч. Он гладил и ласкал, с тихим стоном удовольствия и всё нарастающим возбуждением внизу живота разглядывая как выгибается навстречу его рукам Ноя, как он закусывает губы и томно смотрит из-под опущенных ресниц, как облизывается и дрожит от предвкушения их самого первого раза. Об этом Юу не смог умолчать, сказав вслух и вдруг… Что-то пошло не так. Руки Азумане замерли на груди Нои, сам он как-то тихо всхлипнул, снова начал что-то бормотать и резко отстранился, а потом случилось то, что случилось. — Асахи-сан… — либеро не чувствовал своих ступней, застывших от холода, крадущегося из открытого окна. Он неуверенно потянулся, ещё будучи в состоянии шока, подёргав край одеяла. — Нужно вылезти. — Нет! — прозвучало в ответ глухо и высоко. Нишиноя скрипнул зубами и обнял свои колени, сжимаясь в комок. Чёртов бородач закатался в одеяло, скрутив удивительно уютную нору для себя, спрятавшись от своих прямых обязанностей и от Нои заодно. И чего такого страшного-то произошло? Если бы кто и должен был шугаться, так это он, Юу, но никак не это чудо природы, именующееся асом. Ну обнимались, ну целовались, ладно, разделись и уже были оба во всеоружии, но чего так внезапно-то удирать от идущей прямо в руки возможности сделать друг другу приятное? Нишиноя, конечно, предположил, что на Асахи-сана просто как всегда упало озарение, на этот раз принявшее форму наковальни, судя по всему, и именно поэтому тот и решил спрятаться куда подальше, чтобы не натворить дел. Но чёрт возьми! — Как это нет? Мы же… Мы… Чёрт! Мы же собирались сделать ЭТО! ― Ноя неожиданно для самого себя зарделся и так и не смог произнести слово «секс» в присутствии Асахи-сана, пусть даже тот и был покрыт слоем одеяла. ― Я знаю, но… Но! Без подготовки, без всего остального… Боже! Юу! ― В одеяле показалось маленькое «окошко» и в него высунулась раскрасневшаяся от смущения и неловкости мордочка Азумане. Он с сожалением взглянул на Нишиною и тихо пробубнил. ― Тебе же будет больно… Нишиноя удивлённо вскинул брови и повернул голову на бок. ― И… Что? Я готов к этому, — даже не задумавшись ни на секунду, решительно выпалил Юу, осторожно потянув на себя край одеяла. — Просто если это ты, Асахи-сан, то я готов ко всему. ― Но… ― попытался возразить третьегодка, не спеша отдавать своё прикрытие, в которое он крепко вцепился. Нишиноя потянул сильнее и недовольно воскликнул: ― Да почему ты боишься больше меня, Асахи-сан? Это же… ― Я боюсь за тебя, ― ответил Азумане, понурив голову. ― Тебе будет… Нишиноя резко дёрнул на себя одеяло и не дав договорить, грозно сверкнул глазами. ― Мне будет хорошо. И тебе тоже! Эй, Асахи-сан… ― Нишиноя как заправский хищник покрался вперёд, хитро сверкая глазищами и подбираясь всё ближе и ближе. ― Я хочу сделать с тобой это… ― Юу уселся на бёдра Азумане, заводя свои ноги ему за поясницу, и в совершенно развратном движении подался вперёд, потеревшись о его пах своим. ― И так, и эдак, а потом сделать тебе приятное ртом… ― Ноя, нет… ― смущаясь, путаясь в собственных лохмах в попытке прикрыть руками пылающее лицо, бормотал Азумане, горя от возбуждения и смущения одновременно, когда язычок Юу прошёлся по его соскам, а выступающие клычки прикусили чувствительную кожу. ― Ох!.. ― Ноя, да, ― довольно хохотнув, Нишиноя припал к губам Асахи в требовательном поцелуе, уже через секунду с радостью замечая, что Азумане ему не только отвечает, но ещё и крепко прижимает к себе. А там внизу, охо-хо-хо!.. ― Дубль второй, А-са-хи, ― по слогам горячо прошептал на ухо любимого либеро, прикусывая мочку и содрогаясь всем телом, когда грубые мозолистые ладони Асахи-сана сжали его ягодицы. Парень охнул и закусил нижнюю губу, теперь понимая, что в этот раз всё случится. Азумане потянулся вперёд, бережно сгребая в охапку Нишиною и медленно начиная покрывать его кожу поцелуями, вместе с тем укладывая Ною на лопатки. Ну, дубль второй, так дубль второй!.. *** ― Ака-а-а-аши! Акааши, прости-и-и! Кейджи устало выдохнул и приоткрыл дверь собственной спальни, бросая сверху вниз уничижающий взгляд на Бокуто, который повинно склонился в церемониальном поклоне. Поклон был что надо, выверенный по всем правилам хорошего тона ― Кейджи даже и не подозревал, что его разгильдяй-капитан, а по совместительству ещё и его благоверный способен на такие по-настоящему «взрослые» вещи. Единственное, что всё портило, так это весёлые труселя в разноцветную надпись «Трах-бах!» которые совершенно точно не вписывались в сию благочестивую картину всепрощения. ― Я уже сказал, что всё в порядке, Бокуто-сан, ― тоном, не терпящим возражений, спокойно ответил Кейджи, болезненно жмурясь и на всякий случай хватаясь за дверной косяк. ― Просто дай мне время немного прийти в себя… Котаро поднял голову и слёзно воззрился на Акааши, громко шмыгнув носом. ― А если всё нормально, то почему выгнал меня из комнаты? ― с самым невинным из выражений, которые он мог состроить, спросил Бокуто, надувая губы. ― Акааши, я не хотел… Прости, пожалуйста, я так был возбуждён, что… Договорить парню Кейджи не дал и просто захлопнул у него перед носом дверь, приваливаясь с обратной стороны и оседая вниз. Послышался новый совиный визг, полный расстроенных чувств, и в дверь снова начали скрестись, вымаливая прощение. Кейджи спрятал пылающее лицо в ладонях, мечтая провалиться сквозь пол второго этажа, потом сквозь пол первого и уже потом под землю, желательно до самого ядра земли ― так ему было стыдно. Хотя, конечно, не так, но что-то близкое с этим. Любовь к гиперболизации Кейджи подхватил от Бокуто и теперь ею грешил, сам того за собой частенько не замечая, но не это было важным. А важным было то, что их с Бокуто-саном первый раз прервался таким фейлом, что хуже, наверное, и быть не может. После тренировки они с Бокуто как всегда возвращались вместе, пару раз украдкой даже взялись за руки, и Акааши, засмелев и разомлев от охватывающего его чувства счастья и влюблённости по уши в эту дурацкую сову, даже утащил Бокуто в какую-то подворотню, где жадно вцепился в его губы, растерзав их мучительно долгим кусачим поцелуем. Глаза Котаро тогда сверкали как фейерверки на летних фестивалях, а голос его дрожал сексуальной хрипотцой, так что от фразы: «Я хочу тебя, Кейджи», прошёптанной на ушко, ноги Акааши позорно подкосились, а в голове созрел план и сумасшедшая мысль, что да: пора, можно, нужно, чёрт побери! К тому же его дом совсем не далеко, а мамы пока ещё нет и в ближайшее время не предвидится… Ввалившись в резиденцию Акааши, парни снова вцепились друг в друга, бесстыдно щупая и лапая друг друга за те места, на которые порой и взглянуть-то боялись. Но теперь, когда даже крыша педантичного и спокойного вице-капитана сделала ручкой под натиском охрененно целующегося Бокуто-сана, (а уж что говорить о самом Котаро?..) все смущающие и запретные вещи вдруг стали вполне себе уместными. В общем, кое-как стянув с себя уличную одежду, парни поднялись наверх, на ходу стаскивая друг с друга форменные пиджаки и рубашки. Свой галстук Бокуто вообще пристроил на дверной ручке, брюки закинул куда-то в комнате Акааши, не проследив их полёта, и то же самое проделал с вещами своего связующего. Когда парни остались только в нижнем белье, виток страсти торопливо отправился на второй круг и пружина вожделения затянулась только сильнее. Новый раунд объявлялся открытым, и активности и без того гиперактивному всегда и везде Бокуто-сану было не занимать. Когда Акааши был увален на кровать и начинал понемногу млеть и возбуждаться до болезненного состояния в определённом месте от горячих шершавых ладоней на особо чувствительных местах своего тела, случилось кое-что непредвиденное… Целуя Кейджи и сжимая его в своих руках так крепко, как только мог, Бокуто решил перейти к ещё более активным действиям и непосредственно главному процессу, раз уж ему сегодня так повезло! Ну и немного не рассчитал с расстоянием макушки Кейджи и спинкой кровати, об которую с приличной силой приложил своего бедолагу-любовника... Сказать, что ситуация была неловкая ― ничего не сказать. И да, боль, возможно, и обостряет ощущения, но только не в том случае, когда партнёр по любовным игрищам от неё ловит птичек и звёздочек и теряет сознание. Бокуто очень испугался, но повёл себя ответственно и грамотно, быстро приведя в состояние бодрствования Кейджи, который ни с того ни с сего выгнал его из комнаты, как только пришёл в себя. А теперь, с пылающими щеками и горящими глазами, Кейджи пытался переосмыслить случившееся и ругал себя за то, что такой хиляк, раз вырубился от обыкновенного удара по голове. Где-то на задворках подсознания даже мелькнула мысль о том, что стоит поучиться у мелкого рыжика из Карасуно брать мяч головой, но Акааши тут же отмёл эту дикость, справедливо решив, что такие мысли возникли в его голове от всё той же состыковки собственной макушки с изголовьем кровати, а не потому что он действительно решил над этим поразмыслить. В дверь снова жалобно поскребли, и Акааши тяжело вздохнул. Чёрт. Да он же только хуже сделал. Мало того, что такое произошло, так после того, как он очухался, он ещё и Бокуто-сана выпер просто потому, что не знал, как теперь смотреть ему в глаза. Было стыдно за всё и сразу, и было грустно, что их первый раз получился таким вот дурацким. ― Кейджи… Кейджи, открой, пожалуйста, я ничего не буду делать, я просто хочу удостовериться, что ты в порядке. ― Голос Бокуто был очень грустным и у Акааши сердце сжималось, а в горле образовывался нехороший ком. Нет, всё же нужно это решать! Он осторожно развернулся и потихоньку поднялся на ноги, хватаясь за ручку, но не спеша её открывать ― Бокуто-сан что-то снова говорил: ― Я так хотел… Так… Ты такой красивый был, такой весь… Весь только мой, Акааши. А я всё испортил. Прости… ― Дверной замок снова щёлкнул и послышался глухой удар ― это Бокуто снова подстроил поцелуй собственного лба с полом, склонившись в почтенном поклоне. ― Акааши! Кейджи не сдержал улыбки. Он медленно опустился на колени перед Котаро и поймал в ладони его лицо, поднимая голову своего капитана, заставляя его взглянуть на себя. ― Я буду твоим всегда. В любое время, ― тихо сказал Кейджи, чувствуя, что щёки и шея снова горят. Он потянулся вперёд, легонько чмокая совеня в губы. ― Прости, Бокуто-сан, я не должен был тебя выгонять… Я правда в порядке, и я сам виноват, что… Но чёрт… Котаро удивлённо выпучился на своего парня, сразу же подсобравшись и подползая к нему вплотную. Бокуто тихо шмыгнул носом и вдруг порывисто обнял Кейджи, стискивая его так крепко, что связующий даже крякнул и поскорее захлопал Котаро по спине, прося ослабить хватку. ― Уу-у-у, я так рад, что ты в порядке. Правда же? Правда в порядке? ― Наивно хлопая глазищами, жалостливо спрашивал Бокуто, разглядывая, как Акааши потирает сильно сжатые плечи. ― Правда. Заходи обратно, и… мне жаль, что так вышло. ― Да ладно тебе. Ты же пообещал, что теперь только мой, навсегда, так что будем считать этот раз за тренировочную попытку. Когда всё будет по-настоящему, я обложу тебя подушками со всех сторон, а ещё!.. ― Бокуто всё говорил и говорил, даже начав загибать пальцы и строить всамделишный план по их с Акааши первому акту единения и душ, и тел, а Кейджи только с улыбкой смотрел на него, в какой-то момент просто потянувшись и поцеловав Котаро в уголок болтливого рта. Совень, опешив, замолчал, заинтересованно вытаращившись на любимого. ― Ты это чего, Акааши? ― Просто, ― многозначительно улыбнувшись, пожал плечами связующий, сцапывая Бокуто за руку и утягивая в сторону своей кровати. *** ― Т-ты как? ― Даичи было немного некомфортно. Обычно, разговаривая с Сугой, он привык задавать ему такие вопросы, да и вообще любые, в лицо, а уж точно не в затылок, и не занимаясь тем, чем сейчас он занимался. ― Порядок, ― на выдохе сухо поделился Коуши, закусывая губы. ― Даичи, уже не пора?.. Я скоро… ну… Уши у Сугавары были красными, пунцовыми даже, и то же самое творилось с шеей. По бледной коже россыпью вдоль выгнутого позвоночника засели бисеринки пота ― в комнате было удушающе жарко, несмотря на то, что за окном была зима. Суга ёрзал и всё время пытался податься назад телом, чтобы или потереться об подушку, подложенную под живот, поскольку сил терпеть уже не было никаких, или насадиться на пальцы Савамуры, который и сам держался, надо сказать, из последних сил. Они встречались уже много месяцев, за всё время позволяя себе поцелуи, обнимашки и безобидные вечера совместной мастурбации, очень-очень редко и в качестве большого исключения. И в целом, Даичи и Коуши казалось, что жизнь удалась ― что ещё нужно для полного счастья? Однако кое-что было нужно. И Сугавара узнал об этом тогда, когда Даичи, со всей присущей ему серьёзностью и рассудительностью усадил благоверного рядом с собой и объявил, что дальше так продолжаться не может, при этом многозначительно поиграв бровями и совершенно однозначно покашляв. С озвученной и обозначенной сутью «не может» Суга согласился на удивление быстро и тут же предложил решить проблему ещё не случившегося первого раза как можно скорее. Но-о Даичи не был бы Даичи, если бы не решил подготовиться основательно, и вот теперь, терзая и себя, и Сугу уже пару десятков минут кряду, оба парня, кажется, были на пределе. ― А ты уверен? Тебе не больно? ― взволнованно спросил Даичи, жутко краснея, когда пальцы туго сжало, а Коуши, видимо и правда находясь в прилично раззадоренном состоянии, издал низкий протяжный звук. ― Нет, непривычно, но… Нормально… ― шумно дыша ответил Сугавара. Чувствовал он себя сейчас больше чем «непривычно», будто бы давал какое-то странное извращённое интервью и от такой мысли становилось одновременно и смешно, и неловко, однако, хихикать в подобной ситуации Суга не решился. ― Даичи, может быть ты уже сам? Из-за спины послышался громкий «глоть». Суга обернулся и еле сдержался, попытавшись заглушить свой восторженный «Оу-у!», который застрял в его горле, словно кость. Савамура был восхитителен: на его коже тёмного оттенка румянец смотрелся до ужасного очаровательно, а то, что он был уже во всеоружии почему-то очень льстило, ну и грело душу, в каком-то смысле. ― Тогда я… Ну… ― мозолистые пальцы легли на бёдра, бережно огладив влажную кожу. Даичи глубоко вздохнул, пытаясь унять слишком сильно бьющееся сердце. ― Постарайся расс… ― Боже, да не тяни ты! ― Не выдержал Сугавара и всё-таки не сдержал смешка, который тут же проглотил со стоном и слишком острым чувством тянущей боли в причинном месте. ― Ну и… ― Задумчиво потянул Суга, почему-то не решаясь смотреть на хмурого дальше некуда Даичи. ― Ты, неужели, расстроился? Они лежали рядом в кровати, укрывшись одеялом и неловкое молчание угнетало, надо сказать. Так что Коуши попытался хоть как-то его сгладить, но, видимо, пока что это было проблемой. Савамура резко повернул голову на подушке, вопросительно подняв брови. ― А ты как думаешь? ― едко поинтересовался Даичи, угрюмо хмыкнув. Сугавара закатил глаза и улыбнулся. ― Да брось ты, Даичи-и! ― Коуши подполз ближе, морщась от едва ощутимой боли в пояснице. ― Это же самый первый раз, так и должно было быть! Ну или как-то так… ― Ну не две же мину… ― ворчливо начал Даичи, но не договорил ― его рот накрыли тёплой ладонью, а мочки уха коснулись всё ещё влажные после поцелуев губы, мягко целуя и щипая за нежную кожу. ― Всё хорошо, ― ласково мурлыкнул Суга и солнечно улыбнулся, устраивая свою лохматую голову на плече Савамуры. Он потянулся, найдя чужую ладонь и стиснув пальцы своими, вплетая их в пальцы Даичи, который, кажется, понемногу отходил. ― Всё просто отлично! Знаешь, по правде говоря, я так волновался, но всё зря ― ты был очень нежен и аккуратен. Так что прекрати думать о всякой ерунде и лучше как следует отдохни, потому что мы сделаем это ещё раз! ― Чего? ― удивлённо округляя глаза, переспросил Савамура. ― А ты как хотел? Ещё много-много раз, ― разведя руками как мог, кровожадно оскалился Сугавара, миленько захихикав. Он потянулся и чуть-чуть приподнялся на локте, так и не выпустив руки Даичи. ― Так много времени для экспериментов и всяких разных штук. Ещё посмотрим, что ты скажешь, когда я решу попробовать одну интересную штуку… Теперь пришла очередь Сугавары игриво вести бровями и залихватски подмигивать в лучших традициях кое-кого из Токио. Савамура не сдержал улыбки и потянулся вперёд, притягивая к себе Коуши. Что ж, против он совсем не был. С этим парнем ― всё что угодно.