Ожидание и реальность

Токио Они встретились возле стойки регистрации, столкнулись случайно. Тетсуро проспал и уже прилично опаздывал, раз за разом сбрасывая звонки тренера и ребят, которые уже с час толпились по ту сторону паспортного контроля. Он быстро добрался до нужного места, на ходу готовя документы. — Вот, ваш билет, — миловидная сотрудница протянула невысокому пареньку, что стоял перед Куроо, кусок голубой картонки с чёрными россыпями букв имени и другой полезной информацией о грядущем перелёте. — Счастливого полёта! — Спасибо, — негромко буркнул парень впереди, но этого хватило с лихвой, чтобы заставить Куроо зайтись в дрожи. Этот голос! — Добрый день… Сэр! — Стой! — Барышня что-то ещё кричала вслед, но Тетсуро её уже не слышал, он нёсся за парнем, которого видел впервые, но слышал уже миллионы раз. — Это ведь ты? Это правда ты? Пальцы мёртвой хваткой вцепились в чужую руку выше локтя, останавливая и оборачивая её владельца. Пронзительные светлые глаза испуганно уставились на Куроо, и тот мгновенно отпустил, отойдя на шаг. — Не понимаю, — одёргивая одежду, тихо произнёс незнакомец, и Куроо тряхнуло снова. Ему не показалось. — Кенма Козуме. Это ведь ты, да? Чёрт, это действительно ты, — словно заведённый, тупо повторял Куроо, расплываясь в счастливой улыбке. — Я узнал тебя по голосу. Впервые вижу вживую, но вот ни одной трансляции не пропустил… — он завёлся с полуоборота и теперь тарахтел как какая-то фангёрла, встретившая своего любимого айдола на улице, Тетсуро разве что не визжал – воспитание не позволяло, да и аэропорт всё же… — Куда ты летишь? Будешь комментировать наш матч? Куроо попытался взглянуть на кусок картонки Кенмы, но тот быстро спрятал билет и прочие документы за спину, обжигающе взглянув на раздражителя. Спортсмен осёкся и поубавил пыл. Этот коротышка прямо-таки излучал недовольство. — Не понимаю, — вновь ядовито отфыркнулся он, развернулся и быстро зашагал прочь, не обернувшись ни разу. Куроо смотрел вслед, не понимая – что за ирония? – что такого он сделал, чтобы заслужить подобное отношение. Впрочем, времени на бестолковые размышления не оставалось – к нему на крейсерской скорости летел, размахивая кулаками и ручной кладью, тренер, чьё присутствие не сулило ничего хорошего. Омаха Они продули. И счёт был таким позорным. Такой вообще бывает? Что-то Куроо в этом сомневался. После игры все парни разбрелись кто куда, даже тренер дал добро на попойку во имя успокоения нервов – в ближайшее время матчей им всё равно не светит. Тетсуро предлагать дважды не пришлось, и он решил слишком не выдумывать и просто спуститься в холл отеля, где можно было набрести на простоватый, но богатый на напитки бар, примеченный ещё вчера перед заселением. На ломаном английском объяснившись с барменом, Куроо получил порцию выпивки со льдом, высокий стул, порцию прогоркшего арахиса и кусок стойки в полное своё распоряжение. Первый стакан ушёл со скрипом, второй легче, третий ласково шепнул болящему сердцу: «На фиг тебе эта победа вообще была нужна?». Стакан Куроо послал, ибо что он понимает в делах спортивных, сволочь гранённая! С четвёртым ему примерещились жёлтые кошачьи глаза, расположившиеся напротив него, на соседнем стуле. Глаза отнюдь не были сами по себе, у них был владелец, причём, хорошо знакомый Тетсуро. — Это ж ты-ы-ы-ы… — слюнявя барную стойку, на которой покоилась внезапно отяжелевшая голова Куроо, радостно замурлыкал парень, разглядывая вмиг напрягшегося комментатора. — Приветики, Кенма-кун~ От сладости голоса Тетсуро могло слипнуться одно место, от одного его вида – случиться что-нибудь похуже. Козуме устало вздохнул, разглядывая это пьяное в дровища создание. Спортсменам пить не рекомендуется не только из-за того, что мышцы рассеиваются, но и из-за того, что делать они этого совершенно не умеют именно из-за первого пункта – такой вот замкнутый круг получается. Куроо отчаянно пытался привлечь к себе внимание комментатора, который стал свидетелем и гласом сегодняшнего позорища родной команды, он подползал ближе, уже дотягиваясь до рукава бомбера Кенмы, так что делать вид, что соседний стул не занимает перегаром дышащий монстр, уже не получалось. — Вы сыграли отвратительно. Я должен быть не предвзят и не отдавать никому предпочтения, но игра была ужасной, — со всей строгостью, но очень тихо, ответил парень, серьёзно посмотрев на напрягшегося от чужого тона Куроо. — А ну-ка, повтори… — на автомате угрожающе зашипел Тетсуро, чувствуя внезапный прилив злости. Кровь забурлила в жилах. Почему-то захотелось приложить эту чудесную светлую головку прекрасного Кенмы Козуме об барную стойку, или нет – лучше завалить его на неё целиком и полностью, сжать руки, чтобы вырваться не мог, и потом… Додумать что именно он бы сделал, Куроо не успел – его собеседник спрыгнул со стула, сунул бармену мятый доллар за свой напиток, и резко взглянул на Тетсуро. — Будешь играть так же хреново – повторю, мне не сложно. Козуме сунул руки в карманы, вызвав у Куроо острый взгляд, и медленно побрёл на выход, скрываясь за распахнутыми в холл дверями. — Мелкий засранец, — раздражённо фыркнул Тетсуро, почему-то разулыбавшись. Эта встреча ему понравилась гораздо больше предыдущей. — Эй, бармен, можно мне чего-нибудь… Эм, ну… Служащий понятливо улыбнулся и кивнул. Куроо решил, что сегодня оставит отличные чаевые и… что больше никогда не проиграет. Амстердам После игры в США пришлось хорошенько потрудиться, чтобы снова взять тот уровень, с которого их команда на заднице съехала по зазубренной поверхности тёрки почти до самого низа. На зализывания ран и тренировки ушло более полугода. Сменился состав. Настрой. Решимость и решительность стали важнейшими составляющими любой тренировки, игры, простых клубных встреч. Куроо выматывался. Тряс своих сокомандников, бессердечно, казалось бы, избавлялся от слабых звеньев. И, что не удивительно, подобные меры дали свои плоды. Европейские команды уходили с площадки одна за другой, понуро ругая чёртовых шустрых азиатов, вылезших на первые места будто бы из самих глубин Ада. Сборную Нидерландов они порвали всухую, как пёсик Друппи ещё одно не менее знаменитое резиновое изделие. Парни светились восторгом, хлопали по спине Куроо, таскали на руках, подбрасывали в воздух, откупоривая игристое шампанское и наполняя им выигранный кубок, присасываясь по очереди в шумном банкетном зале к позолоченной посудине. Все были счастливы. Кроме самого Тетсуро. Он не видел его уже полгода, даже больше. Кенма больше не комментировал их матчи, не комментировал вообще ничего. Интернеты упорно молчали, тренеры разводили руками, другие команды показательно «застёгивали» рты на замочек, по-детски выкидывая спасительный от немоты ключик через плечо прямо на глазах у растерянного Куроо. Сознание Тетсуро глючило, как заражённый вирусами компьютер. Всё время выскакивали где-то на границе взгляда жёлтые глаза, отросшие светлые волосы, отовсюду шуршал знакомый тихий голос, называющий его, Куроо, номер и имя. Куроо Тетсуро. Номер один. Номер. Один. Куроо. Он медленно сходил с ума. Манчестер Без работы было тоскливо, но без голоса что мог Кенма? Доктор говорил, что это пройдёт, но пока что придётся отказаться от привычной деятельности. Впрочем, наконец-то появилось время для того, на что его никогда не было. Хотя, по правде говоря, и играть Козуме надоело уже через неделю. Гораздо круче было, когда в перерыве или во время перелёта устроишь набег на какой-нибудь шутер или ещё что поинтересней, а теперь… Кенма не выходил из дома, уютно кутаясь в одеяло круглыми сутками в своей квартирке на окраине Токио. Он прилежно принимал лекарства, постоянно фыркая и ёжась от горечи на чувствительном языке, но следовал указаниям врача беспрекословно. Ещё чуть-чуть и он сможет снова… Не сказать бы, что он любил это. Спорт – любопытно. Наблюдать, анализировать и делиться своими мнением с другими – интересно. Находиться в социуме, в комментаторской рубке соседствуя ещё с десятью, а то и более людьми – не интересно, скучно, утомительно, но без работы Кенма уже не мог, погрязнув во всём этом с головой. И даже сейчас, находясь на официальном больничном, Козуме смотрел все матчи, которые курировал ранее. Смотрел на него. Жадно разглядывал каждый крупный план, смотрел на прилипшую к острым ключицам именную футболку, на разметавшуюся чёлку, на глаза, светящиеся азартом. Уже прошёл почти год, а команда Куроо выигрывала матч за матчем. Кажется, тогда, в Омахе, Кенма был всё же предвзят и заинтересован и смог неплохо мотивировать того другого Куроо Тетсуро. — Тренер Наой, судя по слухам, решил применить новое построение, хм… Неплохо, неплохо, поглядим, что из этого выйдет… — энергичный голос замены из колонок звучал так возбуждённо, что Козуме ненароком перенял это возбуждение, обеспокоенно заёрзав на диване перед телевизором. — Итак, капитан команды Куроo Тетсуро… — Идиот, он Кyроо… — недовольно буркнул в собственные колени Кенма, понимая, что краснеет. Шум рукоплесканий и гвалта раздался с площадки далёкой Англии; капитан команды, ехидно ухмыляясь, пялился в камеру. — Идиот… — почему-то улыбаясь, шепнул сам себе слишком предвзятый комментатор. Рим Международный аэропорт был полон народа. Заминка в расписании повлекла за собой жутчайшую толчею и несколько одновременно выпущенных рейсов. Лента конвейера не справлялась, чемоданы и сумки сталкивались друг с другом, врезались, слетали в ноги пассажирам, путались и вызывали тонну недовольства и ругательств. Куроо только усмехался и пихался локтями, прокладывая себе путь вперёд через толпу. Очередной матч был за ними, так что настроение порхало где-то выше его собственной лохматой макушки. Далось в этот раз сложнее, но зато теперь команде и самому Тетсуро предстоял долгий отдых перед важными играми и парой тренировочных матчей. Отовсюду слышалась незнакомая речь, гремучая смесь пяти-семи разных языков, сплетающихся в какое-то дикое заклинание. В таком гомоне невозможно было что-либо услышать, но… Всегда есть это самое «но», и Тетсуро благодарил небеса, что неизвестное нечто позволило ему услышать знакомый голос, мазнувший совсем рядом. — Эй, ты слышал? Это ведь… — Тут так много народа… Они обернулись одновременно, разглядев лишь удаляющиеся глаза друг друга. Взгляд потеплел. Губы нехотя ползли в улыбку. Наконец-то, после такой огромной прорвы времени. — Кенма, — крик вышел шёпотом, но, кажется, Козуме, всё понял, судя по его растерянной улыбке. Наконец-то они встретились, пусть и на мгновение. Ему бы длиться и длиться, но… Всегда есть это самое бессердечное «но». Марсель Команда топталась в шаге от поражения, спасло лишь чудо и ошибка противника, дав спасительное очко и победу. Ребята были подавлены, и капитан делал всё, что мог, не сдаваясь до последнего и после, как никто другой понимая, что придётся сделать ещё больше, ещё качественней. Придётся снова всё менять. В этот раз они с Кенмой встретились не случайно. Утром, перед выпиской команды из отеля. Они улетали в Лондон, комментатор оставался по делам. — Где ты пропадал всё это время? Я скучал, — ухмыляясь и чуть ли не урча от удовольствия, нависал над щуплым пареньком Куроо, позволяя себе вольностей в виде будто бы нечаянных касаний волос, пальцев, запястий. Он просто не мог его не касаться. — Голос пропал, такое бывает. Кенма жмурился, тянулся к Куроо, сам того не понимая, как их взаимоотношения смогли стать такими. Почему он позволяет какому-то типу играться с его волосами, накручивать их на палец? Почему он разрешает касаться своих ладоней, брать себя за руку? Почему ему, чёрт побери, это нравится?! Это всё такое жуткое, но… Приятно. Очень. Этот «Номер Один» какой-то волшебный, нереальный, он притягивает к себе, заставляет ёжиться, вытягиваться в струну, льнуть к теплу тела, вдыхать запах сильней, заставлять сердце биться чаще. Магия. Хотя Козуме и не верил, даже будучи фанатом фэнтези. Но иного объяснения у него не было. Куроо ласково улыбался, молча смотря в чужие глаза. — Больше не пропадай. Я скучал. — Я слышал это уже, — замявшись, ответил Кенма, стремительно краснея. — Я… Я тоже скучал… По работе. Тетсуро расхохотался, добродушно растормошив волосы парня. — Ну хоть так. Что ж, грядёт большой день, а после него мы вернёмся в Токио довольно надолго. Понимаешь, к чему я? Кенма покивал. Он вернётся в Токио через несколько дней, одним рейсом с Куроо, а потом... — Если продуешь, то… — Знаю. Больше всего на свете я не хочу, чтобы ты снова сказал, что из меня хреновый игрок, так что выгрызу победу любыми способами, а пока, — он замолчал и наклонился к Кенме, довольно чувственно касаясь его губ в продолжительном поцелуе. — Давно хотел это сделать… — Идиот, — шепнул Козуме, прижимая пальцы к своим горящим губам. Глаза Куроо счастливо сверкали. Лондон Проигрыш. Конец всего. Снова самое дно. И в этот раз Куроо вставать на ноги не хотелось. Слишком едок был взгляд по ту сторону сетки, слишком остра ухмылка ублюдка финтаря, скинувшего неудачников в пропасть без страховки во второй раз. Всё было «слишком». Без правил — Ты играл хреново. — Заткнись, — грубо буркнул в сторону вошедшего Куроо, даже не обернувшись – этот голос он узнает из тысячи. — Кто дал тебе ключи? — У меня свои связи, — пространно объяснился Козуме, проходя в развороченный номер Тетсуро. Сам хозяин апартаментов валялся на огромной кровати и, судя по перегару, буквально туманом стоявшему в комнате, был или пьян, или отходил от этого состояния. Скорее, второе. Комментатор уселся подле Куроо, неловко потянув его за штанину форменной одежды. — К…как ты? Начинать разговор было неловко, да и Кенма ни хрена не знал, как это делается. Не приходилось ему до этого хоть кого-нибудь успокаивать. Хотя, назвать это так, язык не поворачивался – прошло уже несколько дней после того разгромного поражения. Куроо приподнялся на локтях и саркастически посмотрел на блондина. На лице его отобразилось желание убивать и насиловать всех неугодных, но он чудом сдержался, плюхнувшись обратно помятой рожей в подушку. — Издеваешься… Знаешь, я бы повесился сейчас, — в сердцах выдохнул Куроо, театрально закатывая глаза, поворачивая голову набок. — Слушай, Кенма, а ты умеешь вязать петли? — конечно же, утрируя, решил продолжить игру, Тетсуро. Козуме отрицательно мотнул головой и нахмурился. — Жаль. Так чего ты припёрся? — Скоро кончится неделя, а ты всё ещё валяешься тут, — упрекнул Кенма без особого нажима. — Ну и что? Тебе-то что? Тренер попросил? С каких пор спортивные комментаторы приходят к лузерам, чтобы поставить их на ноги? Новая программа канала? Не круто. Куроо язвил, как маленький, раскидывая шпильки, надеясь, что ему удастся задеть хрупкого с виду, но ни фига не прогибаемого Кенму, и вынудить его уйти. — Я пришёл, потому что захотел. Никто не знает, что я здесь, а если узнает – мне перепадёт. — Ну и нечего рисковать карьерой ради меня. Проваливай давай, оставь… — Ещё ведь ничего не кончено. Тетсуро поднял голову. Надломленность в голосе парня его поразила. Обычно он был более скупым на откровения, да и на эмоции, а тут… На секунду ему казалось, что Кенма вот-вот расплачется. А кто-то ведь говорил, что он не должен отдавать кому-либо предпочтения. Эх. Капитан команды отодрал себя от уже поднадоевшей кровати, отдавшей субтильное тело от хлопковых простынок недельной давности с большой неохотой. — Кончено, Кенма, — качнул головой Куроо, указательным пальцем поднимая опущенный подбородок гостя и оборачивая его на себя. — Возраст у меня уже не тот. В третий раз не потяну, снова карабкаться на вершину. Отыграл своё, — печально улыбнувшись, подытожил парень. — Говоришь как старик. — А я и есть старик – в спорте стареют рано, ты же должен знать, — Куроо обнял Кенму, прижимаясь к худенькому тельцу крепче. Почему-то горечь становилась более сносной. — Не хочу уходить… — Не уходи, — слабо отозвался Козуме, цепляясь пальцами за дрожащие плечи Тетсуро, уткнувшегося ему в шею. — Не уходи. И я останусь. С тобой. Куроо устало фыркнул, в жесте благодарности целуя светлую кожу, оставляя на ней метки. Да, сейчас, определённо, слова Кенмы – это лучшая новость за последнее время. Токио — Команда национальной сборной, проигравшая с разгромным счётом в полуфинале как никогда поразила страну своей игрой!.. — диктор вещал о проигрыше до безобразия восторженно, настолько, что Куроо и Кенма поморщились так синхронно, что даже рассмеялись, увидев лица друг друга. — Мне одному кажется, что у него мерзкий голос? Что за тип? — возмутился Тетсуро, укутывая свои ноги и ноги Кенмы его знаменитым одеялом, которое было просто «Охохо» – что является высшим баллом в системе оценок у одного звёзданутого на всю лохматую голову типа. — Не тебе одному. Он ещё и имя твоё неверно произносит, — будто бы между прочим сообщил Кенма, прижимаясь к тёплому боку Куроо и щекой устраиваясь у него на плече. — Ну, за неимением лучшего, — развёл руками спортсмен, урывая момент и обнимая своего парня за плечи. — Когда вернёшься, тогда покажешь ему, как нужно!.. — То же и тебя касается. Ты обещал. — Помню, помню… — вздохнул Тетсуро, лениво смотря на мерцающую картинку на экране. Оно ждёт его. Их обоих, его и Кенму. В самый-самый последний раз. Осталось только решиться, попытаться снова и победить. — Знаешь, в третий раз тех слов от тебя я не потерплю. — Тогда не заставляй меня их произносить, — негромко отозвался почти задремавший Козуме. Говорить что-то однозначное бессмысленно, но Куроо, как и всегда, приложит все усилия в самый-самый последний раз.