Лазурь

       Царство Морфея никак не желало отпускать меня. Бесцветные, незапоминающиеся сны утягивали, заставляли окунуться в себя, как в глубокий омут. Но вдруг состояние расслабляющего блаженства нарушил тихий звук, и я даже на мгновение пожалел, что обладаю безукоризненно чутким слухом. Прислушавшись, я вдруг понял, что нарушило мой покой.        Чёрт.        Это было чириканье.        Раскрыв глаза, на мгновение слепну от яркого света, которым залита пещера. Лукавое солнце нещадно било в глаза своими лучами. И снова проклятое чириканье раздаётся совсем рядом. Резко повернувшись на звук, я, мягко говоря, недоумеваю. Ведь, сбоку от меня, знакомым жестом склонив голову набок, сидит пташка с лазурного цвета перьями.        Да быть того не может! Я не верю своим глазам. Как она меня нашла? Что вообще здесь делает?        Ярость разгорается во мне с новой, поглощающей все остальные чувства, силой. И жалость уже не может меня сдерживать. Какого чёрта она таскается за мной?! Знала бы эта пташка, как страшно уже успела надоесть мне! Теперь этой несчастной не поможет даже невесть откуда взявшееся сострадание. Интересно, это больно – гореть заживо?        И тут она тихонько прыгает ко мне навстречу. Её радостный тоненький писк становится похожим на своеобразное приветствие.        На разгоравшийся пожар ненависти будто вылили огромное ведро воды. Уже второй раз я не могу её прикончить. Она не нужна мне, пользы от этой птицы для меня никакой, с какой стороны я бы не посмотрел. Но убить её жалко.        И снова во мне появляется ненависть, только теперь - к самому себе. Почему, почему я вдруг начинаю кого-то жалеть? Зачем это чувство вообще нужно мне? Откуда, чёрт его дери, вообще взялось это чувство и почему оно беспробудно спало так много веков?        И тут я осознаю, что оно было со мной всю мою жизнь. Всегда. И ни на секунду не покидало меня. Я лишь старательно скрывал его на затворках души. А сейчас оно вышло на передний план, затмевая те качества, которые я с остервенением воспитывал многие годы: хладнокровие, безжалостность, жестокость.        А она ведь незнакома со злом, иначе бы опасалась меня, и наша встреча никогда бы не состоялась. Неожиданно мне захотелось уберечь птичку от жестокости внешнего мира. В первую очередь - от той тьмы, что живет внутри меня самого. Пусть хоть она проживёт свою короткую бренную жизнь спокойно и счастливо.        И в этот момент я смирился с пребыванием около меня крошечной малютки с лазурными перьями.

***

       Спустя несколько месяцев я настолько привык к непоседливой пташке, что мою жизнь уже было нельзя представить без неё. Я встречал с ней рассветы новых дней, а поздними прохладными вечерами мы вместе провожали солнце в дальний путь. Я даже дал ей имя - Лазурь. Мне даже стало казаться, что прежняя голубизна неба стала возвращаться, вновь пленяя своей красотой. И всему виной была доброта, пустившая корни мне в душу, и с каждым днём она становилась всё сильнее. И в тоже время я всё отчётливее понимал, что этой эйфории скоро придёт конец.        Разрывая крыльями небо, я всё чаще и чаще улетал в облачную даль, ведь это идеальное место для раздумий. Я прекрасно осознавал тот факт, что рано или поздно Лазурь, мой первый и единственный друг, покинет этот мир. И это делало больно, ведь я, какой бы величайшей силой не обладал, все же всемогущим не был и неизбежное предотвратить не смог бы, как бы не старался.        Так вот, что называется безысходностью.        Я не мог представить себе, что потеряю её. Лазурь влилась в мою жизнь, стала неотъемлемой частью моего крошечного, пустого, одинокого когда-то мирка. Она внесла в него радость, счастье и добро. В конце концов, она оживила меня. И я понял, что не смогу смириться с потерей даже за тысячу лет.        Я уже без неё не могу.