Как провести отпуск на планете-заповеднике: руководство для опытных специалистов

Утро на Планете Сказок предполагалось светлым, легким и радостным. Но не для всех. Вроде и выпили вчера по чуть-чуть, и к лисову напию организм привык давно, а все равно в глаза словно песка насыпали, и во рту сухо, словно в духовой печи. Да и спать было жарко и тесно. Вальдар полежал немного, дожидаясь, пока голова достаточно прочистится. Сразу стало понятно: кто-то лежит рядом, по-хозяйски закинув на него ногу. Судя по общей тяжести и выпирающим в самых неожиданных местах углам — нога принадлежала отнюдь не симпатичной девушке, а очень даже разудалому менестрелю, таскающему с собой в пространственном кармане самогонную лавку. В затуманенную слабым похмельем, еще не проснувшуюся голову Вальдара всегда приходили странные мысли. Иногда даже совершенно неожиданные. В этот раз он подумал, что с Лисом хорошо спать на мягкой кровати под пуховыми перинами. Или хотя бы на валежнике. Да на чем угодно! Только не позволять ему устраиваться сверху — есть риск проснуться в синяках. От этой мысли Вальдар проснулся окончательно и поспешил выбраться из-под довольно тяжелого друга. Лис тут же открыл глаза и, растирая заспанное, с отпечатком рукава на щеке лицо, медленно сел. — Вроде и не пили вчера, — пробормотал он, почти дословно озвучив мысли Камдила. Тот согласно кивнул: — Если память мне не изменяет, основной удар пришелся на печень почтенного старца. — Кстати, шо-то не видно его, — в голосе Лиса звучала искренняя скорбь. Вальдар так и не понял, была ли она вызвана отсутствием лешего, или же всему виной пустая, как взгляд студента после трех пар квантовой философии, фляга. — Слинял, так и не дождавшись главного блюда. — А какое у нас главное блюдо? — нахмурился Вальдар. И тогда Лис, хитро усмехнувшись, жестом фокусника извлек из рюкзака еще одну флягу — сестру-близняшку первой. Утро сразу стало добрым, солнце — ласковым, лес — сказочным. Какими им, вообще-то, и положено быть на Планете Сказок. Довольно быстро собравшись, Джокеры вновь выдвинулись в путь. И целых два дня пути наслаждались местными красотами, свежим воздухом, дарами природы и обществом друг друга. Леший спокойно пропустил их через свои владения и «водить» больше не пытался, мороков не насылал. Дорога, по словам Печкина, была совершенно безопасной. Хоть и знали Джокеры на собственном опыте, что абсолютно безопасен только путь, ведущий в заботливо расставленную мышеловку, и не позволили себе расслабляться, но к середине третьего дня сказочный лес подкинул им новую загадку. Тропинка, петлявшая меж сосенок и осинок, вдруг раздвоилась. — Вот это разворот, — опешил Лис, встав ровно на развилке. — Былинная картина маслом на блинах, только белого и горючего указателя не хватает. Капитан, как лицо, ответственное за карту, ответствуй! Нам направо за баблом или налево за развлечениями? — Не должно быть никакой развилки, — покачал головой Вальдар. Нахмурился, даже карту вынул, чтобы убедиться — не было на ней развилки! — Во народ! — восхитился Лис. — Небось окажется, шо тот художник поленился по всем тропам расхаживать, по какой прошелся, ту и намалевал. Внезапный порыв ветра выбил из рук Камдила лист, и тот, радостно шурша, завертелся над правым «рукавом» тропы, уносясь все дальше и дальше. — Лови! — заорал Лис и кинулся вдогонку, размахивая руками. Вальдару только и оставалось, что припустить следом. Карта была одна-единственная, и потерять ее не хотелось. Особенно теперь, когда стали очевидны ее расхождения с действительностью. Минут через пятнадцать Джокерам удалось-таки отловить ехидно шелестящий лист. Чудо, но он не порвался, не испачкался и даже не намок. Пусть даже намокать ему было совершенно негде, все равно — удивительно! А лес тем временем снова сменил облик. Нет, не стал он черной и пугающей вотчиной лесной нечисти. Но посуровел, заболотился, оброс папоротником и хвощами. На пути стали попадаться тяжелые серые валуны, обросшие бородами мха. А деревья выстроились рядами, сомкнулись над головой зелеными арками, и солнечный свет пробивался сквозь листву, золотил широкую дорогу, будто коврами устелили. — Шо-то мне подсказывает, Пятачок, это «б-ж-ж» неспроста... — почесал в затылке Лис, растерянно глядя перед собой. Вальдар тем временем справился с картой, насмешливо хлопавшей углами в полном безветрии, и теперь не менее удивленно ее изучал. — Что-то мне подсказывает, что это не наша карта, — пробормотал он невпопад. — Але, — Лис помахал ладонью у Вальдара перед лицом, озабоченно заглянул в глаза. — Ты меня сейчас не слушаешь или в облака завитал? Я говорю, не нравится мне эта дорога из желтого кирпича. Вместо ответа Вальдар развернул карту так, чтобы другу стало видно то, что видел он сам. Охряная полоска, обозначавшая на ней тропу и раньше проходившая через лесной массив без всяческих ответвлений, теперь тоже раздвоилась. Один рукав по-прежнему огибал лес почти по самому краю и подходил аккурат к Калинову мосту, второй же... Вторая тропка ныряла вглубь, рассекала светлое пятнышко, проходила по западному краю драконьего холма и сразу за ним вновь смыкалась с той, самой первой, но уже не единственной. — Оп-па, — опешил Лис. — Капитан, а в какую сторону мы свернули? — Направо. — А шли, конечно, по левой. И шо-то мне подсказывает, именно с налева нам сходить и не стоило. — Возвращаемся! — коротко велел Вальдар, стремительно развернулся на месте — и уткнулся в непроходимую чащу. Тропинки не было. Джокеры потоптались на месте, да долго так стоять смысла не было. Пошли дальше, с опаской оглядываясь по сторонам. Тропа за их спинами проворно исчезала, будто кто-то ластиком водил. — Много я видал, но дорога-самостирка первый раз на дороге попалась! — вещал Лис во весь голос и даже громче, чем надо. Вальдар его не одергивал, потому что напарник в одиночку успешно заглушал внутренние голоса их обоих. И мысли уже не такие мрачные в голову приходили. — Она, наверное, в той же серии выпускалась, шо и та скатерть-самобранка. Жаль, портки не стирает. Такой талант буквально в землю втоптали, а? — Зато узнаем, что это за пятно на карте, — вяло поддакивал Вальдар в перерывах между лисовскими монологами. Как настоящий оптимист, он во всем искал светлые стороны. — Не каркай! И так весь день. А на закате вывела их дорожка... — Ущипни меня, — сказал Лис, резко остановливаясь. Ну, Вальдар и ущипнул, и даже тычок локтем в бок стерпел, поскольку прекрасно друга понимал. В этот момент — сильнее, чем когда-либо. Он и сам сейчас отказывался верить в происходящее. Было бы не лишним проснуться где-нибудь в родной Англии и в очередной раз пообещать себе: «Больше никогда! Никогда не стану пить с Лисом и Зефом в один вечер!» Посреди глухого и темного сказочного леса, вдруг, откуда ни возьмись, выросли кованые ажурные ворота с позолоченными медальонами. За воротами, за высокой оградою сад раскинулся, а за садом тем — дворец белокаменный. Настолько белокаменный, что только пушкинским слогом и можно описать, благо, Пушкина Камдил читал в оригинале. Над воротами светилась надпись. Почему-то рунами. Кельтскими. — Дерзай, Капитан, — Лис указал подбородком вверх, — покажи класс мастерам спорта по скоростному подстрочному переводу. Моего суржика не хватает, шобы перекласть эти таинственные знаки на твою рідну англійську мову. — Гм... — нахмурился Капитан, — если память мне не изменяет... — И без прелюдий давай, твоя память — единственная дама, которая была тебе верна почти всегда. — Серёжа, — Вальдар посмотрел на друга так укоризненно, что тому на секунду стало стыдно. — Если память меня не подводит, там написано что-то вроде: «Стучите и будете услышаны». — О! Вот это я понимаю — четкие инструкции к действию! — обрадовался Лис. И, не тратя времени даром, забарабанил по воротам палкой. Возмущенный звон ажурной ограды разнесся над вечерним лесом. На шум никто не появлялся, но, едва смолк последний звук, что-то начало неуловимо меняться. Легкое дрожание сумерек на периферии зрения, слабое беспокойство, будто бы издалека кто-то зовёт: голос знаком, имя твоё, а правда или почудилось — не понять. У Вальдара закружилась голова, и он прикрыл на мгновение глаза. — Ого! — раздался совсем тихо голос напарника. — Капитан, это по твоей части. От дворцовых тяжелых дверей навстречу оперативникам плыло дивной красоты существо. Язык не поворачивался назвать ее обыденным, приземленным словом «женщина». Платье цвета молодой зелени в закатных лучах облегало ее ладную фигуру, золотой поясок соблазнительно обхватывал тонкую талию. Взгляд, следуя вдоль хитрого орнамента, охватывал высокую грудь, скользил по плавному изгибу шеи и запутывался в огненных локонах. Точеное лицо прекрасной незнакомки, ее гордый колючий взгляд, ее осанка — все говорило, что в жилах ее течет если не голубая дворянская, то уж точно благородная зеленая кровь фейри. Она двигалась, словно плыла над землей. Все ближе, ближе, шаг за шагом, секунда за секундой... Вальдар глаз не мог отвести, с трепетом ожидая, когда же красавица приблизится настолько, чтобы он смог посмотреть ей в глаза. О, как он мечтал сейчас об этом! Поймать ее благосклонный взгляд, мимолетную улыбку, отблеск последних солнечных лучей на струящихся волосах! — Вальдар, — раздался над ухом знакомый голос. — Ты чего залип? Бабу никогда не видел? Волна негодования всколыхнулась где-то внутри, понеслась наружу, вырвалась, сминая сердце и душу в болезненный ком. Как этот проходимец посмел назвать его Незнакомку бабой?! Рука сама собой потянулась к поясу. Снести ему немедля голову, вырвать с корнем язык! Где же меч, где верный Кат... — Капитан! — заорал Лис, схватив друга за плечи. — Вальдар, очнись немедленно, она тебя зачаровала! Вальдар увидел прямо перед собой зеленые в крапинку глаза. «Верно, — подумал он, — это глаза моей Незнакомки. Они так красивы... Быть может, моя фея послала мне видение, позвала меня!» Однако на нем все еще висел тот невежа и что-то кричал. Злость на него уже прошла: что взять с простолюдина? Однако за слова надо отвечать. Негоже произносить такие мерзости в присутствии прекрасных Незнакомок. Сейчас он проучит этого нахала, совсем чуть-чуть, и отправится навстречу прекрасной деве. Вон она, остановилась, не доходя до ворот пары метров, и улыбается так нежно и призывно... Вальдар всадил кулак в живот державшего его человека. Тот охнул, согнулся пополам, разжимая руки. Второй удар — по лицу — заставил его отлететь в сторону. Тело врезалось в дерево с гулким деревянным стуком. — Вальдар?.. — пораженно прошептал Лис, недоверчиво глядя на друга. У него зеленые глаза, отметил Вальдар. Совсем как у Незнакомки. Что ж, пусть проходимец живет, а благородного рыцаря ждут. Вальдар развернулся, без страха оставляя врага за спиной, и уверенной рукой толкнул ворота. Губы феи растянулись в хищной улыбке, едва заметно шевельнулись: — Иди ко мне, мой рыцарь. Не забудь закрыть двери. Лис рванулся, пытаясь схватить если не Вальдара за руку, то хотя бы удержать створку ворот, но тщетно. Едва он сумел подняться, тело словно одеревенело, и Лис рухнул в пыль. Со зловещим лязгом схлопнулись створки ворот. Руны над ними вспыхнули, больно резанув светом по глазам, и ворота исчезли, стали частью ограды. Дорога к белокаменному дворцу была закрыта. Лис смотрел, как его друг деревянной походкой идет прямо в лапы к злой фее, и скрипел зубами от досады. Сами боги не знают, что замыслила эта дамочка, но Вальдара надо выручать как можно скорее. Только как?.. — Отведай яблочка из моего сада, рыцарь, — донесся до него мелодичный голос. — Нет, Вальдар! Не ешь! Нет! Но Камдил, чей разум был сейчас затуманен чарами, слышал только голос прекрасной Незнакомки. Он взял из ее рук наливное яблочко, будто светившееся изнутри золотистым светом, откусил. Надо всей округой разнесся сочный хруст. Лис, перечитавший в детстве много сказок, шарахнул по земле кулаком, даже не заметив, когда вновь обрел способность двигаться. Больше фея не видела необходимости тратить силы на какого-то проходимца за оградой. Он уже не был опасен, уже не мог вернуть другу контроль над собой. Едва зубы рыцаря вонзились в яблочную мякоть, он навсегда потерял способность сопротивляться ее чарам, как бы ни был силен. Красавица улыбалась, уже не переставая: — Пойдем, — говорила она, кладя пальчики на услужливо подставленный вальдаров локоть. — Уже и стол накрыт, и постель пуховая согрета. Я так долго ждала тебя, мой благородный рыцарь. Лис с трудом поднялся, подошел к ограде, с тоской глядя на удаляющуюся пару. Красиво они смотрелись в мягких сиреневых сумерках. Красиво — и неправильно. — Теперь он мой рыцарь, — кокетливо хохотнул ветерок у него над ухом, и тут же усилился, взъярился: — А ты убирайся, пока живым отпускаю! Замечу тебя поблизости — разозлюсь, и не быть тогда твоему другу живым.