Организация

Хорошее настроение Брука в ту пятницу мало что могло нарушить, но генеральный директор Кейн приложил, похоже, все усилия, чтобы это сделать. Сначала его звонок выловил Брука на складе, где он со светлым искренним злорадством наблюдал за попытками топ-менеджера заправить нетканое полотно в тот самый эксклюзивный блок. Топ-менеджер балансировал на стремянке и пытался равномерно распределить полотно, а снизу ему давали ценные рекомендации те, кому изначально предназначили это орудие пыток. Отлучиться по зову директора Брук никак не мог, хотя дело было не в том, что он хотел увидеть цирк от начала до, как он надеялся, трагичного конца. Просто по совместительству Брук являлся ответственным за технику безопасности, в которую входили и правила использования новых блоков, так что судьба обрекла его на это удивительное зрелище, причем в роли невольного сторонника. Внизу, под стремянкой, складские уже делали ставки: когда и куда упадет враждебный менеджер. Наиболее смелые верили в превозмогание чуда над аэродинамикой и указывали на специально открытый по такому случаю канализационный люк. Когда Брук услышал об этих ставках, он все же распорядился закрыть опасную дыру в земной тверди и подложить на всякий случай внизу пару рулонов нетканки: в случае удачного приземления менеджеру пришлось бы горевать только по поводу поломанных ожиданий. Наконец, представление завершилось, причем очень скучно, без огонька. После бесплодных попыток справиться с непосильной задачей, менеджер спустился с небес на землю и распорядился снять дополнительный блок для доработки. Брук с большим сожалением вытащил из кошелька десятку и сунул ее в нагрудный карман Дюбуа: проспорил. Эми явно разозлилась на подобную вольность, но что-то в этом жесте ей показалось многообещающим, поэтому следующий звонок Кейна пришелся и вовсе некстати. Брук ответил только на третье обращение. — Мистер Рендалл, зайдите ко мне, пожалуйста, — голос Кейна, передавшийся по мобильной связи, можно было смело использовать в качестве охлаждающего элемента для мощного ядерного реактора. Наскоро расцеловав Дюбуа, Брук отправился в главный корпус, недоумевая, что именно случилось с Кейном. С утра в главном корпусе все было в порядке. Когда Брук добрался до кабинета директора, оказалось, что его опередили: секретарь Кейна развел руками и сообщил, что пришел посетитель вне графика, поэтому придется подождать в коридоре. Брук отказался от вежливо предложенного кофе и вышел, недоумевая, что за кутерьма началась в компании. Разве что еще один труп нашли? Как выяснилось, не он один оказался в положении третьего лишнего: в коридоре прогуливалась из угла в угол знакомая барышня, Эммелина Кейн. — Здравствуйте, леди, — Брук подошел к Эммелине и увидел, что она не в духе и сильно расстроена. – Неприятности? Опять не пускают на допрос? — Здравствуйте, — Брук давно понял, что, как бы не были расстроены члены семьи Кейн, первым делом они всегда соблюдут правила приличия. — Я не знаю, что там такое! – Эммелина топнула ногой и сердито указала на дверь. – К папе пришел охранник, и сказал что-то про дядю Эдварда, и папа меня вытолкал за дверь, даже ничего не объяснил. — Ничего себе новости, — Брук задумчиво посмотрел в сторону кабинета Кейна. – А та штука… шпионская – она у тебя с собой? — Да без толку, там секретарь следит, он не даст слушать! – Эммелина снова топнула ногой. – Вы же не можете его отвлечь, или, — тут лицо девчонки стало задумчивым, — оглушить… — Ну, для будущей спецназовской леди ты мыслишь слишком грубо, — Брук ухмыльнулся. – В любом здании ищи интересные особенности конструкции. Вот я, например, знаю, что не так давно эту перегородку переделывали, и, если прижать микрофон к ней, то будет хорошо слышно, что там в кабинете. Давай наушники, сейчас найду нужную точку. Он снова нацепил на себя «шпионскую» гарнитуру и почти сразу приложил электронное ухо туда, куда нужно. Слышимость, конечно, была похуже, чем через дверь на седьмом этаже, но и на этом спасибо: вообще-то в кабинете у Кейна стояла приличная звукоизоляция. — … вы хоть понимаете, что он опасен? Скольких еще он должен убить, чтобы вы позволили, — тут прозвучало такое словцо, что Брук порадовался отсутствию наушников на Эммелине, — его посадить? И скольких он уже убил, а вы подчистили?! — Вы заблуждаетесь, мистер Коллинз, — голос Кейна звучал устало и почти равнодушно. – мне было очень интересно услышать ваши доводы, однако вы прекрасно понимаете, что найденные вами улики не стоит и гроша. Какие-то таблетки, какие-то снимки, сделанные на плохую камеру. Вы пришли ко мне, чтобы получить от меня доказательства, если я правильно вас понял. Это похвально. Но никаких доказательств у меня нет. Кроме того, алиби Эдварда в ночь последнего убийства могут подтвердить более семидесяти человек, причем весьма уважаемых. — Да какое это алиби? Что, за ним следили весь вечер? Когда приехал, когда уехал – вся ваша семейка будет утверждать, что глаз с него не спускала! — Вы забываетесь, мистер Коллинз, и это весьма печально. Я могу дать вам ценный совет: постарайтесь выкинуть из головы ваши домыслы. К сожалению, многим известно, что вы испытываете некоторое предубеждение к нашей семье, поэтому если вы попытаетесь задержать моего брата на основании имеющихся у вас данных, в первую очередь осудят именно вас – за превышение полномочий. А теперь, мистер Коллинз, нам придется попрощаться, потому что меня ждут. Позвольте, я вас провожу… — Дай послушать! – Эммелина, заметив, что Брук отшатнулся от стены и сдернул с себя гарнитуру, требовательно протянула руку. — Погоди, птичка моя. Сейчас твой папа выйдет. Запомни: мы ничего не слушали. Хорошо? Эммелина кивнула и быстро спрятала гарнитуру с ловкостью опытного фокусника. Вовремя: дверь открылась, и Кейн вывел охранника Коллинза в коридор. — Мне было приятно с вами познакомиться, — напоследок сказал Кейн. – Однако, боюсь, наше штатное расписание в настоящий момент не позволяет нам предоставлять вам то место, которые вы сейчас занимаете. Кадровый голод, к сожалению, неумолим. Прощайте, мистер Коллинз. Брук бросил быстрый взгляд на охранника и тут же уставился в стену: на Коллинза было страшно смотреть. Казалось, в последние сутки он не спал, не ел, не брился и света белого не видел. Глаза у него слезились – не то от недосыпа, не то от отчаяния. — Мистер Рендалл, извините за длительное ожидание. Проходите, — Кейн мельком взглянул на переминающуюся с ноги на ноги Эммелину и чуть смягчился, — Эмми, попроси, пожалуйста, у моего секретаря раскраску, он сказал, что принес ее специально для тебя, родная. Брук нехотя пошел следом за Кейном. — Мистер Рендалл, — в кабинете Кейн снова обрел несгибаемую уверенность в себе. – У нас происходят некоторые кадровые перестановки. Брук хотел было напомнить, что он не кадровик, но слова застряли в горле. Он нелепо крякнул, откашлялся и, наконец, смог выразить невнятное согласие. К счастью, Кейну этого хватило. — Дело в том, что наш фотограф, мистер Кейн, — директор произнес собственную фамилию как чужую, с заметным холодком, — серьезно заболел и отбывает на лечение в частную клинику. Врачи опасаются за его здоровье, поэтому вряд ли он вернется в LKM в ближайшие несколько лет. В связи с этим – простите, Брук, я понимаю, что это лишняя информация для начальника технического отдела, но я обязан все прояснить – его кабинет должен быть освобожден от любых вещей, которые вы там найдете. Уничтожьте все, пожалуйста, в ближайшие два часа. Единственное, о чем я вас прошу – пожалуйста, сделайте это собственноручно. Мне бы хотелось, чтобы этим занимался человек, на деликатность которого я могу рассчитывать. — А… хорошо, — Брук кивнул. — Спасибо за понимание, мистер Рендалл. И… можете идти.