Такая работа, непростая задача, Тебе решать, тебе, сегодня и всегда.
Любэ
После достопамятной войны с Волдемортом Драко Малфою пришлось сильно проредить семейный бизнес и законсервировать менор. Свобода стоила трёх четвертей семейного состояния в виде различных пожертвований на благотворительность и взятки, а большая часть оставшегося ушла на поправку здоровья матери и реанимацию старых предприятий. К сожалению, имя Малфоев оказалось слишком запятнано неподходящими знакомствами как Абрахасом, так и Люциусом, поэтому процесс проходил тяжело, приходилось много экономить. Его самого оправдали в зале суда под высказанное презрительно-жалостливое заступничество Грейнджер. Герой благополучно молчал, за что Драко был готов сказать ему огромное спасибо, хорошо хоть тот Долг жизни не требовал. Молчал и Уизли, но явно не по своей воле — Силенцио у грязнокровки всегда выходило отменным. Всё лето он промыкался над семейными предприятиями, а потом неожиданно зло плюнул на всё, спровадил мать к очередному любовнику и вернулся в Хогвартс. В школе было сложно. И дело даже не в учёбе — она-то как раз давалась легко. Дело было в отношении. Свои немногочисленные слизеринцы мрачно молчали и с остервенением вгрызались в гранит науки: многие выторговали себе эмиграцию. Но они и были просто детьми Пожирателей. Малфой — единственный на своём потоке, кого родители подставили под метку, единственный юный Пожиратель. Карьера политика ему не светила от слова совсем, бизнес стал бы приносить стабильный доход только лет через десять, если вообще стал, а жить на что-то было надо. Тогда-то он и вспомнил о знакомом, а точнее, о кузене Августа Руквуда, Юлии Руквуде, которому и написал. Протекция сработала, ему удалось поступить в Академию Аврората на аналитический факультет. Самый престижный, надо отметить. Отношение же учеников с других факультетов в школе к нему стояло на грани военного нейтралитета и откровенной вражды. На него не нападали, не вредили здоровью, но шепотки за спиной, порой доходящие до травли, били лучше магии и кулаков. Что удивительно, Поттер, который раньше не упускал случая оскорбить его, молчал. Поттер просто его игнорировал. Драко заметил, что в Золотом трио пробежал холодок, но не придал этому значения: война поменяла многих, в том числе и всеми обожаемого героя. Необычайно тихий гриффиндорец к середине года практически ни с кем не общался и с головой закопался в книги. Неужели у кого-то появилась хоть капля мозгов? Поступили они в одну академию, что нисколько не выбивалось из общественного мнения о герое. Только выбор факультета — артефакторика — казался немного странным. Всё-таки от Победителя ждали дальнейших подвигов, а за подобным обычно ходят в боёвку. На том они и расстались. Малфой и не скрывал, что всячески избегал встреч с Поттером и его друзьями. Всё-таки осадок от непонятного спасения в суде остался: и тогда, и сейчас это больше звучало как крайне унизительное одолжение. Да и прошлые взаимоотношения оставляли желать лучшего. Поступив на работу в аналитический отдел аврората на одну из самых низких должностей, Малфой довольно быстро вырос. Причём вырос сам, без чьей-либо помощи. Процент раскрываемости у него был самым высоким по стране. Он всё также старательно избегал работать с опергруппой, в которой числился и даже был на хорошем счету Рональд Уизли, а вот о национальном герое было слышно мало. Поттер изредка мелькал рядом с Министром, устроил пышную свадьбу и посещал обязательный приём в честь Победы. Говорили, что он путешествует, бросив академию. И эти слухи действительно походили на правду, бывший гриффиндорец любовью к учёбе никогда не отличался. И никакая Грейнджер не могла его исправить. Кстати, грязнокровки не видно, не слышно. Видимо, вышла замуж за Рыжего и стала домохозяйкой а-ля Молли Уизли. Потом прошёл слушок о том, что Поттер прибился в экспертный отдел, но Драко не верил: бывший гриффиндорец никогда не блистал должной усидчивостью, нужной для данной профессии, да и уравновешенностью не отличался. Даже если это и было правдой, то по работе они практически не пересекались. У Малфоя уже была сработанная с ним команда, менять её он не собирался. И тем неожиданнее было увидеть Гарри Поттера в заваленном до-верху материалами кабинете с устной приставкой лучшего специалиста в отделе по профилю. Неужели дело действительно настолько важно, что Министр собрал лучших вне зависимости от их мнения. Да и лучших ли? Скорее, лояльных. Малфоя будто снова вернули в школу. Ему на несколько мгновений показалось, что вот-вот из-за стеллажа вынырнет Грейнджер с нравоучениями, а от толстой папки поднимет заспанную рожу Уизли. И они все вместе начнут его топорно оскорблять. И ответная грубость вырвалась раньше, чем он успел себя остановить. Без повода. Превентивная мера, так сказать. — И это лучший эксперт? — противным голосом с опять прорезавшейся дурацкой привычкой растягивать слова. Драко Малфой не изменился. Нисколько. Такой же гадкий голос, такой же тон, те же манеры, те же презрительные прищуренные глаза. Аккуратненький, прилизанный, с деловой папкой подмышкой. До мерзости не дотягивает, скорее, пакость. Большая пакость. Стоит и смотрит, ожидая каких-то ответов. Ответов, которых пока нет, ибо он только пришёл, а вчерашние метания по стране не оставили времени на любые исследования, только на сон. Гарри Поттер был наслышан о Драко Малфое. Даже после оправдания в зале суда клеймо Пожирателя и просто нехорошего человека с него не смылось. Он всегда был под колпаком. За ним наблюдали авроры, каждый его шаг отслеживала жадная до сенсаций пресса. О нём много писали. Гарри никогда специально не интересовался, но Наставник всегда делился интересными с его точки зрения новостями. Поэтому Поттер был в курсе и малфоевской свадьбы с мисс Асторией Гринграсс, и его скорого вдовства, и о наследнике фамилии, который рос без матери. И о его быстром карьерном взлёте он тоже знал. Опальный аристократ очень быстро заработал авторитет среди коллег и даже выбился в некоторую элиту. Малфои — они такие, всегда выберутся туда, где получше, на место под солнцем. Гарри бы солгал, если бы сказал, что не специально избегал дел, которые вёл именно этот следователь. Свою ненависть к ученикам зелёного дома он давно перерос, в конце концов, ненавидеть всех подряд может позволить себе молодость, но никак не зрелость. Да и Наставник постарался. Результатом стало вполне нейтральное отношение, иногда переходящее в приятельское. Но уже без ненависти. «Бойся ненавидеть, — говорил Наставник, — Это слишком сильное чувство, чтобы разбрасываться им просто так». Но Малфой… Реагировать на него спокойно не получалось никак, словно тот был постоянной красной тряпкой для быка. Это напрягало и несколько пугало. Казалось, что вот-вот из-за спины покажутся мерзкие рожи Крэбба и Гойла, рядом раздастся мерзкое хихиканье Паркинсон. И противные оскорбления… Слава Мерлину, теперь он может достойно ответить! — И это лучший аналитик? — спокойно, приподняв бровь в стиле незабвенного профессора. Этому жесту он учился долго и старательно под ехидные смешки приятелей и знакомых. Ответить усмешкой на усмешку. Взмолиться о терпении. Посетовать, что Симонс выйдет на дежурство только завтра. — Как видишь, Поттер, — Малфой скучающим взглядом обвёл бардак в кабинете. — Как предсказуемо! Гарри принялся распаковывать пакет с артефактами с места убийства Дожа под пристальным оценивающим взглядом. Спокойствия это не прибавляло, поэтому он едва не уронил всё на пол, тем самым чуть не угробив возможную причину преступления. За спиной насмешливо хмыкнули. — Мне вообще-то дневники нужны, — капризно оповестил Драко о своих планах, попутно что-то высматривая в маленькой коробке на соседнем столе. — Подождёшь, — Поттер отобрал коробку с контрабандным экспериментальным рудоскопом и бросил на стол барьер, — Не развалишься. — Я работаю, Поттер! — недовольно скривился аналитик и подошёл к соседнему столу, — Ай! И сунул обожжёный палец в рот. Гарри злорадно улыбнулся: кто сказал, что он бросил барьер только на один стол? — Подождёшь, у артефактов приоритет! — чистая правда, между прочим, — И не распускай руки, а то без них останешься! И совесть меня мучить не будет. — У тебя есть совесть? — злобный взгляд Малфоя буквально прожигал спину, абсолютно не давая работать. — В отличие от некоторых, есть, — эксперт обернулся и сложил руки на груди. — Всё, Малфой, свалил отсюда. Не мешай работать. В обед копии дневников заберёшь. — Поттер… — Поттер, привет! — неприлично бодрый голос Симонса остановил разгорающийся скандал. — И тебе привет, Белобрысый. «Белобрысый» скривился, словно съел лимон, раздражённо зыркнул сначала на кровомага, а затем на Поттера и поспешил уйти. — Если в обед… — Мы прекрасно поняли тебя, Малфой, — произнёс Симонс с нажимом. Проводив уходящего следователя взглядом, Ричард направился к примусу — лучшее утро начинается с кофе. — У тебя же вроде выходной? — немного непонимающе спросил Гарри. — Ага. Двадцать раз, — колдуя над, туркой пробурчал кровомаг. — Ты ещё не понял? — Ты про Малфоя? — снимая мимоходом щиты, поинтересовался парень. — Получит он свои копии. В обед. Я в угоду ему инструкцию нарушать не собираюсь. — Про него, Белобрысого. Я сахар клал? — получив отрицательное мотание в ответ, добавил в чашку пару кубиков, — Ты с ним ни разу не работал? — Нет, Мерлин миловал. — Или сам сбегал? — ехидно. — И сбегал. Он мне не нравится. Ещё со школы, — как-то устало. — Он вообще мало кому нравится. Как-никак бывший Пожиратель. Но при этом он пользуется практически безграничным уважением. Этого у него не отнять. Я вёл несколько совместных дел с ним: как специалист он прекрасен. Ходы просчитывает на раз, но требует быстрой работы экспертов. Как человек… У него сложный характер, вы не раз поспорите… Симонса прервал звонкий и чуть истеричный смех. — Не раз — это слабо сказано. В школе каждую встречу собачились, кроме последнего курса, пожалуй, — задумчиво закусил губу Гарри, — Он меня всегда страшно раздражал… А почему Белобрысый? — По масти, — усмехнулся Ричард, — Да и опера когда-то во время операции такое погоняло дали… Ты ж знаешь, у нас как прицепится, так всю жизнь потом мучайся… Поттер молча кивнул и пошёл разбирать улики. Сначала Дож, потом торговец. Определить артефакты, разбросать их по контейнерам и составить списки. Затем разобраться с архивами: на них часто накладывали скрытые проклятья и чары конфиденциальности, которые следовало снять. А записи откопировать. С подлинниками работали, а так как в расследовании обычно участвовало достаточно много народа, а уничтожать улики на страницах нельзя… Вот и давали всем копии, а оригиналы уже потом отправляли в суд. И не забыть со всего снять слепки аур, это важно. Если преступник касался или того лучше колдовал над вещицами, то он обязательно оставил свой след. А это — железобетонная улика. Рядом пакетами с кровью занялся Симонс. Как же во время он зашёл… И ведь наверняка знал, как Поттер относится к Малфою, и что работать бы с ним точно не стал, несмотря ни на какие Клятвы и просьбы Кинга. И ведь не изменился, гадина белобрысая. Конечно, Поттер не успел. Точнее, он успел разобрать артефакты, но никак не дневники. Но скандала не получилось: видимо, Малфой был занят несколько другими делами. В конце концов, приоритет не отменял начатых ранее дел. Или же аналитик пропадал в отделе судебно-медицинской экспертизы. Симонс, глядя на довольное лицо Поттера, только усмехался: неделя обещала быть весёлой. Конечно же, Ричард знал о вражде Гарри Поттера и Драко Малфоя. И, конечно же, совсем не ждал, что они будут спокойно друг с другом. Но было так интересно вывести на эмоции в последнее время равнодушного и вусмерть замотанного делами Гарри. Его могут и не простить потом. Если узнают, конечно. Полностью разобраться с уликами получилось только к вечеру. Копии архивов торговца, оказавшегося приёмышем старого Смита Колином Падальщиком Смитом, и Дожа лежали в специальной коробке, к ним осталось только сопроводительную записку присобачить. Артефакты были разложены по отдельным контейнерам, изолирующим магическое поле, в течение нескольких дней нужно будет провести анализ каждого из них. И сдать в Отдел Тайн, если не объявятся наследники. Вообще, Поттер даже при поверхностном анализе мог сказать, что ничего запрещённого у Дожа не водилось. В основном, стандартный набор: прослушка, успокоительные, читающие, защитные и оповещательные. Были интересные, но скорее из-за исполнения, нежели из-за свойств. Следов посторонних на них не было. Значит, разгадка в дневниках. Вот у Падальщика выбор был разнообразнее. Там и перстни с ядом, и веера с убивающими чарами. Или, например, подвеска, медленно ускоряющая старение. Для постороннего глаза вроде и незаметно, а человек сгорает за пять-семь лет. И записи у него оказались странными, зашифрованными. Но тоже без посторонних следов. — Пошли есть, — Симонс бесцеремонно закрыл гаррин отчёт. Парень тяжко вздохнул и недовольно посмотрел на коллегу. Знает же, что что бумаги лучше заполнять сразу, а то вдруг потом чего важного забудешь? — Пошли-пошли, — усмехнулся кровник, попутно вытаскивая Поттера из-за стола. — Потом доделаешь. Мы не обедали. И не смотри на меня так, я испепеляться не умею. В столовой они наткнулись на судебных колдомедиков. Молодой Треверс травил очередные байки, а остальные переспрашивали и весело смеялись. — … а он встал и пошёл, — закончил под взрыв хохота он. — Кто пошёл? — кинув взгляд на пару свободных мест и получив разрешение, вопросил Симонс. — Мы тоже хотим посмеяться. — Да так, стажёр удивил, — отмахнулся патологоанатом. — Поттер, — кивок. — Вы только вырвались? Эксперты лишь кивнули, отдавая должное лазанье. — Да уж… С этими убийствами ни минуты покоя. Меня из Мунго на постоянку до конца расследования выдернули, а их — в помощь. — Не повезло вам, — посочувствовал Поттер, прекрасно осведомлённый о том, что у Треверса на данный момент велось важное исследование по влиянию профилактического зелья от Драконьей оспы на организм. — Не то слово. Да ещё и Белобрысый днём все нервы вытрепал. Мол, вынь и положь ему готовый отчёт. А у нас только предварительный, но зато по обоим трупам. — И? Поделитесь? — Конечно. Зелья принимали оба мага, но не криминальные. Дож — от ломоты в костях да витамины, а Колин Смит — противоаллергенное и очищающее, как-никак работал со всякой дрянью. Зелий, воздействующих на разум, или ядов не обнаружено. Внутренние органы в порядке, если так можно сказать о почти расчленённых людях. Всё в наличии, поэтому могу обрадовать: убийца не фетишист, — Антонио опёрся подбородком о руки. — Я вообще не понимаю, зачем их вообще убивали. Дожу оставалось жить не более месяца: старость — болезнь, от которой так и не изобрели лекарства, а прожил он достаточно. Дельцу тоже оставалось максимум полгода — всё-таки работа с такими вредными артефактами без должной защиты чревата. Возраст, опять же. Плюс он был болен. Магическая Киста. Некоторый аналог магловского рака. Неизлечим. — Может, убийце не нужна была их естественная смерть? — предположил задумчивый Поттер. — Не знаю. Зачем тогда так жестоко? Повесил бы на старичков амулеты с ядом, и готово, — Треверс тоже был задумчив. — А что говорят баллистики? — осведомился Симонс, выковыривая из пудинга изюм. — А они ничего не говорят. Они вместе отделом кровников и остальным ОТ жуть как загружены. Обещают дать своё заключение завтра, так что ждём-с. Эксперты покивали своим мыслям и поспешили на рабочие места: нужно закончить предварительные отчёты. Когда Гарри Поттер освободился, часовая стрелка снова упорно стремилась к полуночи, а ночная смена уже давно пришла и цедила в данный момент свой крепкий чёрный чай. Хорошо хоть молчала, ибо терпеть язвительные смешки Элеоноры Блэйк не было никакого настроения. Та была Ритуалистом от Мерлина, и числилась в ОТ, но во время таких вот авралов подменяла их с Симонсом по ночам. А ещё стало стыдно: дома сидел совсем не кормленый и одинокий кот, который такими темпами действительно сбежит. Зато все отчёты заполнены и отправлены получателям. Попрощавшись с коллегой, Гарри поспешил домой. Сколько он работал в министерстве, столько и не любил дурацкое правило, следуя которому нужно было приходить на службу и уходить строго через Атриум. Утренние пробки всех жутко бесили, но менять ничего не собирались. Одно хорошо: вечером, поскольку все расходились в разное время, было достаточно свободно. По крайней мере, Гарри всегда уходил в тишине, чему был несказанно рад. Но, видимо, день гадостей по отношению к нему ещё не закончился. — Гаааррри! Дрррружище! — к нему шатающейся походкой устремился Рональд Уизли. — Ты чего не зссдоррроваешься с дрррузьями? — Привет, Рон, — бесконечно устало. — Как дела? — Плохо, Гаааррри, в отличие от некоторых, — рыжик многозначительно поиграл бровями, запнулся и едва не упал. — Говорррят, ты у нас теперррь важная шишка? Долго же доносили. Интересно, Уизли из-за этого напился? — А старррого дрруга ты и не позвал! — и всё-таки упал. — Рон, группу собирал не я, а Министр… — Брррехня! Ты мог сказать, что ррработаешь со мной и пот… потррреб… потребовать! меня включить! — аврор тщетно пытался подняться. — Ты мне не поможешшь? Поттер философски закатил глаза и с трудом поднял неповоротливого друга. Тот обдал его сильнейшим запахом перегара: видимо, пил он долго, много и с удовольствием. — Я ничего не мог. Да и зачем? Мы же с тобой не работали никогда? — Гарри действительно не понимал. А ещё было дежа вю, словно он снова всем задолжал, но так и не понял, когда. — Мог! Мог! Мог… — Уизли оттолкнул Гарри и пошёл дальше. Кажется, в камеры предварительного заключения. Женатые авроры часто в них ночевали после бурных попоек, не желая показываться в таком состоянии дома. Жена по головке за такое не погладит. Вот и Гермиона не одобряла не такие уж и редкие пьянки мужа. Нет, Рон не был запойным или алкашом, пил он исключительно по поводу, но таких поводов в аврорате была тьма. Там можно было отмечать каждое удачно выполненное задание. Поттер смотрел вслед когда-то лучшему другу и никак не мог вникнуть в суть претензий оного: он что, должен был затащить Уизли в группу по расследованию убийства Дожа? Рону опять захотелось славы на халяву? Или тут что-то ещё?