69

— Значит так, красавчики, тема этого номера — любовь. Странно, да? В это устаревшее дерьмо я и сам не верю, но... Читатели хотят видеть не просто двух голых парней, тискающих друг друга. Они хотят видеть двух любящих друг друга парней, делающих то же самое. Ясно? Пока они платят деньги, мы им это даём. Понятно? Вперёд! — Глеб махнул рукой в сторону большой и широкой кровати с тёмно-зелёным покрывалом, на которой нам и предстояло творить эту самую любовь. По желанию озабоченных читателей. Под бьющим по глазам светом многочисленных ламп. Под перекрёстным огнём взглядов Сержа, усевшегося в углу студии на стул, и Глеба, нацелившего на нас камеру. Я сглотнул и прошептал, глядя в спокойные глаза Гепарда: — Я не могу. — Можешь, — его руки легли на мои бедра, притягивая к себе. — Не хочу. — Хочешь, — губы коснулись моих. — Не буду. — Будешь, — язык проник в мой рот. Обещая себе примерно наказать Гепарда за то, что втянул меня в эту авантюру, я закрыл глаза, отвечая на поцелуй и скользя рукой по его бедру. Привычно. Возбуждающе, несмотря на гребаные лампы и чужие взгляды. Вопреки им? Благодаря им?.. Спустя несколько минут, я уже забыл о том, что это — рабочий процесс. Команды Глеба долетали до меня словно через слой ваты, удивительнейшим образом совпадая с тем, что я сейчас хочу сделать. Вот Гепард медленно стаскивает с меня футболку, и я чувствую каждое касание. Тепло от ламп почти ударяет по коже, заставляя вздрогнуть. Вот я сам срываю с него майку и тут же обхватываю губами сосок: тёмный, аккуратный и твердый, горячий. Так контрастирующий с холодом серебряного колечка. Я вижу, как запрокидывает Гепард голову, и слышу его стон. И вспоминаю: «Я люблю камеры. Мне нравится, когда на меня смотрят». Опускаю ладонь вниз и убеждаюсь в правоте своих подозрений. У Ника уже стоит, да так, что можно смело шляпу вешать. — Твою мать, ты ненормальный, — шепчу я ему в ухо. — Да, — выстанывает он в ухо мне, принимаясь расстегивать мои джинсы. — И ты. Это я уже понял. Когда почувствовал горячую пульсацию в собственном паху. И задохнулся, когда Ник рывком сдернул с меня штаны и трусы, и почти упал передо мной на колени. Но брать мой член в рот не стал, напоминая мне, что это игра. О том же говорили щелчки камеры и команды, которые я слышал с трудом. И, повинуясь одной из этих команд, я точно так же встал перед Гепардом на колени. И стащил его плавки зубами, но не потому, что мне это приказал Глеб, а потому что меня понесло. Отрезвили руки Ника, поднявшие с колен, развернувшие к нему спиной. И его голос — хриплый, прерываемый часто-тяжелым дыханием: — Почти трахаемся, понял? — Да, — откидывая голову ему на плечо, простонал я. — Я поведу, — так же хрипло и гортанно, и он опускает меня на кровать, склоняется и начинает целовать. Глеб пляшет вокруг нас с камерой, но я не вижу вспышек и не слышу щелчков. Я только чувствую, как губы Гепарда опускаются все ниже, и выгибаюсь им навстречу. Я готов отдать всё что угодно за то, чтобы фотограф куда-то провалился вместе со своими командами, которые Ник умудряется слышать и поворачивать меня так, как угодно его величеству. Растрепавшиеся волосы липнут к взмокшему телу. Язык и руки Гепарда ласкают меня, удерживая на грани оргазма. Я стону в голос, забыв о Глебе и видя перед собой только Ника. И вскрикиваю, когда его пальцы медленно проникают в меня, а вторая рука обхватывает член. — Ник, — выдыхаю я, — мы же почти... — Уже нет, — шепчет он мне на ухо, — теперь полностью... — Глеб... — Печатает снимки, — его губы касаются моих, а ещё через мгновение Гепард входит в меня очень медленно и осторожно. Но я, заведённый этим «почти трахом» до предела, не хочу осторожности. Я переворачиваюсь, оказываясь сверху, и впервые в жизни превращаюсь в наездника сам. Так, как хочу я. Сильно. Резко. Быстро и громко. Недолго. Но так жарко, что кончив, я почти падаю на него, размазывая по нашим телам свое семя. И только потом слышу ещё один стон — сдавленный и негромкий. И вспоминаю о Серже. И понимаю, что стилист всё это время оставался здесь и всё видел. «Серж — наблюдатель». Вуайерист гребаный. Ну, да и хер с ним. В ушах всё ещё стучит, сведенные судорогой от кайфа пальцы понемногу отпускает. Я медленно открываю глаза и вижу во взгляде Гепарда... — Любовь! Да, мать вашу, извращенцы сопливые, вот вам любовь! — Глеб появился рядом с кроватью и бросил на неё первые снимки, нисколько не смущаясь тем, что видит. — Смотрите, сукины дети. Если это не заведёт заказчика, тогда ему и виагра не поможет! Я снова опустил голову, занавешиваясь волосами от пронзительного взгляда фотографа. Но чувствовать этот взгляд продолжал. Он скользил по моему телу, ощупывая и оценивая. И тогда Ник сделал то, за что я ему всегда буду благодарен. Он захватил рукой покрывало и набросил на наши бедра. И уже там, под покрывалом, я приподнялся и устроился рядом с ним и только потом бросил взгляд на фотографию, которую Гепард держал в руке так, чтобы отгородиться от Глеба. — Твою мать! — вырвалось у меня восхищенное. Снимок был шикарен. На нём мы с Ником, полуобнаженные, страстно целовались, и по нашим лицам было видно, как нам это нравилось. Глеб протянул следующее фото, наградив меня насмешливо-покровительственным взглядом. На этом снимке мы оба уже обнажены. Я стою перед Ником на коленях, положив руки на его бедра. Моя голова повернута чуть в сторону, глаза закрыты, меня это... — Тебя это прет, красавец! — со знанием дела заявил Глеб. — И не только это. Судя по крикам, кончили вы сладко? — он положил руку мне на плечо и заглянул в глаза. Говорящий взгляд. Угум-с. Вот как он выглядит. Не отводя глаз, я повел плечом, давая понять, что мне его лапа мешает. И повторил тоже самое взглядом, надеясь, что он прочитает и поймет всё правильно. Глеб руку убрал и бросил насмешливо: — Провинциальный. Наглый. Влюбленный. — Кто? — приподнял бровь я. — Слоган. Так я назову серию ваших снимков. Камера тебя любит, да и сам видишь. Вы отлично смотритесь вместе, а на вашем сходстве можно здорово сыграть. И ещё, тебе нужно быть смелее — вначале ты был очень зажат. Если бы не Ник, я бы тебя выгнал нахрен. Но я знаю, что тебе поможет. — Что? — Групповой секс. Это здорово раскрепощает. Верно, Ник? — Не всех и не всегда, — ответил Гепард, возвращая Глебу снимки. — Ошибаешься. Это работает со всеми, — тут его усмешка стала ещё более хищной и вовсе мне не понравилась. Фотограф посмотрел мне в глаза и заявил: — Я хочу тебя трахнуть. На пару с Ником или с Сержем, а можно и вчетвером. Что скажешь? — Нет, — я даже не задумывался. — Не хочу. — Дурак, — беззлобно бросил Глеб, а под покрывалом Гепард стиснул моё бедро. — Второй раз я не предложу. — И не надо, — усмехнулся я. — Или это обязательное условие для модели? — Дважды дурак, — грубовато хохотнул фотограф. — Ты не модель. Ты — деревенский парень, оказавшийся в нужное время в нужном месте и вовремя подставивший зад нужным людям. Вот и все твои достоинства, а внешность — не твоя заслуга. То, что ты попал сюда — цепь случайностей и совпадений. Короче, завтра я покажу снимки заказчику. Если ему понравится — ты получишь свой гонорар. Нет — не получишь ничего. Собственно, ты уже получил, судя по твоей довольной роже. Я просто хотел сделать этот твой день ещё лучше, но... На нет и суда нет. Смазливых сопляков типа тебя полно на улицах, и они готовы на всё, чтобы оказаться здесь. — Я — не они. — Ясен хрен. Ты ровно на одну гривну дороже. А теперь вот что, красавчики, одевайтесь и покурите пока что в холле с полчасика. Я допечатаю снимки, отберу то, что, на мой взгляд, не слишком отвратно, и покажу вам. Он встал и оставил нас одних, потому что Серж уже успел куда-то испариться. — Я дурак? — спросил я, заглянув в смеющиеся зелёные глаза. — Смотря с какой стороны глянуть, — улыбнулся Ник и легко коснулся моих губ. — Возможность потрахаться с Глебом ты только что просрал. Бездарно. Второй раз он действительно не предложит. — Я счастлив, — фыркнул я, — я тебе говорил, что не буду этого делать. Блин, хватит и того, что Серж тут сидел, пока мы трахались! — И что? Он помешал тебе кончить? — Нет. Я вообще о нем забыл, — усмехнулся я и добавил тихо. — Это было охеренно, Гепард. — Знаю. Камера — это афродизиак, Артур. Для меня и для тебя. Мне уже страшно... — вдруг обронил он совсем другим тоном. — Почему? — Слишком много общего. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Так не бывает. Только в кино. С обязательным гребаным хеппи эндом, — Ник сел, отыскал на полу свои вещи и начал одеваться. — А в реальности обычно мордой об стену или раком и без смазки, чтобы не расслаблялся. Так было всегда и... — Не должно быть больше, — не дал я ему закончить и тоже сел. — И знаешь, без смазки тоже неплохо, — я чуть поморщился, — если не рвать с места в карьер. — Прости, — он привлек меня к себе, поцеловал в волосы, — сказал бы, что больно. — Не больно, хорошо. Мне. С тобой. Не грузись, Гепард, я... — я все же успел прикусить язык за секунду до того, как слово из пяти букв сорвалось с губ. — Я уверен, что всё будет зашибись! — Точно? — усмехнулся он, натягивая майку и вставая с нашей съёмочной площадки. — Зуб даю! — я последовал его примеру. Одеваясь, я ругал себя, как только мог. Я снова едва это не сказал. Причём абсолютно трезвый, даже не трахающийся и не сходящий с ума от кайфа. Уж слишком пронзительно-чётко услышал я в голосе Ника страх. Он боялся того, что и наши отношения закончатся так же, как его близость с Владом. Прятался за цинизмом и своей порочностью. Он привык жить так. Кошки — одиночки, так чего же я хочу от того, кого сам же и окрестил Гепардом? Перед тем, как мы ушли, Глеб показал нам снимки. Те, которые счел лучшими. Я смотрел на них и не верил, что этот парень — я. А еще, о том, что между запечатленными на снимке блондинами есть что-то большее, чем просто секс, можно было легко догадаться с первого взгляда. — Вот это оно, мальчики! — заключил Глеб, вручая несколько снимков мне. — Уверен, заказчик одобрит. А ты подумай о ещё одной съемке, — наставил он на меня указательный палец. — Заключим контракт, всё, как положено. — Я подумаю, — буркнул я, желая поскорее оказаться подальше от Глеба. — И вот это тоже вам, — фотограф протянул Нику конверт. — Аванс. Плюс — бонус от Сержа. Ему понравилось. Всё, чао. Исчезли с глаз моих!