69

Когда дверь ванной за Антоном закрылась, я сказал, отодвигая подальше стакан: — Он мне не нравится, Гепард. — Я заметил, — Ник притянул меня к себе, заглянул в глаза. — Но он мой друг, и ему негде остановиться. Я не могу выставить его вон. — Почему негде? А родители? — Они выгнали Тошку сразу после того, как нас мой гребаный отчим попалил. Отец Антона в органах работал, а тут такой скандал, прикинь? — Гепард невесело улыбнулся. — Короче, мы тогда на самой первой съёмной квартире вдвоём жили. И утешали друг друга, как могли. Тоха у меня бритву отбирал, я у него таблетки. А потом он в шоу-балет попал и уехал. Теперь ты понимаешь, почему я не могу его выгнать? — Понимаю, — тяжело вздохнул я. — Не ревнуй, — он коснулся моих губ. — Антон — моё прошлое. — Которое не прочь стать настоящим, — фыркнул я. — Я видел, как он на тебя смотрит. — Не выдумывай. Тебе показалось, — Ник снова меня поцеловал. — Тошка любит повыпендриваться и на нервах поиграть, но не больше. — В любом случае, это твоя квартира и твоё решение. Да я и сам тут на птичьих правах. У нас ведь просто секс... — Не просто секс, — рука Гепарда скользнула по моей груди вниз, — а офигенный секс. А еще есть «мы» и «начало», или ты уже забыл? — Нет, но он мне не нравится. — Вот и хорошо, — улыбнулся Ник, касаясь моего члена сквозь шорты. — Значит, я могу спокойно уходить на работу. Хотя... твоё тело — твоё дело. Я... — «Мы», помнишь? — я приложил ладонь к его губам и повторил сказанную им самим фразу. — Если мне станет мало тебя, ты узнаешь об этом первым. От меня. Компрене ву? — Йес итиз! — чеширнулся Ник. — Я обожаю тебя, Котик. — Иди ты! — фыркнул я, не собираясь, впрочем, отодвигаться. — Куда? — изогнул бровь Гепард, запуская руку под резинку моих шортов. — Сюда? — Таможня дает «добро», — прошептал я. — Но сначала надо покончить с официальной частью... приёма французской делегации. — Без французских поцелуев? — неохотно убирая руку, спросил Ник. — Без, — категорично бросил я. — Блин, Гепард, я так хотел эти дни с тобой провести... — Я тоже, но не думаю, что Тошка нам помешает. — Мне бы твою уверенность. Ты на работу уйдешь, а я с ним останусь. — Ты боишься его или себя? — Гепард заглянул мне в глаза. — Ни то, ни другое. Если полезет — получит в рыло. В его интересах работу поскорее найти. Думаю, с его квалификацией это несложно. Шлюх много не бывает. — Артур, — одернул меня Ник, — тебя заносит. Тормози. — Тебе виднее, — хмыкнул я, неприятно задетый его попыткой меня осадить. — Ладно. Я пойду, прилягу, что-то меня в сон тянет. От травы, наверное, — я поднялся. — Да и вам есть о чем поговорить. Какого хера я, как ревнивая телка, буду над душой торчать. Не дожидаясь, что он мне ответит, я пошел в спальню, закрыл за собой дверь и рухнул на постель. Навзничь. С высоты своего роста. Не было печали, блин! Мне и так осталось всего несколько дней, и нужно будет возвращаться домой, а тут этот Француз. Принесло хренососа на мою голову! «Тошка офигенный минет делал». Ну да, куда уж мне, недалёкому! И да, твою мать, я ревную! К прошлому, которое нагло приперлось в настоящее. Вчера, которому до офигения хочется стать сегодня и завтра! И не верил я ни единому слову этого сосальщика. Врал он, как Троцкий! Ушел он из клуба, ага. Такие не уходят сами, их пинком под зад вышвыривают, когда насточертеют! Да и не это сейчас важно. Важно то, что я здесь, один. А они там — вдвоем. Но... я не имею на Гепарда никаких прав. Просто секс. Твоё тело, твоё дело. Захочет Ник тряхнуть стариной — он это сделает. А мне останется только принять это как должное. Никаких клятв. Никаких обязательств. И будет ли мне легче от того, что Ник мне об этом скажет? Первому. Хренушки. Дерьмово мне будет. Мне уже дерьмово, хоть ничего ещё не случилось. Но обратно на кухню я не вернусь. Не хочу сегодня больше рожу этого Француза видеть. Походу, аллергия у меня на него. И обмениваться с ним «любезностями» мне надоело. И трава у него паскудная — что курил, что радио слушал! Я повернулся на живот, взял с тумбочки свои сигареты, вытащил одну, щёлкнул зажигалкой и закурил. Закрыл глаза и медленно выдохнул дым. Нихрена теперь от меня не зависит. Я снова открыл глаза, достал из кармана свой телефон, вставил в уши лопухи и включил первый попавшийся трек. Это оказался хеллоуиновский «If I could fly»* Долбануться можно! Как раз в тему и под настроение. Чтобы окончательно вынести себе мозг! Но искать другую песню не хотелось. Вообще ничего не хотелось, кроме как дать себе самому пизды. Надо было сказать этому «другу детства», что никакой Гордиенко тут не живёт, а живу я. И понятия ни о каком Никите не имею. Но откуда мне было знать, кто этот незнакомый парень? Фотографии Антона Ник мне не показывал, вообще ничего о его внешности не говорил. Но теперь в любом случае поздно. Самому у себя отсосать проще, чем изменить прошлое, даже такое недавнее. А настоящее — это француз, сидящий сейчас на кухне с Гепардом. Бутылка коньяка на двоих — самое то, чтобы настроиться на ностальгический лад. А вспомнить им есть что. Ну и пусть. Не моё это собачье! Я со злостью ткнул сигарету в донышко пепельницы, встал с кровати, сунув телефон в карман, и открыл окно — пусть проветрится. Потом снова лег на кровать, вытянулся на спине, забросил руки за голову и закрыл глаза. Спокойно, Артур. Не дергайся. В любом случае от тебя ничего не зависит. А вообще, ты в полной... — Заднице! — наушник из моего уха бесцеремонно выдернули, и знакомый голос повторил. — Я надаю тебе по заднице. — Что? — открыл глаза я и увидел нависшего надо мной Гепарда. Его глаза всё так же блестели, а улыбка была ироничной донельзя: — А то, что я сейчас перекину тебя через колено и надеру тебе зад! — Только попробуй! — сузил глаза я. — Это ты у нас любитель порки! — Я в курсе, — он навалился на меня, придавив к постели, — а ты у Влада ревновать учился? — Нет, всегда умел. И вообще — я не ревную! — отвел я взгляд. — Ага, а теперь посмотри мне в глаза и скажи это еще раз, — потребовал он. — Зачем? Ты и так прекрасно слышал! — Артур, — с нажимом сказал он, — повтори. — Запросто. Сразу после того, как ты к гостю своему вернешься, — съехидничал я. — На кого ты его покинул, несчастного? — На диван, подушку и одеяло. Тошка спать лег, Котик. Устал он с дороги. — Да? — Не веришь? Встань и посмотри. — Не могу. Ты же на мне лежишь! — вздохнул я. — Уже минут пять... — И ничего не делаю, — закончил Ник, вспомнив тот же анекдот. — Как я посмел?! — он вытащил из моего уха второй лопух и убрал подальше телефон. И только потом коснулся моих губ: — Глупый. Ревнивый. Глухой. — Это еще почему? — спросил я, чувствуя, как желание просыпается в нас обоих. — Потому что пропустил мимо ушей, — Гепард куснул меня за мочку уха и продолжил прямо в него, — как я тебя назвал, когда знакомил с Антоном. Вспоминай, — он легонько шлепнул меня по бедру. — Ну? — Мой парень, — негромко повторил я. — И какое из двух слов тебе непонятно, ревнивец? — Ник схватил зубами и потянул на себя колечко в моем правом соске. — Но ты же... — стараясь удержать себя в руках, начал я. — Говорил... никаких... — тут под раздачу ласк попал мой второй сосок, и я все же застонал, — обязательств и клятв. — Говорил, — губы Гепарда опустились чуть ниже. — А еще я сказал, — рука забралась в мои шорты, — если мне станет мало тебя — ты узнаешь об этом первым, от меня, — его пальцы сжали мой член, и я снова застонал. — Так? — Да, — я приподнял бедра, позволяя стянуть с себя одежду. — Я тебе такое говорил? — язык скользнул от пупка вниз. — Нет, — выдохнул я. — Так в чем дело? — Гепард снова навис надо мной, заглянув в глаза. — Я не хотел вам мешать, — начал я и осекся под его взглядом. — Я — ревнивый дурак, — вздохнув, признал очевидное. — Бинго! Парень сказал правду! — его усмешка была очень уж дразнящей. — Он заслужил наказания или награды? — Тебе решать, — я скользнул руками по его плечам и спине, потянул вниз шорты, — но сначала... — перевернувшись, я подмял Гепарда под себя. — Немного любви... по-русски... Я покрывал поцелуями его шею, плечи и грудь, одновременно потираясь членом о живот Ника, задевая его член и постанывая. Добравшись до сосков, я немного поиграл с ними и опустился к паху. Я хотел измотать Гепарда так, чтобы Французу уж точно ничего не досталось. А потому я старался, как мог. Демонстрировал всё, чему успел научиться, откровенно наслаждаясь громкими стонами Ника. Я не позволил остановить себя до тех пор, пока он не кончил, и только потом вернулся к его губам. Но целовались мы недолго, Гепард уложил меня на лопатки и решил взять реванш. Я закрыл глаза, наслаждаясь умелой лаской. Каждая секунда приближала меня к оргазму, еще немного и... — А ты делаешь успехи, Кит! — раздалось совсем рядом, и я резко открыл глаза. Совершенно голый Француз стоял, скрестив руки на груди, в ногах кровати. И у него тоже стоял, крепко так стоял. На губах Антона играла двусмысленная улыбка, а взгляд был прикован к моему телу. — А у тебя, Лапушка, красивый член, — подмигнул он мне, — мне нравится. И попка ничего: аппетитная и упругая, да, Кит? — Тош, а ты что здесь делаешь? — Гепард прикрыл мое торчащее хозяйство простыней. — Ты же... — Спал? — спросил Француз, делая шаг к постели. — Я и правда уснул. Почти. А потом услышал твои стоны, Кит. Ты так же стонал, когда я тебе отсасывал. Надеюсь, Лапушка не только острить умеет? — снова поддел он меня. — Т-о-о-ш, — чуть громче повторил Ник. — Что ты здесь... — Делаю? Хочу предложить кое-что, — он без приглашения сел на кровать и положил руку на мой, продолжающий стоять член. По-хозяйски так положил. — Давайте займемся этим втроем? — Антон слегка сжал пальцы, но тут Ник положил свою руку на его и мягко убрал. — Погоди, Кит. Твой принц ведь еще никогда такого не делал? — он бросил вопросительный взгляд на меня, и я отрицательно покачал головой. — Ну вот, я так и думал! Ты только представь: я возьму твой член в рот, — тут он обхватил рукой свой инструмент, и я заметил, что у него был пирсинг там, где я побоялся делать. Серебряное колечко блестело на крупной головке: — Я сделаю тебе такой минет, что ты забудешь, как тебя зовут. А Кит в это время будет ласкать языком твою задницу. Представил? А потом он будет тебя трахать, а ты возьмешь в рот вот эту красоту, — он снова провел рукой по своему члену. — Я же вижу, он тебе нравится... Ну? Я медленно отрицательно покачал головой. — Не хочешь так? Хорошо, можете вместе с Китом трахнуть меня. Я не против. Ты ведь уже научился не кончать хотя бы полчаса, Лапушка? Потому что я много люблю и долго. Вам обоим хватит. Я снова отрицательно покачал головой. И не потому, что я весь из себя такой ханжа и благоверный. Групповой секс — это, конечно, интересно, но не в таком составе. Француз категорически мне не нравился, не хотел я его. Совсем. Внутри что-то ощетинивалось. — Ну, тогда подвинься и не мешай, — уже без улыбки бросил он мне. — Я хочу трахаться. Кит — тоже. Мы четыре года не виделись. Так что — слиняй, раз такой серливый! Хотя... можешь посмотреть, нас это только заведёт, правда, Кит? — Правда, Тош, — сказал Гепард, а я почувствовал себя так, будто меня водой ледяной окатили. — Только не сегодня. Если Артур не хочет, я тоже не буду. — Стоп, мне это послышалось? — изогнул бровь Антон. — Ты что, заболел? Ты же сам мне твердил, что есть только секс, а теперь ведёшь себя, как грёбаный молодожен! — Ты тоже кое-что прослушал. Мой парень не хочет. — Не дорос еще? Бывает. Ладно, злые вы, уйду я от вас, — Антон поднялся и направился к двери. — Но если передумаете... — Спокойной ночи, — процедил я, провожая его взглядом. — Вот гандон! — я потянулся за сигаретами. — Ты чего? — Ник поднялся, подошел к двери и повернул защелку. — Неужели тебе не захотелось попробовать? Хоть на секунду? — Захотелось, — медленно выпустил дым я, — только не с ним, — я протянул Гепарду сигарету, а он снова скользнул под одеяло, глубоко затянулся и медленно выпустил дым: — А со мной? — С тобой хочется... Я же так и не кончил. — Знаю, — Ник протянул мне сигарету, отбросил в сторону одеяло и провел языком по внутренней стороне моего бедра. — Как ты хочешь? Мой член почти моментально восстановил утраченные позиции, откликаясь на ласки Гепарда: — В тебя, — выдохнул я, туша сигарету, притягивая его к себе и целуя в губы. — И я могу не кончать дольше получаса, — я обхватил рукой оба наши члена. — Я знаю, но потом я трахну тебя, Котик. — Сколько угодно, — усмехнулся я.