69

— А теперь давай, блядь, колись, — глубоко затянувшись сигаретой, сказала Васька, наливая мне полстакана виски. — Что за херня у тебя случилась, Котик? — Татуировку хочу сделать, — я от души хлебнул из стакана, — ты сама предлагала, помнишь? — Я хоть и баба, но память у меня не девичья и мозги не куриные. Так что даже не пытайся вешать мне на уши лапшу. Кто тебя так в жопу ужалил? Ник? Так я ему сегодня же люлей навешаю, чтобы башкой думал, а не хером! — Вась, я хочу сделать татуировку, — повторил я, допивая виски. — Я тебе это ещё в магазине сказал. — Слышь, Кошак, я тебя всего на три года старше, а не на триста! Склерозом я не страдаю. Помню, что ты сказал. И везучий же сукин сын! Поймал меня за пять минут до закрытия! — хохотнув, Васька треснула меня по спине. Так оно и было. Я подгреб к Васькиному секс-шопу без пяти восемь, а закрывался магазин в двадцать ноль-ноль. — Привет, — фальшиво улыбнулся я. — Котик! — Васькина улыбка была куда натуральнее моей. — Какими судьбами? Писюн не подошёл, что ли? — Да нет, нормально все с ним. Спасибо. Я это... Татуировку хочу сделать. Ты говорила, что рисуешь. — А Ник в курсе? Чего это ты один пришёл? — Он работает. Сверхурочные, — соврал я. — Ясно. И что рисовать будем? Ты решил уже? — Э-э-э, а каталог можно ещё раз глянуть? — Угу, только не здесь. Я же у себя дома рисую. Так что, если ты не боишься идти домой к незнакомой девушке. — Не боюсь, — фыркнул я, — и ты не... — Не девушка? — Не незнакомая! — И то верно, хотя и первое тоже. Никовыми молитвами. Твой любовничек меня в четырнадцать лет трахнул, прикинь, — без малейшей доли сожаления сообщила она. — А это хорошо или плохо? — я решил на всякий случай уточнить. — Ну, как тебе сказать... Учитывая, что этому белобрысому хренососу тогда пятнадцать было, и он умудрился куда надо сунуть и вовремя вытащить — было хорошо. Вернее — стало, когда Ник научился не кончать в первые десять секунд! Я невольно прыснул, представив себе Гепарда таким, и тут же снова скис. — Ладно, рисовать, так рисовать. Поехали, — Васька направилась к двери магазина. — А на чём? — Сейчас увидишь, Котик! Шевели батонами, — она заперла дверь и потащила меня за собой на парковку, находившуюся совсем рядом. А там подвела к... шикарному байку. Челюсть у меня прямо о бензобак и звякнула: — Ну нихера себе! — восхищенно присвистнул я. — Твой? — Нет, блядь, моей бабушки! — усмехнулась Василиса, подавая мне шлем. — Садись давай. Потом потрандим, пока я тебе яйца расписывать буду. — Да не яйца! — вякнул я, садясь на мотоцикл позади Васьки. — А мне пох, что скажешь, то и разрисуем. Давай, хватайся за мою осиную талию и погнали. Да смелее, не соломинка, не сломаюсь! — крикнула она. Остальные слова утонули в рёве мотора, когда Васька повернула ключ, и машина ожила. До дома Василисы мы добрались минут через пятнадцать, потому что неслись, как сумасшедшие. Я видел, что скорость Ваську прёт. Причем прёт нереально. Казалось, она сливается с байком в одно целое. Это было как... секс. Так же страстно, красиво, крышесносно. Я и сам, вероятно, кайфонул бы от такой поездочки, но не сегодня. Прижимаясь к Васькиной спине, я пытался хоть немного успокоиться. Я не собирался рассказывать ей о случившемся. И не только ей, вообще никому. Признаться в том, что меня оттрахали по полной? И кинули в итоге через хер? Щаз-з-з, только шнурки поглажу! Стоило мне оставить Гепарда с Французом вдвоем — и вуаля! Прошлое стало настоящим и будущим, а я — прошлым. Представляю, как мой вчерашний отказ от групповухи их обоих расстроил. Я же, дебил такой, весь кайф им обломал! Ну, ничего, сегодня наверстают! Потому как возвращаться туда я не собираюсь. Попрошусь у Васьки переночевать. Откажет — в гостиницу пойду или, на крайняк, на вокзал. В зал повышенного комфорта. И никакой мент меня не выпрет, потому что первым делом я куплю билет домой. На любой завтрашний поезд. Утром смотаюсь за своими вещами и прощай, столица! Мне даже поступать в киевский вуз расхотелось. Ну, да не один же мегаполис в стране! В Харьков поеду, он и ближе и тоже — столица, хоть и бывшая. Я и там смогу себе друзей «по интересам» найти! Поднимаясь вслед за Васькой по лестнице, я утешал себя тем, что завтра обязательно вломлю Французу. Ему теперь работу искать не надо, так что фингалы помехой не будут. Терпеть этого пидора не могу! И ориентация его тут уж точно ни при чём. Квартира у Василисы была трёхкомнатной, обставленной какой-то случайной мебелью и демонстрировала то, что внешний вид жилища хозяйку заботит мало. Бардак в комнатах царил образцово-показательный, прямо как у меня до уборки! Впрочем, студии это не касалось. В самой маленькой комнате, оборудованной Васькой под салон, порядок был идеальный, как и чистота. Складывалось впечатление, что принадлежит этот мини-салон совершенно другому человеку. — Садись и выбирай, — она указала мне на кресло и бросила каталог. — А я ща переоденусь и пожрать нам чего-то закажу. Не дожидаясь, что я отвечу, Васька исчезла за дверью, а я открыл каталог. Рисунок я выбрал почти сразу — изящно изогнувшийся, голливудски улыбающийся ксеноморф. Самое то. На икре круто смотреться будет! И настроение соответствующее. Мне тоже сейчас жутко хочется кое-кому башку снести! С особой жестокостью! — Выбрал? — спросила Васька, ставя передо мной бутылку виски и стакан. Переодеться она уже успела. Судя по тому, что шорты на ней теперь были джинсовые, а топ — белый. Оба предмета туалета скорее открывали, чем скрывали Васькины прелести, и я подумал: а может, взять да и трахнуть её? А почему бы и нет на самом деле? Вряд ли она ломаться и отнекиваться будет, сама же в магазине со мной заигрывала, просила у Ника меня ей подарить! Если это не намек, тогда я полный осёл. Так какого хрена время тянуть? Я как бы невзначай положил руку ей на колено и тут же услышал: — Даже не думай, Котик! — О чем? — прикинувшись «шлангом», уставился я на неё, но конечность свою убрал. На всякий пожарный. — Трахнуть меня ему назло! — прямо сказала Васька, наполняя стакан. — Во-первых, ему будет похер. Во-вторых — я не последовательница Пугачевой, чтобы школьников в койку тащить. В-третьих, завтра возвращается моя девушка, а она вас, кобелей, за версту чует и на дух не переносит. — Твоя кто? — Кто-кто, конь в пальто! — хохотнула Васька. — Девушка моя, что не так-то? Ты с парнем спишь, я с девушкой. — Ты лесбиянка? — продолжал я тупить и тормозить. — Так ты же замужем была и в магазине со мной заигрывала... — И что? Языком молоть — не мешки ворочать! Люблю я поприкалываться, что неясно? А муж... объелся груш... жаль, что не подох. Я, как и твой танцор, би, понятно? И в данный момент живу с девушкой. Динка мне с катушек слететь не дала, когда супруг меня на кобылу с силиконовыми мозгами променял. И всем на меня было насрать. Так что лапки свои при себе держи, а то я и уколоть могу случайно... не туда. — Да понял я, а картинка — вот. — И где рисовать? — Здесь, — показал я на свою икру. — Клёво будет, да? — Ага. Не попсово во всяком случае. Ты ноги бреешь? — вдруг без всякого перехода спросила она. — Не-а, но у меня не сильно... — Без разницы. Снимай свои долбаные джинсы и вали в ванную. Там найдешь новую бритву. Справишься сам или помочь? — Сам, — буркнул я, отрывая задницу от кресла. Когда я вернулся, Василиса молча указала мне на кресло и принялась за работу. Рисовала она сразу на коже, а не так, как тот мастер, который мне монстра на плече набивал. Тот рыло это сначала на бумажке намалевал, потом переснял на плечо и только после этого взялся за машинку. А Васька, изредка сверяясь с рисунком, сразу наносила будущее тату на мою ногу. — Обезболивать? — спросила она, закончив рисовать и взяв в руки машинку. — Так я уже, — я показал на второй стакан, который только что опустошил. — Не увлекайся особо. Кровь сильнее течь будет. — Похер. Вся не выльется, — я достал из кармана сигареты. — Анестезии не надо, у меня высокий болевой порог. — Да ну? — недоверчиво хмыкнула Васька. — Сейчас проверим. Машинка негромко зажужжала, а я невольно дернулся, когда иголка вонзилась в кожу. — Больно? — последовал ироничный вопрос. — Щекотно, — процедил я, выпуская дым. — Герой, блин, — усмехнулась Васька и продолжила рисовать. Я наблюдал, как оживает на моей ноге легендарный монстр, прихлебывал виски и походу, капитально расслабился, лужей растёкся, а потому требование немедленно расколоться застало меня врасплох. — А с чего ты вообще взяла, что у меня что-то случилось? — А с того, что ты примчался, как в жопу жахнутый олень. Никто вот так ВНЕЗАПНО не решает что-то себе нарисовать, если, конечно, не бухой в говно. А ты был трезвый, да и сейчас ещё, — она окинула меня критическим взглядом, — в норме. Так что давай. Пока у меня есть настроение тебя выслушать. — А у меня нет настроения говорить, — отрезал я. — Слышь, Котик, я тебя сейчас возьму за шкирку и об угол пару раз приложу! Не люблю, когда из меня дуру делают и выпендриваются, как муха на стекле. — А я тебе в тапки нассу! — попытался отшутиться я. — Можешь даже насрать, только сам и слопаешь, — Васька пристально посмотрела мне в глаза. — Я терпеть не могу сопли кому-то вытирать, но жопой чувствую, что ты прямо-таки напрашиваешься на психотерапию. Полезная херня. Меня Динка так спасала. Так что, давай, расскажи тете Васе, чего там Ник отчудил? — А причем... — А притом! Есть только одна срань, способная такого, как ты, привести поздно вечером в секс-шоп не за покупками. Хватит кобениться, Котик, давай. Я посмотрел в её глаза и не заметил в них жалости. Сочувствие там было и желание помочь. Да и что мне терять? Я же хочу ночевать у неё остаться, а значит, надо колоться. И я рассказал Василисе всё. Начал с приезда Француза и закончил картиной Репина «приплыли», которая и пригнала меня сюда. Васька слушала и продолжала рисовать. Она не задавала вопросов и не перебивала, до тех пор, пока я не замолчал. — И это всё? — А мало? — Нет, блин, дохера! — Васька отложила машинку. — Вставай! — Зачем? — Не выдрючивайся! Вставай. Я пожал плечами и встал. Васька взяла меня за руку и подвела к большому зеркалу, висевшему на противоположной стене. — А теперь смотри в зеркало, — приказала она и... плюхнулась передо мной на колени, положила обе руки на мой зад. — Эй... ты... — охренев от неожиданности, начал было я, но меня перебили: — В зеркало, мать твою! — рявкнула Васька. — Ну? — я всё еще не понимал, чего она от меня хочет. — Хрен гну! Ты такое увидел, когда пришел? — Да. — И как по-твоему, что я сейчас делаю? — насмешливо спросила Васька. — Ничего... — А похоже на что? — Будто ты... — начал я, но договорить не решился, и она сделала это за меня: — Будто я у тебя отсасываю, идиот ты ревнивый! Я ещё раз глянул в зеркало. И то верно, именно так это всё и выглядело. Васькина голова как раз у моего члена находилась. — Ты видел хер Ника у того пидора во рту? — спросила она, поднимаясь. — Нет. — Так какого сбежал? — Потому что... — Идиот! — фыркнула она. — Но даже если это и было, чего ты психуешь-то? Стриптизера нашего на всех хватит и ещё на пару раз подрочить останется! Ну, отсосал этот Антон у него и что? — Я люблю его, — тихо сказал я, отводя глаза в сторону. — Блядь, — Васька покачала головой, — значит, мне не показалось. Я ещё в магазине заметила, как ты на него смотришь. А Ник знает? Ему ты об этом сказал? Я отрицательно покачал головой и добавил: — И не скажу. Потому что для него только секс имеет значение. И мы договаривались... Никаких клятв и обязательств. И, знаешь что — хватит об этом. Я всё равно завтра уеду. Так что давай дорисуем, хорошо? — Давай, — вздохнула Васька и направилась обратно к креслу. И тут у неё зазвонил телефон: — Ты садись, а я сейчас. Это Динка, — улыбнулась она, поднося мобилку к уху: — Да, моя прелесть... Ага. Да. Конечно. Жду. Васька нажала отбой, бросила телефон на столик и пояснила: — Она завтра в три, вместо двух, прилетает. Что-то там поменялось. Ну, это не страшно. Давай, Котик, продолжим рисовать твоего чужого.