69

Васька почти закончила рисовать контуры чужого, когда в дверь позвонили. — Это, наверное, нашу с тобой пиццу привезли, — улыбнулась она, откладывая машинку. — Я сейчас. Я кивнул, решив пока что перекурить. Несмотря на выпитый виски и взведенное состояние, больно мне всё-таки было. Но эта боль заглушала... почти заглушала ту, которая поселилась внутри. Там, за ребрами, как личинка этого гребаного чужого. Она росла, питаясь моей обидой, и рано или поздно должна будет вырваться наружу, проломив мои ребра и убив меня. Того меня — провинциального влюблённого идиота. Кем я стану потом — не важно. Главное, кем я больше никогда не буду. Не хочу больше быть. Я не позволю никому поступить со мной вот так. Я... — Я тебя накажу, — голос Гепарда ворвался в мои раздумья. Гепард? Какого хера? У меня крыша поехала, что ли? Я повернул голову и убедился, что всё с моей крышей нормально. Просто Ник действительно был здесь, стоял в дверях, скрестив руки на груди, и смотрел на меня. — Какого хрена ты здесь забыл? — процедил я, замечая его растрёпанно-запыхавшийся вид. — Тебя, — улыбнулся он. — Одевайся, поехали домой. — Вали, мне и здесь неплохо. — Заметно, полбутылки в одно рыло, — он указал взглядом на ополовиненный мной виски, — это более чем неплохо. Уже поздно, Артур, а мне утром на работу. Поехали. — Я уже сказал — вали! Мы с Васькой заняты. — Я вижу. Красиво будет, но закончить сегодня все равно не получится. Идем. — Да что ты пристал?! — повысил голос я. — Никуда я с тобой не поеду! Или вам скучно стало вдвоём? Так я ещё вчера сказал, что не буду с Французом твоим трахаться! — Не ори, — сказал Ник совершенно спокойно, словно не слышал, подошёл ко мне и положил руки на плечи. — Что ты себе придумал? Почему убежал? Я как последний дурак искал тебя в «69», даже Машеньке твоей звонил! — А зачем? — приподнял бровь я, пытаясь стряхнуть его руки. — Француз тебя за хрен укусил? Навыки растерял? — Что? — он невольно шагнул назад, а я встал и ответил: — А то! Он же отсасывал тебе, пока я за сигаретами бегал! Мог бы сразу сказать, что хочешь его. Я бы понял, не дурак! — Дурак, — усмехнулся Ник, — ревнивый, слепой дур... Грёбаный стыд! Да он ещё и насмехается надо мной! Ах ты ж! Не соображая, что делаю, я сжал руку в кулак и размахнулся, желая вбить этот издевательский смех обратно ему в горло. Но Гепард оказался быстрее — он вильнул в сторону, поймал мою руку на лету и заломил мне же за спину. Резко и больно. Я зашипел, напрасно пытаясь освободиться, а Ник припечатал меня к стене, почти вдавил в неё весом своего тела: — Не дергайся, Котик! И слушай, что тебе старшие говорят, внимательно слушай. Ничего у меня с Антоном не было. — Не ври! — дернулся я. — Я сам видел! — Что ты видел? — Как он у тебя сосал! — Да ну? А если получше вспомнить — что именно ты видел? — Он стоял перед тобой на коленях, — процедил я. — Уже теплее, а я был раздет? — Нет. — Ты видел мой член у него во рту? — продолжал допытываться Гепард. Я покачал головой: — Нет, но... — Никаких нахер «но»! Ничего не было, слышишь? — А какого он на коленях стоял? Поклонялся тебе, что ли? — ядовито спросил я. — Антон хотел стариной тряхнуть, я не позволил. — Почему? — Не догадываешься? — Понятия не имею! И руку отпусти, больно! — Сейчас, — Ник чуть ослабил захват, а потом резко забросил меня на плечо и шагнул к двери: — Здесь слишком чисто, чтобы драть тебе зад. — Отпусти меня! — я молотил его кулаками по спине, но напоролся на ироничный взгляд Васьки, открывшей перед Гепардом дверь в соседнюю комнату, и затих. Я понял, что звонила вовсе не Динка. Звонил Ник, и Васька ему меня сдала. Сучка татуированная. Одни неприятности из-за неё! Одно слово — баба! Комната, куда Ник меня занёс, оказалась спальней. Это я понял, когда он швырнул меня на кровать и тут же придавил к матрасу, навалившись сверху. Мои руки он прижал к покрывалу, лишив возможности сопротивляться или ударить его. — А теперь слушай меня внимательно и не рыпайся. Я устал как собака и спать хочу. Блин, я давно так не нервничал. После расставания с Ленкой, пожалуй. И сегодня... когда увидел свои сигареты на полу и не нашел тебя. — Я не хотел вам мешать, — упрямо повторил я. — Он же классно сосет? — И что? Если бы ты не удрал, как обиженный ребенок, то увидел бы, что было дальше. — И что же? Давай, сочиняй! — Значит так, — Ник стиснул мои запястья. — Или ты засунешь в задницу свою ревность, обиду и долбаный сарказм, или я сейчас уйду. Ты действительно этого хочешь? Я уже открыл рот, чтобы сказать: «Да», но вовремя глянул ему в глаза. И понял, что Гепард не шутит. Он действительно уйдет, если я буду и дальше выпендриваться. Блин, да если бы ему было на меня насрать — мы и сейчас бы не разговаривали! Да и что изменится, если я его выслушаю? Ничего. Или всё. — Нет, — облизнул губы я, — не хочу. Говори. — Когда ты ушёл за сигаретами, мне в сортир приспичило, а Тошка как раз из ванной выходил. Короче, в коридоре мы и столкнулись. Слово за слово... — Хреном по столу, — буркнул я себе под нос. — Что? — Ничего. Извини, продолжай. — Антон сказал, что на самом деле вернулся из-за меня, что так и не смог меня забыть, — ровно продолжил он. — А ты и поверил? — сарказм все же прорвался, ведь я уже знал теорию. — Нет, — покачал головой Ник. — Сегодня днем мне один парень звонил. Они вместе с Тошкой уезжали за бугор. Только Игорь там до сих пор, всё в том же шоу-балете. Он звонил, чтобы меня предупредить, что Антон собирается ко мне, потому что из клуба его выперли за наркотики и пьянство. И вежливо дали понять, что его присутствие на территории Франции крайне нежелательно, — Гепард усмехнулся: — Так вот, перед отъездом Антон рассказывал Игорю, что собирается капитально бросить у меня якорь, ведь я не смогу его выставить... по старой дружбе. Когда Игорь спросил: «А что, если у Ника кто-то есть?» Антон ответил, что «чем больше народу, тем веселее. И, кроме того, от «кого-то» очень просто избавиться, если будет мешать. Антон понятия не имел, что я всё знаю, потому и повёл себя так... — Ясно. Но что дальше то было? — А дальше он встал передо мной на колени, чтобы наглядно показать, насколько меня до сих пор любит. — А ты? — А я попросил подняться и побыстрее найти себе работу и квартиру. Вот и вся история. — Но как я могу... — Проверить мои слова? Никак, но если не верить друг другу, зачем тогда «мы»? Разве я говорил тебе, что хочу кого-то ещё? — Нет. — Ну, так какого тогда хрена ты смылся? Блин, я не бегал ни за кем посреди ночи с тех самых пор, как мне исполнилось шестнадцать! — Но зачем? У нас же просто секс, — напомнил я. — И ничего, кроме секса, значения не имеет. Только секс. Много секса. Мы же не гетеросексуалы! — И что с того? — А то, что это у них любовь-морковь и прочая срань! Это же твоя собственная теория! — Не моя, — Гепард наконец-то отпустил мои руки и сел. Достал из пачки сигарету, щёлкнул зажигалкой, прикурил, затянулся и заговорил глухо, не глядя на меня: — Эту теорию мне Кира поведал. Мой первый любовник, тот, с которым мы тогда в салоне познакомились. Блин, мне было шестнадцать, я жутко злился на Ваську за то, что меня кинула... А Кирка столько знал о музыке и вообще обо всем. Я слушал его, отвесив челюсть, пока нам рисовали. И когда он предложил пойти к нему, выпить пива и послушать музыку, я согласился сразу, — Ник глубоко затянулся: — Меньше всего мне хотелось домой идти. Там кошмар предразводный творился. Родители ругались постоянно... А у Кирилла была клевая квартира в центре. Ему в то время двадцать шесть было, он жил один. Блин, я до сих пор помню, как сильно там пахло сексом. Картины на стенах — одни парни. Кровать широченная с кованой спинкой. — Тут я невольно усмехнулся — вот откуда оно, оказывается. — Но тогда я внимания на неё не обратил. Мне горе залить хотелось. И мы заливали, пока я не вырубился, быстро слишком. Я до сих пор не знаю, что за срань Кира мне подмешал, но окончательно отошёл я только на следующее утро, хоть очухался скоро: голый и прикованный к его кровати цепями за руки и ноги. Я не мог пошевелиться, блин, он просто распял меня на этих гребаных цепях. — Охереть, — отвесил челюсть я. — Вот и я так сказал, когда глаза разлепил. И увидел его, тоже голого. Кирка сидел в ногах кровати и улыбался. — Он тебя... — Нет. Не насиловал. Нужды не было. Он сделал так, что я сам просил меня трахнуть, — Ник хмыкнул. — Я уже говорил, что у меня тогда сперматоз критической отметки достиг... Короче, когда он, не обращая внимания на мои маты и угрозы, взял в рот мой член, я забыл, что не по своей воле оказался на той кровати. Блин, это был самый первый минет в моей жизни и один из самых охрененных. — А Васька тебе не... — Нет. В ту пору она считала, что берут в рот только шлюхи, — улыбнулся он. — Мне так и не удалось уломать ее отсосать. Я это только в кино видел, на которое дрочил. В общем, кончил я почти сразу. Как только мой член у Киры в горле оказался. Я думал — с ума сойду от кайфа. — А потом? — А потом он дернул за это чертово устройство, заставив меня перевернуться на живот, чуть отпустил цепи, поставил по-собачьи и вылизал мне задницу. И я офигел окончательно. Я думал, это только порноактеры делают, за большие бабки, а тут бесплатно. Да так, что я не заметил, как его пальцы во мне оказались. Догадываешься, что дальше было? — Я кивнул. — От его руки я кончил еще раз... И захотел большего. Сам. И сказал Киру об этом. — А он? — Снова перевернул меня на спину, освободил мои ноги, закинул их себе на плечи и дал мне то, чего я хотел, — Ник затушил окурок в пепельнице, стоящей у кровати. — Я орал от боли и кайфа... Не знаю, от чего больше. А потом он освободил и мои руки и сказал, что я могу уйти, если хочу. — И ты? — спросил я, уже зная ответ. — Остался до утра. И примчался на следующий вечер. Я влюбился в Кирку по уши, бегал за ним, как щенок. Сначала его это забавляло. Он учил меня заниматься сексом, водил по клубам, хвастался мной. И постоянно повторял, что у нас нет никакой любви, есть просто секс. Много секса. Я кивал, а сам думал, что смогу всё изменить, что Кира ещё просто не встретил того настоящего, и это обязательно я. — Гепард на секунду замолчал, кашлянул, прочищая горло, и продолжил: — Как-то я пришел к нему, а Кира был не один. И тот парень сказал, что мне необязательно уходить, что это офигенно-круто заниматься сексом втроём. Я спросил у Кира — а он этого хочет, и услышал... — Твоё тело — твоё дело, — прошептал я. — Да. Я остался, Артур, потому что любил его и видел, что ему этого хотелось. Потом это повторялось всё чаще, с разными парнями. Помню, как-то я просил его провести вечер только вдвоём, а Кира послал меня домой, спать. Он сказал, что детское время вышло, а до взрослых забав я, похоже, не дорос. — И что сделал ты? — Психанул, пошёл в наш любимый клуб, нажрался как свинья, а проснулся на следующий день в какой-то квартире. В постели с двумя парнями, имён и лиц которых я даже не помнил. Потом мне рассказали, что Кирилл тоже был в клубе и всё видел: как я устроил на танцполе стриптиз, как меня сняли те двое. — И он ничего не сделал? — Нет. А зачем? — эта усмешка была горькой. — Это же моё тело. Обнимая унитаз тем утром, я наконец-то понял, что никакой любви на самом деле нет. И не было. Просто много классного секса... — А что случилось потом? — я взял из его пачки сигарету и закурил. — Он уехал. Я пришёл к нему, а квартира была заперта. У ребят в клубе я узнал, что Кирилл уехал в Италию. Сообщить об этом мне он нужным не считал. — Больше вы не виделись? — Нет. Он позвонил черед полгода и сказал, чтобы я проверился, потому что у него СПИД. И повесил трубку. — Нихрена себе, — ошарашено протянул я, — и ты... — Пошёл сдавать анализы. И три дня трясся, ожидая результата. Но на моё счастье, Кира подцепил это дерьмо уже после нашего расставания. С тех пор я всегда пользовался презервативами. — Но... — До встречи с тобой. И эту историю я тоже не рассказывал никому. — Даже Владу? — Никому. Теперь ты знаешь, откуда взялась теория имени Кирилла, — подвёл черту Ник. — А о нём самом ты больше не слышал? — Слышал. Кира умер. Год назад. Передозировка. Подохнуть в луже блевотины в клубном сортире — охеренный конец. Не находишь? — иронично приподнял бровь Гепард. — В Италии? — В Питере. Дюша привез эту сплетню из своего очередного порно-турне. И мне стало страшно, Артур. Я понял, что не хочу кончить так же. — И что ты сделал? — Решил опровергнуть теорию. Доказать Кириллу, уже мёртвому, что любовь все-таки есть, и бросил ошейник Владу, а дальше ты знаешь. Гребаная теория оказалась верной. — Не совсем, — я прижался к его спине, — потому что есть «мы»... и начало. Или уже нет? Я замолчал, ожидая ответа. Слова, от которого зависело слишком много, чтобы произнести его поспешно. Молчал и Гепард, всё еще не поворачиваясь. А потом он развернулся резко: — Есть. И будет. Пока... Договорить я ему не дал. Снова прижался всем телом, чтобы он почувствовал, как колотится сейчас моё сердце. Поцеловал, чтобы без слов сказать то, что хочу. Ник пылко ответил на поцелуй, почти сдирая с меня футболку. Я застонал, почувствовав горячее прикосновение его губ к шее, к соскам. А потом наощупь принялся расстёгивать его брюки, ощущая, как накрывает с головой уже даже не желание, а вожделение. Соприкосновение нашей обнаженной кожи прошило меня током, вырвав громкий стон. — Твоё тело, — прошептал Ник, проникая в меня пока что только влажными от слюны пальцами, — наше дело... — Да, — выдохнул я, пьянея от этого короткого слова «наше», окончательно превратившего «ты и я» в «мы». Сдерживать стоны я даже не пытался, и мне было похер, слышит их только Васька или весь гребаный дом. Мы занимались любовью, впервые после занятий только сексом, и это было улётно. Для обоих. Гепард шептал мне на ухо какую-то срань, типа: «Мой Котик», а я слышал только «мой». И это короткое слово заводило сильнее любого афродизиака. Оно сделало оргазм настолько острым, что я несколько минут лежал с закрытыми глазами, пытаясь прийти в себя. Я обвил Гепарда руками и ногами, не позволяя отстраниться, и покрывал легкими поцелуями его лицо. Слово из пяти букв никто из нас вслух не сказал. Пока не сказал. Но я слышал его внутри себя. В тяжелом дыхании. В стуке сердца. Я чувствовал его в прикосновениях, в поцелуях, в ласках. Оно было здесь, потому что уже являлось частью нас. — Интересно, а всё это Васька тоже засняла? — Не думаю, — улыбнулся Ник, — это же её спальня. А она любит смотреть на других. — Надеюсь. Не хочу, чтобы это кто-то видел. Понимаешь? — Да. Потому что это был не просто секс, верно? Я кивнул и провел рукой по его взлохмаченным волосам: — Поехали домой? — А куда же еще? Только отпусти меня сначала. — Я не держу, ты сам ко мне... прилип. — Угу, — Ник поцеловал меня в губы, — ты же весь такой липкий и мокрый. — Сам ты... липкий! — изобразил обиду я и разжал руки. — А я и не отрицаю, но мыться будем дома. Ваське и так постель стирать придется, — Ник сел и стал натягивать штаны. — А ещё, я больше не буду ревновать тебя к Французу, — заявил я, надевая футболку, — вообще ревновать не буду, я же не Влад. — И слава Богу. А что до Антона... Он съехал. — Как? — А вот так. После того, как сказал, что скатертью тебе дорога, а нам без тебя будет только лучше. И ещё решил дать тебе подробную характеристику. — Ник встал, застегивая ремень. — Намека заткнуться он не понял. Знаешь, я, может, и дурак, но не до такой степени, чтобы позволить прошлому лишить себя будущего. — Но вы же... друзья? — Были. Того Антона уже давно нет. Жаль, я не сразу это понял. Забей. Идем? — он протянул мне руку. — Идем, — я без колебаний вложил в неё свою. И плевать, если Васька будет ржать. Но ей смешно не было.