69

По случаю моего возвращения домой мать закатила торжественный ужин, на котором я сидел с отсутствующим видом. Напрасно пытаясь не думать о нашей с Гепардом последней ночи, о том, как он провожал меня на поезд, и о том, как я все же признался. Я его произнес — слово из пяти букв. Беззвучно, одними губами, когда Ник уже стоял на перроне и курил, а мой поезд плавно трогался с места. Я не знал, понял меня Гепард или нет, умеет ли он читать по губам, по глазам, по поцелуям? Черт, я даже не знал, хочу ли я, чтобы он понял! Но не думать об этом я не мог, и даже матушкина замечательная стряпня не сумела вырвать меня из этой тягостной, несвойственной мне задумчивости. Я пришел в себя, только когда отец положил мне руку на плечо и встревожено спросил: здоров ли я. Я вздрогнул, чеширнулся и ответил, что чувствую себя отлично, просто устал с дороги. Он понимающе покачал головой и посоветовал мне как следует выспаться. Мать попыталась поговорить со мной вечером, когда я собирался ложиться спать. Походу, она каким-то образом поняла, что задумчивость моя связана вовсе не с усталостью, и хотела знать — кто же причина этого всего. Я отшутился, отмазался и спрятался за парой отчаянных зевков и утрированно слипающимися глазами. Я не мог сказать ей правду. О нём. О моём Гепарде. А потому быстро перевел разговор на кухонную тему. Я попросил мать научить меня готовить, потому что в Киеве мне придется самому это делать, а я не умею ни хрена. Ей такая моя серьёзность понравилась, и мне был обещан целый курс кухонного ликбеза. И это будет просто отлично. Ведь готовить-то придется мне. Хотя, почему придётся? Мне это нравится, для меня это удовольствие. И что может быть лучше, чем ироничная похвала. Его. Того, ради кого я и собирался перенимать кулинарные навыки моей матери. А ещё ей очень хотелось узнать побольше о Нике, моей киевской девушке. Но я сказал, что всё это не настолько серьёзно, чтобы об этом говорить. И фотографии её у меня тоже нет, так что утолить любопытство не смогу. Никак. Отец был рад, что я решил взяться за ум и поступить в столичный вуз. Он обещал мне финансовую поддержку, а если я не пройду на бюджет — оплату обучения. От меня же требуется хорошо себя вести и учиться, а не по клубам шастать. Я заверил его, что именно так и собирался поступать и сообщил, что мне просто необходим ноутбук — не повезу же я в Киев стационарный комп! Отец спорить не стал, обещал купить в ближайшие дни. У одного из его хороших друзей был магазин компьютерной техники, а значит, можно будет взять ноут дешевле и такой, как я захочу. Но все радости общения с родителями меркли, когда наступал вечер и я, приняв душ, закрывался в своей комнате. Я включал комп, запускал скайп, водружал на голову наушники и набирал: — Привет. Готов? — Да, — следовал односложный ответ, и на экране появлялся Гепард. Общаться исключительно по вебке и только голосом мы договорились ещё в Киеве, чтобы не оставлять следов, не спалиться случайно. Написанное — это свидетельство, сказанное — просто слова. И вот начиналось то, ожиданием чего я жил весь день. Полуобнаженный Гепард находился так близко — на расстоянии вытянутой руки, и так далеко — между нами лежала почти тысяча километров, но... Его голос звучал у меня в ушах, стоны и шепот заставляли дрожать и облизывать мгновенно пересыхающие губы. Я превращался в желание, дыхание учащалось, голос становился хриплым, то и дело прерываясь стоном, когда я, следуя за голосом и действиями Ника, опускал руку вниз и сжимал свой член. Я ласкал себя, видя, что Гепард делает то же самое, и сходил с ума от невозможности ощутить его запах, коснуться тела, почувствовать, как он входит в меня или ворваться в него, заставляя уже даже не стонать, а вскрикивать гортанно и хрипло... Пресловутый резиновый член не мог заменить горячую плоть моего Ника. Он всё это прекрасно понимал, чувствуя то же самое, но пока что ничего большего позволить себе мы не могли. Он доводил меня до оргазма первым, и только потом кончал сам. А я, тяжело дыша, подносил к губам свои пальцы и облизывал их, представляя, что это его семя, видя, как Гепард делает то же. Я слушал, как шепчет он всякую срань, и хотел всё это время только одного — сжать его в объятиях по-настоящему. Но при всей своей суррогатности, наш виртуальный трах помогал мне не слететь с катушек, потому что секса мне хотелось жутко. Даже больше, чем обычно. Я уже представлял себе, как затрахаю Гепарда до потери сознания и первый раз отымею его прямо на пороге. Я был уверен, что выиграю чертово пари и считал дни до своего возвращения в столицу. В течение дня мы постоянно обменивались коротким сообщениями, без которых я уже не представлял себя и своей жизни. Я напрасно пытался стереть со своего фейса кретинскую счастливую улыбку, выдающую меня с головой. Весь мой вид говорил, нет, орал об одном — я попался. Попался и... счастлив. Как-то Ник сказал мне, что журнал уже вышел, и меня дома ожидает мой экземпляр. Дома. Когда-то давно я слышал фразу, значения которой тогда не понял: «Твой дом там, где твоё сердце». Теперь до меня дошло, что имелось в виду. И получалось, что мой дом уже не здесь, где я родился и вырос. Мой дом — съёмная квартира на Дарнице, потому что моё сердце прописано там. Гепард так же сообщил, что ему звонил Глеб и настаивал на ещё одной фотосессии с нами обоими — уж очень мы читателям понравились! Почему-то меня это не удивило. Разве может кому-то не понравится он, мой Ник? Разве что слепому! Короче, подготовка к отъезду шла полным ходом. Мы с матерью уже обновили мой гардероб, а ноутбук отец обещал привезти на днях. Единственное, что у меня никак не получалось — найти покупателя на свой комп. Отдавать машину даром я не хотел, но и времени оставалось всё меньше. А еще я никак не мог отговорить мать от идиотской идеи поехать со мной и оставаться в Киеве, пока я буду сдавать экзамены. Я доказывал, что уже не ребёнок, которого нужно водить за руку, но с матерью приключилась временная глухота. Тогда я зашел с другой стороны, я сказал, что остановиться у Ники она не сможет, а неделя в гостинице — это слишком дорого. На это мне ответили, что у моей девушки никто и не собирался останавливаться. Зачем это делать, если есть лучшая подруга? Вот у Люды мать и поживет до тех пор, пока я не стану студентом. Перспектива ходить повсюду с матушкой меня просто убивала, но ничего поделать я не мог. Оставалось надеяться на чудо. И оно случилось. Но не совсем так, как мне хотелось.

***

В тот день мать собиралась на вокзал за билетами, о чем и сообщила мне, спросив — не купить ли мне чего-то вкусного заодно. Я ответил, что ничего не хочу, мать потрепала меня по волосам и пошла к двери, но тут ей позвонил отец, и я услышал вот что: — Да, Витя. Уже на пороге. Как не спешить? Что-то случилось? Ну, хорошо, жду. Я увидел, как изменилось выражение её лица, и спросил: — Проблемы? — Нет, с чего ты взял? Просто папа сказал, что сейчас приедет сам. Мы пообедаем и поедем на вокзал за билетами. Кстати, Артур, ты уже собрал вещи? Одежду, конспекты, документы? — Ясен пень! — доложил я. — Мам, а может... я все-таки сам поеду, а? Я же взрослый уже! — Милый, я разве сказала, что ты — малыш? — натянуто улыбнулась мать. — Но мне будет гораздо спокойнее, если я своими глазами увижу, где ты будешь жить, где учиться, с кем встречаться. Я же волнуюсь. — Ма-а-а-ам, — протянул я, — я, кажется, не обещал тебе никаких экскурсий и смотрин. — Артур, сынок, — она обняла меня за плечи, — а может ты не все мне рассказал об этой... Нике? — Конечно, не всё! — усмехнулся я. — Не думаю, что тебе интересно знать, в каких позах мы трахались, и как громко она стонет, когда кончает! — Артур! — покраснела мать и влепила мне шуточный подзатыльник. — И не стыдно тебе! — Ты сама сказала, что я от тебя кое-что скрыл, — развел я руками, — чего теперь не так-то? — Я не это имела в виду! Твоя интимная жизнь — это твоё дело. Ты знаешь, что я никогда в это не вмешивалась. Но... я думаю, что имею право знать, кто эта девушка, чем она занимается, увидеть её фото. — Ника — переводчица, — помедлив, сказал я. — Так она не студентка? — Нет, и что? — Насколько она старше тебя? — А какая разница? Нам вместе хорошо, разве не этого ты мне всегда желала? Найти девушку и влюбиться? — Да, но... Ты ещё слишком молод и плохо разбираешься в женщинах. — На этих словах я не сдержался и прыснул. — Я не шучу, Артур! — не поддержала моего веселья мать. — Секс и серьёзные отношения — это не одно и то же. — Так я тебе тоже самое говорил! Потому и знакомить вас не спешу. Если всё нормально будет — обязательно познакомлю, не волнуйся! — Ладно. Но будь осторожен, обещаешь? — Я всегда осторожен, — расплылся в улыбке я и вернулся в свою комнату. Когда приехал отец я не заметил, потому что был занят прослушиванием нового альбома «Раммштайна» и рассматриванием журнала, который мне подарил Ник. Впрочем, я очень скоро пожалел о том, что открыл его. Воспоминания нахлынули тугой и горячей волной, и вместо «Раммштайна» я снова слышал Мэнсона. Я видел, как извивается у шеста Гепард, вспоминал, как подходил тогда к его гримерке с колотящимся сердцем и стояком. Всё это имело место и сейчас. Я облизнул пересохшие губы и сжал член через шорты. Блин, какого хрена я вообще взял в руки этот журнал?! Я встал с постели и шагнул к двери, намереваясь запереться изнутри и по-быстрому кончить, потому что ни о чем другом я думать не мог. А ещё мне жутко захотелось снова посмотреть то соло, которое Ник когда-то мне скинул, но тут в дверь постучали: — Артур, — голос матери прозвучал непривычно резко, отрезвляя меня. — Иди обедать, мы с папой тебя ждем. — Я не хочу пока, — попробовал отмазаться я. — Это не обсуждается. К тому же, отец хочет с тобой поговорить. Немедленно, — еще строже добавила мать. — Окай, сейчас, — бросил я, пряча журнал под подушку, выключая комп и надеясь, что успею немного успокоиться. — Иду.