III. Трон Тельмара

Роланд глубоко вздыхает перед тем, как опустить ладонь на ручку двери и открыть ее. Не будь он лучшим другом короля Каспиана — ему бы не позволили появиться на совете, но привилегии есть привилегии. Решив, что сейчас или никогда, рыцарь рывком открывает дверь и застывает на пороге зала, где за круглым столом собралось около двадцати человек в парадных одеждах. Все они сразу же поворачиваются к нему лицом. — Прошу прощения, но я хотел бы попросить короля Питера выйти ко мне на два слова. Верховный король смотрит на вошедшего исподлобья. Даже роскошным одеждам не удается скрыть усталости короля: кожа бледная, как никогда, под глазами — темные круги, сами же глаза слегка покраснели от недосыпа. Состояние Питера — предельная усталость. Он сам начал замечать в себе повышенную раздражительность и все время боялся, что, что-нибудь, да станет последней каплей в его чаше терпения, и он не выдержит и сорвет на ком-нибудь свою усталость. В тот самый момент ему кажется, что этой последней каплей станет ненавистный тельмаринец, который имел наглость прервать встречу на высоком уровне. — Ты не видишь, что я занят? — громким, холодным голосом отвечает король Великолепный. — Если что-то крайне важное — зайди через неделю. Роланд стискивает зубы. Непривычно рыцарям Нарнии, заслужившим свой титул потом и кровью, с немой покорностью выслушивать дерзость из уст другого, пусть даже тем другим и окажется сам Верховный король. — Мне очень жаль, но я вынужден настоять, — твердо, уверенно отвечает Роланд. Питер демонстративно закатывает глаза, что считается еще большим унижением. Роланд сжимает ладони в кулаки, моля Аслана дать ему силы сдержать язык за зубами, а кулаки — на максимальном расстоянии от лица Его Величества. Сам же король с раздражением кивает остальным и в полной тишине с противным скрипом отодвигает кресло, чтобы встать. Бросает на Роланда полный презрения взгляд и проходит мимо него в коридор, задевая плечом. Роланд снова глубоко вздыхает, пытаясь утихомирить в себе злость образом безмятежно спящей королевы в такой манящей близости от него. Третье оскорбление, и снова на глазах у всех. Он не сорвется. Глаза короля похожи на льдинки в короне Белой Колдуньи: острые, холодные, несущие смерть. — Чего ты хочешь? — не говорит, а выплевывает, демонстративно поправляя корону. — Я еще раз прошу прощения, что потревожил, — парирует тельмаринец холодной, шаблонной вежливостью. — Короче, — отрезает Питер. — Королева. Она отказывается принимать пищу и любые лекарства вторые сутки. Король выглядит слегка обескураженным, но изо всех сил старается не подать виду: — В чем причина? — Она желает видеть Вас. — Роланд, не моргая, выдерживает пристальный взгляд короля. — Спасибо, что уделили мне столь драгоценное время. Не смею задерживать. Не дожидаясь ответа, Роланд разворачивается и быстрыми шагами удаляется в сторону лестниц, оставляя короля наедине со своей растерянностью. *** Люси в который раз не удаётся усидеть на месте, когда речь заходит о её великом путешествии. Она снова вскакивает на ноги, принимаясь едва ли не кружиться по комнате: — А на следующий день мы отправились в соседний городок! Там ещё в конце каждой недели в самом большом трактире устраивают танцы. Приходит пол города — это точно! Мы с Тристаном танцевали там до самого утра, представляешь? А ещё — там все босиком танцуют, это так весело! Но самое главное — местные умельцы делают вино из яблок. На вкус — обычный сок, но на втором бокале… Дженни заливается смехом, притягивает коленки к груди и обхватывает их руками: — Королева Люси Отважная в первый раз в жизни напилась! Я хочу это видеть! Могла бы и пригласить, я бы вас не выдала. — А какая там была музыка! — перебивает младшая королева. — Такая быстрая и весёлая, что все время смеяться хотелось! — Лу, открою тебе тайну, — Джен выгибает бровь, — смеяться тебе не от музыки хотелось. — Брось, — отмахивается завиднейшая из невест, — ты только представь: звезды, ночь… — Ну да, потому, что звезды днём я себе крайне плохо представляю. Люси перестаёт кружиться и с наигранной обидой складывает руки на груди: — Джен, сколько можно нудить? Ты — хуже Эдмунда. — Это на него просто ангелы хорошо влияют. Скрип двери заставляет обеих королев обернуться. На пороге как-то несмело замирает Верховный король, опираясь плечом о дверной косяк. Люси вздрагивает и неразборчиво что-то бормочет о том, что ей давно куда-то там пора. Королева Бесстрашная демонстративно отворачивается на бок, ложась спиной к двери. — По-моему, тебе — крышка, — пробрасывает Люси, минуя брата в дверях. — Я уже понял, — так же тихо отвечает Питер, проходя вперёд. Он опускает красиво упакованную коробку с шоколадом (так вовремя привезенный дар от одного из наместников) на прикроватный столик за спиной королевы и осторожно обходит кровать, чтобы оказаться лицом к лицу с дважды подверженным рыцарем. — Джен, ну что за дела? Почему меня вытягивают с совета наместников и сообщают, что ты здесь голодовку объявила? Джен не реагирует, продолжая пялиться в одну точку. Питер тянется рукой ко лбу королевы, но так и не достигает цели, получив лёгкий удар по тыльной стороне ладони. Со вздохом, король усаживается на краюшек кровати: — А я тебе шоколад принёс. — Мне нельзя сладкого. Это все знают. — все тем же равнодушным голосом отвечает Дженни. — Прости… — Питер отводит глаза. — Как ты? Проигнорировав вопрос, королева снова усаживается на мягких подушках. На этот раз смотрит в упор: — Почему ты не приходил? — Так сложились обстоятельства. — Верховный король мнется под скептическим взглядом Дженнифер. — Прости. Я знаю, это уже не в первый раз происходит: передо мной стоит выбор между тобой и страной, которую я защищаю. И я не в первый раз делаю выбор не в твою пользу. — Питер отводит глаза, зарываясь пальцами в светлые волосы. — Как тогда, на Крайнем острове. — Тогда я была тебе никем. — Ты никогда не была для меня никем. Но сейчас… Столько всего навалилось. Я правда не мог. Разве что у меня было два-три часа по ночам, но я приходил бы, когда ты уже спишь, а уходил — когда ещё спишь. — Я все понимаю. — Джен все так же смотрит в глаза. — Беруна, совет, обыкновенные обязанности… Но ты мог бы просто заглядывать на пару минут. Мне было так… На губах Его Величества мелькает тень улыбки: — Ты думаешь, я бы мог просто так взять и уйти потом? Сама знаешь, как на меня твой взгляд печальный действует. И тогда бы совет и все остальное кануло на дно, а я бы от тебя на и секунду оторваться не мог. — Правда? — лицо королевы светлеет. — Правда, — Питер тянется, чтобы поцеловать Дженни в лоб. — А сейчас я точно не уйду до тех пор, пока ты не поешь и не выпьешь все лекарства. Королева Бесстрашная хитро прищуривается: — В таком случае, в моих интересах не касаться пищи как минимум на протяжении недели. Питер ухмыляется: — С врагами будешь в стратега играть. — И корчить из себя мудрую правительницу? — Джен выгибает бровь. — Ну почему же сразу корчить? — Питер ободряюще улыбается. — Можно просто прикинуться. Верховный король ловко уворачивается от летящей в него подушки и едва успевает прикрыть голову от другой, которой его нещадно лупят. Успокаиваются король с королевой только в тот момент, когда на крики прибегает находившаяся неподалёку Люси, которая с перепугу решила, что брату действительно пришла та самая «крышка». — Все в порядке, Лу, — поясняет Питер запыхавшейся сестре. — Это мы так любовь друг другу выражаем. Правда, ненаглядная моя? — Правда, свет моих очей, — закатывает глаза Джен. — Питер… — М-м-м? — Если… Если у тебя все-таки будет пара свободных часов, пусть даже очень поздно… Я буду рада тебя видеть.