III. Трон Тельмара

— Эсми, солнышко, пожалуйста, замри на одну минуточку! Принцесса театрально замирает, представляя себя статуей в королевском саду, но не перестает при этом хихикать. Тем временем Лира критично оглядывает белое платьице с очень пышной юбкой, на которой цветут тканные розы. — Немного длинновата. Нужно укоротить. — Не-е-еть! — нараспев протестует принцесса, вырываясь из рук Лиры и принимаясь кружиться по комнате, пока таки не наступает на собственную юбку и едва не плюхается на пол. Однако Эдмунд успевает подхватить ее раньше и ставит запыхавшееся высочество на место. Король Справедливый заметил, что с возвращением в Нарнию у его избранницы в разы возросла тяга к прекрасному. Все свободное время она только и занималась тем, что творила: рисовала, вышивала, шила платья, лепила посуду из глины, плела украшения из бусин, вырезала фигурки из дерева и даже начала осваивать скульптуру. Поэтому Эдмунд привык к тому, что их комната под крышей была забита всевозможными материалами для творчества любимой, на подоконнике подсыхали горшочки из глины, а ковёр покрывали слои обрезок из ткани, которые Лира честно старалась убирать как можно чаще, но они все равно каждый раз брались откуда-то. Их комната. Да, с тех пор как у Эдмунда с Питером был заключен небольшой уговор не для посторонних ушей, король Справедливый стал жить под одной крышей со своей бывшей смертью. — Хочешь, чтобы юбка такая длинная была? — удивляется Лира. — Тебе ведь неудобно будет. — Не будеть, не будеть, не будеть, — продолжает напевать принцесса, снова принимаясь носиться по спальне дяди, пока тот не ставит её на кровать, дабы уменьшить периметр передвижения Эсмеральды. — Ну не знаю, — нерешительно протягивает Лира. — Джен? — Пусть будет так. — отвечает шестая королева. — Она ведь не будет в нем каждый день ходить. Это только на час-другой, для игры. — А для какой это игры? — вскидывает бровь Эдмунд. — Мы играем в свадьбу, — широко улыбается Лира, наблюдая, как Эд прикрывает лицо ладонью. — Яблоко от яблони… — протягивает тот. — Яблоко от яблони?! — глаза Джен загораются любопытством. — Оно самое, — король переводит взгляд на Дженни. — Сьюзен лет до десяти игр других просто не знала. Она только то и делала, что звала подруг, они закрывались наверху и тянули жребий, кто на этот раз будет невестой. Обычно, если Сью не выигрывала — то мотивировала своё право на главную роль тем, что это её дом и что платье тоже её мамы. Бедняжкам-подругам ничего не оставалось, как согласиться на роль подружки невесты, или ещё хуже — жениха! А дальше они натягивали на себя мамины платья, нелепые шляпы и бусы в три ряда. Выглядело — жутко! Дженни с Лирой не сдерживают смеха, представив себе самую строгую из королев в подобном амплуа. — А когда-то они все перессорились, так как никто не хотел быть женихом, — многозначительно продолжает Эдмунд. — И что, двадцатая свадьба на неделе сорвалась? — ухмыляется Джен. — Если бы, — Эд улыбается собственным мыслям. — Она заставила Пита играть жениха. Бабочку на него нацепила и потащила под ручку наверх. Бедолага чуть не расплакался единственный раз за все своё детство. — Что?! Женить на ком-то другом? Моего Питера? — обиженно хлопает глазами Джен. — Аслан, прости мне все! — возносит руки к небу Эдмунд. — Женщины! Нет, все, я не могу, играйте без меня! — Эдмунд! — Лира ловит за руку любимого у двери. — Не уходи. Король поджимает губы и угрюмо смотрит на крылатую, всем своим видом демонстрируя, что он думает обо всем женском роде. — Пожалуйста, — лёгкая рука ложится на плечо, слегка сжимая. От такого лёгкого и, казалось, непринужденного жеста все раздражение улетучивается. Эдмунд закатывает глаза: — Неужели вы без меня не справитесь? — король осекается. — Или у вас тоже жениха играть некому? — Еть! Еть! Еть! — Эсми принимается прыгать на кровати, задирая слишком пышную юбку. Дженни пытается словить распрыгавшееся высочество, но та со смехом удирает, перебираясь на подушки. — Эсми, платье помнешь. — с укором делает замечание королева, но на принцессу данный аргумент не действует. — Солнышко, а венок примеришь? — Лира берет со столика венок из шелковых белых цветов и с улыбкой протягивает принцессе. Та перестаёт прыгать на подушках и бежит к краюшку кровати, прыгая на оказавшегося ближе всех Эдмунда. Обхватив дядю за шею, Эсмеральда вытягивается, чтобы ей на голову опустили венок. Закатив глаза, Эдмунд подходит к большому зеркалу, чтобы принцесса смогла оценить свой внешний вид. Судя по широченной улыбке, ей все нравится. Эсми принимается колотить Эдмунда ножками, что тот трактует, как требование опустить на пол. Оказавшись на полу, принцесса бежит к двери, принимаясь «репетировать» вслух: — Сягьясня ли ти, плицесса плеклясня, жить сьо мньой весьно-пливесьно в байсом дьоме с косецьками? Сагьясна! Тепель мозьна сделать цьом… Далее речи принцессы становятся неразборчивыми, ибо она убегает слишком далеко по коридору. — Ты тоже так перед свадьбой делать будешь? — расплывается в ухмылке король Справедливый, переводя взгляд на Лиру. — Пойдём, её надо догнать! — закатывает глаза крылатая, подхватывая в руки увесистую корзину и скрываясь за дверью. — Она обиделась? — Эд непонимающе смотрит на оставшуюся в комнате Дженни. — Она - нет, — вздыхает Джен, — но я бы на её месте обиделась уже тысячу раз. Нет, ну серьёзно, сколько можно ждать? — О чем ты? — не понимает король. — О свадьбе, Эд! Вы уже два года как обручены. — Питер тебе разве не сказал? — не понимает Эдмунд. — Не сказал чего? — Ладно, разбирайтесь сами, — король идёт к выходу, чтобы догнать Лиру с Эсмеральдой. — Эдмунд, стоять! — Джен бросается за обладателем серебряной короны. — Чего мне не сказал Питер? *** — Что здесь происходит? — Питер застывает в дверях зала с камином, когда его с ног до головы осыпают цветочными лепестками. — Это не Тумнус, — стонет Джен, бросаясь собрать лепестки с плеч Верховного короля обратно в корзинку. — Мы играем в свадьбу, — извиняющимся тоном произносит Лира. — Эсми и Тумнуса. Глаза Питера буквально загораются от услышанного: — Правда?! А Каспиан знает? А можно, я сам ему скажу?! — Солнышко, делай, что хочешь, — вздыхает Дженни. — Только не начинайте без меня! — Питер разворачивается и едва ли не бегом выходит из зала с камином. Когда Питер за шкирки втягивает Каспиана в комнату «бракосочетания», принцесса, очаровательнейшим образом отведя глазки в сторону, объясняется в любви фавну в белом шарфе: — …будю деиться с тьобой и цветоськами, и платями, и всеми иглюськами, и буду песь тоитики казьдый весель… — Что происходит?! — Каспиан наконец вырывается из железной хватки Верховного короля, округлившимися глазами глядя на собственную дочь в подвенечном платье и фавна, присевшего на корточки перед принцессой. Тем временем обмотавшийся в пурпурную мантию Эдмунд со стоическим выражением лица объявляет молодых мужем и женой. — Свадьба, дорогой, свадьба! — аж светится Питер. — Звёздный до-о-ождь! Каспиан бледнеет, когда Лира и Дженни принимаются осыпать «молодоженов» цветочными лепестками, а Эсмеральда тянется к Тумнусу, чтобы поцеловать в щечку. Поцеловав «жениха», принцесса глубоко вздыхает, опуская глазки в пол, чем вызывает волну умиления со стороны всех присутствующих. — Это самый счастливый день в моей жизни! — Питер театрально прижимает руки к груди, не упуская возможности насладиться реакцией молодого папаши. — Прикажите к ужину испечь трехэтажный торт. Эсми, солнышко, какой ты хочешь? Глаза «невесты» загораются восторгом: — С класниськой! — С клубничкой, конечно, моя радость! Все, что захочешь! — кажется, улыбка Верховного короля способна осветить глубочайшие подземелья. На фоне сатиры начинают играть веселую мелодию. Каспиан наконец снова обретает дар речи: — Объяснит мне кто-нибудь… — Первый танец мужа и жены! — Питер резко обнимает Каспиана за плечо, заставляя того пошатнуться, а сам уже не сдерживает смеха, — О небеса, до чего же волнительный момент! Тумнус берет «невесту» на руки и та бросает миниатюрный букет, который попадает прямо в глаз королю Справедливому. В то время как младший Певенси, не ожидавший такого подвоха, едва сдерживается, чтобы не выругаться и закрывает глаз ладонью, старший уже не в состоянии стоять на ногах, загибается от хохота, хватаясь рукой за стену. — Это знак, Эдмунд, — Джен складывает руки на груди, а затем снова оборачивается к обескураженной «невесте». — Ты все правильно сделала, солнышко! Это на счастье.