III. Трон Тельмара

Все без исключения дамы Кэр-Параваля, будь то фрейлины королев, служанки или же кухарки, стыдливо опускают глаза в пол, когда мимо них, весело о чем-то болтая и подтрунивая друг друга, проходит тройка королей. Как ни крути, далеко не каждой стране удаётся получить такую привилегию (разумеется, в глазах юных дев), как молодой и красивый король. А когда же их ещё и трое — то тут вообще, как говорится, спасайся, кто может. Не мало юных леди чувствовали, что пропали, просто однажды встретившись с кем-нибудь из них взглядами и тогда вся жизнь превращалась в слепую надежду когда-нибудь снова заглянуть ему в глаза, хоть на короткий миг. Каспиан останавливается напротив дверей в большой зал и дергает за рукава Эдмунда и Питера, заставляя замереть рядом. — Слышите? — шепотом спрашивает тельмаринец, слегка хмурясь. Остальные замолкают и тоже прислушиваются: из зала доносятся несколько женских голосов. Судя по всему, они все не в самом лучшем расположении духа. Кивнув остальным, Каспиан осторожно толкает дверь и заходит внутрь, Эдмунд и Питер следуют за ним. Глазам королей открывается следующая картина: посреди зала в кадке стоит большая зелёная ель. Вокруг неё, на полу — несколько сундуков и ещё каких-то ящиков, набитых яркими предметами. Вокруг самой ели стоят Сьюзен, Дженнифер и Лира, активно обсуждая какой-то немаловажный вопрос. Короли решают для начала понять, в чем речь, а потом уже принимать какие-то меры. — Ну как же вы не понимаете? — стонет Сьюзен. — Должен быть выдержан определённый стиль! Её нужно украсить двумя тонами, которые будут гармонично смотреться! Золотой и красный — лучший вариант: богато, по-королевски! — А с остальными игрушками тогда что делать? — возражает Джен, упирая руки в бока. — Мы что, зря их приказали достать? Они ведь красивые! Я настаиваю на том, чтобы повесить на ёлку все украшения! Рождество должно быть ярким. — По-моему, это будет перебор, — кривится Сьюзен. — Согласна, — кивает Лира. — Ель должна выглядеть натурально! Ведь в натуральности — вся красота! Поэтому, мне кажется, лучше всего будет повесить на неё шишки и фрукты. Ещё можно белым бумажным снегом усыпать. Разве может быть что-то прекраснее? — Зачем шишки? За ними надо кого-то в лес посылать. — возражает Сью. — Вот именно, — поддакивает королева Бесстрашная, —, а у нас и без шишек полно украшений, и все нужно повесить… Короли щурятся, пытаясь разобраться в сути несогласия королев, тон голоса которых повышался с каждой минутой. А дополняет всю эту картину Эсмеральда, которая тоже не понимала, в чем дело, но ей ужасно нравилась сама атмосфера, поэтому она только радостно визжала и носилась вокруг мамы и теть, демонстрируя и своё королевское несогласие в сложившейся ситуации. — Может… — неуверенно протягивает Каспиан, — нам стоит вмешаться? — Нет, — одновременно, спокойными голосами отвечают Питер и Эдмунд. — Это их разборки, — продолжает Питер. — Вот скажи мне, Каспиан, для тебя есть разница, как украшать ёлку? — Нет, — в растерянности отвечает тот. — Вот именно! — кивает Верховный король. — Как по мне — то пусть хоть так и стоит. Зачем вообще своё время тратить на такую ерунду? — Непонятно, — важно комментирует Эдмунд, складывая руки на груди. - Но! В случае, если они все-таки перейдут к активным действиям — предлагаю так: каждый держит свою, Эсми — по обстоятельствам. Питер с Каспианом взрываются смехом, что и стало для них роковой ошибкой. Джен, Сью и Лира, услышав смех королей, прекратили свой спор и обернулись в сторону смеющихся. — Что смешного? — поджимает губы прекраснейшая из королев — Сьюзен. Короли потихоньку замолкают. — Все в порядке, — пытается выкрутиться из ситуации Эдмунд. — Историю смешную вспомнили. — Правда? — Дженни раздраженно складывает руки на груди. Тем, кто действительно переживал из-за сложившейся ситуации, оказался Каспиан. Он выступил вперёд, с искренней озабоченностью в глазах: — Девочки, пожалуйста, не нужно ссориться. Тем более, в предрождественский час. Если для вас действительно настолько важно, как будет выглядеть ёлка — мы можем поставить три вместо одной. Каспиан, единственный из всех королей познавший отцовство, знал, что главное для детей — это равенство. Когда Эсми играла с другими детками и он приходил, чтобы забрать её, то всегда приносил одинаковые сладости для всех-всех малышей, в том числе и Эсми. Иначе ситуация могла вылиться в горькую обиду и слёзы на полчаса. Поэтому он и решил, что лучшим выходом из ситуации будет дать каждой её желаемое. Вот только он совсем не понял, почему глаза присутствующих леди заметно округлились, а Питера с Эдмундом накрыл новый приступ смеха. — Каспиан, ты издеваешься?! — блеснула глазами Сью. — Да! — поддержала Джен. — Лишь бы зубы скалить! Зачем вы вообще сюда пришли?! Вам мало развлечений? Лира подошла к Джен и Сью, посылая крайне неодобрительный взгляд Эдмунду: — Правда. Лучше пойдите, займитесь своими делами. А мы справимся без ваших советов. Остальные девушки одобрительно закивали, ещё больше обескуражив Каспиана. — Пойдем, миротворец! — Питер подхватывает Каспиана под локоть и тащит в сторону двери. — Но я не… — пятый король совершает попытку высвободиться. — Идем, пока не поздно, — поддерживает Эдмунд. — по крайней мере, их тебе удалось помирить и сплотить… — Да! — перебивает Питер. — Только жаль конечно, что против нас, но все же. Каспиан виновато опускает глаза, подчиняясь напору других королей, в то время как они сами снова начинают смеяться. *** — Питер, ты здесь? — Джен толкает дверь в спальню. — Здесь, — раздается веселый голос из королевских покоев. — В этом году все по-семейному, да? — Дженни идет в строну кровати и с удовольствием плюхается на мягкое ложе. — Более чем, — усмехается Питер, отрываясь от перебирания тысячи и одной бумаги. — Как думаешь, Люси уже прибыла в Орландию? — Если по плану, то должна была еще сегодня утром, — отвечает Верховный король. Дженни довольно откидывается на подушки, залезая с ногами на кровать: — А знаешь, я тобой горжусь. — Правда? — Питер с интересом поглядывает на жену. — Правда. Ты так легко отпустил Люси в Орландию на Рождество. — Просто я уже не могу видеть здесь орландца. От него вверх дном все вокруг. Вспомни хотя бы то, как вы котов в кастрюли засунули и по коридорам гоняли, — Питер с укором смотрит на шестую королеву. — А по-моему, очень весело было, — Джен улыбается от воспоминаний. — По-твоему. — Не боишься, что Лу по-быстрому сыграет свадьбу с Тристаном, пока ты ее не контролируешь? — игриво пробрасывает королева. — Нет. — спокойно отвечает Питер. — Она не может. Даже если свадьбу устроит — ее брак не будет считаться законным. — В смысле? — Джен приподнимается на локтях и вопросительно смотрит на Питера. — Глупыш, ты помнишь о законе старшинства для королевского рода? — Сам такой, — бурчит в ответ королева. - Ну, помню. И что? — А то, что она не может вступить в брак, пока этого еще не сделал ее старший брат, то есть Эдмунд. А он, насколько я знаю, пока не собирается. Дженни садится на кровати, упираясь взглядом в одну точку: — То есть как, не собирается? Он сделал Лире предложение, они два года обручены, я думаю, вот-вот и… Питер? — Джен поднимается с кровати и поворачивается лицом к королю. — Это ты не даешь Эдмунду и Лире жениться? Чтобы Люси не сделала это тайно и без твоего согласия?! Питер пятится назад от надвигающейся суровой жены: — Джен, разве ты сама не понимаешь? У нее переходный возраст, как раз тот, когда совершают одни глупости. На эмоциях. Или же еще хуже — на зло семье. Я уверен, она разочаруется в орландце. И я должен оградить ее от ошибок. — Верховный король упирается спиной о стену — дальше отступать некуда. — Питер, ты — эгоист! Это то, на что мне намекал Эдмунд?! Ты договорился с братом против сестры?! — Дженни, успокойся… — Не смей мне приказывать! Господи, это немыслимо! — Джен закрывает лицо ладонью. — Я разрешаю Люси делать все, что она хочет. А это просто небольшая предосторожность. — Питер опускает ладони на талию королевы и резким движением меняется с ней местами, прижимая Джен к стене. Отвечает усмешкой на недоуменный взгляд и тянется, чтобы коснуться губами впадинки за ушком. — Я злюсь на тебя, не трогай меня! Дженни пытается отшатнуться, но ей не позволяют. Хочет оттолкнуть его ладонями, но он перехватывает тонкие запястья и прижимает к стене, как ни в чем не бывало, медленно целуя шею. Джен злится, усиливая попытки вырваться. Ещё больше её раздражает то, что она буквально чувствует его самодовольную ухмылку. «А что, — думает Питер, — не только тебе можно использовать запрещенные приёмы, когда я на тебя злюсь». — Я хочу, чтобы ты немедленно меня отпустил! Питер усмехается, замечая, что изначально требовательный тон королевы сменился на хнычущий, как у капризного ребёнка. Он подаётся вперёд, касаясь губами мочки уха Дженни: — Не правда, не хочешь. Тебе просто нравится со мной бороться. А ещё больше тебе нравится, когда я побеждаю.