III. Трон Тельмара

Дженни сонно трет глаза, оглядывается: Питер тепло одет, вертит в руках арбалет, проверяя какие-то крепления. Усмехается краешком рта и опускает оружие. — Ты куда-то собрался? — вопросительно выгибает бровь королева. Верховный король поворачивается в ее сторону: — Доброе утро! Да, мы едем на охоту. — «Мы»? — Я, Эд и Каспиан. — А-а-а, — королева зевает. — Ясно. А Сью и Люси? — Ну уж нет, — ухмыляется король Великолепный, — если вас брать зимой на охоту — и получаса не пройдет, как начнется нытье: «У меня замерзли ручки», «Ой, прическа растрепалась», «А я хочу вишневого чая», «Может, вернемся уже?». Дженни кривится от того, как Питер кривляет голоса королев. — Мужской компанией куда надежнее, — подводит итог Питер. — К тому же, вернемся с прекрасной дичью как раз к Дню рождения Эсми. Королева Бесстрашная поджимает губы: — Ну и едьте! Мы тоже найдем, чем без вас заняться. Шума меньше будет! — В последнем я сомневаюсь, — ухмыляется король, выскальзывая за дверь. *** — Леди, вы готовы? — довольно улыбается королева Бесстрашная, возглавляя шествие, в котором также принимают участие Сьюзен, Люси, Лира и Эсмеральда. — Вполне. — отвечает Сью. — Вот только куда ты нас ведешь? И почему нужно было одевать одежду, которую не жалко? — Еще рано утром я приказала залить одну из троп, которые ведут от Кэр-Параваля к морю. Она как раз должна была бы замерзнуть к этому времени. — отвечает Джен. Они приходят к месту назначения и с интересом разглядывают ледяной спуск. — Мы будем на ней кататься? — таращит глаза Люси. — Да! — весело отвечает Дженни. — Не-ет, — стонет Сью. — Мы убьемся! — Ничего не убьемся, будет весело! — Джен хватает за руку скромно стоящую Лиру и тащит к горке. Та не успевает опомниться, как они уже сидят на льду. — Стой, не надо! — выпаливает Лира, но Джен уже оттолкнулась и обе леди с визгом скользят вниз. *** — Они так рано вернулись? — удивляется Сьюзен, когда видит, как конюх ведёт к конюшням Алмаза. — Ваше Величество, — конюх застывает, испуганно сдергивая с головы шапку, — там беда случилась… Сьюзен резко оборачивается в ту сторону, куда устремлен взор конюха: по ступенькам к парадному входу поднимаются Каспиан и Эдмунд, с двух сторон поддерживая Питера, который буквально висит на плечах у королей. — Дженни! — почему-то первым долгом зовёт королева Великодушная. *** Когда королевы забегают в комнату лекаря, Верховного короля уже уложили на жёсткой высокой кровати. Сам Питер белее простыни, только водит глазами, крепко сжав руки в кулаки. — Что с ним произошло?! — Сьюзен с недоумением и страхом смотрит на Каспиана, который поддерживает Питера, пока фавн-помощник лекаря разматывает рубашки, которые превратились в тряпки от багрового. Ими перевязали торс короля, чтобы хоть как-то остановить кровь. Каспиан взволнован не меньше, хоть и всячески пытается это скрыть: — Он пошёл на вепря, врукопашную. Хотел на меч наколоть… Но вепрь оказался ловким, как-то выкрутился под его рукой, и на клык насадил… Джен осторожно усаживается на краешек кровати, берет Питера за руку. Тот легонько сжимает её ладонь в ответ. Когда тряпки и рубашку самого Верховного короля отбрасывают в сторону, оголяя торс с раной на боку, к горлу королевы подступает тошнота. Питер поворачивается, чтобы тоже взглянуть, но Джен перехватывает его лицо в ладони, и тот с недоумением смотрит на королеву Бесстрашную. — Не нужно. — слегка дрожащим голосом говорит королева. — Не смотри туда, ладно? Гроза волков едва заметно кивает, послушно глядя в лицо своей королеве. На лбу застыли мелкие капельки пота. Он бы ответил, но только боится разомкнуть губы — закричит от боли. Поэтому сейчас больше всего хочет, чтобы его ничего не спрашивали. Когда стискиваешь зубы — легче терпеть. Королевам получать ранения проще — их ни за крик, ни за слёзы никто судить не будет, ведь нежность — их удел, а не острие клинка. Другое дело, когда ты — король. А тем более другое — когда Верховный, король над всеми королями, что когда-либо были в Нарнии, есть, или же будут. Одной рукой Дженни придерживает лицо Питера, другой — гладит пшеничные волосы, пытаясь хоть немного отвлечь от боли, пока лекарь склонился над королём и бесконечно что-то приказывает своим помощникам. В голову приходит очень странная мысль, но за неимением других королева решает рискнуть: — Потерпи немножечко, это все скоро закончится… А хочешь, я тебе сказку расскажу? Питер лишь хлопает глазами. Обычно такой величественный и несокрушимый, сейчас — как маленький ребёнок: обескураженный, беззащитный, вынужденный подчиняться. Даже убежать и спрятаться от этого всего сейчас нельзя. Дженни не разрешила смотреть на рану и на то, что сейчас делает с ним целитель. Он послушно не смотрит. Смотрит на неё. И снова едва заметно кивает. — Я её совсем недавно прочла. Очень старая сказка. Думаю, ты такой не знаешь, — сбивчиво начинает королева. — Так вот: жил когда-то давным-давно в Нарнии маленький Львенок. И была у него шерсть светло-золотистая. Он очень любил Нарнию. Вставал с рассветом и каждый его день был приключением. Львёнок бегал наперегонки с ветром и пытался ловить лапами цветочные лепестки, которые тот гонял. В полдень он валялся на сочной траве и смотрел на облака, раздумывая, на что же они похожи. А ещё, этот Львёнок всегда защищал слабых. Он первым бросался в холодный ручей, чтобы вытащить на кончике носа упавшую в него бабочку. Даже ни смотря на то, что по началу он, как все кошки, не умел плавать и боялся воды. Он делился своей добычей с теми животными, кому в тот день не посчастливилось найти что-нибудь съестное. Летом он спал в тени раскидистых деревьев, а зимой — кутался в шуршащие осенние листья, которые его согревали в самый лютый мороз. Он сам не заметил, как из львёнка стал превращаться в молодого красивого льва, а на голове, особенно за ушками, на щеках и подбородке начала расти светло-золотистая грива. На него стали засматриваться все львицы, тигрицы и даже пумы и пантеры, которые жили поблизости. Но он не изменял своим принципам, был со всеми приветлив и защищал каждого, кто в этом нуждался. А потом… Потом в него влюбилась одна дикая Лесная Кошка и стала ходить за Молодым Львом по пятам. Она улыбалась, когда Юный Лев бегал наперегонки с ветром и резвился с дриадами на цветочном лугу. И очень ревновала, прячась в пышных зарослях, когда на смену дриадам и ветру приходили другие львицы. Ревность грызла её, но вот только рассказать Юному Льву о своих чувствах она очень боялась. Однажды, когда Лесная Кошка по привычке следила за Молодым Львом, прячась в зарослях, она так засмотрелась на красивого и сильного Льва, что перестала обращать внимание на дорогу и не заметила, как её лапа попала в капкан. Жалобно заскулила Лесная Кошка, и тогда услышал её Молодой Лев. Удивившись, пошёл он на звук и наткнулся на Кошку с раненой лапой. Кошка очень испугалась, что по одному её взгляду узнает он все, и попросила Молодого Льва уйти, пока не вернулся охотник. Вот только Молодой Лев не стал её слушать и долго возился с капканом, пока не освободил Кошку. Та поблагодарила его и хотела уйти, но Молодой Лев нахмурился, увидев, что капкан перебил кошке лапу, осторожно взял её губами за шкирку и понес к источнику с целебной водой, что в самом сердце леса. Как только Кошка ступила в его прохладные воды — лапа в тот самый миг срослась и перестала болеть. Так спас он очередного нарнийца… Голос лекаря заставляет Питера и Джен вздрогнуть: — Все. Будешь жить. Отлежишься с недельку, да и будешь снова, как новенький. Питер оглядывается и с удивлением осознает, что кроме него, Дженнифер и лекаря больше никого нет в комнате. Опускает глаза на рану, но та крепко перевязана белыми бинтами, от крови нет и следа. Боль притупилась, видно обезболивающее зелье наконец начало действовать. — Нет, ну это ж додуматься надо было! — продолжает причитать лекарь, собирая хирургические инструменты со склянками. — На вепря с мечом идти! А арбалет на что? Или лук со стрелами? А коли захотелось руками помахать — так копье с собой бери! Питер усмехается: — Спасибо, — хриплым голосом отвечает, — в следующий раз так и сделаю. — Да ну тебя, — отмахивается лекарь, — сколько раз уже я это слышал! И от тебя, и от других, вон, королей, и от миленькой твоей, — целитель недовольно кивает на Дженни. — Теперь покой ему нужен, и спать побольше. Так что, давай, иди, прогуляйся. — Пожалуйста, — Джен пускает в ход печальнейший из взглядов, чтобы разжалобить лекаря, — я просто посижу с ним, пока он не уснет. Так мне спокойнее будет. Лекарь раскрывает было рот, чтобы выразить своё категорическое «нет», но его перебивает Верховный король: — Пожалуйста. А я пообещаю беспрекословно пить все настойки, — Питер щурится, заглядывая в глаза лекарю, — даже самые гадкие и в двойных дозах — чтоб наверняка. Лекарь мешкает, пытаясь дать достойный ответ, но две пары умоляющих и таких жалобных глаз заставляют его недовольно поджать губы: — Да ну вас! — лишь отмахивается он, и, прихрамывая, покидает комнату. Питер вздыхает и снова смотрит на Дженни: — У нас мало времени. Так чем закончилась сказка? — Ну… Как-то так вышло (это ведь сказка, там все выдумка), что Молодой Лев тоже полюбил Лесную Кошку и с тех пор они всегда были вместе. — И это все? — Питер лукаво смотрит на нарнийского рыцаря. — Да. Ну, почти. А потом они поженились, на их свадьбе гуляла вся Нарния (кроме тех львиц, тигриц и пум). — И пантер, — усмехаясь, подсказывает король. — И пантер, конечно, — соглашается Джен. — А потом у них родились трое замечательных девочек. — Мальчиков, — все так же усмехаясь, поправляет Питер. — Почему это мальчиков? — не понимает Джен. — Потому, что если у Молодого Льва родятся трое девочек, характер которых хоть наполовину пойдёт в маму, то Молодому Льву придётся отречься от короны, чтобы успевать за ними всеми смотреть. Дженни краснеет, отворачивая лицо: — Тебе, вообще-то, спать нужно, а не сказки слушать! Сейчас позову лекаря, пожалуюсь, и он тебя сонным зельем напоит! — Не позовешь, — довольно улыбается Питер. — Ты слишком сильно меня любишь, чтобы обрекать на питье такой гадости без уважительной причины.