III. Трон Тельмара

Наконец даже на улицах Тельмара высыхают вечные лужи. Благодаря ясной погоде и пению птиц заметно преображается и королевский парк. Присцилла неспешно прогуливается с королём Гальмы. — Я очень рад, что Вы приняли моё приглашение, принцесса, — улыбается Жонкиль. — Ну что Вы, это для меня радость, — отвечает тельмаринка. — Присцилла, — король делает небольшую паузу, — я знаю, как на самом деле это все выглядит: взаимовыгодная партия, союзник, надёжность которого скреплена обручальными кольцами. И, думаю, Ваш кузен настаивает на том, чтобы Вы поскорее приняли решение в мою пользу. Принцесса вздрагивает. Теряется от неожиданной прямолинейности гостя. Увидев замешательство на её лице, король продолжает: — Вас тяготит чувство долга перед страной. Но, я знаю, у столь юных особ на уме совсем не государственные дела. И это не порок, совсем нет. Это так же естественно, как ясное небо весной и пожелтевшие листья осенью. В Вашем нежном возрасте хочется любви. Возможно, приключений. Быть завоеванной, а не связанной обязательствами и договорами на сухой бумаге. Не нужно так смущаться. Я ведь могу считать Вас моим другом? — Наши страны никогда не враждовали, — тихо отвечает принцесса. — Почему нам не быть друзьями? — Тогда, мой милый друг, позвольте мне попытаться Вас очаровать? Я — против браков через силу и не хочу, чтобы Вы страдали. Поэтому, предлагаю только присмотреться друг к другу. А ещё, постараюсь быть с Вами настолько романтичным, насколько это позволяет мужское начало. Будучи вконец сбитой с толку, Присцилла лишь бормочет что-то невнятное в ответ. Дорога выходит к беседке, внутри которой суетятся несколько девушек. Тельмаринка хмурится, пытаясь понять, вокруг чего они хлопочут. Жонкиль довольно усмехается, заметив интерес в глазах собеседницы: — Если Вы позволите, то я хотел бы при поднести Вам ещё один скромный подарок. Это платье из цветов — для прекраснейшего цветка под нашим солнцем. Когда пара подходит к беседке, девушки кланяются и уходят. Присцилла ахает — платье действительно сделано из цветов: очень маленьких и сладко пахнущих, лепестки которых окрашены во всевозможные оттенки фиолетового и розового. — Это виолинь, — поясняет король, — цветок, который можно найти только в Гальме. Он растёт на водяной глади Хрустального озера, что в самом сердце острова. — Но как можно из цветка сплести платье? — изумляется Присцилла. — Он не вянет ровно тридцать семь дней после того, как его собрали. Если по нраву Вам цвет и фасон, я был бы очень польщен, если бы Вы надели его на рыцарский турнир, который организовывает регент. Присцилла завороженно смотрит на платье. Легко проводит рукой по цветочной ткани — лепестки шелком щекочут кожу. Они прохладные, как вода в горном озере. А ещё они пахнут чудом. Таким сладким и манящим. Присцилле так удивительно. В голову приходит мысль о том, что ради нее ещё никто никогда так не старался. *** В Анварде полным ходом идёт подготовка к Весенней ярмарке. Недалеко от королевского дворца на большой территории возводятся разноцветные палатки и шатры. Много иностранных гостей с самыми неожиданными и диковинными товарами. Но главным развлечением это становится для детей. Малыши с веселым визгом носятся между палатками, разглядывая интересные вещицы и выискивая сладости. Исключением не становятся и юные принц с принцессой. Издалека за ними наблюдают король с королевой, наслаждаясь таким долгожданным теплом. Эстель и Линета держатся за спиной своей королевы. — Лун, взгляни туда! — Мириам касается локтя мужа. — Это царевич Анзор? Король вглядывается в толпу и тоже замечает юного тархистанца меж торговых рядов. Нетерпеливая Мириам окликает царевича и тот сразу же подходит к правителям, поклонившись перед тем, как обратиться. — Мы не знали, что ты снова в Анварде! — всплескивает руками королева. — Что-то случилось? — Все в порядке, Ваше Величество, — отвечает тархистанец, — просто я взял на себя контроль над внешней торговлей и, поскольку Весенняя ярмарка — такое значимое событие, приехал сюда и сам, чтобы лично все проконтролировать. Если возникнут какие-то вопросы к представителям моего народа… — Аслан, откуда берутся такие дети?! — восклицает королева. — И к скольким годам наше чадо хотя бы на чуть-чуть приблизится к такому уровню и наконец начнёт заниматься делом? Царевич смущенно опускает взгляд. Затем, когда король с королевой принимаются активно обсуждать старшего сына, Анзор снова поднимает взор, но в этот раз заглядывает прямо в глаза светловолосой фрейлине. Эстель смотрит в ответ на царевича не моргая, будто принимая безмолвный вызов. Взгляд тархистанца трудно прочитать: нет в нем ни насмешки, ни обожания, просто… Смотрит, будто душу видит насквозь, при этом к нему самому — не подступиться. Заканчивается безоружная дуэль (Хотя, как, безоружная? Иногда одним взглядом можно сердце насквозь пронзить, и потом ни бальзам, ни сок огнецвета не поможет), когда Линета, единственная заметившая зрительный контакт царевича и леди королевы, принимается хихикать. Кто-то окликает Анзора и тот, извинившись перед правителями, удаляется, незаметно вложив в руку Эстель крохотный клочок бумаги. *** Когда Каспиан готовится ко сну, в его покои бесцеремонно вваливается Его Высочество, принц орландский, громко хлопнув дверью. — Скажи мне пожалуйста, почему он ко мне так прицепился?! Что я такого из ряда вон выходящего сделал?! Каспиан усмехается. Он даже не просит уточнений: по тону Тристана и так все ясно: — Что? Снова с Питером поцапались? Орландец недовольно складывает руки на груди, усаживаясь на краюшек стола. Какое-то время раздраженно смотрит в одну точку, а затем едва заметно кивает. Каспиан опускается рядом с принцем, похлопывая того по плечу: — Все в порядке. Это просто процесс вхождения в семейку Певенси такой. Думаешь, у меня лучше было? Да мы раза три чуть глотки друг другу не перерезали, когда только встретились. Если бы не Люси — в самый первый раз точно один бы пал. Тристан недовольно фыркает: — И когда же это все прекратилось? — Ну, по сути, никогда и не прекращалось, — ухмыляется король, — до сих пор не всегда сходимся во мнениях. Но пока без переломов. Орландец закатывает глаза: — Да, это обнадеживает. *** Из глубокого сна, где нет ни цвета, ни формы, вытягивает какой-то шум. Голова. Очень больно. А еще, кажется, язык утратил какие-либо способности двигаться. Даже придорожный булыжник явно не твердее сейчас языка. Горло дерет. Как же хочется пить. Хоть каплю влаги. Можно даже из грязной лужи. Пожалуйста… Но сначала — глаза. Вместе с невольным мычанием приоткрывает веки. Свет бьёт в глаза, хочется прикрыть ладонью. Вот только он её совсем не чувствует. Моргнув несколько раз, постепенно возвращает себе зрение. Картинка пока совсем не четкая, нет, но, зато, хотя бы кое-какие образы начинают приобретать едва различимые очертания. Первое, что он замечает — не видно неба. Значит, он где-то под крышей. Показавшийся ослепительно ярким свет на самом деле оказывается парой тусклых свечей. Теперь — что-то тёмное, прямо над ним склонилось. Моргает ещё несколько раз. Постепенно перед глазами вырисовывается лицо. Судя по шевелению губами — говорит что-то. Вот только он это или она? Человек закутанный во все тёмное, ни волос, ни шеи не разглядеть — только овал очень бледного лица. Он хочет что-то спросить, но снова получается лишь жалкое мычание. — Тише! — рука незнакомого ложится на плечо. — Пить, да? Сейчас принесу. Пока фигура в тёмном балахоне куда-то уходит, сознание запоздало подсказывает: голос! Да, голос. Но незнакомый совсем. Правда, явно женский. Она возвращается с половинкой засушенной тыквы и осторожно кладет ладонь ему на затылок, чтобы чуть приподнять. Он готов стонать от удовольствия, когда прохладная вода касается губ и заполняет ротовую полость. Он никогда ничего настолько вкусного не пробовал. Выпив все до капли, вопросительно смотрит на, судя по всему, хозяйку дома. — Я знаю, что ты ещё хочешь, но пока нельзя. Строгая. Или хочет такой казаться. Он смутно пытается вспомнить хоть что-нибудь. И осознание реальности ложится тяжёлым камнем на душу. Даже радость от воды меркнет: — Это не Нарния? — Нет. Далековато до Нарнии теперь. Открывает было рот, чтобы что-то возразить, но она не даёт, прижав тонкий палец к губам: — Не трать силы. И так слишком много для первого раза. Он вздыхает и морщится, так и замерев на полувздохе. В груди очень больно. — Спи, — продолжает хозяйка. — Если понадоблюсь — позови. Видиваль. — Роланд, — хрипло отвечает. На любезности в стиле "приятно познакомиться", как и на вопросы мучающие, сил действительно не хватает.