III. Трон Тельмара

Каспиан смотрит на волны, упираясь локтями о резной фальшборт. Ещё совсем немного — и они снова будут в Нарнии. Однако, он рад и несчастлив одновременно. Каспиан всегда любил море. Так сильно, как только можно любить то, что не сможет ответить взаимностью. Добрая половина снов Его Величества была так или иначе связана с морем. Вот довольно долгое путешествие подходит к концу. И Каспиан грустит по этому поводу. Лицо его не выражает никаких эмоций — словно каменное, в то время как внутри разыгралась настоящая буря. Как же он любит морской ветер, и солнце, и шум волн. На берегу они совсем не так шумят, это словно дешевая пародия на настоящую морскую песню. А ещё — он любит бросать вызов стихии, меряться с ней силами один на один. Сегодня море неистовствует, грозя потопить его корабль, а завтра — оно уже ласковое, будто маленький зверек. Каспиан вздыхает, не отрывая глаз от морской лазури. Он знает, что ещё долго не будет возможности пуститься в плавание. По крайней мере, так далеко. И осознание этого тяготит, угнетает. Но, с тех пор, как в жизни короля появилась Сьюзен — у него больше нет прежней свободы. И речь здесь совсем не о том, что она не отпускает или же в чем-то ограничивает, нет. Просто не чувствует он себя больше вольной птицей посреди Восточного моря — тоска по ней домой тянет, и никак ему с этим чувством не совладать. Вот так и выходит по-глупому: когда он в море — тоскует по Сьюзен, когда со Сьюзен — тоскует по морю. Наконец корабль входит в гавань. Дозорные наверняка заметили фрегат, когда тот только на горизонте появился, и послали добрую весть в Кэр-Параваль. Каспиан сразу же замечает прекраснейшую из королев на берегу. А ещё — там его дочь, держит маму за руку и аж подпрыгивает от нетерпения, пытаясь высмотреть отца среди толпы матросов. Всего месяц прошёл, а как же она выросла! И похорошела, первая принцесса Кэр-Параваля. Пятый король первым сходит на берег. Он быстрыми шагами идет к своей семье и Эсмеральда бросается к нему на шею, кладя подбородок на плечо. Свободной рукой король прижимает к себе Сьюзен. — Вас так долго не было, — выдыхает королева. — Знаю, — Каспиан опускает глаза. — В следующий раз поедете со мной. В тот вечер Эсми долго не ложится спать. Оказывается, в отсутствие Каспиана маленькая дочка научилась считать до пяти, что с гордостью и демонстрирует папе, причём неоднократно. Затем тянет уставшего с дороги короля в свою комнату, где показывает ему, как они с мамой лепили фигурки из глины. Каспиан берет со столика мастерски вылепленную фигурку рыбки и невольно изумляется, насколько тонкими и живыми кажутся плавники и хвост. — Это изумительно, мастерская работа… — Каспиан наконец отрывает глаза от фигурки и смотрит на ухватившуюся за его ногу дочку. Та едва не плачет, прижимая что-то к груди. — Это мама деляла, — бормочет принцесса, глядя на рыбку в руках у папы, а затем несмело раскрывает кулачок, чтобы показать ему свою. — Моя… Каспиан с улыбкой приседает на корточки, беря в руки фигурку, которую слепила Эсмеральда: по форме она действительно напоминает рыбку, вот только хвост у неё такой же толщины, как и все тело. О плавниках малышка, кажется, забыла, зато у рыбы очень большие глаза и широкая улыбка. — Это самая красивая рыбка, которую я когда-либо видел. Эсми загорается, как искорка: — Сивее, сем у мамы? — Конечно, — кивает Каспиан. Принцесса широко улыбается и кладет ладонь на руку папы, зажимая его пальцы вокруг фигурки: — Тебе. — Спасибо, звездочка, — король тянется, чтобы обнять дочь и поцеловать в лоб, но долго их идиллии было не суждено длиться, ибо Эсмеральда сразу же отскакивает от папы и тянет его на середину комнаты. — Танцуем! — весело кричит принцесса, принимаясь ходить вокруг папы, сжимая его ладони. — Прямо сейчас? — Да-да-да! — Эсми со смехом поджимает ноги и вот уже Каспиан кружит её по комнате. В тот вечер ему не удалось толком ни с кем поговорить, даже со Сьюзен, ибо маленькая принцесса стойко обороняла своё право первенства на папу и не давала никому его отвлекать от собственной персоны, пока, наконец, не уснула на коленях у Каспиана поздно-поздно вечером. *** — Вы хотели меня видеть, Ваше Величество, — Эстель несмело замирает на пороге. Мириам оборачивается к своей леди и, к удивлению последней, тепло улыбается: — Входи, милая, есть разговор. Эстель приседает в реверансе и проходит в комнату, усаживаясь в кресло напротив королевы. — Итак, — начинает Мириам, — совсем незадолго до своего отъезда ко мне заглянул царевич Анзор. Он был взволнован и имел ко мне весьма необычную просьбу. — Какую? — леди королевы напрягается. — Он попросил меня дать твоей семье и, следовательно, тебе титул. Как можно выше. У Эстель невольно расширяются глаза: — Зачем? Клянусь Вам, я к этому не имею никакого… — Все просто, милая, — Мириам ласково касается плеча своей леди. — Наш царевич настолько влюбился, что намерен взять тебя в жены. А для того, чтобы стать женой царевича, нужно быть либо принцессой, либо дочерью титулованной и влиятельной особы. Эстель краснеет и опускает глаза: — Если бы я знала, что он задумал, то поговорила бы с ним. — У тебя ещё будет такая возможность, милая, — улыбается королева. — Хоть ты мне и очень дорога, я не смогла отказать такому милому молодому человеку. К твоим родителям уже отправили посланника. Могу предположить, что они уже в пути в Анвард. А когда они прибудут сюда, твой отец получит титул лорда. Все бумаги уже готовы. Леди королевы удивленно вскидывает брови: — Разве так… можно? — Королевам все можно, — подмигивает Мириам, —, а королям — почти все. — тон королевы становится более серьёзным. — Мне будет тебя очень не хватать и, разумеется, придётся быстро искать замену. Но, ты практически выросла при дворе, у тебя отменные манеры и, я уверена, Орландию ты в Тархистане не опозоришь. Правда, я пока не представляю, как здесь будут без тебя Линета и Делия. Я им ещё ничего не говорила — скажешь сама. — Разумеется, Ваше Величество, — Эстель немного мрачнеет, пряча взгляд. Королева не ошибалась, семья ее леди и вправду прибывает в Анвард на следующий день. Матушка Эстель без умолку твердит о красоте столицы, в то время как отец все больше расспрашивает о том, что им предстоит. Лишь Этерно остаётся молчалив. — Этерно? — Эстель, закончив свой рассказ, садится рядом с братом. — Что-то не так? — Сестра моя любимая, ты — влюблена, но я не стал бы доверять людям из Ташбаана. Тем более, если речь идёт о царской семье. Эстель хмурится, зная, какая история связывает брата с южными соседями, однако быстро отгоняет от себя все тёмные мысли: — Брось, Этерно, люди меняются. Я уверена, никто мне там не причинит вреда. Тем более, нас ждут там! Уже к концу весны. — Этерно, — мать садится с другой стороны, рядом с сыном, — если ты не хочешь — не едь туда. Ты не обязан. Мы с отцом все поймем, как и твоя сестра. — Ну что вы, — Этерно улыбается маме, сжимая её теплую ладонь, — Эстель права: времена меняются, да и люди тоже. И, разве смогу я пропустить свадьбу самой милой на свете особы, которая, по счастливому стечению обстоятельств, ещё и приходится мне сестрой?