III. Трон Тельмара

Ташбаан стоит на ушах с самого утра в первый день лета — столица готовится к свадьбе младшего сына Тисрока (да живёт он вечно!). Даже обычному люду было запрещено заниматься чёрной работой в этот день, и приказано одеться в самые лучшие одежды. Царевна Зафира заглядывает в покои жениха и прикрывает кулаком ладонь, чтобы скрыть смешок. Вечно маленький в их глазах Анзор — и такой важный. С буйством красок на одеяниях братец явно переборщил, но Зафира ему этого не скажет. По крайней мере — не сегодня. Царевна едва подавляет в себе прорыв растолкать многочисленных слуг вокруг брата и взъерошить ему волосы. Он бы так смешно возмущался. Понаблюдав за приготовлениями ещё несколько минут, Зафира выскальзывает за дверь, так и не будучи замеченной женихом. Церемония проходит на улице. Все начинается с торжественного шествия по городу, где ташбаанцы осыпают юного царевича лепестками цветов, собранными на рассвете. Затем участники шествия и, собственно, жених на лошади и невеста на паланкине прибывают ко дворцу, где собралось не менее пяти сотен знатных гостей. Есть так же представители других стран, но среди них всех Зафира пока не замечает знакомых лиц. Витольда тоже нет. Хотя, она и не надеялась. По традиции, после брачных клятв жених и невеста идут к свои семьям, чтобы попросить у них прощения за все и получить благословение родителей. Зафира удивляется тому, насколько радушным кажется тисрок, обнимая сына и вручая какую-то семейную реликвию. Хотя, царевна не уверенна, искренен он, или же все-таки прибегнул к притворству. Игре на публику. В любящего отца. Смешно. Царевна переводит взгляд на невесту: та держит за руки отца и мать, улыбаясь им. Мать, кажется, плачет. Зафира едва сдерживается, чтобы не закатить глаза. Брат знакомил её со своей невестой, когда та прибыла в Ташбаан, но Зафира не запомнила ни имени девушки, ни страны, из которой та прибыла. Обычная смазливая девочка со светлыми кудрями и голубыми глазами её не удивила — именно в таких всегда без памяти влюбляются восемнадцатилетние мальчики. Невеста обнимает отца, затем мать, а после идёт дальше, остановившись напротив темноволосого парня. Тот поворачивается к ней и притягивает к себе. Когда парень оказывается лицом к царевне, она чувствует, будто землю из-под её ног выбили одним крепким ударом. Улыбка, карие глаза блестят… Не бывает таких совпадений! Или же горячее Тархистанское солнце просто сыграло злую шутку с её сознанием? Парень снова поворачивается к ней спиной, беря невесту за руки и что-то ей говоря. Зафира хватается за покрытый белой тканью столб шатра, чтобы удостовериться, что небо не поменялось местами с землёй, и что она все ещё стоит на ногах, а не летит куда-то в бездну, как показывают ощущения. Этого просто не может быть… Откуда там приехала эта девчонка? Анзор говорил, но она прослушала. Может, просто схожесть случайная? Однако интуиция подсказывает, что не прошибает так все тело, словно удар молнии, от какой-то там схожести. Зафира немного приходит в себя и уверенно идёт вперед, расталкивая гостей против всех правил этикета. Гости пытаются с ней заговорить, но их реплики царевна тоже пропускает мимо ушей. До него остался какой-то десяток шагов… Пять… Три… Один… Зафира бесцеремонно хватает парня за запястье и дергает на себя, заставляя обернуться. Прерванный на полуслове Этерно обращает внимание на пришедшую и замирает, встретившись с ней глазами. Замирает и Зафира, продолжая крепко сжимать тонкими пальцами чужое запястье. В отличие от неё, он почти не изменился — в глазах ореховых все та же искра детского озорства. В ноздри бьёт запах персикового дерева и вяленой рыбы с торговых лавок. Шум базарной площади и как две пары ног уже-почти-не-детей шлепают пятками по разогревшейся на солнце брусчатке. Длинное светлое платье путается под ногами, заставляя девочку немного отставать от мальчика. Раскрасневшиеся щеки и спутанные от ветра волосы за спиной. А ещё смех. В этот момент Зафира чувствует, как что-то неимоверно тяжёлое, давившее её на протяжении многих лет, падает с души и та становится легче весеннего ветра. Сначала она просто страдала от потери, а потом, став старше, осознала, что сама была единственной причиной всего того, что случилось с сыном орландца, и это лишь удвоило тяжесть на сердце, которая сопровождала её везде, днём и ночью. Теперь она знает, что с ним все хорошо. Как бы дальше не сложились их судьбы, она — не убийца. Эстель приседает в реверансе, увидев перед собой царевну: — Ваше Высочество, я так рада встрече! Это мой… — невеста замолкает, так как царевна обращает на неё не больше внимания, чем на самую маленькую в мире мошку под ногами. Удивительно то, что, кажется, брат тоже перестал её слышать. Девушка с изумлением смотрит на замерших, смотрящих друг на друга. Такой взгляд, наверное, всего раз в жизни встретить можно. Эстель может сравнить его разве что с тем, как пленник, что десятки лет провёл в подземном заточении, смотрит на небо. Столько в нем боли, и сожаления, и привязанности. Смотрят друг на друга не моргая, и, кажется, даже дышать перестали. Орландка с удивлением таращится на брата: откуда? И тут вспоминаются ранние годы, чердак в дождливый вечер и они забрались туда с Этерно. Славно так было, разговор по душам. Речь о любви зашла. Она тогда так наивно спросила, знает ли брат, что это такое. А он неуверенно так ответил что, кажется, знает. На вопросы сестры отвечал искренне и с сожалением. Сказал, что она осталась на южных землях и не по пути им. Эстель тогда ярко представляла себе смуглую девочку босиком, с пухлыми губками и кучей мелких кудряшек. Сама не зная, почему. Разговоры забылись, как и та мифическая девочка. Но вот только… Она и подумать не могла, что речь о царевне идёт. Эстель тихонько отходит назад, понимая, что присутствие ее здесь явно лишнее. Да и пора возвращаться — впереди вторая часть церемонии. Вот только теперь невеста почти уверена, что о ней брат узнает только из рассказов. Зафира первой обретает возможность ориентации во времени и пространстве. Не ослабляя хватки на запястье орландца, она шепотом произносит всего одно слово: — Идём! Затем уводит Этерно подальше от праздника, к Изумрудным холмам, которые сейчас пустуют. Они идут молча, царевна то и дело спотыкается о камни и коренья, а затем, дойдя до большого дерева, опирается о его ствол и с раздражением сбрасывает неудобные туфли, украшенные большим количеством камней и ленточек. — Ты так выросла, — нарушает молчание Этерно. Зафира остаётся босиком на траве. Смотрит прямо в глаза орландцу, слегка поджав губы: — Куда ты тогда делся? — А ты меня помнила? — отвечает Этерно вопросом на вопрос. — Каждый проклятый день! *** Последний луч тархистанского солнца скрылся за горизонтом. Свадебные гуляния в самом разгаре, но до Изумрудных холмов доносится лишь едва различимый гул. Молодой парень сидит в кореньях дерева, опершись спиной о его ствол, а на его коленях лежит голова темноволосый девушки. Они говорили о многом, иногда ненадолго замолкая, но все равно не могли наговориться. — Ты выросла, стала ещё красивее, но кроме внешности — все та же. — Я? — Зафире не удаётся сдержать смеха. - Нет, Этерно, от той девочки, которой ты показывал ночной город за пределами дворца, ничего не осталось. — Разве? — Я кричу на слуг и бросаюсь в них чем попало, стоит им не вовремя явиться в мои покои, — заявляет царевна. Орландец удивленно смотрит на Зафиру, выдерживая недолгую паузу: — Если честно, я вообще не могу себе представить тебя кричащей на кого-то. — Этерно мягко проводит ладонью по волосам царевны. — Ты меня совсем не знаешь. — усмехается Зафира. — А мне почему-то кажется, что знаю. Лучше всех. Причём, даже лучше тебя самой. Улыбка сходит с лица царевны: — Мне такое говорил ещё один человек, по которому я до невозможности скучаю. Этерно вспоминает все, что он услышал от Зафиры за этот день: — Витольд? — Нет, Аласкар. — Соболезную, — Этерно опускает глаза. — Не стоит, на самом деле слухи не правдивы, он жив. Но это наша тайна. Я не видела его с того самого дня, как он отбыл в Нарнию к своей невесте, от усыпальниц. — Зафира задумчиво смотрит в потемневшее небо. — То есть, он просто в другой стране? — удивляется орландец. — Так поедь к нему! — Я ещё до Орландии не добралась, так что, пока не время строить новые планы, — царевна смотрит на брата невесты с неким подтекстом. — Не сдержанное слово, — вздыхает Этерно. — Но ты своё сдержала. — Даже против собственной воли, — Зафира прикрывает глаза. *** Видиваль встаёт ещё до рассвета с твердым намерением сделать новый день необычным. Найдя корицу и баночку с карамелью, гальмианка принимается за приготовление завтрака. Сегодня он будет королевским: печеные яблоки с карамелью и корицей. Возможно, она добавит ещё чего-нибудь. Видиваль давно заметила, что в те редкие моменты, когда у неё приподнятое настроение, ее стряпня получается на удивление вкусной. На приготовление уходит чуть больше часа. Когда готовое блюдо появляется в центре стола, Видиваль радуется, что сегодня Роланд не проснулся раньше обычного и сюрприз, должно быть, удался. Она осторожно идёт к комнате нарнийского рыцаря, чтобы его разбудить, но, к удивлению гальмианки, постель Роланда смята и пуста. Видиваль хмурится, обходит весь небольшой домик, но Роланда нигде нет. Она решает посмотреть в окрестностях. Куда он мог уйти, у неё нет ни малейшего понятия. Подсказкой становится приоткрытая деревянная калитка из местами прогнившего дерева на заднем дворе. Видиваль не оставляет двери открытыми. Оттуда узкая тропинка ведёт к морю. Женщина быстрыми шагами идёт по ней и вскоре приходит к берегу. С облегчением вздыхает, когда замечает нарнийского рыцаря сидящим на песке. Тихо подходит со спины, стараясь не издать ни единого звука. В голову приходит странная озорная мысль — закрыть ему глаза ладонями. Зачем? Она не знает. Но от того, как она себе это представляет, хочется рассмеяться. Видиваль замирает в нескольких шагах от Роланда, пытаясь понять, куда он так безотрывно смотрит. Почему-то с тоской. На первый взгляд — просто на горизонт, вдаль. Внутри что-то обрывается, когда гальмианка понимает — он не морем любуется, а смотрит в сторону Нарнии. Она там, за горизонтом. Далеко. Неотрывно глядя в сторону горизонта, тельмаринец неосознанно чертит узоры по песчаному берегу. А чуть выше, старательно, красивым почерком с завитушками выведено на песке: «Дженни».