III. Трон Тельмара

В жаркий летний день короли Питер и Каспиан прячутся в одной из отдаленных комнат Кэр-Параваля. Лето — летом, а обязанности монарха еще никто не отменял. Эдмунд вернулся из Тархистана только под утро и, судя по унылому виду брата и львенку на руках — поездка не увенчалась успехом. Питер не стал приставать к младшему с расспросами. Захочет поговорить — сам придет. Пусть лучше сейчас выспится хорошенько после долгой дороги. На коленях у Каспиана — куча бумаг. Он устало откидывается в роскошном кресле, ловя губами кончик пера. Сейчас бы немного отдохнуть. Но он первым не предложит, не признает, что устал. Это еще одно неписаное правило их негласной борьбы с Верховным королем. Лучше изнывать от усталости, чем потом терпеть на себе этот издевательско-снисходительный взгляд с ноткой раздражения и выслушивать колкости о том, что нынче пошли не короли, а неженки. Вот десять веков назад… Стук в дверь отвлекает Каспиана от собственных мыслей: — Войдите! — Прошу прощения, Ваши Величества, — на пороге кротко застывает тельмаринка — одна из леди Сьюзен, имени которой Каспиан не помнит. Из-за длинной юбки девушки деловито выглядывает принцесса. Осмотрев комнату и найдя то, что искала, Эсмеральда бросается к отцу, который едва успевает убрать с колен кипу важных бумаг. Зная привычку Её Высочества в любой непонятной ситуации забираться к нему на колени… — Папа! — Эсми буквально врезается в колени Каспиана, но усаживаться на них почему-то не спешит. — Да, солнышко? Эсмеральда хмурит бровки, пытаясь вытащить папу из кресла: — Ты на коаблики обещал пойти, к озеу. — Маленькая, я сейчас не могу, — Каспиан осторожно гладит принцессу по головке, чтобы не задеть хитромудро прикрепленную корону. — Давай вечером? — Но… — нижняя губка Эсми начинает едва заметно дрожать, а взгляд такой, будто ее отец совершает самое большое в мире предательство. — Ты обещал… — Эсми… — Кас, я справлюсь сам, — подает голос Верховный король. - Иди. Только чтобы не куда-нибудь, а на озеро пускать кораблики. И только попробуй снова попытаться не выполнить обещание, данное самой лучшей в мире принцессе. Питер усмехается, подмигивая Эсмеральде, а та начинает весело смеяться и прыгать на месте, пока корона едва не слетает с темных волнистых волос. Напоследок она подбегает к Питеру и встает на носочки, чтобы чмокнуть дядю в щечку, а затем снова возвращается к папе и нетерпеливо тянет того за руку в сторону двери. Король-мореплаватель лишь успевает благодарно кивнуть Питеру напоследок. Верховный король снова усмехается, удивляясь тому факту, что женщины учатся манипулировать мужчинами чуть ли не с пеленок, просто интуитивно ощущая, где похлопать ресницами, где улыбнуться и «стыдливо» опустить взгляд. А ты стоишь перед ней, весь такой опытный, в десять раз старше её, а все равно, как олух, ведешься на женские штучки. К двум с половиной годам любвеобильность юной принцессы выросла в разы. Единственной радостью Каспиана и разочарованием Питера было то, что малышка забыла кентавра с острова Вечной осени. Зато теперь она искренне собиралась выйти замуж не только за Тумнуса, но еще и за папу, и за дядю Эдмунда, и за дядю Питера. Ведь они все с ней играли, дарили много подарков и главное — носили на руках, а это было главным признаком самой что ни на есть настоящей любви на веки-вечные. Скрип двери заставляет оторваться от документов. Питер едва не закатывает глаза, увидев в покоях еще одну любительницу отвлекать его от работы и манипулировать печальными взглядами: — Чего бы ты ни хотела, я очень занят и сейчас не могу, — нараспев сообщает король над всеми королями. Джен поджимает плечами и, сбросив туфли, с ногами залазит на широкое кресло Питера, устроившись у него за спиной и обхватив руками. Затем выглядывает из-за плеча мужа, принимаясь вслух читать текст договора с Терефинфией. Питер отрывается от бумаги: — И вот что ты делаешь? — Помогаю тебе. Так у тебя будут немного отдыхать глаза. — Нет, — возражает король, — так мне придется подождать, пока ты наиграешься и замолчишь, а потом заново читать самому. Молча! Дженни легонько ударяет Питера кулаком по спине: — Я забочусь о твоем здоровье. Тебе надо больше времени проводить на свежем воздухе. — Вот пойди и погуляй, а мне нужно еще час… — Питер оглядывается на оставленную Каспианом кипу бумаг, — несколько часов побыть в тишине. — Прогоняешь меня, — Дженни обиженно кладет подбородок на плечо короля. — А сколько раз ты мне обещал, что больше никогда, ни при каких условиях, от себя не отпустишь? И когда мы бежали из плена, и когда я за тебя дралась на дуэли, и когда в лесу зимой заблудилась, и когда на турнире… — Ты права, — перебивает Питер, — лучше сиди здесь. А то еще снова куда-то вляпаешься. — Я думала, ты меня любишь… — Началась ода менестреля, — король демонстративно откладывает договор. — Любовь моя, что мне сделать, чтобы ты просто молча посидела несколько часов? — Я знаю, но не скажу, — Джен подавляет смешок, — я стесняюсь. — Это что-то новое, — ухмыляется Питер, протягивая руку за кубком прохладного вина и готовясь сделать небольшой глоток. — Ладно, скажу, но только на ушко, — королева Бесстрашная прикусывает губу, чтобы не так широко улыбаться. Джен наклоняется к самому уху Верховного короля и шепотом произносит несколько слов, от которых глаза монарха становятся размером с две золотые монеты, а вино попадает «не в то горло», заставляя его поперхнуться и закашляться. *** Волны мерно накатываются на берег, их шум убаюкивает. Несмотря на позднюю ночь, воздух — теплый. Разве что песок немного прохладный. Ладонь в ладони, голова на соседнем плече. Тишина затянулась. Вот только нарушать ее не хочется. А если и нарушить — Даниеле, кажется, еще не знает таких слов, которые в эту минуту стоило бы сказать. Её ладонь теплая и нежная, так бы никогда и не переставать ласкать. На большее сейчас не сподвигнется — не в праве. Хотя, будь он дома — наверное, давно бы уже перешел к более решительным действиям. А здесь… Здесь — это будто один из величайших законов нарушить. Неписаный, но ощутимый не менее холода льда или же горячего огня на ладони. Он и так себе слишком много позволил. А еще… Советник королевы хмурится, ощущая тяжесть где-то внутри: он только что увел невесту у короля Гальмы. — Присцилла? — Да? — принцесса едва заметно сжимает его руку. — А что же будет с твоим женихом? Тельмаринка поднимает голову с плеча итальянца, лицо становится серьезным и немного по-детски упрямым: — Он мне не жених! Единственное, что я обещала Жонкилю — это подумать. Так вот, я подумала, и мой ответ ему - нет! Советник королевы улыбается краешком рта и подносит к губам руку принцессы, чтобы поцеловать: — Я очень боюсь, что этого будет недостаточно. Наступает очередная длительная пауза, сопровождаемая шумом моря. Даниеле целует плечо принцессы: — Нам пора. Надеюсь, тебя еще не объявили пропавшей. Когда принцесса со своим советником возвращаются в замок — там действительно все стоят на ушах. Первым к Присцилле подбегает Витольд: — Где ты была?! — Мне стало дурно, — врет принцесса, — и мне понадобилась прогулка на свежем воздухе. Даниеле проводил меня к морю. — Ваше Высочество, я так волновался, — раздававший приказы своим подданным Жонкиль тоже подходит к ней. — Как Ваше самочувствие? — Как никогда хорошо, — слегка охладевшим тоном отвечает Присцилла. — Ну что ж, тогда… — король Гальмы оглядывается по сторонам. В большом зале, кроме них, суетятся еще несколько человек. — Я представлял себе этот момент несколько по-иному, но не суждено. Присцилла, Вы помните наш первый разговор наедине? — Отлично помню, Ваше Величество. Даниеле замирает за спиной принцессы, затаив дыхание. Он тоже знает, о чем был этот разговор. Принцесса делилась с ним абсолютно всем. — Тогда, мой вопрос… — Жонкиль опускает руку в нагрудный карман. — Вы говорили, что чтобы я дала нам возможность присмотреться к друг другу. — Перебивает принцесса, несмотря на правила приличия. — И эта возможность у нас была, как и достаточное количество времени, чтобы дать ответ. Так вот, Ваше Величество, мой ответ на тот Ваш вопрос – нет. Мне жаль, и я прошу меня простить. Рука короля задерживается в нагрудном кармане, так и не достав заветного предмета. Жонкиль непонимающе смотрит на принцессу, не находя слов. Ведь она выказывала ему свою благосклонность на протяжении нескольких месяцев. — Присцилла! — Витольд первым приходит в себя. Окинув сестру взглядом, достойным лишь натворившего пакости ребенка, принц-регент снова оборачивается к королю Гальмы. — Кажется, мне надо поговорить с моей кузиной с глазу на глаз, извините нас. Принцесса делает шаг назад, хватаясь за руку советника: — Ты ошибаешься, нам не о чем с тобой разговаривать, Витольд. Оба мужчины все еще обескуражено смотрят сначала на принцессу, а затем на того, кого она держит за руку. Первым паузу нарушает Жонкиль: — Я понял, Ваше Высочество. Мои корабли уже готовы к отплытию, поэтому, я бы хотел с Вами попрощаться. Спасибо за все то Ваше драгоценное время, что вы мне уделили. Если Вы позволите… — король вопросительно смотрит на Присциллу, протягивая ей руку. Принцессе кажется, что в настолько неудобной ситуации она себя еще никогда не чувствовала. Она неловко кивает и протягивает руку Жонкилю и тот галантно ее целует. — Доброй ночи. Кивнув оторопелому Витольду и советнику принцессы, он разворачивается и направляется к выходу. Когда до двери остается всего шаг, Жонкиль оборачивается и бросает последний взгляд на тельмаринку: — Присцилла… — Да? — слегка дрожащим голосом отвечает та. Жонкиль грустно улыбается: — Мне правда очень жаль, что на королевский корабль я взойду без Вас.