••••••
— Чего я в этом мире не видел? Точно не видел слёзы леди Галадриэль, хотя очень хотелось бы, — Лерос, оправляя подпругу, улыбнулся. — Не то, чтобы эта эльфийка сильно меня раздражала, но её подчёркнутое высокомерие играет на нервах. — Галадриэль старше нас, Лерос, — Анаэль, закрывая сумку на седле Лиорила, задумчиво огладила коня по гриве. — Отец её уважал. Во всяком случае, воспринимал как достойного противника, способного на неожиданные решения. В отличие от своих собратьев, Артанис умеет рассматривать проблемы вне общепринятых границ. Эта способность делает её опасной даже для нас. — Для вас? — ангмарец, прищурившись, состроил миловидную гримасу. — Не уверен, что для вас вообще существуют опасности, миледи. Если только речь идёт не о слабостях, касающихся скорее духа, нежели плоти. — Только о них и говорим, — Миас хмыкнула. — В любом случае, мы поступим правильно, отправившись на север именно сейчас. Пока Ниар не определилась с дальнейшими действиями, имеет смысл сосредоточиться на укреплении государства. Авари отлично справляются с возложенными на них задачами. Но в них ещё кипит орочья кровь. Память предков облегчает жизнь переоблачённым, но не исцеляет сердца. В каком-то смысле, нашим кинн-лаи приходится в разы хуже, чем отверженным эльфам Амана. Те квенди, что следовали за Феанором в своём мятежном походе, принимали решения сердцем. Наши авари иные — их судьба тесно связана с судьбой тёмных земель. Злой рок преследует дорогих моему духу кинн-лаи, перемалывая плоть и иссушая души. Знаем ли мы, что будет завтра? Нет. Но за сегодняшний день беспокоиться не стоит. — Странно, что мой господин ещё не вернулся, — Лерос, побледнев, нервно ухмыльнулся. В голос чародея проникло беспокойство, звенящее низкими тонами. — В служении ему я многое повидал и многое познал. Нет числа грехам моим, но его грехи ещё более тяжелы. Вместе с ним я ощущал голод, вместе с ним изнывал в тайной жажде силы и могущества. Он ненавидел вас всей сущностью, каждую секунду, каждое мгновение, утопая в страхе и лютой злобе. И сейчас Саурон сбежал, а я не могу решить для себя, чем продиктовано его поведение. Талрис спрашивал меня недавно, готов ли я поступиться преданностью Майрону во имя новых идеалов? Я сказал, что останусь верен старому хозяину. Однако не уверен, что принятое решение является единственно верным. Анаэль нахмурилась. Сжала ладони в кулаки, наслаждаясь ладным ходом молодых суставов. В руках чувствовалась живая сила, необузданная и необъятная. Ими, этими самыми руками, такими белыми и утончёнными, Анаэль была способна свернуть Майрону шею. Старый учитель заслуживал смерти. Однако что-то подсказывало Миас, что Красная Колдунья припасла для наставника наказание куда более жестокое и мучительное, чем банальная смерть. — Никто никому ничем не обязан. Жизнь конечна и бессмысленна. Все мы в итоге умрём, Лерос, — бессмертная прикрыла веки, погружаясь разумом в глубины своего сознания. Там, среди светлых мыслей и чаяний, таился в самом пыльном углу затаённый, ядовитый ужас перед неизвестностью вечной гибели. — Так какая разница, какое решение ты примешь? Я ничем не лучше тебя, а ты ничем не лучше самого исхудалого гоблина Средиземья, потому что все мы равны в своём праве на жизнь. Чтобы ты ни предпринял, чтобы ни решил сделать, в итоге всё придёт к одной единственной конечной точке, сжатой до невероятной плотности материи. В этой точке сокрыты тьма и свет, в ней начало и конец. Не важно, за чью сторону ты борешься, важно каким человеком являешься. — Я ни слова не понял, — признался Лерос, расхохотавшись. — Не любитель метафизики, знаете ли. Но пока моя совесть чиста. — Ниар по своему любит Майрона, — прищурившись, Анаэль вытащила из памяти образ Саурона и Ниар. В груди закопошились тени беспокойства и смятения. — В своё время они отлично сражались вместе и даже принимали общие решения. Во многом их отношения напоминают жизнь несостоявшихся супругов, находящихся в вечном противостоянии друг другу. Многое с Майроном их разделяет, но сейчас, впервые за множество столетий, у них появилось нечто общее. Оба испытывают страх перед будущим и оба не знают, что делать дальше. — А вы? Вы боитесь будущего? — Лерос озвучил мысли походя, не желая углубляться в детали. Он понятия не имел, что задал Анаэль самый важный, возможно, самый каверзный вопрос в её жизни. Боялась ли она будущего? До одури. До тошноты и неконтролируемой злобы, слепящей и лишающей разума. Анаэль, как и прежде, любила войну. Как и тысячи лет назад, она ставила семью во главу угла и могла сделать ради близких практически невозможное. Но впервые за многие годы одна из Миас ощутила вкус приближающегося конца, стремительно накатывающего из будущего холодным, всепоглощающим цунами. Раньше всё было просто. Анаэль знала, что Валар — угроза, Арда — отнятое у отца королевство, а Аман — земли врагов. С момента восхода солнца Миас существовали в мыслях о мести, долгих три тысячи лет они жили одними и теми же думами, не смея отступиться от них. Но вот теперь их месть вершилась, Арда подчинялась их слову, и более сила не была абстрактным понятием, но стала материальна, как воздух и вода. А вместе с ней пришло осознание конца всего... — Нет, Лерос, не боюсь, — Анаэль солгала не дрогнув. Эмоциональный и телесный контроль, отработанный до совершенства, скрыл внутреннюю дрожь. — Страх управляет животными, а я не животное. Моё тело является лишь оболочкой. Разум решает, что чувствовать, а что нет. В конечном итоге, мне нечего бояться просто потому, что я являюсь оружием. Я — носитель правды. — Кому нужна ваша правда? — запрыгнув на коня, назгул посмотрел на бессмертную сверху вниз, взглядом сочувствующим и добрым. — Никто не хочет видеть допущенных ошибок. Гораздо проще обвинить стороннего человека в своих бедах, найти сотни причин ничего не менять, выдумать врага, чтобы дальше жить, точно во сне. Никому не понравится новость о том, что зло и добро — суть одно и то же. К тому же, поиски правды это всегда потрошение личностей. — Свобода решать стоит очень многого, Лерос, — Анаэль, ухватившись за луки седла, вспорхнула на спину камаргу. Белоснежный конь громко фыркнул, предвкушая долгую прогулку. Красавец жеребец застоялся, прохлаждаясь в конюшнях Лугбурза. — В противном случае, зачем ты завёл со мной этот разговор? Блаженны изгнанные за правду.••••••
Блаженны изгнанные за правду. Чисты в своих помыслах и благородны в чаяниях, ярких и невинных. Слепы пред светом красивого обмана, но свободны духом, ибо ведают, что ложь рядом. Ищут выход в выдумках и сказках, пытаются изменить мир, но натыкаются на стальные преграды сил, составляющих вселенную. Её великая армия неприкаянных и обозлённых, наивно верящих в победу. Ниар дышала ровно. Шагни мне навстречу, храбрец! Она разговаривала с Торином. Он был в Эреборе, прятался за каменными стенами, тщась убежать от собственных страхов, ошибок, падений. Но не могли защитить Короля-под-Горой малахитовые палаты, ибо его враг жил в его сердце и личину носил такую же, как и сам гномий владыка. И пока Торин Дубощит изгрызал себя сомнениями и кутался в мантию ненависти, Эребор был подвластен Ниар, а вместе с ним — весь Север Рованиона. Она мысленно потянулась к более пылкому разуму. Галадриэль. Эльфийская воительница, мудрая муж-дева, статная и красивая, как сама Варда. Золотые волосы, прелестное лицо, глаза ярче сапфиров. И тёмное, мрачное сердце, колеблющееся в выборе стороны. Кровь кипела в жилах Артанис, разгоняя её ярость по венам. Возьми же то, что принадлежит тебе по праву… Зов предателей и смутьянов. Она жила вместе с ним, ступала вместе с ним, чувствовала холод его кожей и плакала его глазами. Саурон шёл тропой мертвецов, запутавшийся в тенях, потерявшийся в самом себе. Его дух был надломлен и, точно разбитое зеркало, осыпался яркими осколками серебра. Они любили и ненавидели одновременно, ибо сутью своей составляли единое целое, разделённое ночью, бездной, тьмой. Дыши моей силой… Она говорила с Королями, Владыками, Волшебниками. Она обращалась словом ко всем жителям Средиземья, смотрела сквозь них, точно сквозь затуманенное стекло. Слышала ушами тысяч неприкаянных и отчуждённых, взывала к тихому восстанию и призывала на бой с самими собой. Ниар стала соблазном, последним и смертным грехом, воплощением запретных желаний. Мы едины. Мы пульсация жизни. Мы и есть жизнь. — Я не видел Вас раньше, госпожа, — маленький мальчик, открытый, но очень серьёзный. В тёмных глазах читается смелость и уверенность господ и владык. Она посмотрела на него искоса, понимая, что со временем ребёнок вырастет в статного мужчину, станет полководцем, а может даже лидером. Ниар улыбнулась загадочно, подвинулась немного в сторону, хлопая ладонью по лавке. — Не видел, потому что я не хотела, чтобы ты меня видел, Эстель, — Красная Колдунья прищурилась. Судьба мальчишки казалась ей тяжёлой и сложной. Его будущее было заранее предопределено высшими силами, однако теперь казалось размытым и неясным. — Не хочешь присесть рядом и поговорить, маленький король? — Я не король, — мальчуган неспешно приблизился и, оправив короткий камзол, занял место по правую руку от Ниар. — Но ничего не имею против приятной беседы. Вы знаете моё имя. Может, представитесь? — Я Ниар, — чародейка открыто улыбнулась. Потомок Исильдура ей определённо начинал нравиться. Спокойный, очень уравновешенный, он был не по годам мудр и внимателен к деталям. — Приехала в гости к далёким родственникам. Признаться честно, я никогда с ними не общалась раньше, поэтому немного волнуюсь. Даже не знаю, как они встретят меня. — Уверен, они будут рады, — Арагорн приятно улыбнулся. Будучи ребёнком, он видел и слышал гораздо больше взрослых. Не ощутив в Ниар зла, мальчик спокойно принял новое знакомство. — Нет ничего крепче кровных уз. Разве что узы любви. Не стоит так переживать. Вы выглядите изнурённой. Быть может, вам принести чаю? Уверен, господин Элронд не будет возражать против подобной церемонии. Ривенделл рад встречать гостей. Ниар ухмыльнулась. Да, в Раздоле любили гостей. Принимали всех — и немощных, и убогих, и больных. Имладрис оставался вотчиной, где можно отдохнуть и набраться сил. Для Ниар же земли владыки Элронда оставались вражескими. — Нет, благодарю тебя, от чая я, пожалуй, откажусь, — наследница Железной Короны кротко кивнула мальчугану. Выдержав секундную паузу, вновь начала говорить, раздумывая над будущим. — Я выгляжу усталой, потому что один мой старый знакомый сейчас находится в затруднительном положении, и я переживаю. Я бы с радостью помогла ему, но, боюсь, моя поддержка может принести вред многим другим людям. — Как такое может быть? — мальчик нахмурился. В его человеческой голове, кажется, бушевали противоречащие друг другу мысли. — Неужели нельзя найти иной способ помочь? Наверняка вы можете что-то сделать, не затронув интересы иных существ. — К сожалению, не всегда существуют компромиссные решения, — Ниар постучала пальцами по дереву скамьи. Что-что, но эльфы умели делать красивые вещи. Резной орнамент приятно щекотал кожу рук. — Например, тебе стало известно о планируемом нападении на Ривенделл. Если попытаешься спасти людей, враг узнает о твоих намерениях и сумеет подготовить более массированную атаку. А если ничего не станешь делать, то сумеешь застать противника врасплох и полностью разбить его армию. Однако жители Ривенделла погибнут. — Пожертвовать малым, чтобы добиться большего, — Эстель понятливо закивал. — Да, сложная задачка. Мне кажется, в этом случае не существует правильного решения. — А мне кажется, существует, и оно очевидно, — Ниар возразила собеседнику. Слова приходилось подбирать осторожно. — Просто не каждому дано принимать на себя соответствующий груз ответственности. Иные назовут злом и предательством то, что для других станет спасением. Понимаешь? — Кажется да, — маленький наследник Исильдура побледнел. — Я не уверен, что смог бы поступить так, как следует. — О, кроха, ты так мало знаешь о себе, что просто не можешь ничего утверждать, — Красная Колдунья хитро подмигнула мальчику. — Тебя ждут грандиозные свершения, Эстель. Можно сказать, эпохальные. Наследие крови будет преследовать тебя долгие годы, но именно благодаря ему ты сумеешь многого достичь. Именно благодаря тебе моя семья будет спасена. — Вы говорите так, будто знаете будущее, — мальчишка рассмеялся, видимо приняв рассуждения Ниар за шутку. Заметив же серьёзность своей собеседницы, сам приобрёл суровый вид. Серые глаза Арагорна потемнели, начав отливать свинцовой тяжестью. — Никто не знает будущего. Даже эльфийские владыки. — А я, представь себе, знаю, — чародейка, тяжело вздохнув, поднялась со скамьи, шурша складками платья. Близился вечер, небо набухало и стремительно чернело, освобождая просторы звёздам и луне. — Все мы являемся орудиями в чьих-то руках. Иногда нам кажется, что мы сами способны принимать решения и судьба зависит исключительно от воли. К сожалению, это не так. После окончания разговора, малыш, ты забудешь обо мне и о тех вещах, что я тебе говорила. Однако я желаю, чтобы ты запомнил одно — когда придёт время искушения и выбора, сумей отвернуться от соблазна. Ни над чем не задумывайся и просто поступи правильно, мальчик. — О чём вы ведёте речь, госпожа? — Арагорн, неожиданно разволновавшийся, вскочил со скамьи и попытался схватить Ниар за рукав. Шёлк красного платья обжёг ему ладони и мальчик, округлив глаза, поднял взор к Ниар. — Кто вы такая? — В будущем один храбрый хоббит предложит тебе силу и мощь, обуздать которую ты будешь не способен, — Ниар посмотрела на мальчика сверху вниз. В нём уже чувствовалась внутренняя крепость и твёрдость характера. Он был достоин избранного Ниар пути. — Откажись от этой силы и помоги уничтожить её. Доведи до конца дело Исильдура, прогони зло с земель Средиземья. — Причём здесь Исильдур? — Арагорн, разминая обожжённую руку, испуганно озирался по сторонам. Вероятно, он начинал понимать, что разговаривает далеко не с самым простым гостем господина Элронда. — Тебе уготована особая, великая судьба, мальчик. Возможно, сейчас ты этого и не понимаешь, но совсем скоро многие непонятные вещи станут очевидными для твоего юного разума. И, прошу тебя, когда настанет момент, поступай так, как велит тебе твоя интуиция. Тяжёлый путь ждёт тебя впереди... — Я ведь забуду твои слова, помнишь? — Забудешь, да. Но, судьбу не обманешь. Тебе предначертано освободить нас из тюрьмы. Сделай это без колебаний. Зла от добра не бывает.••••••
Зла от добра не бывает. Поведение рождает поведение. Если нисходить до низменного, то мир становится очень прост и чист. Вселенной давно правил принцип «око за око». Варда, размышляя над этим, вспоминала Мелькора и иногда пила поданное эльфами вино. Красное-полусладкое, оно оставляло на губах горький привкус. Они решили провести совет ночью, в темноте, под светом огня и звёзд. Собрались все прибывшие — Манвэ, Улмо, Йаванна, Аулэ, Мандос, Ниэнна, Оромэ, Вайрэ, Тулкас… Маленькая компания властителей, узкий круг превознесённых и просвещённых. Когда-то им было дано право управлять этим миром, менять его в соответствии со своими желаниями, формировать облик. И они делали это. Ровно до тех пор, пока один из них не свернул с общей, проторённой тропы. Когда же Мелькор углядел в принципах мироздания несовершенство, началась война. Битва то утихала, то возобновлялась с новой силой, но никогда не прекращалась. Теперь, правда, Варде казалось, что близятся финальные аккорды истории Валар. Она повернула голову в сторону друзей, наблюдая за тем, как Манвэ усаживает свою ослепшую супругу в удобное резное кресло. Круглый стол, выбитый из цельного белого камня, эльфы услужливо разместили на одной из верхних веранд Ривенделла. Из-за балконных балюстрад виднелся весь Имладрис, так что собравшиеся имели честь лицезреть самый живописный вид Раздола. Варда грустно улыбнулась. Гвир, правда, уже было не до любования природой. Её глаза потухли вместе со способностью зреть сущее. Каждая секунда отнимала у Вайрэ жизнь, и каждый новый вдох приближал её кончину. Манвэ стоял в стороне ото всех, степенно дожидаясь тишины. Собратья обменивались мыслями и новостями, щебеча на валарине долгие фразы. Эльдар, специально отобранные Элрондом для службы Валар, суетились вокруг, спеша разнести подношения своим богам. Знали ли квенди о ложности своих верований? Нет, конечно. Они понятия не имели о тех проблемах, с которыми столкнулись первые и единственно истинные дети Илуватара. Сам владыка Элронд чинно расхаживал из стороны в сторону, справляясь о делах гостей. Голос его был твёрд, не было в его словах ни нотки лизоблюдства. Полукровка на удивление спокойно относился к явлению Аратар в свой дом. Его выдержке мог бы позавидовать любой. Варда, прищурившись, оглядела внимательно лицо хозяина Великого Дола. Сын Эарендиля унаследовал от отца хладнокровие и благородство. А ещё в нём было что-то от Мелиан… Варда, прикрыв веки, пригубила вино. Элронд, как и Мелиан, был мудр. — Манвэ не желает беседовать или просто хочет выждать до рассвета? — присаживаясь рядом, Йаванна смиренно улыбнулась Варде. — Больно говорить об этом, но мы слишком долго откладывали момент принятия решений. — Мы все нуждаемся в отдыхе, дорогая, — Варда приставила к любимой подруге кубок вина и хрустальный фужер. — Случившееся выходит за рамки привычных вещей. Нам нужно обсудить дальнейшие шаги. Да и в целом… — Страшно, правда? — Йаванна хохотнула, несколько более резко, чем можно было бы ожидать. — Вдруг оказаться смертной. Вдруг стать равной тем, кто раньше молил нас о помощи. — Не думаю, что дела обстоят именно так, — подавив в себе желание поспорить, Варда кивнула в сторону супруга. — Давай послушаем, что скажет Манвэ… Они все расселись. Кто-то пил, кто-то болтал, отовсюду слышались гневные речи, беседы о страхе, вопросы без ответов. Варда оглядывала столь знакомые лица и читала в них недоумение, искреннее удивление, ужас, в конце концов. Круг Аратар в полном сборе собирался давно, при суде над Мелькором. И снова они оказались вместе, даже в расширенном составе, включая младших Валар. Варда ощутила, как ползёт по спине неприятный холодок, забирается под кожу и хватает сердце в ледяные тиски. Манвэ выступил вперёд, высокий, статный, спокойный. Оглядел долгим взором присутствующих, внимательно заглядывая в лица приближённых. Сложил руки на груди прежде, чем начать говорить. — Мы оказались в доме земном не по собственной воле, братья и сёстры, — Король Арды произносил фразы медленно и чеканно, будто пробуя слова родного валарина на вкус. Его голос перекрыл шумы, и старшие Валар затихли, внимая своему лидеру. — Снова нас принимает в свои объятия Арда, и мы рады быть гостями младших детей Илуватара. Однако все мы понимаем, что произошло нечто… чего мы не могли предусмотреть или предугадать. Уверен, что все уже успели составить собственное мнение о случившемся. Манвэ смолк, опустив взгляд к полу. Его чистые сияющие глаза наполнились мраком, и Варда вдруг поняла для себя, что муж страшится. Притом его эмоции были понятны всем, и никто не осуждал лучшего из Валар за проявление трусости. Когда меряешь время не минутами, а тысячелетиями, перестаёшь удивляться жизни, и каждая эмоция становится серой и пресной. Бессмертные изнывают от скуки, прикрывая её гармоничным развитием, но по сути своей дряхлеют, в новом находя лишь хорошо забытое старое. Однако когда вдруг происходит что-то, чего глаза ещё не видели, и с чем ещё не боролось состарившееся сердце, разум начинает тонуть в отчаянии и неуверенности. — Кто что думает? — Манвэ перешёл на синдарин, незаметно для себя отвергая первородную речь. — Мы знаем точно, что в Средиземье, скрываясь от наших глаз, прячутся враги, последователи Моргота. Вероятно, они желают освободить своего владыку из заточения. — Правду ли говорит маленькая гномка, называя этих врагов детьми Мелькора? — Аулэ, обычно улыбчивый и добродушный, взглянул на Манвэ. Нервно хмыкнув, устало отёр заспанные глаза. Варда, не теряя спокойствия, отметила про себя изнеможённый вид друга. — Такого же не может быть, так ведь? И не только потому, что никому из нас не было дано права на создание себе подобных. Мелькор мог обмануть кого угодно и создать таких монстров, рядом с которыми балроги покажутся невинными овечками. Вопрос в другом — почему, даже если они существуют, мы не слышали о них? Не видели отголосков их действий? Не ощущали их злобного присутствия рядом… К горлу подкатил неприятно горький комок. Варда, внезапно почувствовав сильнейшее волнение, оторвала плечи от спинки стула. Грудь тяжело вздымалась и опускалась, перегоняя свежий воздух Имладриса в лёгкие. Валиэ перестала следить за речами собратьев. Огляделась вокруг, прислушиваясь к шепчущим в тенях шумам. …Не слышали и не видели, точно новорождённые котята. Безумные и глупые властители замков из песка, повелители бумажных небес, Вы мнили себя Богами. Где же теперь Ваш престол? В огне и пепле моей земли, в крови погибших невинных, в слезах осиротевших и изгнанных, в проклятиях гневающихся. Вы не заметили нас, потому что не смели даже поверить в наше существование. Мнящие себя благородными и справедливыми, оглянитесь — Ваши судьбы уже в моих руках… Голос в голове, сильный и уверенный, пьянящий звоном ярости. Варда затряслась, теряя контроль над телом. Сердце, на секунду сбившись с привычного ритма, затрепетало под рёбрами. Великая Валиэ знала, кого имеет честь слушать. Понимала, что хозяйка голоса находится где-то рядом. Готовая напасть. Ударить. Отомстить. Где она? — В первую очередь нам надо освободить Имладрис, — говорил Оромэ, активно жестикулируя руками. — Стоит разбираться с теми проблемами, которые действительно существуют. Что нам известно достоверно? Что Саурон всё ещё скитается по землям Эннората, что он питает иллюзии относительно верховенства над Ардой. Вероятно, это именно он подстроил наше нисхождение, чтобы отвлечь от каких-то иных планов… — Он не настолько глуп, чтобы будить спящего в своём логове зверя, — в беседу вступил Мандос. Варда, потерявшая нить разговора, воспринимала голоса со стороны как нечто незначительное. Резко обернувшись, всмотрелась вдаль, пытаясь увидеть нечто, скрытое за плотной завесой мглы. До ушей доносились обрывки фраз, высокопарные слова и части красиво сложенных предложений… Страшно? Хорошо. Будет ещё страшнее. Защищённые магией, но такие слабые и такие уязвимые. Вы считали моего отца предателем. Вы распнули его, унизили, уничтожили. Вы, высокородные выродки, так боитесь признаться в собственной немощности, что давно разучились принимать мир таким, каков он есть на самом деле. Я вижу тебя, Варда Элентари. Оглянись… Валиэ поступила, как было велено. Заворожённая звуком властного голоса, исполненного боли невероятной силы, обмерла. Взор её упал вдаль, где, среди пляшущих теней, таилась мрачная фигура непрошенного гостя. Сверкнули ярко серебристые глаза, мелькнули отблески факелов и, спустя секунду, на свет вышла миниатюрная девушка, облачённая в красный летящий наряд. Нет, не девушка — огонь, запертый в телесную оболочку. Собравшиеся Аратар обсуждали стратегию поведения и гневались друг на друга, выкрикивая разные мысли и предположения. Ведьма следила за ними, хитрая надменная улыбка не сходила с её лица. Немея в трепете удивления, Варда поднялась на ноги, чувствуя, как к лицу приливает кровь. Да, гномка не врала. В появившейся незнакомке легко угадывалась дочь того, чьё имя запрещено называть на землях Амана. Ниар, Красная Колдунья, наследница Железной Короны. Бледнокожая, коренастая, она невероятно походила на отца. В неспешных хищных движениях Варда угадывала движения Моргота, в грубоватых чертах лица видела его лицо, в высоко задранном подбородке и в животной улыбке она узнавала его — Мятежника, Воителя, Глупца. Будто воскресший в чужом теле, Мелькор смотрел на мир глазами этого существа, жил в нём и дышал вместе с ним. В ней таилась сила — необъятная, норовистая, горячая. Она исходила от девушки волнами, сотрясающими естество крупной дрожью. От её кожи шёл жар, и запах огня сопровождал дочь Мелькора шлейфом. Двигалась колдунья легко и уверенно. Отмеряя ногами упругие шаги, степенно вошла она в круг света, не сторонясь взглядов стражи. Её увидели — Валар и эльфы. Замолчали в безумии и страхе, неожиданно сковавшим сердца. А она двигалась плавно, мраком скользила меж фигур, улыбалась и ждала. Первыми очнулись квенди. Рослые стражи ринулись на маленькую девушку в красном, вытягивая из ножен мечи. Не оглядываясь, Ниар отмахнулась от них, точно от мух — непреодолимый барьер магии сшиб лучших воинов Элронда с ног, повалил наземь, раздробил кости. Следующим вскочил на ноги Тулкас. Побагровевший от злости, он одним прыжком преодолел расстояние между собой и Красной Колдуньей. Замахнулся могучим кулаком, желая проломить чародейке череп. Не поведя даже бровью, дочь Мелькора перехватила ладонь одного из сильнейших Вала и коротким движением пригвоздила последнего к полу. Удар вышиб из Тулкаса дух, каменные плиты под его спиной прогнулись, затрещали, раскрошились в пыль. Последнюю атаку лучников наследница Железной Короны в принципе не заметила: тугие стрелы эльдар сгорели в полете, даже не приблизившись к волшебнице. Перешагнув через поверженного Вала, Ниар по-кошачьи подошла к круглому столу, за которым собрались Аратар. Не смущённая множеством взглядов, она обвела всех пылким взором, всматриваясь в ненавистные лица. Коротко кивнув, подошла вплотную к Манвэ. Последний, недвижимый и немой, с легко читаемым на лице страданием, кивнул Ниар. — Ну, здравствуй, дядя, — дочь Мелькора, вторя горделивому говору отца, крепко обняла Владыку Ветров. — Я рада познакомиться с тобой.••••••
— Ну, здравствуй, дядя, — дочь Мелькора, вторя горделивому говору отца, крепко обняла Владыку Ветров. — Я рада познакомиться с тобой. Она уткнулась ему в грудь, обхватывая руками плечи. Представила себе, как сжимает его рёбра до треска, до крови, до смерти. Плотно стиснула зубы, напоминая себе, что пришла не убивать тела, но убивать души. Время кровопролитных битв ещё не наступило и Ниар, заключив Манвэ в объятия, отступила прочь. Она слышала биение их сердец, их натруженное дыхание, чуяла кисло-горький запах их пота. Они выглядели как звери, и вели себя как звери, точно стая волков или свора собак, алчущая добычи. Брезгливо отряхнув шёлк платья, Ниар прошла к пустующему креслу Манвэ. Подобрав руками шлейф, села на его место, приосанилась. Она была дочерью Мелькора, а потому держала спину прямо. Она была правящей Королевой Мордора, полновластной и законной. Ей нечего было бояться. Вслушиваясь в наступившую тишину, Ниар мысленно собирала свои силы там, где заходит колесница Солнца. Кента. Внутренняя связь, паутина жизней, переплетённых, сложных, таинственных. Будущее походило на зеркала, отражения в которых менялись, искажались, ветвились. Она видела разные тропинки будущего, широкие и ясные, узкие и опасные, забытые и невероятные. Все они вели к разным итогам, но Ниар интересовал только один. Самый странный, сложный и неосуществимый. Глаза Гвир подчинялись чародейке и Миас, любуясь нитями судеб, перебирала в уме варианты развития событий. — Я не призрак, не монстр, не эхо, — она обратилась к Ним. Они молчали. — Я родилась в первый день эпохи солнца, Анар осветил наше появление на священных землях Арды. Вы не знали меня и не слышали обо мне, так как не знали моего отца и не слышали его слов. Но вот она я, та, что несёт с собой войну, сижу среди Вас и жду от Вас слов приветствия. Моё имя Ниар, я старшая дочь Мелькора — того самого Вала, которого вы посадили на цепь. Они смотрели на неё неверующими взглядами. Ниар ощутила накатывающую к горлу тошноту, крики отчаяния и злобы. Она их презирала, желала им смерти, но не собиралась их убивать. Нет, вечный покой был бы для них слишком мягким приговором. Они должны были сполна расплатиться за те беды, что обрушились на семью Ниар. На её народ и её земли. Красная Колдунья услышала вопль вселенной. Её урчание и её трепет. Воздух раскалился на секунду и стал тяжёлым. Всего лишь краткий момент, доля секунды, меняющая мир так кардинально. Она вздрогнула, воспрянула духом, утонула в надежде, прогоняя прочь слёзы облегчения и радости. Ни один мускул не дрогнул на её лице, хотя она уже знала — Он вернулся. Неожиданно. Вовремя. Но так поздно. Время переговоров было упущено, время сражений ещё не наступило. Мир, омытый кровью, шептал сказки о прошлом и ждал…••••••
Мир, омытый кровью, шептал сказки о прошлом и ждал… Терпеливо, безропотно, верно. Арда казалась вековечной твердыней, первичной и невинной. Но она никогда такой не была и потому, при возвращении своего любимого сына, переполнилась безмолвным гулом радости и теплоты. Грохот не накрыл Эндор, не разверзлись небеса молниями и огненными шарами, лишь крохотная вспышка света стала знамением их появления. Приоткрывшийся портал на секунду осветил тьму Кумы, вырывая из её пламенной черноты истинный облик Эа. Последовал шорох, портал закрылся и из сумрака, будто выныривая из-за драпировки, появились уставшие, изнурённые путники. Сладкий воздух, пропитанный холодом и свежестью, проник в лёгкие, растекаясь по гортани блаженной волной. Небольшой ветерок нежными касаниями щекотал кожу. Глаза, так давно не видевшие света, с жадностью вбирали в себя ночные отблески. Он моргнул несколько раз, медленно и глубоко вздохнул, наслаждаясь правом быть свободным. Широко расправив плечи, поднял правую руку к небесам, салютуя луне. Волнение и радость снова быть живым охватили его, и он улыбнулся, вопреки дурному настроению. — Ну, здравствуй, Тилион, — слова были произнесены тихо, но Мелькор был уверен, что их услышат. Мощь его вкрадчивого голоса сотрясала мироздание без лишних усилий. — Снова увиделись, старый соперник. Ответом послужила тишина. Он добродушно хохотнул, прикрыв веки какое-то время молча стоял в сладострастном единении с Энноратом. Едва переборов в себе искушение сорваться с места и бежать, куда глядят глаза, присел на колени. Жизнь вокруг него кипела ключом — растения, птицы, сверчки, дикие звери — все они существовали в едином и бесконечном порыве энергии, столь незначительном и одновременно с тем столь важном. Мелькор коснулся земли руками, ощущая, как под пальцами расползается жирная, плодоносная почва, чёрная и пахнущая дождём. — Брат мой, тебя больше не мутит? — он искоса глянул на Майрона. Последний плохо перенёс тяжёлый переход из Авакумы назад, в бренный мир. Скрючившись на коленях, друг исторгал из себя слюну и желчь, не в силах унять беснующийся желудок. Мелькор беззлобно поморщился. Чтобы не происходило с Майроном за последнее время, выглядел напарник паршиво. — Если нет, будь так добр и воспользуйся своим острым взором. Нам нужно кое-кого найти прежде, чем вернуться… домой. Он с трудом представлял себе момент воссоединения с семьёй. Мелькор до сих пор не верил, что происходящее реально, что он действительно выбрался из заточения. В груди будто раскинулась бездонная пропасть, и страх хлестал из неё неконтролируемыми лавовыми потоками при мысли о детях. Какими они стали? Как они жили? Что занимало их мысли, их чувства? Он так давно их не видел, но никогда не забывал их лиц. Странное чувство отчуждённости поглотило на секунду Мелькора, оставив совершенно безоружным в борьбе с отчаянием и паникой. — Кого ты хочешь найти? Если Ниар, боюсь, я буду не в силах помочь, — стирая с губ слюну, Майрон горько хмыкнул. — Я уже объяснял тебе, что твоя старшая дочь не слишком жалует меня последнее время. — Об этом поговорим позже, — Мелькор побледнел, сжимая в ярости кулаки. Искушение расправиться с Майроном прямо здесь и сейчас не утихало. Пришлось приложить немалые волевые усилия, чтобы сосредоточиться на настоящем моменте. Выяснение отношений стоило отложить на потом. — Нам нужно поговорить с иным персонажем, притом как можно скорее. Быть может, мы ещё сумеем предотвратить катастрофу.