***
Гермиона пребывала в шоковом состоянии, выйти из которого смогла только следующим утром. Волна понимания нахлынула на нее, стоило ей открыть глаза. Под недоумевающим взглядом Джинни она несколько минут не могла всунуть руку в рукав кофты, а затем чересчур долго возилась со шнурками на кедах. Она и предположить не могла, насколько сильно Малфой может испортить ее жизнь. Ее ведь ничего с ним не связывало. Сейчас она благодарила Мерлина за то, что ее не угораздило заключить с Малфоем Непреложный Обет. По сути, она может просто отказаться. Дело всего лишь в ее обостренной гордости, чести, ответственности и в том, что она умеет держать обещания и не бросает слова на ветер. Дело всего лишь в ее характере и Гриффиндорской сущности, над которой всегда так издевается Драко. Но теперь она знала, что этот мерзкий слизняк не преминет возможностью шантажировать ее при малейшем проступке. Она мысленно отругала себя за такую неправильную формулировку. «Проступок» подразумевает, что она готова ему подчиняться. А это далеко не так. Она даже не знала, что пугало ее больше: что ей предстоит лишиться девственности, сделать это с Малфоем или сделать это из-за глупого договора с ним. Начитавшись красивых романов о любви, она всегда воображала, что ее первый раз будет чем-то особенным и волшебным. Как минимум, ее первым партнером должен был стать любящий и любимый человек, парень, которому бы она доверяла свою душу настолько, что отдала бы тело. Раньше она представляла, что этим человеком будет Рон, после того робкого поцелуя на балу один раз она подумала, что это может быть Теодор, но не как уж не Драко Малфой. Человек, ненавидящий и презирающий ее. Человек, которого ненавидела и презирала она. Хотя теперь уже она была в этом не уверена. Между ними за эти два месяца пробежало столько искр и молний, ей так отчаянно нравились его поцелуи, что ей казалось, что подобное желание было лишь вопросом времени. Она ужасно корила себя за это, но по телу в который раз пробегали мурашки, когда она вспомнила о том, какие ощущения могут пробудить прикосновения Драко Малфоя. Сам факт того, что он так грязно и открыто заявил о своем намерении, пробуждал в ней далеко не радостные чувства. Но глубоко внутри, под слоем различных фраз, которые могли бы убедить его изменить желание, представить ее в роли жертвы и оправдать, стоял один маленький вопрос: так ли она этого не хотела? Ее терзали сомнение, жалость к себе и ноющий страх где-то под ребрами, не отпускающий ни на секунду. Как она могла зайти так далеко, что позволила ему только подумать об этом, подумать о том, что он может ей овладеть? Все попытки переубедить его теперь казались какими-то неуклюжими и недостаточно обоснованными. Гермиона просто не могла придумать, что такого она могла бы сказать, чтобы он сжалился и отменил это желание. Она была готова прибегнуть к унижению, заранее зная, что он выдумает что-то оскорбительное, изощренное и варварское. Она абсолютно не могла решить, что ей делать дальше и как себя вести. Гермиона весь день не решалась проведать Теодора, потому что слишком боялась лишний раз попадаться на глаза Малфою. Ей почему-то казалось, что он будет караулить ее возле Больничного Крыла, просто чтобы лишний раз проверить ослушается ли она его приказа. Ей хотелось закрыться и просидеть целый день в своей комнате, наврав всем окружающим, что ей нездоровится. — Может, ты просто сходишь к Мадам Помфри? — Джинни в очередной раз неодобрительно на нее покосилась. — И проведешь с нами хотя бы половину выходного. Мы почти не видимся, Гермиона. — Все… — Гермиона запнулась, судорожно подбирая оправдание, которое она еще не использовала, — не так плохо. Мне просто нужно поспать, — для большей убедительности она попыталась изобразить зевок, но получилось не очень натурально. — В чем дело? — требовательным тоном спросила Джинни, в очередной раз пытаясь вытащить из Гермионы правду. На сотую долю секунды в девушке встрепенулось невероятной силы желание сдаться и покаяться в том, какую ошибку она совершила, попросив о помощи у Малфоя. Она была уверена, что всего пара слов об этом глупом договоре или предстоящем исполнении желаний Малфоя освободит ее сознание и позволит придумать какой-нибудь выход. Но она сжала челюсти и повторила версию о плохом самочувствии. — Тогда отправляйся к Мадам Помфри сейчас же! — Джинни подозрительно сощурила глаза. Гермиона послушно поднялась и, несколько виновато глянув на Джинни и остальную компанию, поспешила удалиться. Она уже чертовски устала оправдываться, а по лицу подруги было понятно, что та либо смертельно на нее обижена, либо в чем-то подозревает. Впрочем, одних подозрений было достаточно, чтобы смутить Гермиону. Ей казалось, что они с Теодором общаются достаточно скрытно. Хотя, если даже Малфой, которому нет дела ни до кого, кроме себя самого, знает об их симпатии. Если даже невнимательный Рон заметил тот невинный поцелуй на балу. Она не без удовольствия подумала о том, не говорит ли об этом вся школа. Все же направляясь к больничному крылу, она снова погрузилась в раздумья. Чертов Малфой! Как ему удавалось выводить ее из равновесия, даже не находясь поблизости! Снова прокручивая в голове их вчерашнюю встречу, она шумно выдохнула и в этот раз заострила свое внимание на предыстории. Этому рушащему всю ее жизнь приговору предшествовало замечание о ревности. Отнюдь не беспочвенное, как она могла судить по столь бурной реакции. Драко действительно ревновал ее к Теодору. Но означало ли это, что он испытывает к ней какие-то чувства, она не знала. Ее незаурядные интеллектуальные способности и начитанность никак не помогали в понимании межполовых отношений. Все признаки указывали на то, что Драко ревнует неспроста — как минимум, он испытывает к ней физическое влечение, но здравый смысл упрямо твердил, что быть такого просто не может. Гермиона вышла в открытый коридор, и свежий, даже холодный, ноябрьский ветер ударил в спину, отрезвляя мысли. Придя к выводу, что выдает желаемое за действительное, она пообещала себе больше не касаться этой темы, вплоть до того момента, пока не придумает, как заставить Слизеринца изменить свое желание. Подойдя к дверям госпиталя, она наткнулась на мадам Помфри, которая с грозным видом преградила путь и сообщила, что дала Теодору снотворное, и тот отдыхает. — Ничего страшного, мисс Грейнджер, вы увидитесь уже завтра на занятиях, — отрезала целительница и закрыла за собой дверь, не желая слушать возражения. Впрочем, Гермиона даже не собиралась возражать. Ей стало даже спокойнее. Она абсолютно не знала, как вести себя наедине с Теодором. Ведь после всех нахлынувших на нее происшествий она еле держала себя в руках, чтобы не замкнуться в себе на какое-то время. Думать было невыносимо, но ничто другое не приносило облегчения. В душе тлел маленький уголек надежды, что она сможет выпутаться из этой истории, не оставив огромного черного пятна на своей репутации.***
Неделя шла своим чередом. Часы тянулись бесконечно долго, не давая наслаждаться бездельем, а дни летели с ужасающей скоростью, напоминая, что так много еще не сделано. В среду скучая на Трансфигурации, Малфой решил, что давно не делал ничего для осуществления их с Грейнджер коварного плана. Он мысленно чертыхнулся из-за мысли о том, что у него есть что-то общее с грязнокровкой. Тем более, после того, как он в очередной раз пообещал себе вообще о ней не думать. Кое-как нарисовав картинку, он незаметно отправил Лаванде Браун бумажного журавлика. Тот тихо приземлился ей на парту и развернулся, закрыв собой конспект, который девушка строчила без особого энтузиазма. Вместо обычного письма на пергамене была движущаяся заколдованная записка, в которой Драко дарил Лаванде цветы, ее любимые бледно-розовые тюльпаны. Девушка поспешила убрать записку, пока сидящая рядом Парвати ее не заметила. Лаванда густо покраснела и посмотрела на Драко, который, поймав ее взгляд, поиграл бровями. Девушка окончательно залилась краской и метнула взгляд к рыжеволосому Гриффиндорцу, чтобы узнать, заметил ли он все происходящее. Но Уизли мысленно был далеко от кабинета Трансфигурации, возможно, в Большом Зале, а, возможно, на квиддичном поле. Но вся эта ситуация была замечена внимательной Гермионой. Хоть она и понимала, что Малфой всего лишь выполняет ее собственную просьбу, в ее душе что-то сжалось, и она решила отплатить ему той же монетой. Оторвав небольшой уголок от конспекта, она быстро написала на нем: «Приглашение на свидание еще в силе? Г.Г.» и левитировала его Нотту, но так, чтобы Малфой не смог не заметить. Его губы сложились в тонкую полоску, когда в нескольких сантиметрах от его глаз проплыла отлично читаемая надпись. Два взгляда со Слизеринского ряда тут же метнулись к ней. Теодор улыбнулся, кивнул и аккуратно сложил записку в карман, а Драко изобразил свою злорадную ухмылку и изогнул бровь. Она поспешила отвернуться, но самодовольная улыбка озарила ее лицо, что не укрылось от следившего за ней Малфоя. Только он не мог понять, что именно вызвало у нее такую радость: положительный ответ Нотта или слегка уловимая ревность с его стороны. Весь оставшийся день он сверлил ее взглядом.***
Вместо того, чтобы готовиться к свиданию с Теодором, Гермиона провела половину субботнего дня в компании своих мальчишек, а затем — в кабинете Минервы МакГонагалл. Они снова наткнулись на приключения в самом неожиданном месте, чему она даже радовалась где-то в глубине души. Конечно, она ужасно переживала за Кэти Белл и была крайне раздосадована тем, что такой инцидент вообще имел место быть. Ну, кому могло понадобиться проклинать бедную девочку? Вполуха слушая то, как Гарри в очередной раз обвинял Малфоя, она не собиралась в это верить. Считая, что изучила его достаточно хорошо, она понимала, что он не стал бы так открыто причинять кому-то вред. Гораздо больше его стилю подходили изящные вербальные оскорбления. А уж то, что он выбрал себе жертву для издевательств и унижений, было совсем неоспоримо. Это Гермиона могла с лихвой ощутить на своей шкуре. Все же вечером взволнованная Гермиона вошла в «Три метлы» и неловко осмотрелась по сторонам. Ей пришлось пройти вглубь паба, чтобы заметить Теодора за самым дальним столиком, скрытым небольшой ширмой от посторонних глаз и почти незаметным, если не всматриваться специально. Теодор тоже ее заметил и почтительно встал, приветствуя ее и помогая снять пальто. Они заказали по кружке сливочного пива и в светском тоне обсудив ужасную непогоду, бушевавшую пару дней назад, ненадолго замолчали, осторожно придумывая темы для дальнейшей беседы. Завязать ее так и не удалось, поскольку вначале их прервал официант, который поставил перед ними две большие кружки с карамельного цвета жидкостью, а затем подоспели совсем неожиданные гости. — Вижу, не мы одни ищем укромное местечко для свиданий? — пропел знакомый голос за ее спиной, и девушка медленно обернулась на него, надеясь, что ей все же это показалось. Но нет, Драко Малфой, нарушитель ее спокойствия и просто личный уничтожитель, стоял прямо перед ней из плоти и крови и нахально улыбался, переводя взгляд с ее округленных глаз на плотно сжатые челюсти Нотта. — Похоже, тут занято, — пролепетала Лаванда, порываясь уйти, но с интересом поглядывая на Гермиону. — Ерунда, места много, — скомандовал Драко и занял место рядом с Гермионой. Лаванде не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру и сесть напротив, рядом с Теодором. — Ты понятия не имеешь о личном пространстве, — тихо выдохнул Нотт, опустив глаза в стол. — Личное пространство есть только у тех, кого я считаю личностями, — приподняв бровь и ожидая взаимной агрессии, ответил Драко. — Прекратите, — вмешалась Гермиона, которая больше всех чувствовала себя не в своей тарелке. Напротив нее сидел прекрасный парень, все чувства к которому улетучились тут же, как только появился Драко. Невидимый магнит или космические силы притяжения заставляли ее испытывать ужасное волнение, доходящие почти до дрожи, когда он был рядом. И она, наконец, чувствовала, что это взаимно. Чувствовала напряжение в воздухе, накалявшееся каждый раз, когда они оказывались наедине. Она разрешила себе взглянуть на него, но не могла повернуть головы, боясь увидеть тот презрительный взгляд, которым он одаривал ее на публике. Она чувствовала его на себе и силилась повернуться и выдержать его, но вместо этого лишь тяжело дышала. — Пожалуйста, просто не обращай внимания, как это делаю я, — наконец, сказала она и сделала небольшой глоток из стеклянной кружки. Драко одарил ее высокомерным взглядом и изогнул губы, выказывая все свое пренебрежение. Он без особого усилия подавил в себе желание продолжить пререкания теперь уже не только с Ноттом, но и с Грейнджер. Он лишь мысленно возмутился, оттого что его задело ее последнее высказывание. В его голове не могла устояться мысль, что Грейнджер посмеет не реагировать на него и сделает выбор в пользу ничтожного Нотта, в то время, как великолепный Драко Малфой сидит рядом с ней. Конечно, Грейнджер, убеждай себя в этом. Именно поэтому тебя бьет еле заметная мелкая дрожь? Именно поэтому ты даже не можешь повернуться и посмотреть на него? Если бы она могла это сделать, она бы непременно увидела в его глазах маленький насмешливый намек, знаменующий игривое желание Драко доказать ей и самому себе, что она не сможет не обращать на него внимания. Атмосфера за столом была настолько гнетущей и недружелюбной, что из головы Гермионы не выходила мысль, сослаться на неотложные дела и уйти. Но она все еще чувствовала перед Теодором легкую вину за то, что он попал в больничное крыло, хотя винить нужно было совсем не ее. Поэтому она просто сидела и прилагала титанические усилия, чтобы сосредоточиться на придании лицу более заинтересованного и эмоционального вида. Лаванда разглядывала свои ногти на руках и собирала катышки с рукавов свитера. Драко, заметив, что девушка заскучала, решил проявить свои джентельменские манеры и предложил ей несколько тем для беседы, среди которых были: погода, литература и искусство. Он хотел было добавить еще тему семьи, но затем подумал, что в таком случае ему не удастся избежать вопросов по поводу семейства Малфой, на которые он отвечать точно не хотел. Тем более, в компании с Тео, который не упустил бы возможности вставить едкий комментарий и выставить его в плохом свете перед Грейнджер. Драко мысленно выругался из-за мысли о том, что ему может быть не плевать на мнение Грейнджер о нем. Но, быстро найдя очередное оправдание в том, что не хочет проболтаться о том, что штаб Волдеморта временно (потому что он искренне надеялся, что это не навсегда) расквартировался в Малфой-Мэноре, он всмотрелся в круглое лицо Лаванды Браун, которая судорожно соображала, в какой теме она опростоволосится меньше. — Давай, я помогу, — устав наблюдать за ее стараниями, сказал Драко. Девушка благодарно кивнула. — Какую книгу ты прочитала последней? — Думаю, бессмысленно спрашивать, какую книгу ты прочла последней? — не давая ответить Лаванде, спросил Теодор. Он мягко улыбнулся, глядя на Гермиону, и она не могла не улыбнуться в ответ. — Азиатские противоядия. Тебе она должна понравиться, — с какой-то беспричинной гордостью произнесла шатенка. — Книги — это так скучно, — пролепетала Лаванда. Она изо всех сил хлопала ресницами, строя глазки Драко, но тот никак на это не реагировал. — Можно придумать куда более интересные занятия, нежели чтение. Драко ухмыльнулся, но никак на это не ответил. Он снова замолчал и погрузился в задумчивое состояние, считая, что сделал для беседы уже достаточно. Его ладонь легла на коленку Гермионы, и девушка невольно вздрогнула, дернув рукой и чуть не разлив сливочное пиво. Он слегка погладил ее пальцем, призывая успокоиться и не выдавать их маленькой шалости. Гермиона перестала дышать, стараясь делать вид, что внимательно слушает то, что рассказывает ей Теодор о последних открытиях в колдомедицине, способности каких-то растений регенерировать клетки и возможности использования этих способностей для людей. Всю поступающую информацию она принимала как белый шум и иногда невпопад кивала головой, подтверждая, что ей интересна эта тема. Лаванда со скучающим видом закатывала глаза и отпивала глоток за глотком из большой стеклянной кружки. Смотреть на лицо Драко в этот момент Гермиона боялась, не могла позволить себе повернуть головы. Но периферическим зрением она могла видеть, что он расслаблен и с победной ухмылкой на губах наблюдает за тщетными попытками Теодора привлечь внимание девушки. — Тебе так нравится колдомедецина, — сказала она, когда Теодор закончил. Она наклонилась вперед и, пользуясь моментом, попыталась сбросить ладонь Драко со своего колена, но тот лишь попытался переплести свои пальцы с ее. С силой вырвав руку из его цепких пальцев, она положила ногу на ногу, чтобы сидящему рядом парню было тяжелее до нее дотянуться. Но он не растерялся и стал нежно поглаживать ее бедро. Тео отвечал что-то о том, что уже говорил неоднократно. Отец видел для него другое будущее, но он надеялся, что у него все же будет возможность делать все, что захочет он сам. Но Гермиона совсем не слушала его, она ломала голову над тем, почему эти легкие прикосновения от парня, который поставил своей целью уничтожить ее самооценку и подавить морально, так ей нравились и так возбуждали ее. Она тяжело сглотнула, молясь, чтобы Драко не заметил этого, но кончики его пальцев, бегущие по ее бедру к колену и призывающие опустить ногу, явно говорили об обратном. Он все заметил, он делал это специально. Они сидели недостаточно близко друг другу, чтобы кто-то из окружающих мог заметить эти скрытые прикосновения. Но сама мысль, что Малфой и Грейнджер могут вот так запросто сидеть на соседних стульях, вызывала у их спутников такое недопонимание, что они даже не думали подозревать их в чем-то большем. А причин для подозрений было больше, чем достаточно. Будь Теодор и Лаванда хоть немного внимательнее, они бы непременно заметили разительную перемену в их поведении. Если бы они вспомнили их предыдущую встречу, то единственное занятие в библиотеке, когда они в такой же компании сидели за общим столом, они бы заметили, что все изменилось. Вместо злобных и испепеляющих взглядов, которые раньше разрезали воздух в буквальном смысле, настолько физически тяжелыми они ощущались, сейчас эти двое даже взглянуть друг на друга не решались. Только войдя, Драко бросил на Гермиону обычный презрительный взгляд, но та не ответила на него, замерла в нерешительности. Они сидели в нескольких сантиметрах друг от друга, но не поворачивали головы, чтобы случайно не пересечься взглядами. Вместо обычного соревнования в остроумии и обмена обидными колкостями, они молчали, не заговаривая ни то, что между собой, а вовсе. Драко устремил отсутствующий взгляд в поверхность деревянного стола и изредка поджимал губы, когда мысли уходили в слишком волнующие его темы. А на Гермионе и вовсе лица не было, она из всех сил старалась включиться в беседу, которую отчаянно поддерживал Теодор. Со стороны это скорее было похоже на монолог, который изредка прерывают невнимательные зрители с просьбой повторить последнюю фразу. — Лаванда, а кем ты планируешь работать в будущем? — неожиданно спросил Драко абсолютно бесстрастно, даже не отвлекаясь от поглаживаний теперь уже внутренней стороны бедра Грейнджер. Встрепенувшись от этого вопроса, Лаванда глупо улыбнулась и, пожав плечами, начала рассказывать о том, что все это будет так не скоро и есть еще много времени, чтобы решить взрослые проблемы. Гермиона еле сдержалась от того, чтобы возмущенно фыркнуть. — Знаешь, тут я с тобой не соглашусь, — с серьезным видом сказал Драко. — Жизнь такая непредсказуемая вещь. Все может измениться в один момент. — Конечно, Драко Малфой ведь так много знает о сложностях жизни, — усмехнулся Теодор, не сводя глаз с сокурсника. — Побольше некоторых, Тедди, — утомленный очередным выпадом собеседника, парировал Драко. Несколько секунд они сверлили друг друга глазами. Но Теодор, казалось, прилагает к этому больше усилий. Тишина, итак довольно часто царившая за их столиком, теперь стала совсем невыносимой. Прервал ее тихий вздох, который издала Гермиона, когда пальцы Драко коснулись ширинки ее джинс. — Мне что-то попало в глаз. Лаванда, ты не проверишь? В уборной, — выпалила она и встала, с грохотом отодвинув стул. Она буквально промчалась до дамской комнаты, абсолютно не заботясь о том, что привлекает к себе лишнее сейчас внимание. — В чем дело? — непонимающе уставилась на нее Лаванда, когда, наконец, смогла догнать. — Ты спрашиваешь меня в чем дело? — раздраженно спросила Гермиона, но быстро осеклась, поняв, что не может рассказать, почему так переживает. Что же Драко Малфой сделал с ее жизнью? С ее бедным сердцем, которое колотилось от волнения так, что готово было вырваться из груди и по инерции пролететь еще несколько десятков метров. Она облокотилась спиной о стену и перевела дыхание. — У тебя свидание с Теодором? — с невероятно невинным взглядом поинтересовалась Лаванда. — Да, — Гермиона постаралась искренне улыбнуться, потому что это действительно было ее первым настоящим свиданием. Несколько прогулок и посиделки в библиотеке с Виктором Крамом вряд ли могли сойти за что-то романтичное, а о том, чтобы проводить время с Роном, отдельно от Гарри, не могло быть и речи. — А у тебя с Малфоем? — спросила Гермиона, понимая, что боится услышать «да» в ответ. — Знаешь, мы немного сблизились на прошлой неделе, — хихикнула она и отвернулась, перебирая пальцами волосы в косичке, — думаю, это все же не просто так. — Сблизились? В смысле? — встрепенулась Гермиона и даже оттолкнулась от стены, снова вставая на всю ступню. — Ну, ты понимаешь, — Лаванда закусила губу и захихикала еще глупее, а Гермиону будто ударили под дых. — Только, пожалуйста, не говори никому, — она резко изменила выражение лица на жалобно молящее, и Гермионе не оставалось ничего другого, кроме как кивнуть в ответ. Почему-то в тот момент ей показалось, что Лаванда выглядит серьезнее, чем обычно. Словно, эта маленькая интрижка, которая на самом деле была всего лишь хитро спланированной провокацией, приносила ей куда больше удовольствия, чем все остальное за этот год. Словно, это внимание со стороны недосягаемого Слизеринца буквально озаряло каждый ее день. И Гермионе стало непреодолимо жалко Лаванду. Жалко из-за того, что она сама и задумала. В груди сжалось сердце, и совесть заговорила пронзительным звонким голосом. Да, их воркования с Роном причиняли ей боль первое время, но сейчас, проанализировав это, она понимала, что очень скоро эта боль сменилась обычной тошнотой, а главный объект ее интереса изменился. И стоя перед Лавандой в уборной паба, стоя посреди этого жуткого договора, который мог разбить ее сердце, Гермиона совсем потерялась и пыталась придумать себе оправдание. Но все оправдания кончились. Кончились уже давно. Сейчас эта затея уже не казалось такой невинной. И пока дело не зашло еще дальше, она должна была это прекратить. Поскольку Малфой не посвящал ее в свои планы, а всегда действовал, опираясь лишь на собственное мнение, она могла лишь догадываться, что последует за таким сближением. Она ведь не просила его об этом. Зато теперь может попросить все закончить. Если она все объяснит — Драко поймет. В эти слова верилось с трудом, но все же верилось. Она что-нибудь придумает. В самом крайнем случае, она возьмет вину на себя, она все расскажет. Это Гермиона Грейнджер решила точно. Невинный не пострадает из-за ее прихоти, она не допустит этого. И пусть она не сразу опомнилась, но она не позволит Драко, а главное — себе, причинить вред Лаванде. Ситуация резко изменилась, и Гермиона посмотрела на нее с другой стороны. Ей стало ужасно стыдно. Она собственноручно заплела эту интригу, а теперь Лаванда по-настоящему доверяла ей. Пусть Гермиона и не питала к ней никаких теплых чувств, но она намеренно обманула ее. Осознание того, что она изменила почти всем своим принципам за эти два недолгих месяца обрушилось на нее как снежная лавина. Ей было стыдно смотреть Лаванде в глаза, даже через отражение в зеркале, поэтому она отвернулась. — Ты тоже пока не рассказывай про меня и Тео, — попросила она, возвращаясь в реальность, — я сама расскажу, когда пойму, что все серьезно. Лаванда заговорщицки кивнула. Гермиона быстро умылась холодной водой, чтобы привести себя в чувства, но это совсем не помогло. — Кажется, нам пора возвращаться, — взглянув на часы, проговорил Тео, когда девушки вернулись за столик. Хоть он и улыбался, Гермиона прекрасно понимала, что свиданием он остался недоволен. Зато вечером был вполне доволен Драко, который не только испортил свидание Нотту, но и довольно неплохо провел Лаванду, делая вид, что все это время терпел компанию двух зануд только ради нее. Накинув пальто, он полез за бумажником и с ошарашенным лицом похлопал сначала по одному, затем по другому карманам, порылся во внутренних и карманах брюк. — Кажется, я забыл бумажник. Лаванда, могу я попросить тебя… Завтра же все верну, — виновато улыбаясь, произнес он. — Я могу одолжить тебе, — с ноткой превосходства, которой раньше Гермиона никогда не слышала в его голосе, предложил Теодор. — Этого моя честь точно не переживет. Малфои никогда не будут должны Ноттам, — скривив губы и посмотрев на него сверху вниз, ответил Драко. — Все в порядке, — Лаванда достала из сумочки несколько монет и положила их на стол. Теодор подошел к стоящей поодаль Гермионе и взял ее за руку, предполагая, что прогулка до замка может стать той частью свидания, которую удастся спасти от неприятного Малфоя.***
— Ты спал с ней? — взволнованно крикнула Гермиона, зайдя в комнату. — Не понимаю, о ком ты, — ответил Драко, по обыкновению даже не подняв на нее взгляд. — С Лавандой Браун. Моей подругой, девушкой Рона. Блондинкой! — стараясь сохранять самообладание под стать Малфою, уточнила она. — Твоей подругой? — подняв удивленный взгляд, переспросил Драко. Реакция Грейнджер была не до конца понятна ей самой, а уж тем более Малфою. Но он отчетливо слышал сквозившую в ее голосе ревность и чувствовал ярость, отразившуюся легким румянцем на щеках. Хоть она и старалась держаться спокойно, невооруженным взглядом можно было заметить, что ее бьет мелкая дрожь. В то время, как Гермиона еле справлялась с эмоциями, Драко, как и в большинстве случаев, оставался абсолютно хладнокровным, словно подпитываясь и набираясь сил от ее неистовства. — Грейнджер, ты ничего не перепутала? Лаванда Браун — та самая девушка, которую ты хотела уничтожить, чтобы твой прекрасный рыжий принц, наконец, обратил на тебя внимание? Он посмотрел ей в глаза, ожидая хоть какого-нибудь ответа, но его не последовало. Вместо этого Грейнджер старательно отводила взгляд, выводя пальцем причудливый узор на обивке кресла. И теперь уже Драко начал злиться. — Если речь идет про нее, то да, Грейнджер, — ухмыльнулся он, — я с ней спал. — Почему ты не сказал мне? — возвращая свой воинственный настрой, спросила Гермиона. — Не думал, что тебя интересует, с кем я сплю, — подняв одну бровь и ухмыляясь еще шире, сказал Драко, — Меня и не интересует, — пытаясь звучать убедительно, ответила Гриффиндорка. — Ты же пришла сюда, чтобы накричать на меня, вместо того, чтобы продолжить свидание со своим дружком, — он наигранно развел руками. — Потому что я возмущена тем, что ты снова действуешь не по плану, — пораженная самодовольством, с каким было сделано это заявление, произнесла девушка. — Не ревнуй, — спокойно сказал он, — мне все равно не очень понравилось. — Ты заходишь слишком далеко, — глубоко вдохнув, сказала Гермиона, — надо остановиться, пока еще не поздно. Я не могу допустить, чтобы пострадала Лаванда или ее репутация. — Ты издеваешься? — почти оскалившись, спросил Малфой. — Ты сама все это задумала, буквально заставила меня в этом участвовать, а теперь снова прикидываешься хорошей девочкой? Со мной так не получится, Грейнджер, — для большей убедительности он даже покачал головой. — Я и сама это знаю, Малфой, — закрыв лицо руками, произнесла Гермиона, — я начала все это, вся ответственность лежит на мне. Но сегодня после разговора с ней я вдруг поняла, насколько весь этот замысел ужасен. И мне так стыдно. Я не понимаю, как я к этому пришла, — ее голос несколько раз дрогнул, но она все еще была в силах сдерживать слезы. — Но я верю, что еще не поздно все исправить, не допустить чего-то ужасного. — Какое благородство! — выплюнул Драко. — Я уверена, что в глубине души ты тоже понимаешь, что мы не должны были так поступать, — она отняла руки от лица и протянула одну из них к нему, не решаясь коснуться его плеча. — Кажется, мы уже заводили этот разговор, — хмыкнул он, взглядом останавливая ее руку, но в тайне ожидая этого прикосновения, — и ты должна помнить, что я сказал. — Можешь рассказать им, — тихо прошептала Гермиона. — Что? — переспросил Драко, хотя прекрасно расслышал ее. — Можешь рассказать Гарри и Рону, только не причиняй вреда Лаванде, — ответила она, упорно выдерживая пристальный взгляд серых глаз. — Интересно, — протянул парень. Несколько мгновений они оба молчали, обдумывая, какой исход устроит обоих. — Ты понимаешь, что придумала коварный план, который под силу не каждой Слизеринке, — уже без прежнего холода во взгляде начал Драко, — но теперь спускаешь все это, потому что твоя благородная и желающая помочь всем и каждому Гриффиндорская натура не позволяет тебе спокойно жить? — Да, — с теплой улыбкой ответила Гермиона и посмотрела на Драко, — пожалуйста, пообещай мне, что не навредишь ей и не унизишь публично. — Ты упала и ударилась головой, Грейнджер? — моментально напуская на себя свое привычное отстраненное состояние, спросил Малфой. — Не настал еще тот день, когда я буду что-то обещать грязнокровке. Гермиона закатила глаза, но промолчала, не желая лишний раз злить его. На какой-то краткий миг ей показалось, что он смягчился и даже пойдет ей навстречу, но с Драко Малфоем никогда нельзя было знать наверняка, поэтому она смиренно ждала, надеясь на лучший исход. — Но если я все-таки решу пожалеть Браун, — он сделал паузу и оценивающе глянул на сжавшуюся фигуру Гермионы, — не думай, что тебе удастся избежать исполнения моих желаний. Гермиона в панике замерла, в горле встал ком, а руки снова задрожали. Его победная улыбка не сходила с лица несколько секунд, в то время, как девушка сама до конца не могла понять, какое выражение лица сейчас у нее. — Полагаю, нам нужно подготовиться, — он встал и сделал шаг в сторону, затем поднял палочку и направил ее на диван, но все же повернулся и взглянул на Грейнджер, — не только морально, но и физически. Из его палочки вырвалась почти неразличимая чистая дымка, которая в секунду объяла диван и преобразила его в большую двуспальную кровать с зеленым шелковым покрывалом и несколькими рядами подушек разных размеров. Она прекрасно вписалась в атмосферу их бежевой гостиной, хоть и занимала чересчур много места. Возможно, если бы Гермиона увидела подобную обстановку в другой ситуации, она могла бы ей даже понравиться, и девушка сочла бы ее уютной, но сейчас это ее пугало до тошноты. — Прекрасно, что тебя будут окружать Слизеринские цвета в такой ответственный момент, — почти засмеялся он, пока Гермиона с трудом сдерживала рвущийся крик отчаяния. — Ну, — протянул он, видя застывший ужас в ее глазах. Какой бы тварью он себя ни считал, увидеть ее слезы еще раз сейчас он был не готов. — Я же не приказываю тебе сделать это прямо сейчас. Сейчас у меня нет настроения. Пока можешь расслабиться, — к своему повелительному тону он добавил взмах руки, намекающий на то, что девушка может покинуть его. Но она не двигалась с места. — Драко, — трясущимся голосом произнесла она, — я не могу. Измени желание. — Я не расслышал тебя, что? — издевательским тоном попросил он. — Я прошу, измени желание, — опустив глаза в пол и не решаясь поднять их, сказала она. — Пожалуйста. — Ну, что ж, гордая Гриффиндорка, вот тебе задачка на благородство, — ухмыльнулся Драко. — Ты можешь спасти либо Браун, либо себя, — он протянул руки, изображая колеблющиеся чаши весов. Гермиона сжала руки в кулаки и подалась корпусом вперед, словно собиралась броситься на Малфоя, но все ограничилось лишь яростной позой. Она сдвинула брови и пыталась придумать какую-нибудь уловку, которая могла бы спасти их обеих, но такой просто не существовало. Малфой был не так уж глуп, поэтому и предоставил ей такой простой выбор. Всего два варианта. И даже если бы она не обещала себе, что сделает все возможное, чтобы спасти Лаванду от публичных унижений Малфоем, выбор все равно был очевиден. Но вот произнести это вслух она не могла. — И это твоя хваленная храбрость, Грейнджер? — выплюнул он, снова подходя к ней. — Хотя такой покорной ты мне даже нравишься. Что ж, оставляю право выбора за собой. И в этот раз вместо того, чтобы выгнать из комнаты Гермиону, он вышел сам, с ликующей улыбкой на лице.