***
Дома Драко встретили не только родители. Его ждало целое заседание Пожирателей Смерти во главе с Воландемортом. Перед тем как зайти в темный зал он еще раз взглянул на Снейпа, стараясь что-то отыскать в его глазах, но его лицо было непроницаемым. Драко постарался принять такой же вид и занял место рядом с отцом. Он не обменялся приветствиями ни с ним, ни с матерью, старался даже не смотреть на них, иначе разрыдался бы как маленький мальчик. — Вы вернулись, — шипение Темного Лорда прервало мысли Драко. — И каковы результаты? — нетерпеливо потребовал Воландеморт. Нагайна ползла по спинке его кресла, обвивая его и прижимаясь телом к своему повелителю. — Дамблдор мертв, мой Лорд, — раболепствующим тоном произнесла Белатрисса. По столу прошлась волна шепота, но тут же задохнулась и умолкла в немелодичном смехе Воландеморта. — Драко убил его, — добавила она, и стол снова разразился перешептываниями, в этот раз более громкими, но Драко старался не прислушиваться к ним, он один раз обернулся, чтобы взглянуть на родителей, которые молча уставились в стол, а затем вернул взгляд Воландеморту. Тот уже не смеялся, наоборот, он был предельно серьезен и вглядывался в его лицо своими змеиными глазами. Только в этот момент Драко полностью осознал, что для него ещё ничего не кончилось. Убийство директора было только первой главой, первой ступенькой в долгой лестнице его жизни, только вот он не мог понять, куда она вела: вверх или вниз. Дальше его ждали годы служения и исполнения кровожадных приказов, как это делал его отец, и потом будут его дети. Но если Люциуса такое положение дел вполне устраивало, то Малфою младшему это казалось просто омерзительным. Он бесстрашно встретился с Лордом взглядом, и отбросил все лишние мысли. В этот момент он впервые был рад, что тетка так истязала его на занятиях окклюменцией, ведь сейчас ему понадобятся все его навыки, чтобы выдержать ментальную атаку. Он собрал все оставшиеся силы, чтобы сконцентрироваться на пережитом этой ночью, начиная с открытия шкафа и заканчивая смертельным заклинанием. Он прокручивал эти воспоминания словно пленку, повторяя раз за разом, не прерывая зрительного контакта. Его словно ударило электрическим разрядом, заложило уши, а в глазах потемнело, он чувствовал только свое учащенное сердцебиение и мысли, бегущие одну за другой, но он останавливал их каждый раз, когда они пытались уйти за рамки необходимого промежутка. Драко не знал, сколько времени длилась эта пытка, но силы покидали его, хотелось сдаться, расслабиться, заснуть и не вставать несколько суток. Все закончилось также резко, как и началось, только безболезненно. Снова вернулся шум окружающей комнаты, приглушенный свет и десятки взглядов, следящие за ним. — Прекрасно, Драко, — довольно прошипел Темный Лорд, и Драко показалось, что на его лице мелькнуло что-то вроде улыбки. Боковым зрением он заметил, как отец протягивает ему что-то под столом. Драко протянул руку и принял свернутый носовой платок с вышитыми инициалами. Только сейчас, ощутив вкус железа, он понял, что у него из носа от напряжения пошла кровь. Он промокнул струйку, оставшуюся под носом и на губах. — Итак, раз Дамблдор мертв, — Воландеморт выдержал победоносную паузу, — то ничто не помешает мне достать мальчишку! Есть только одна проблема, — продолжил он, властно оглядывая своих приспешников за столом, — наши с Поттером палочки не способны причинить вред друг другу, поэтому мне нужна другая. Воландеморт поднялся со своего стула, чем вызвал шипение задремавшей на его шее Нагайны. Он шел вдоль стола в абсолютной тишине, даже дыхания не было слышно. Взгляды были устремлены в стол. Драко поднял глаза и посмотрел на Снейпа, сидевшего напротив. Значит вот он, тот момент, о котором говорил профессор. — Разумеется, мне подойдет не любая палочка, — снова разорвал тишину Темный Лорд. — Она должна быть достаточно мощной, например как та, что справилась с могущественным Дамблдором, — сказал он, остановившись за спиной Драко. — Драко, не будешь ли ты так любезен отдать мне свою палочку? — Это честь для меня, мой Лорд, — спокойно ответил Малфой. Он использовал все свое самообладание, чтобы голос звучал ровно и уверенно. — Но боюсь, что я буду абсолютно бесполезен вам, если останусь безоружен. Могу ли я надеяться, что получу что-то взамен, чтобы достойно служить вам, мой Лорд? — Палочку, Драко, — повелевающим тоном сказал Воландеморт и протянул руку. Драко без малейшего колебания вложил ее в раскрытую ладонь и был готов принять смертельное заклинание в спину. — Спасибо, мальчик. Уверен, ты послужишь мне гораздо лучше, чем твой отец, — довольный тем, что в очередной раз уколол Люциуса, Воландеморт продолжил свое шествие по залу. — В награду за выполненное этой ночью задание ты можешь выбрать палочку любого, кто сидит за этим столом. Где-то за столом раздалось возмущенное фырканье. В глазах Снейпа, на которого он смотрел, Драко прочитал нескрываемое удовлетворение. Сидящая по правую руку от него Белатрисса не смогла скрыть возбужденного писка. — Выбирай мудро, Драко, — шипел Воландеморт. — Ты же не хочешь нажить себе могущественных врагов. Драко оглядел стол, за которым находилось по меньшей мере двадцать человек. Все они были на несколько десятков лет старше его, имели немалый список убитых за спиной, соперничали за теплое место возле Воландеморта с его отцом, когда тот был в числе фаворитов, а теперь с нескрываемым презрением смотрели на него самого, дерзнувшего покуситься на самую важную для волшебника вещь. Набираясь смелости для того, чтобы озвучить такую опасную просьбу, он абсолютно не подумал, какие последствия она может возыметь. Драко снова перевел взгляд на профессора, но тот уже не смотрел на него — подсказок было ждать неоткуда, положиться можно только на себя. — Мистер Нотт, отдайте вашу палочку, — произнес Драко, смотря через весь стол на седого и обескураженного мужчину, — думаю, она мне подойдет. И уверен, что при необходимости Теодор отдаст вам свою или даже займет ваше место. — Впервые за эту бесконечно долгую ночь Драко позволил себе слегка улыбнуться. Ему казалось, что он сделал самый удачный выбор, который только мог быть в подобной ситуации. Малфои враждовали с Ноттами уже не одно поколение, постоянно опережая и превосходя последних. Это касалось буквально всего: размеров родового поместья, счета в банке, а также магических способностей. Превосходство позволяло Малфоям собирать вокруг себя больше союзников, чем было у Ноттов. К тому же насколько Драко знал из рассказов отца Нотт-старший никогда не входил в число фаворитов Воландеморта, а значит ждать проблем от такой выходки Драко не приходилось. К тому же это позволяло ему в очередной раз задеть Теодора, чтобы было маленьким приятным бонусом. — Что ты себе позволяешь, зарвавшийся юнец! — не выдержал мистер Нотт. — Как ты смеешь, требовать мою палочку! Его голос трясся и скакал, демонстрируя панику, подкрадывающуюся уже к самому горлу, но Драко оставался непреклонен и даже хотел протянуть руку, копируя жест Воландеморта, но вовремя остановился. — Темный Лорд сказал, что я могу получить любую палочку. Неужели вы считаете, что я могу оспаривать его слова? — Драко и сам не мог понять, откуда в нем взялось столько сил, чтобы вести себя таким образом и разыгрывать этот спектакль, чтобы держать спину настолько прямо, и не выдавать волнения в голосе. Юноша играл не то что вслепую: он даже не понимал правил игры, в которой на кону стояла его собственная жизнь, но продолжал блефовать. — Мой Лорд, прошу вас, скажите, что Малфой-младший бредит. Я не обязан отдавать ему свою палочку, — Драко слышал не одну мольбу за этим столом, но сейчас почему-то он не чувствовал пронизывающего отчаяния. Неужели эта ночь изменила в нем что-то, сделала его похожим на монстра? — Малфой-младший прав, Бенджамин, мои приказы не должны вызывать пререканий, — тоном, не терпящим возражений, произнес Воландеморт. — Отдай ему палочку! — Благодарю вас, мой Лорд, — Драко склонил голову в знак благодарности. Мистеру Нотту не оставалось ничего другого как подчиниться. Он подкинул палочку в воздух, словно метился Драко прямо в глаз, но тот умело перехватил ее возле лица. — Знаешь, Драко, а ты подал мне идею — неожиданно сказал Темный Лорд. — Если все ваши наследники настолько талантливы и разумны как Малфой-младший, они как можно скорее должны вступить в наши ряды. По столу прошлась новая волна оживления, это предложение никого не оставило равнодушным. Драко не мог поверить своим ушам. По его вине все его друзья могут получить метки. Что он наделал, Мерлин, что он наделал?! Надо было спасать ситуацию, но он не имел ни малейшего представления как. Он итак уже сделал достаточно на сегодня. Вся накопленная усталость возвратилась к нему усилившаяся чувством вины перед сокурсниками, давя на шею и плечи. — Мой Лорд, — впервые за весь вечер заговорил Снейп, — смею напомнить, что я являюсь профессором Хогвартса, где обучается большая часть детей людей, собравшихся в этой комнате, — он обвел комнату взглядом и вернулся к Водандеморту. — Ни один из них не будет полезен вам, их всех необходимо обучать темным искусствам. Предложить им пополнить наши ряды сейчас будет по меньшей мере безрассудно! Лучше позволить им вернуться в школу и подготовить как следует. Драко показалось, что все сидящие за столом облегченно вздохнули, или это был только один его выдох. — Возможно ты прав, Северус, — снисходительно согласился Темный Лорд, — но неужели никто из сокурсников Драко не может составить ему конкуренции? Драко знал, почему Снейп не хотел отвечать на этот вопрос. Вторым в списке успеваемости факультета Слизерин был Теодор Нотт, отцу которого сегодня итак было нанесено достаточно сильное оскорбление. Северус молча посмотрел на бледнеющего старика, на лице которого, а вслед и других присутствующих, отразилось понимание. Кто-то из них обернулся на Драко, словно он и сам не понимал своей эгоистичной вины в происходящем. — Бенджамин, приведи Теодора на следующее собрание, — невозмутимо произнес Воландеморт. — Слушаюсь, мой Лорд, — почти неслышно ответил мистер Нотт, сжав ладони. — Северус, — не без радости добавил Воландеморт, — у тебя не так много времени, чтобы подготовить остальных — Хогвартс скоро падет. Мы закончили, все свободны! — рявкнул Воландеморт, и комнату застлал черный дым трансгрессии. Большая часть Пожирателей не замедлила последовать его примеру и также исчезла, кто-то предпочел воспользоваться камином, Люциус вышел, чтобы проводить их. Когда комната почти опустел Нарцисса поднялась со своего места и подошла к Бенджамину Нотту, который по-прежнему сидел на своем месте и смотрел на сложенные перед собой руки. — Бенджамин, мне очень жаль, — произнесла она, коснувшись его ладони. Драко наблюдал за этой сценой с недалекого расстояния, и ему отчетливо было видно, как из глаз старика катятся слезы, которые он силится сдержать, но не может. — Чего тебе жаль, Нарцисса? — спросил он, мгновенно скидывая ее руку и свирепея. — Что твой сын — монстр, как и его отец? Что он убийца и хочет сделать моего сына таким же? — Я знаю, что ты чувствуешь, Бен, — ответила она. — Я чувствовала то же, когда узнала, что Драко должен принять метку, но, поверь, он не монстр. Он просто ребенок, которому пришлось повзрослеть слишком рано. Драко почувствовал, что ему необходимо вмешаться, чтобы очистить свою совесть хотя бы немного. — Мистер Нотт, прошу вас поймите, я не хотел, чтобы Теодор пострадал, — сказал он, подходя к ним. — Как же, — зло ответил Нотт-старший, — Тео постоянно рассказывает, какие омерзительные вещи ты вытворяешь. Ты прогнивший кусок дерьма, Малфой. — Ну все, достаточно, — громко произнес Драко, — вам пора покинуть мой дом. Если вы не можете сделать это самостоятельно, поскольку ваша палочка теперь принадлежит мне, я попрошу эльфа сопроводить вас или открою камин. Как вам будет удобнее? — Наслаждаешься мимолетной властью, Драко? Что ж, наслаждайся. Но помни, что рано или поздно мы окажемся на поле битвы бок о бок, и мне не нужна будет палочка, чтобы убить тебя. А теперь позови эльфа, чтобы доставил меня домой. После того как мистер Нотт удалился, Малфои остались в комнате втроем. Люциус удостоверился в этом, заперев дверь, ведущую в парадный холл. — Драко! — Нарцисса бросилась к нему в объятия и расплакалась на его плече. Драко взглянул на отца, который остановился в нескольких шагах от них и одобряюще кивнул ему. Словно получив разрешение отца, Драко почувствовал, что больше не нужно держаться, и тоже заплакал, сильнее кутаясь в объятия матери. — Мой мальчик, Драко, — повторяла Нарцисса, отстраняясь от него, но не прекращая рыдать. — Нотт прав, да? Я убийца, монстр. Это ведь только начало? Теперь я буду делать это всегда? Он ведь не отпустит нас? — спрашивал Драко сквозь слезы. — Успокойся, Драко, — ответил Люциус. — Ты не монстр. Ты сделал это, защищая семью. Это принцип, с которым живут Малфои. Я горжусь тобой. Драко не мог поверить. Он не слышал этих слов от отца со вступления в школьную команду по квиддичу. И что послужило причиной их произнести? Убийство директора. Он был настолько обескуражен, что даже перестал плакать. — А то, как ты вел себя за столом. Это было так смело, сын! — восхищенно проговорил Люциус. — Думаю, ты по-настоящему, заработал уважение нашего Лорда. Теперь мы снова будем наверху. Драко посмотрел на мать, которая теперь тоже перестала плакать и смотрела на него с сожалением. И сожаление это было вызвано тем, что он наконец понял то, что они скрывали от него. Драко не был монстром. Монстром был его отец.***
Бенджамин Нотт никогда не считал себя мстительным, завистливым или мелочным человеком. Его незаурядный ум позволял ему относиться к жизни как к шахматам, а нелегкая судьба заставила хорошенько запомнить, что иногда стоит пожертвовать пешкой. Мистер Нотт не любил авантюры и на все новое соглашался лишь после долгих раздумий, хорошо взвесив все за и против, продумав и тактику, и стратегию. Долгие годы он боролся с Люциусом Малфоем, ведя непростую шахматную партию: терял и пешки, и слонов, и даже ферзя; но отступить и сдаться было уже невозможно. Малфои слишком долго были в фаворе, пользовались привилегиями, которые были недоступны остальным семьям, чьих представителей допускали до стола заседаний. Среди Пожирателей даже ходили слухи о том, что в лучшие годы Люциус пользовался таким уважением Лорда, что тот позволял ему советовать, кого и на какие задания лучше отправлять. И он упивался властью, потихоньку избавляясь от тех, кто мог представлять для него какую-либо угрозу. Но из-за нескольких допущенных подряд ошибок его авторитет пошатнулся, и фарватер сильно сместился. Мистер Нотт сбросил плащ прямо на пол в гостиной, не дожидаясь пока один из немногочисленных эльфов, служащих в его с каждым годом ветшающем поместье, подберет его и аккуратно повесит в шкаф. Он неторопливо прошел в свою маленькую, но уютную гостиную, присел на низенький зеленый диван с резными деревянными ножками, и опустил голову в ладони. Он не мог поверить, что просчитался, что ошибся настолько сильно, не понял, что ждать больше было нельзя. Бенджамин отчетливо помнил все моменты, когда Люциус ошибался, ослушивался приказов или просто проявлял в себе те качества, которые не нравились Темному Лорду, отчетливо видел перед глазами, как его авторитет меркнет с каждым заседанием, но думал, что наносить удар еще слишком рано. В это время мистер Нотт даже снова стал устраивать ужины в своем поместье, чего не делал со смерти жены. Он делал это, чтобы вдоволь обсудить промахи враги и постараться перетянуть на свою сторону как можно больше Пожирателей, многие из которых завидовали авторитету Малфоев или имели свои причины их ненавидеть. Нотт вел светские беседы, аккуратно прощупывая почву, ходил вокруг да около, пока собеседник сам, понизив голос до шепота, не принимался обсуждать недавнее собрание, на котором Люциус снова выставил себя в невыгодном свете. Хозяин вечера учтиво соглашался с гостем, мысленно записывая фамилии своих потенциальных единомышленников. Список формировался не быстро, среди нынешних Пожирателей, допущенных до присутствия за столом во время собраний, было не много глупых людей. Большинство из них понимало, что высказываться однозначно в сложившейся политической обстановке было бы крайне неудобным, поэтому бросали обсуждения, так и не переходя на личности. Сидя в гостиной, мистер Нотт прокручивал в мыслях день за днем, собрание за собранием, задание за заданием, вспоминал каждый диалог, каждый шаг, и не мог понять, как он не заметил, что упускает самый идеальный момент для нападения. Пока он пристально следил за тем, как Малфой-старший теряет свои фигуры, он абсолютно не заметил, что на столе появилась еще одна доска для шахматной партии, но теперь с Малфоем-младшим. Бенджамин не мог поверить, что испуганный мальчишка, еле скрывающих страх и готовый расплакаться перед принятием метки, прячущийся за спинами отца и Снейпа, действительно вырос. Как после стольких нелепых, детских попыток подбросить умному взрослому волшебнику темные артефакты, он решился на убийство? Как он решился на подобное поведение? Такая неслыханная дерзость, неприкрытое нахальство и сокрушительная смелость. Что могло произойти с ним за месяцы обучения в школе? Теодор не проявил в себе подобных качеств, когда возвращался в поместье на рождественские каникулы. Сердце больно кольнуло, когда в мыслях появился образ любимого сына. Бенджамин даже подумал, что хотел бы, чтобы эта боль стала для него смертельной и избавила ото всех проблем, но она прошла, и ему ничего не оставалось, как отставить все сожаления и попробовать придумать хоть какой-то выход.***
Драко дошел до своей комнаты, только когда уже окончательно рассвело, и уснул в тот же момент, как его голова коснулась подушки. Но спал он плохо: его постоянно одолевали воспоминания прошедшего вечера, а затем и вовсе стали мучить реалистичные кошмары. Ему не хватало воздуха, чтобы сделать вдох, по всему телу пробивался жар, казалось, что что-то следит за ним, преследует, настигает. Этот беспокойный и непродолжительный сон не позволил ему отдохнуть и восстановиться полностью, но дал хоть немного энергии на то, чтобы переосмыслить все произошедшее за последние несколько лет, а также попытаться построить планы на будущее. Эта ночь слишком ярко продемонстрировала ему, какова цена любого его необдуманного поступка: он чуть не подставил под удар своих друзей, во время жалких попыток завоевать уважение таких же слизней, как и его отец. Теперь он явно видел ролевые модели, которым не хотел соответствовать. Но что делать дальше? Нигилистические догмы никогда не привлекали его, сжигать до основания все вокруг ради призрачной надежды на лучший мир в далеком будущем не казалось ему правильным решением, открыто демонстрировать свое неповиновение и инакомыслие означало обречь себя и своих близких на верную смерть. Разве это то, чего он хочет? Разве это тот путь, которым ему суждено пройти? Апатия накрывала с головой, не давала отдышаться и снова утаскивала куда-то в глубины мыслей. Осознать произошедшее не помог приход долгожданного утра, не помог завтрак в узком семейном кругу в дальней гостиной, одной из самых светлых комнат дома. Драко казалось, что ему уже ничего не поможет. Он понимал, что над ним берут верх эмоции, но не знал, как совладать с ними. Ему просто не хватало сил. Чувства отчаяния и несправедливости заглушали все остальное, все происходящее вокруг. Драко все утро как тень бродил по дому, стараясь не слушать все, что выговаривали ему предки с портретов, когда он проходил мимо. Малфой только усмехался, думая, как легко им рассуждать о долге, чести и любви, когда их жизни больше ничего не угрожает. Единственный пример для подражания сейчас он видел в лице профессора Снейпа. Драко был поражен, насколько спокойным он умеет оставаться в любых обстоятельствах. Он пытался воскрешать его образ в памяти, анализируя, запоминая, выискивая какие-то намеки на слабость. И не находил. Внешне декан всегда оставался каменным. Даже не зная деталей, Драко понимал, что что-то случилось в его жизни такое, что повлияло на него таким образом. Может, это было его первое убийство? Ему нужно было поговорить с профессором, посоветоваться, узнать, что делать дальше, как себя вести. Но Снейп исчез вчера ночью, и, судя по обрывкам разговоров, которые он подслушал под кабинетом отца, вернулся в школу, чтобы не потерять своего прикрытия. Какой теперь в этом был толк? Драко не хотел, но не мог не думать об этом. Устало бродил по подсознанию, искал смысл, который и не надеялся найти. Что же ему делать дальше? Что делать дальше?***
Из-за смерти Дамблдора в Хогвартсе все встало с ног на голову. Выпускные экзамены были отменены, а студенты в срочном порядке отправлены по домам. Мистер Нотт встретил сына в уже столовой, пока тот наслаждался поздним завтраком, приготовленным и заботливо поданным двумя домовыми эльфийками. — Не думал, что вас отпустят так быстро, — сказал Нотт старший, останавливаясь на пороге комнаты. — С этим трауром все с ума посходили, — прожевывая кусок ветчины, ответил Теодор. — Весь замок увешали черными флагами, разбудили посреди ночи и утренним поездом нас отправили, — он сделал неопределенный жест рукой, демонстрируя свое отношение к такому поведению учителей. — Вот тебе и школа! Никаких выпускных экзаменов, и как нам дальше быть никто не знает. Ты не рад меня видеть? — спросил Теодор, заметив лицо отца. Они несколько отдалились друг от друга за последние несколько лет, общаясь только по переписке или во время каникул, поэтому первое время при личном общении всегда чувствовали некоторую неловкость. — Рад, — спохватился Бенджамин, — конечно, рад. Просто это все так быстро. Мужчина смотрел на своего взрослого сына и не мог понять, как на самом деле все произошло так быстро. Еще совсем недавно он первый раз садился в поезд и уезжал от него в школу, а теперь из родительского дома пойдет на верную смерть. У Нотта-старшего затряслись руки, когда он протянул их к сыну для объятий. Теодор поднялся и сделал несколько шагов навстречу отцу. Он не мог не заметить стоящие в его глазах слезы. — Хочешь сказать, это слезы счастья? — переспросил Теодор, заключая отца в объятия. Напряжение бессонной ночи взяло свое, и у Бенджамина кончились силы. Он горько заплакал, обмяк и почти повис на руках у сына. Теодор, не ожидавший этого, почти потерял равновесие, но вовремя спохватился и устоял, выставив назад одну ногу. — Папа? — обеспокоенно позвал он. — Папа, что случилось? Нотт-старший не мог ответить, слезные всхлипы душили все слова, которые он хотел произнести. Как он мог объяснить сыну, что его детство и юность закончились прошлой ночью абсолютно без его ведома. Только после выпитой чашки зеленого чая с несколькими каплями успокаивающего зелья Бенджамин смог спокойно вдохнуть. — Тебе нужно уезжать, Тео. Не разбирай вещи. Я напишу кому-нибудь из друзей заграницей, может быть, родственникам твоей матери. Ты же хотел их навестить, — почти затараторил он. — Что ты несешь? Куда уехать? Что случилось? — ошарашенный Теодор не собирался уезжать из дома сразу же после возвращения. — Я не могу это допустить, не могу допустить, — повторял мистер Нотт, игнорируя вопросы сына. — Что произошло, отец? — Теодору пришлось слегка тряхнуть мужчину, чтобы вернуть его в реальность и привлечь внимание. — Ты знаешь, что Дамблдор мертв? — спросил Нотт-старший. — Да, — протянул Теодор, — поэтому я и вернулся домой. В школе объявили чрезвычайное положение. — Что вам рассказали? — Толком ничего. Пожиратели пробрались в школу. Нужно срочно уезжать, — пожал плечами Теодор. Вдруг его ударило неожиданное предположение. — Это был ты? Ты его убил, поэтому нам надо бежать заграницу? — Нет, — грустно покачал головой Бенджамин. — Значит, ты все-таки не знаешь. Теодор вскочил на ноги, когда осознание, наконец, настигло его. — Не может быть, — прошептал он. — Да, Тео. — мужчина откинулся на спинку дивана, на котором сидел, и взглянул на сына. — Значит, смог, — заключил он. — И набрался наглости считать себя героем. Вернулся как триумфатор. Лорд позволил ему забрать мою палочку, — в безжизненном до этого, слабом, голосе теперь слышались злость и ненависть. Теодор не мог поверить в услышанное. — Но это не самое ужасное, Тео. Я смог бы пережить отсутствие палочки, хоть это унизительно и сложно, но мне придется пожертвовать самым дорогим в жизни — тобой, мой мальчик, — Бенджамин снова заплакал, не в силах держаться. — Прости меня, — шептал он, — прости. Нотт-младший решительно ничего не понимал, а отец похоже не собирался баловать его деталями. Но если Бенджамин хорошо играл в шахматы жизни, то Тео играл мастерски, научившись у отца и отточив свой врожденный талант начитанностью и врожденным хладнокровием. Всех нас периодически захлестывают эмоции, которые мы не в силах сдерживать, но рано или поздно они отступают, и тогда перед глазами предстает наиболее полная и яркая картина, вещи становятся такими, какие они есть на самом деле. Теодор хорошо умел ждать, но состояние отца подсказывало, что времени может быть меньше, чем ему бы хотелось. Поэтому он позвал эльфа и велел напоить отца еще одной порцией успокоительного зелья, а затем уложить спать. Пока домовики выполняли порученное задание, Тео постарался собрать всю скудную информацию, которую только что предоставил ему отец. Этого было слишком мало. Он знал, что Малфою-младшему было поручено невыполнимое задание. Он не знал деталей, но предполагал, что это как-то связано с Поттером, похищение или даже убийство. Он даже старался вести собственную игру, пытаясь сблизиться с Грейнджер, но та не поддавалась. Это задевало его гордость, ведь девчонка на самом деле начала ему нравиться, и приглашение на рождественский ужин было сделано от чистого сердца. Теодор помотал головой, чтобы не отвлекаться. Образ Гермионы был очень привлекательным, но сейчас у него было достаточно поводов для учащенного сердцебиения кроме любовных чувств. Новая информация вносит свои корректировки. Убийство директора — это не шутка. Теперь изменится абсолютно все. Драко Малфой — действующий и заслуживший доверие Пожиратель Смерти. Неужели только этот факт настолько вывел и довел его отца? Теодор поднялся в комнату отца. Тот спал с самым безмятежным видом, словно только что не бился в истерике и не нес бессвязный бред. — Прости, отец. У меня нет выбора, — произнес Теодор и прибег к легилеменции. Наконец, увидев всю эту длинную ночь глазами отца, он все понял. Что ж, Драко Малфой был достойным противником. Но не непобедимым. И если для победы нужно было стать монстром, Тео был готов это сделать.