***
Драко был горд тем, что в очередной раз унизил Гриффиндорскую выскочку. Как ему понравилось это ощущение полной власти над ней. Не исключено, что он зашел бы и дальше, но чертов Поттер ворвался и все испортил. Теперь им придется менять место встреч. Но он с этим не торопился. Он знал, что Грейнджер что-нибудь придумает, она же такая умная. Ему захотелось сплюнуть, оттого что в памяти лишь при упоминании фамилии всплывал вкус ее губ. Он так ярко вспомнил тот момент, когда стоял к ней так близко, что его губы почти касались ее, и ждал, что она скажет «да». Ждал и боялся, что она не скажет, или просто не успеет сказать, и он поцелует ее раньше. А ему так хотелось. Но он все же обладал достаточным уровнем самоконтроля, чтобы суметь сдержаться. Вдобавок ко всему, он помнил это омерзительное чувство, которое испытываешь, когда поддаешься спонтанным порывам вместо того, чтобы следовать четко продуманной линии поведения. Но дни проходили, а со стороны Грейнджер не было и намека на попытку предложить новые варианты места или времени. Ему даже казалось, что она вовсе позабыла об их маленьком приключении и том, что должна ему еще два желания. Он знал, что она чувствует его взгляды на сдвоенных занятиях и в Большом Зале, и каждый раз ему казалось, что она вот-вот посмотрит на него и подмигнет, улыбнется или подаст какой-нибудь другой сигнал, но ничего подобного не происходило. Она лишь кривила губы или сдвигала брови, отводя взгляд. Тогда парень не выдержал. Задушив голос гордости, которая из последних сил умоляла его не связываться с грязнокровкой, не смотря на это манящее желание, он сам стал подыскивать различные варианты, чтобы потом предложить их Грейнджер. Прогуливаясь по замку, он глубоко задумался, и ноги сами привели его к ответу. Спустя несколько дней раздумий и тщательного взвешивания всех плюсов и минусов подобной затеи, а именно так отныне Драко поклялся себе принимать любые решения, опасаясь за последствия, он все же решил, что этот вариант будет лучшим решением их проблемы, и девушка будет ему благодарна. Он написал пренебрежительную записку, стараясь сделать почерк максимально ровным и с помощью школьной совы, поскольку пользоваться собственным филином было небезопасно, адресовал ее Грейнджер следующим утром. За завтраком Драко старался создать видимость участия в оживленной беседе однокурсников, чего раньше почти никогда не делал. Он лишь краем глаза наблюдал за движениями Гриффиндорки, которая уже закончила с завтраком и, не желая дожидаться, пока друзья сделают то же самое, встала из-за стола. Про себя он выругался, что эта бестолочь не дождется почты, и все снова полетит к чертям. Хорошо хоть, он додумался не подписываться, на случай если записку увидят ее тупоголовые дружки. Но ее остановила сидящая рядом Уизли. Драко был впервые в жизни благодарен за то, что в этой школе учатся эти рыжие отбросы. На стол прямо перед Грейнджер упала свернутая записка. Девушка могла только догадываться, кто был таинственным отправителем, поэтому не стала открывать ее при друзьях. Она отстраненно кивнула, уже не слушая, о чем говорит Джинни, и сообщила друзьям, что встретит их в кабинете Заклинаний. Выйдя из Большого Зала, она развернула небольшой пергамент и прочитала следующее: «Знаю, что ты соскучилась. В то же время. Восьмой этаж. Это все еще не свидание»***
Юноша пришел заранее, чтобы встретить Гермиону и проводить до нужного коридора. Несколько минут, которые они потратили на то, чтобы добраться до Выручай-комнаты, они провели в молчании. Когда они, наконец, добрались, Драко трижды прошелся мимо стены, и в ней появился дверной проем. — Хорошая идея, — с меньшим, чем хотелось Малфою, восхищением произнесла девушка. Аристократические манеры Драко напомнили о себе, и он галантно пропустил Гермиону вперед в открывшуюся дверь, а сам зашел следом. Комната приобрела вид небольшой гостиной, в которой было все необходимое для комфортного времяпрепровождения. Выполненная в пудрово-бежевых тонах комната могла угодить вкусу обоих студентов. Светлая и уютная, она слегка напоминала просторную гостиную в башне Гриффиндора, а резные ножки и дорогая обивка широкого дивана и кресел отдавали дань любви Слизерина к барокко и классицизму. Кресла и диван были повернуты к камину, между ними на мягком ковре стоял низкий журнальный столик. В дальней части комнаты расположился узкий, но высокий книжный шкаф и массивный стол со всеми необходимыми письменными принадлежностями. В камине приятно потрескивали дрова. — Довольно романтично, — произнесла девушка прежде, чем сообразила, что выразила мысль вслух. Драко ухмыльнулся. — Я удивлен, что твой дешевый вкус ничего не испортил. Несколько минут они молча рассматривали комнату. — Раз уж мы все равно здесь, скажу, что мне нужно знать, в каком костюме будет Браун на балу на следующей неделе, — сказал парень, усаживаясь на диван напротив камина. — Я постараюсь узнать и передать тебе записку, — кивнула она, прохаживаясь по комнате и изучая предметы интерьера, — если не получится, то сообщу на самом балу. В каком костюме будешь ты? — с интересом спросила она, оборачиваясь к Слизеринцу. — Тебя это не касается, — ухмыльнулся парень. — Действительно, на этом мероприятии меня будут волновать только два молодых человека. Ты в их число не входишь, — закатила глаза девушка. — Уизли и Нотт, — с пренебрежением в голосе заключил блондин. — Именно, — она провела рукой по книжным корешкам с самой высокой полки. — Но поцеловать-то ты хочешь меня, — протянул Драко, следя за реакцией Гриффиндорки. — Что за глупости? — не оборачиваясь и стараясь не делать резких движений, спросила девушка. — Поцелуй тебе понравился, ты призналась, — с лукавой улыбкой напомнил он, — да и Лаванда все наше прошлое занятие не затыкалась о том, как она рада, что у тебя появился поклонник. — Что? — тихо переспросила девушка, все же обернувшись и уставившись на парня. Он вальяжно развалился на диване, закинув ноги на журнальный столик. — Да, — подтвердил он, — она довольно много болтает о том, какая ты хорошая. Даже попросила больше не называть тебя грязнокровкой. Надеюсь, ты ценишь это. — А ты не торопишься выполнять ее просьбу, — скривилась девушка. — Она так нахваливает тебя, что я уже начал бояться, что влюблюсь без памяти, — рассмеялся Малфой, глядя на шокированное лицо Гермионы. — Что за глупости? — громко повторила девушка, направившись к дивану, на котором сидел парень. — Ты ведь рассказала ей о нашем маленьком секрете? О том дивном поцелуе, что сводит тебя с ума? — не унимался он. — И который я отказался повторить. — С чего ты взял, что я рассказала ей о тебе? Может, я говорила про Теодора? — с вызовом спросила девушка. — Во-первых, очень сомневаюсь, что он тебя целовал. Во-вторых, как бы мне не хотелось это признавать, но именно я тот человек, в компании которого ты проводишь вечера вместо своих любимых книжек. Может, эту дурочку ты и обманешь, но я достаточно умен. — Ты непроходимо глуп, если думаешь, что один поцелуй заставит меня изменить свое отношение к тебе. — Я уже однажды сказал тебе, девушки не забывают мои поцелуи, — ухмыльнулся он. Эта фраза откинула их обоих в воспоминания почти месячной давности. Живо представилась спальня Слизеринца и роковой для них обоих диалог, в ходе которого прозвучало первое желание. То самое, за которое сейчас расплачиваются они оба. — И я уже однажды сказала, что ты захлебнешься своим самодовольством! И поскорее бы, — передразнила она Малфоя. — Не вижу причин обсуждать то, что мы оба прекрасно понимаем. Разговор окончен. С тебя требуется узнать, в каком костюме будет твоя болтливая подружка, — он махнул рукой в знак прощания и, видя, что Грейнджер не собирается двигаться с места добавил. — Можешь идти. — Не думай, что можешь мне приказывать, — сложив руки на груди, сказала девушка, но все же направилась к выходу. — Именно это я и могу делать, Грейнджер, — тихо прошептал парень, но Гермиона его уже не расслышала.***
Проснувшись с утра, девушка улыбнулась, наконец, пробившемуся сквозь облака солнцу, которое несколько дней уже не показывалось. Гермиона была абсолютно не суеверным человеком, из-за этих убеждений она и отказалась от посещения занятий по Прорицаниям, сочтя их неимоверно глупыми. Но в этот день девушке казалось, что она должна довериться знаку, который ей предоставило небо. Поэтому потратив не больше трех минут на уговоры Лаванды, она с довольным лицом уселась на стульчик, ожидая пока та примется за ее прическу. Сегодня настал тот день, когда она поразит всех тем, насколько привлекательной она может быть. Когда волосы были уложены, белая рубашка аккуратно заправлена в юбку провокационной, как считала Гермиона, для школьной формы длины, девушка с кокетливой улыбкой рассматривала себя в зеркало. Она все еще сомневалась, стоит ли прислушиваться к последнему совету Лаванды. На кровати позади нее лежала пара черных кружевных чулок. Соседки уже спустились в Большой Зал, Грейнджер осталась в комнате в одиночестве и уже начинала опаздывать на завтрак, поэтому, отбросив все сомнения, она закончила сборы. Гермиона вошла в двери Большого Зала медленной походкой, слегка заводя одну ногу за другую, чтобы бедра при ходьбе покачивались чуть сильнее. Она почему-то ожидала такого эффекта, как в магловских фильмах, когда в комнату входит великолепная блондинка, и все замирают, глядя только на нее. Но эффекта не было. Слегка стушевавшись, она прошла к своему привычному месту рядом с Гарри и несколько минут шарила глазами по столу. — Доброе утро, — поздоровалась она, когда встретилась взглядом с Роном, который только что увел у нее приглянувшуюся булочку с корицей. — Ты чего так задержалась? — спросил Гарри с интересом осматривая ее. На лице девушки отразилась надежда на то, что Гарри сделает ей комплимент или хотя бы сделает вид, что заметил перемены в ее внешнем облике. Но тот лишь выжидающе смотрел. — Немного проспала, — разочаровано буркнула девушка, глядя на Лаванду, которая подкладывала в тарелку Рона еще одну булочку. — Гермиона, ты чудесно выглядишь сегодня! Не правда ли, мальчики? — спросила она, пытаясь приободрить подругу. — Ты стала по-другому причесываться? — набивая рот, спросил Рон. Она даже не стала ему отвечать, лишь бросив неодобрительный взгляд. Испорченное с утра настроение она решила заесть горячим омлетом, но в подобной ситуации это не сильно помогло. Возможно, ей стоило бы радоваться, что друзьям абсолютно плевать на ее внешний вид, ведь они ценят ее в первую очередь за личностные качества. Но, как и любой девушке, Гермионе стало безумно обидно, что парень, к которому она испытывала такие светлые и теплые чувства, даже не обращает внимания на то, как много времени она тратит на то, чтобы ему понравиться. Чтобы быть с собой до конца откровенной, она добавила про себя, что не только ему. Девушка из-под ресниц взглянула на Слизеринский стол. Теодор что-то обсуждал с сидящей рядом Дафной Гринграсс, но спустя какое-то время все же поймал на себе взгляд Гермионы, вернул ей приветливую улыбку и даже подмигнул. В груди у девушки потеплело, настроение было спасено, если не полностью, то хотя бы наполовину. Взгляд Малфоя, который она встретила чуть позже, вовсе не был таким приветливым, впрочем, она на это и не рассчитывала. Сделав вид, что встретилась с ним взглядом случайно, она моргнула, разорвав зрительный контакт. Зная, что он все еще следит за ней, она встала и вышла из зала.***
Вечером Драко специально зашел в библиотеку, потому что знал, что найдет Грейнджер именно там. И действительно не ошибся. Он увидел ее почти сразу. Она стояла к нему спиной, в школьной форме, мантия покоилась на стуле рядом. Он сделал несколько не слишком уверенных шагов вперед, но остановился. Замер на месте, потому что увидел, с кем Гриффиндорка разговаривала. За столом прямо напротив нее сидел Теодор Нотт. Малфой засунул руки в карманы и продолжил наблюдать. Он медленно втянул ртом воздух и задержал дыхание, когда увидел, как девушка перегнулась через стол и коснулась своими пальчиками запястья Теодора. Ее юбка слегка поднялась при наклоне, так что Драко скользил взглядом по, на удивление, стройным длинным ногам, а затем остановился на кружевных резинках чулок, обнимающих ее ноги. Он сглотнул, выдохнув воздух, который задерживал в легких. Его переполняли непонятные чувства. Кого он пытался обмануть? Понятные, очень понятные. Он ведь хочет ее. Хочет трогать эти ноги, задрать юбку или вовсе ее снять. Просто не хочет признаваться. Не хочет соглашаться, что такие ноги могут принадлежать грязнокровке. Но к желанию примешивалось что-то еще. Это чувство тоже было хорошо знакомо Драко. Это была злость. На себя. За то, что он испытывает такое желание. На Нотта. За то, что его она гладит по руке. И на нее. Особенно на нее. За то, что она надела такие сексуальные чулки на такие сексуальные ноги. За то, что заставила его хотеть. За то, что он хотел ее наказать. Хотел наказать за то, что она не принадлежала ему. За то, что посмела заговорить с другим парнем, касаться другого. На Нотта сейчас плевать, надо наказать ее. Словно услышав его мысли, она отдернула свою руку, Теодор встал и, прихватив свои вещи, направился к выходу. А Грейнджер пошла в дальнюю часть библиотеки, чтобы вернуть книги на место. Малфой, не раздумывая, последовал за ней. Как только она потянулась, чтобы поставить книгу на одну из верхних полок, он подскочил к ней сзади и прижал к стеллажу. — Грейнджер, — прошипел он ей на ухо, прижимаясь всем телом. — Что ты! — она задыхалась от возмущения. — Отпусти! Это не смешно. — Разве ты видишь, чтобы я смеялся? — проговорил он, обхватывая ее талию одной рукой, а другой убирая волосы с шеи, чтобы освободить место для поцелуев. — Нашел себе развлечение! — не прекращала вырываться она, отчего еще больше соприкасалась с его пахом. Подобные движения доставляли ему настолько приятные ощущения, что он смял ткань блузки Гриффиндорки, сжав ладонь. — О, это не развлечение, — протянул он, а потом провел кончиками пальцев по ее шее, отчего она вздрогнула, — это наказание. Твое наказание. — Но, — она начала получать наслаждение от того, что он находился так близко, но не позволяла себе терять контроль над телом и мыслями, — за что? — произнесла она на выдохе, который почти превратился в стон, когда Драко слегка коснулся губами кожи на ее шейных позвонках. — За это, Грейнджер, — он шлепнул ее по ягодице, — за это, — провел пальцами по задней стороне ее бедра вниз, а затем вверх по внутренней стороне, — и за это. — Я не понимаю, — она попыталась остановить его руку, сдвинув ноги, но он продолжал поднимать ладонь, поглаживая ноги девушки под ее юбкой. — Я заметил, какой короткой стала твоя юбка, — сказал он, обводя языком мочку ее уха. — Ты же для меня так старалась? Она почувствовала, как длинные пальцы погладили ее тело через ткань трусиков. Драко оттянул резинку и провел пальцами по нежной коже, чувствуя, как девушка напряглась. Она перестала дышать, когда он коснулся ее чувствительного места. Драко с удовольствием отметил, что тело девушки правильно реагировало на его действия, она была уже немного влажной. — Перестань, — с новой силой возмутилась она. Гермиона дернулась, пытаясь оттолкнуть от себя парня, но он не сдвинулся с места, лишь сильнее надавив пальцами на ее клитор. Она поджала губы, обещая себе, что не покажет ему, что ей приятно, что будет сдерживать эти рвущиеся стоны. Девушка слегка повернула голову, чтобы увидеть выражение лица Слизеринца. Его глаза потемнели от возбуждения, слегка пересохшие губы были немного приоткрыты. — Да, — тихо выдохнула она, тут же нарушив свое обещание. Девушка прикидывала в голове, стоит ли пробовать дотянуться до его губ, чтобы поцеловать, но так и не решилась это сделать. — Это был ответ на мой вопрос? — Драко сделал характерное движение тазом, прижимаясь ближе к девушке. Она ничего не ответила, кусала губы, чтобы не издать больше ни звука, лишь шумно и учащенно дышала носом, продолжая смотреть ему в глаза. — Или подтверждение того, что тебе нравится то, что я делаю? — он не собирался разрывать зрительный контакт, поэтому, убрав руку с ее талии, на ощупь нашел ее кисть и накрыл своей. Она не смогла бы ответить, даже если бы постаралась связать все слова, что вертелись у нее в голове, в одно предложение. Она чувствовала, как его пальцы совершали круговые движения, касаясь так, как ее не касался ни один парень до этого момента. И ей это нравилось. Незаметно для себя самой, она прогнулась в пояснице, ближе прижимаясь к трущемуся о нее твердому члену. Драко ускорил движения пальцев. — Хорошая девочка, — шепотом произнес он, касаясь губами ее щеки и уголка губ. Он почувствовал, как ее сомнение в том, правильно это или нет, начинает таять. Он сильнее сжал ее руку и, немного отстранившись от нее, положил ее на свой пах, чтобы девушка смогла в полной мере ощутить, как он ее хочет. Драко нравилась ее неопытность, прослеживающаяся в движениях, смятение в глазах. — Пере… — испуганно выдохнула она, приближаясь к самому пику ощущений, — стань! — Как скажешь, — Драко прекрасно чувствовал, что ей хватит одного прикосновения, чтобы кончить, но он лишь убрал руку, как она и просила. Как только он услышал вздох разочарования, сразу отпрянул от Гриффиндорки и с победной улыбкой прошептал. — Стоит только попросить. Все просто, Грейнджер! Девушка тяжело дышала так же, как и сам Драко. Они оба плохо соображали, что сейчас произошло и что они будут с этим делать позже. Гермиона силилась произнести хоть слово, теперь уже развернувшись к парню всем корпусом, но так и не смогла выдавить из себя ни звука. Драко выжидал в течение нескольких секунд, хотя сам не понимал, чего именно. Он боялся даже думать, что вот-вот может накинуться на нее, чтобы продолжить это маленькое развлечение. Но, быстро собравшись, он придал лицу холодное выражение, поправил мантию и направился к выходу. До двери он дошел спокойно, а выйдя за нее побежал со всех ног, ни на что не обращая внимания. Даже на то, что аристократы не могут носиться по коридорам, они лишь неспешно ступают, даруя снисходительный взгляд окружающим. Но напряжение, если не боль, в паху не предоставляло ему других вариантов. В гостиную Слизерина он влетел как молния, ловя на себе удивленные взгляды однокурсников. — Панси, милая, не поможешь мне? — не смотря в ее сторону, кинул он, направляясь в свою спальню. Девушка переглянулась с сидящей рядом Милисентой Булстроуд, медленно встала, расстегнула верхнюю пуговицу рубашки и направилась за парнем. — Что ты хотел, Драко? — спросила она, войдя в комнату вслед за ним, но ответ не потребовался, он накинулся на нее с поцелуем. Девушка лишь ухмыльнулась про себя и с охотой ответила на его ласки. Драко никогда не целовал Панси с таким напором, у нее даже слегка сводило челюсть от его натиска, но она не смела его останавливать, наслаждаясь каждым моментом, что он был рядом. Слизеринец закрыл глаза, пытаясь представить, что он зарывается пальцами не в идеально прямые черные волосы, а в длинные каштановые волнистые и даже слегка спутанные. Он крепче прижал к себе тело девушки, задрав ее юбку и остановив руки на ягодицах. Ощущения были не те, он это прекрасно понимал, но изо всех сил старался вообразить на месте Паркинсон совсем другую девушку, при этом успокаивая себя тем, что все дело в его тяге к запретным плодам. Он толкнул Панси на кровать и навалился сверху. Девушку не нужно было ни о чем просить или направлять, она была достаточно опытной, чтобы самостоятельно расстегнуть его ширинку, даже не разрывая поцелуя. Мысленно чертыхнувшись, он смирился с тем, что в этот раз, как и в большинстве случаев, секс принесет ему лишь физическую разрядку.***
Несколько дней девушка не могла прийти в себя. Чтобы успокоиться ей понадобилась почти неделя. То, что произошло в библиотеке, было недопустимым. Она не могла понять, как он посмел вести себя подобным образом, при этом пытаясь ее в чем-то обвинить. Это же чистого вида домогательство, и если она пойдет к директору или МакГонагалл, то велика вероятность того, что Малфоя исключат. Или, как минимум, запретят приближаться к ней ближе, чем на пятьдесят метров. Какое-нибудь такое постановление вынес бы суд, будь они в магловской части Англии, и не будь Малфой так чертовски богат, что мог бы откупиться от тысяч судей. Она прекрасно понимала, что у нее не было выбора, ей оставалось только молчать об этом и держаться от него подальше. Гермиона отныне всегда садилась спиной к столу Слизерина в Большом Зале, чтобы случайно не поймать взгляд Драко. На сдвоенных занятиях она всегда выбирала крайний ряд Гриффиндора, чтобы сидеть подальше от него и успеть первой выйти из кабинета по окончании урока. Ей было необходимо сообщить ему, что Лаванда в качестве наряда на бал выбрала абсолютно безвкусное пурпурное платье, которое делало ее фигуру еще более объемной. Но о каком сообщении могла идти речь, когда она не могла просто смотреть в его сторону. Она перестала передвигаться по замку в одиночестве, несколько раз даже просила, чтобы Гарри или Джинни провожали ее до библиотеки, а обратно она прогуливалась с Теодором. С ним она чувствовала себя защищенной. В глубине души она почему-то была уверена, что он — чуть ли не единственный человек, который смог бы противостоять Драко Малфою, если тот снова надумает выкинуть что-нибудь подобное. Правда, чем больше времени проходило, тем больше девушка успокаивалась. Вспоминая тот день и эти неожиданные прикосновения, она все больше начинала винить себя за то, что не дала настоящего отпора. У нее ведь была возможность это сделать. Вырваться, убежать, закричать. Очень-очень глубоко в душе она понимала, что ей понравилось то, что произошло. Внезапный напор со стороны Слизеринца и то чувство, когда она поняла, что желанна. И эти прикосновения, от которых все тело начинало вибрировать. Выдохнув и в очередной раз поняв, что, наконец, разобралась со своим внутренним состоянием, девушка взяла перо и написала всего три слова, которые хотела сообщить Малфою. Она прекрасно понимала, что избегать его вечно не получится, ведь им предстоит еще долго находиться бок о бок. Что касается Драко, то ему не хотелось это признавать, но за те несколько дней, что они не виделись, он успел соскучиться. Не в том смысле, что он скучал по ней, скорее, ему было скучно без нее. Ведь, как бы грустно от этого ни становилось, но основным его развлечением на тот момент были именно издевательства над Грейнджер. А то выражение смертельной обиды, которое красовалось на ее лице после очередной его выходки, было просто неподражаемым! Но, помимо этой скуки, он чувствовал легкую вину, потому что понимал, в какое состояние повергло девушку его неоднозначное поведение в библиотеке. Один раз он даже задумался, что на фоне ее ничтожно маленького сексуального опыта, хотя по отношению к Грейнджер ему нравилось употреблять выражение «полное отсутствие сексуального опыта», такое поведение со стороны парня могло оставить серьезную психологическую травму. Ему становилось противно от самого себя, когда он понимал, что беспокоится о психологическом состоянии Гриффиндорской зануды. Драко пытался не попадаться ей на глаза на протяжении всей недели, а если видел, что она прогуливается с кем-то по коридору, стремительно менял свое направление, чтобы не быть замеченным. Он с видом крайнего равнодушия наблюдал за ее нервным поведением, за попытками избегать его и надеялся, что рано или поздно им придется поговорить, и он сможет сказать ей, что это все было ошибкой, он был пьян или под Империо. Потому что он никогда бы не захотел прикоснуться к ней будь он в здравом уме. Это он повторял себе каждый вечер, когда сидел в бежевой гостиной и думал, какую омерзительную оплошность он допустил снова. Сидел, опустошал запасы огневиски, которые благоразумно притащил сюда на всякий случай, и ждал, что Грейнджер вот-вот зайдет в комнату. Ему безумно этого хотелось, как только он допивал третий стакан. Чтобы она пришла, и он смог извиниться. Потому что после третьего стакана перед глазами появлялась еле заметная дымка, разум слегка мутнел, и ему становилось действительно жаль. Жаль, что он так ее напугал своим натиском. Жаль, что ее грязная кровь никогда не позволит ему относиться к ней, как к обычной девушке и нормальному человеку. Жаль, что он никогда не может делать то, чего хочет, а должен слепо слушаться приказов сначала отца, а затем Темного Лорда. Жаль, что за все его желания приходится расплачиваться. Жаль самого себя. В один из вечеров, когда он вновь пришел в Выручай-комнату, чтобы насладиться одиночеством и хорошенько обдумать, как ему быть дальше, он увидел на журнальном столике возле дивана маленькую бумажку, надпись на которой гласила: «Жуткое пурпурное платье». Больше в ней ничего не было. Он сжал ее в руке и улыбнулся. Это был первый раз, когда Гермиона Грейнджер вызвала у Драко Малфоя настоящую улыбку, а не ухмылку.