Причал неприкаянных

Глеб сидел в кабинете и смотрел на белый конверт у себя на столе. Если не открывать, можно будет не участвовать в этом безумном спектакле. – Глеб Васильевич, мы должны запретить эту ужасную вечеринку! – Из раздумий вывел писклявый голос учительницы по математике, которая ворвалась в кабинет. Глеб посмотрел на секретаршу, растерянно застывшую в дверях, потом на посетительницу. – Какую вечеринку? – мужчина убрал конверт в ящик стола. – Как какую? Хэллоуин. Как вы вообще это разрешили? Вот Григорий Николаевич никогда не позволял расхаживать ученикам в костюмах мертвецов. Что это вообще за праздник такой? До Хэллоуина еще два месяца, но Глеба этот праздник уже достал. Учителя разделились на два лагеря, и ни одна из сторон не руководствовалась одним простым доводом – родители учеников готовы все оплатить, пускай дети порадуются. Но нет, создавалось куча абсолютно нелепых противоречий, суеты, беготни. И все это лишь на этапе планирования. – И почему Григорий Николаевич не разрешал? – уточнил Глеб. Григорий Николаевич не разрешал детям отмечать праздник мертвых, зато, по всей видимости, возносил человека, который количество ушедших в мир иной увеличивал в геометрической прогрессии. – Не по-людски это. – Лидия Константиновна, – Глеб слегка приблизился к женщине через стол. – А вам не все ли равно? – В смысле? Хотите сказать, что мне наплевать на детей? – возмущение было искренним. – Если детям все позволять, кем они вырастут? Наркоманами, убийцами. Так жить нельзя, должны же быть какие-то рамки. Вот Григорий Николаевич всегда придерживался железной дисциплины, что в работе, что в жизни… А потом он убил себя – просто потому, что ему так сказал Тимур. Это ведь происходило на протяжении долгого времени. Наверняка в прошлом году, когда этот самый Григорий Николаевич сидел в этом кабинете и объяснял всем посетителям, почему не стоит давать детям свободу во всем, особенно в возможности наряжаться в мертвыми, он уже был готов стать одним из них в реальности. – Я подумаю над вашими словами, – пообещал Глеб, и женщина наконец покинула его кабинет. Думать он не собирался. Глеба вообще мало волновало все происходящее в этой школе. «И каждый раз они эту вечеринку в честь Хэллоуина планируют заранее. Так утомляет вся эта суета. Я бы запретил, а как поступишь ты?» И все. Это были единственные слова, написанные на большом листе в письме. Глеб положил сложенный лист обратно в конверт и вернул в ящик стола. Потом сфотографировал конверт с адресом на телефон и, взяв ключи от машины, вышел на улицу. Нужно хотя бы знать, кто помогает Тимуру отправлять эти письма. Обратный адрес указан, иначе бы их переписка не была возможна. *** Глеб припарковался у двухэтажного многоквартирного дома на окраине города и стал ждать. Он даже не стал узнавать, как именно выглядит хозяин квартиры, с адреса которой присылались письма. Зачем? Тимур наверняка велел ему тут же подойти, если Глеб вдруг появится поблизости. Через пять минут из подъезда, оглядываясь, вышел высокий полный парень. Типичный санитар. Впрочем, Глеб не особо бы удивился, увидев главврача психбольницы. – Он сказал, чтобы ты не приезжал к нам, – санитар указал в сторону леса. Глеб вышел из машины и посмотрел туда, куда указывал парень. – Там, наверное, хорошо? Тихо, да? – Глеб вгляделся в блеклые глаза человека перед собой. – Да, – ответил он. – А что еще сказал Тимур? – Чтобы ты писал письма. Не приезжал. Какой лаконичный ответ. Хоть в чем-то повезло. – Зачем ты ему помогаешь? – спросил Глеб, хотя уже знал ответ. – Не твое дело. – Ты что, не в курсе – я же особо приближенный. Мне можно и рассказать. – Не приезжай. Пиши письма, – снова повторил санитар и быстро пошел к подъезду. – Эй, – окликнул его Глеб и продемонстрировал конверт. – Передашь? Санитар вернулся и протянул руку. – Знаешь, ты бы лучше жил своей жизнью, а не состоял на побегушках у психа. – Он не псих. Значит, вот как получается: санитар этот Тимура психом не считает и вряд ли когда-то станет; Леонид, тот несчастный, в своей домашней тюрьме в результате все же понял, что Тимур псих. А вот Глеб знал это всегда. Шестнадцатилетний Тимур Сперанский стоял на шатких перилах заброшки на районе, а Глеб просил его слезть. Перила могли не выдержать, но тогда еще незнакомый парень не спешил слезать. И нес всякую бессмысленную околесицу. И этот эпизод целиком предрешил судьбу Глеба. – На словах передай, что если он вдруг однажды сбежит, пускай закончит то, что хотел сделать в день нашего знакомства. Санитар напрягся. – Я запишу лучше. Глеб наблюдал, как санитар вбивает слова в старенькую кнопочную “Нокиа”, и осознавал, сколько на самом деле прошло лет. Казалось, жизнь прожитая «до» – была, чтобы спасти Тимура от прыжка, а жизнь «после» – чтобы спасти мир от Тимура. Вот такое предназначение.