Причал неприкаянных

Ни новых сил (С)

– Ну что, узнал себя? – в дверях снова стоял Глеб. – Ты вообще работаешь или только контролируешь меня? – мрачно спросил Паша. Три часа допроса учеников седьмого класса не дали результата. Никто ничего не знает, никто никуда не сбегал, все на вечеринке в честь Хэллоуина были в общем зале и ни ногой наружу. – Контролирую. Так как тебе контингент? – Маленький пухленький мальчик по фамилии Киселев начал разговор с того, что без адвоката и слова не скажет, и вообще его отец – лучший друг прокурора Валиева. – Твоего бати? Паша кивнул подвинул к себе следующий список – ученики постарше. – Как тебе твои апартаменты? – Глеб и не думал уходить. Сегодня, перед началом допроса, Паша мельком взглянул на комнаты, когда скидывал вещи, привезенные из гостиницы. – Нормально. Когда приедет мама мальчика? Паша внимательно следил за реакцией Глеба, но тот не показал ровным счетом никаких эмоций. Не было ни лживого нереального сочувствия, ни чувства вины. Превосходства на худой конец. Не было ничего, кроме застывшей маски. – Пока не знаю. В больнице, ни с кем не разговаривает. Это Паша знал: звонил в больницу, поставил туда дежурить человека из местного отделения. – А ты когда нибудь терял близких тебе людей? И снова ни единой эмоции. Глеб мог притвориться и разыграть убитого чужим горем или действительно сочувствовать женщине, скорее всего потерявшей ребенка, но отсутствие какой либо реакции в принципе обескураживало. Глеб сел на стул и посмотрел Паше в глаза. – Я пересек черту, сделал то, чего нельзя было делать ни при каких обстоятельствах. Ту ночь я просидел на ступеньках подъезда, наблюдая за рассветом. Пришел Тимур, а я все так же смотрел на небо, на привычный пейзаж вокруг и осознавал – все это теперь не для меня. Скоро проснутся жильцы, окружающих меня многоэтажек, кто-то приготовит завтрак, кто-то включит телевизор, кто-то пойдет на нелюбимую работу. Множество вариантов развития того дня были у каждого из людей, которые сейчас спали в своих квартирах. Но вот я больше не имел права ни на один из них. Глеб замолчал. В этот раз его лицо изменилось, но Паша понял – даже при всем желании он не может понять, что чувствовал мужчина перед ним. – Так вот – отвечая на твой вопрос. Терял близких. Я все потерял в ту ночь, когда убил Тимура Рогова. Родителей, друзей, право смотреть по сторонам и вспоминать, как было хорошо в том или ином месте. Сидел, понимал, что именно, а внутри пустота. Ничего не сделать, никак не заполнить. Конечно, на время слова Тимура помогли, да и страх быть пойманным тоже. Но потом все вернулось. – А что говорил Тимур? – Он... – Глеб на секунду задумался. – Не помню, но становилось легче. Он взял вину на себя, убедил в этом. Но эффекта хватило ненадолго. Даже если ты найдешь того, кто убил мальчика, или просто посадишь меня без суда и следствия – пускай. Маме его это уже не поможет – она тоже потеряла свой мир. – Так уверен, что ребенок мертв? – Чудес не бывает. Ребенка нет слишком долго. – Зачем ты мне все это рассказал? – Ты единственный, кто знает обо мне все. – А Тимур? – Тимур будет меня убеждать, что я не виноват. А ты, наоборот, будешь напоминать. – Тебе нужно напоминание? – Воспоминания меркнут, Паша. Иногда можно проснуться и первое время даже не осознавать, чем именно ты так расстроен. А я не хочу забывать ни на минуту. – Для чего? Ну жил бы в своем идеальном мире с Тимуром, который сотрет грехи в сознании обоих. – Может, однажды, если я все сделаю правильно, у меня появится шанс на искупление. Настоящее. И потом, хоть на короткий миг, но я взгляну на мир прежними глазами. Верну себе право быть с дорогими мне людьми, не мучиться кошмарами и обретать новые привязанности. – А если нет? – То я хотя бы пытался, – резко ответил Глеб и встал. – Я пойду, много работы. А тебе еще допрашивать всю охрану той смены. Не забудь. Глеб вышел из кабинета. – Можно? – раздался голос из-за двери, и заглянул мужчина в форме охраны. – Проходите, – Паша взял новый лист. – Присаживайтесь. *** Естественно, никто ничего не знал. Охрана образцово-показательная, никого не впускала, никого не выпускала, особенно в ночь на Хэллоуин. Кто конкретно выезжал и въезжал на территорию: кое-кто из учителей и десятки грузовиков с украшениями и едой. Они же, естественно, и выезжали. Глеб Васильевич – да, выезжал, но он часто покидает территорию – то в министерство, то еще куда. – В общем, – у Паши потихоньку сдавало терпение. – Я знаю, что ученики иногда выходили за периметр. Пока подробности мне не интересны, просто ответь – в ту ночь что было? Охранник молчал. – Ты понимаешь, что ребенок пропал? – Мальчик не выходил. Старшие только. – Конкретно имена мне можешь сказать? И охранник сказал. Паша записал и сейчас сидел в своих новых апартаментах и смотрел на фамилии в блокноте. «А почему ты приехал вчера на машине?» – написал Паша сообщение и посмотрел на монитор. Глеб уже полтора часа в своей комнате сидел за письменным столом и просматривал бухгалтерские документы. Качество съемки было просто отличным, хоть и черно-белым. Обратив внимание на мигающей телефон, Глеб отложил бумаги в сторону, прочитал сообщение и пододвинул к себе ноутбук. – Гулять ездил, – вдруг раздалось из динамиков колонок в квартире Паши. «Еще и звук?» – следующее сообщение. – Да, но в одностороннем порядке. Могу оставить тебе и звуковую дорожку, если спокойнее будет. «Да». «Так где гулял?» – Хочешь, завтра покажу где? Заодно можешь поспрашивать бармена, как часто я там бываю. «Во сколько?» – Часов в пять утра, – голос слегка насмешливый. «Ты на рыбалку едешь или бухать? Зачем так рано? И вчера от тебя не пахло алкоголем». – Я беру себе чай. «В баре?» – У всех свои причуды, – Глеб улыбнулся и посмотрел прямо в глазок камеры. «Ладно, завтра в пять и поговорим с твоим барменом».