Каждый умирает в одиночку. - Ханс Фаллада.
Я чертил в тетрадке какую-то непонятную хрень, чем-то похожую на динозавра. Неосознанный рисунок, так это называется? Я подрисовал к тельцу этого непонятного существа лапки с когтями и положил ручку на стол рядом. Я не художник и никогда им не был. Не суждено. Зато суждено чирикать всякий кланк, тем самым зря расходуя все листы. Из двадцати чистых тетрадей осталось только восемь: половину для учебы и еще половину - потратил на бессмысленные рисунки. А еще у меня осталась записная книжка, которую я купил в прошлом году. Она в коричневой обложке, на которой изображен черный лист клена. Не знаю, чтобы это могло значить, но выглядит довольно красиво. Я взял его в руки и стал крутить, осматривая его полностью.
Последние два часа я думал только об отце. Виола навещала его; ему все хуже. Он не ест и не пьет, целыми днями молчит и пялится в одну точку без устали. Ви переживает очень сильно. Сегодня пришла домой в хлам, поэтому мне пришлось ее тащить до комнаты и уложить на кровать. А потом возле койки поставить тазик для рвоты, ибо она выпила далеко не одну бутылочку водки с соком, там чувствуется целых две бутылки Jack Daniel’s. Никогда не видел ее в таком состоянии, но, походу, мне придется привыкать. Если честно, я бы тоже не отказался бы от одного стаканчика самого виски или коньяка.
Многие люди не ищут утешения в алкоголе. Я не такой уж зачаточный алкоголик, но, когда мне становится очень плохо, я могу позволить себе немного спиртного. Но чаще всего я обращаюсь к книгам и сигаретам. Да, соглашусь, я считаю несочетаемое, но это единственное, что действительно помогает мне. Просто спасает, когда я начинаю тонуть. И, знаете, книги кажутся мне такими реальными, что мне в них верится больше, чем в мою собственную жизнь. Там я герой, волшебник, рыцарь. Кто угодно, но уж точно не такое убожество, какой я в реальном мире. Я хочу стать героем какой-нибудь книги. Я хочу стать чьим-то романом. Но про такого, как я, можно написать только одно единственное слово, олицетворяющее всю мою сущность. "Ничтожество".
Почему моя жизнь такая бессмыслица? Почему она пустая? Я все делаю ради того, чтобы хоть чуть-чуть изменить ее. Каждый день я пытаюсь искренне улыбаться миру, открыться, а она плюет в душу. Она отнимает у меня дорогих людей. Сначала маму, а теперь и отца пытается затащить в могилу. А Дилан? Да, он изменился. Сильно. Он относится, казалось бы, тепло ко мне, но в тоже время мне кажется, что ему от меня нужен только секс, хотя, уверен, я в постели полный ноль. Если я умру, я оставлю после себя только тире между двумя датами. И ничего более. Тогда, зачем ждать, когда та самая случайность, из-за которой закончится моя никчемная жизнь, наступит, если можно самому совершить эту "случайность"?
Открыв записную книжку, я еще долго вглядывался в девственно чистый лист, но потом я взял ручку и стал писать то, что я уже давно хотел написать.
Привет, Дорогой дневник,
Меня зовут Томас, и я хочу покончить с собой. Здесь я буду отмечать 20 дней до того, как я уйду из этой жизни. И за эти 20 дней я должен решить: жить или умереть...
ХХХ
Наступило утро, и я тут же начал собираться в школу. Я не забыл про свою первую запись в дневнике, поэтому, собрав рюкзак, я достал из-под подушки записную книжку и ручку, чтобы отметить первый день.
Дорогой дневник,
Сегодня среда. И именно сегодня будет урок у моего самого не любимого учителя - мистера Ганса. Этот старикашка уже задолбал со своими сочинениями и тем, что он из урока в урок всегда спрашивает меня. И, даже если я отвечаю правильно, он все равно ставит мне двойку. Чертов Ганс!
Осталось 19 дней, Томас.
Я вышел из комнаты, сжимая лямку рюкзака. Даже отсюда я слышал храп из открытой двери в комнату Виолы. Интересно, сколько она еще проспит?
Потихоньку спустившись по лестнице вниз, я осмотрел крючки, на которых, по плану, должны были висеть ключи, но их там не было. Я похлопал по карманам джинс - пусто. Черт, где же они? Вот где я мог их оставить? Может на кухне? Я зашел на кухню и тут же, как на автопилоте, подошел к обеденному столу, ища глазами то, что мне нужно. И нашел; за вазой лежали ключи и телефон Ви. Я схватил ключи, но, заметив, что Виоле недавно кто-то звонил, я не удержался и заглянул в экран телефона.
6 пропущенных звонков от Дэвида.
Дэвид? Кто такой Дэвид? Имя мне ничего не дало. Да я не припомню, чтобы моя сестра рассказывала мне о каком-то Дэвиде. Может просто новый знакомый? Бред, разве "просто знакомый" стал бы звонить столько раз с утра? Может коллега? Тоже чушь...
Телефон завибрировал, от чего я немного дернулся от неожиданности. Опять звонил этот Дэвид. Мне важно знать, кто это такой, но моя рука словно окаменела. Я хотел взять трубку, но в тоже время просто был не в состоянии сделать это. А что если это и правда новый знакомый, - пусть это даже нелогично - и я просто зря паникую?
Я, все-таки, заставляю себя протянуть руку и взять телефон. Я знаю, что это неправильно, но интересу нет границ. Я принял звонок, подставив мобильник к уху.
- Алло? - произнес я.
