Романс резервистов

***

Небо над Городом теряет бархатную чернильность ночи и потихоньку сереет. Даже в тусклых сумерках видны свежие камни кладки на местах старых проломов. Полосы черной копоти все еще проступают на белых стенах. Город был ранен. Город был исцелен руками своих жителей. Но шрамы остались. В маленьком саду при Палатах Исцеления подсыхают капельки росы на листьях. Теперь здесь совсем тихо. Больше не стоят походные койки в коридорах, больше не горят по ночам во всех окнах яркие огни, освещая операционные столы. И женщины больше не щиплют корпию до кровавых мозолей на пальцах и не стирают в фонтане посреди маленького садика бинты, которых так не хватает. Но в белых стенах и чистых коридорах живут чужие воспоминания… Ингольд Не надо меня жалеть-то, лорд Фарамир! Вставай и светись? Верно сказано, что чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона. Ох, смеяться-то больно. Ладно, ты жив — и хорошо. Я-то теперь бесполезная калечь… Слушай, друг, у меня к тебе просьба. На кой-мне такая жизнь-то? Не ври, не ври, у тебя врать не получается! Слепой и калека. Ни лука, ни лютни. Разве в свинопасы годен, или жратву выдавать. Нет уж, ты меня выслушаешь! Я-то тебе все сказал, когда ты в горячке валялся. Ты мне теперь ответ должен. Вот что. Если они проиграют там, под Черными Воротами, ты меня не оставляй здесь этим тварям на потеху, ладно? Сам ты умолкни. Я серьезно говорю. Ну, что я теперь? Кусок человеческого мяса же. Ни рук, ни глаз. Добей, слышишь? Не стоит мне так жить-то… Не надо мне сонного питья! Отвали в драконью задницу. И кому другому втирай, что тебе хуже было! Видел я тебя и твоего отца видел, пока ты валялся в Башне-то. Так лорд Наместник меня сам озадачил с тобой посидеть. Куда-то ему надо было. Знаешь, он ведь плакал. В жизни не думал, что он может плакать. Да что ты? Да быть того не может, чтобы он, и сам себя… Ох. Как? Не знаешь? И правильно, не узнавай, не надо. Брось. Не может такого быть, чтоб из-за того Совета. Вот новость-то — у тебя возражения! Они у тебя всегда есть, ты ж у нас язва-то известная. Правда, чего ты с ним в тот раз сцепился — я не понял. Да кто ж знал-то, мало ли вы с ним ругались? Я вон тоже с твоим братом аккурат перед его отъездом поссорился. Кто ж знал-то? А чего у тебя руки-то дрожат, лорд Наместник? Да я бы и сам плакал, да вот беда — нечем… Сам туда сходи, ты-то у нас ходячий. Ладно, не ругайся, выпью я эту дрянь. Все равно ж силком вольешь, лучше сам выпью. Скажу, что хотел — и выпью. И не надо мне зубы разжимать, больно же! Ты вот что… Напиши. Ей-то. Сам знаешь, кому. Я тебе скажу, что писать, а ты напиши… Или не надо? Нет, я не хочу! Не хочу, чтоб она меня сейчас видела! Если ей скажешь — я ж тебе шею сверну! Честное слово! Одной рукой справлюсь! Ну я прошу тебя, ну не делай этого! Страшно мне. Как она теперь на меня посмотрит-то… Как я теперь жить буду? Добей, друг, а? Какая от меня польза-то? Петь могу? Большая польза! Ты и сам можешь. Перестань, скотина. Перестань, не напоминай… Да отвали ты со своими телячьими нежностями! Я тебе всю рубашку кровью перепачкаю! Девушку себе найди, с ней и обнимайся! Не надо меня утешать… А Король-то, говорят, вернулся. И опять ушел, да. Так что песенка про Эарнура сгодится, если что, для последнего-то боя. Да, эта. Ты нарочно мелодию врешь? Не так! Да не так же! Вот как! Скотина ты, лорд Наместник, мертвого уговоришь сделать, что тебе нужно… Но ты мне все-таки обещай. Договорились, да? Ладно, надо будет — я и выйду, и спою. Чем твое вранье слушать, я лучше сам спою. А ты сыграешь, мне-то теперь не играть. Только ты меня добей потом-то. Вот и спасибо. Вот и договорились. Очень ты меня утешил. А все-таки хорошо, что ты живой. Никого с того совета не осталось, только мы с тобой да лорд Хурин. Форлонга убили. Ребят этих, которые сыновья лорда Дуинхира, мумаки затоптали. Да они лучников подвели, стрелять решили по глазам-то. Ага, а мы с тобой, помнишь, смеялись, мол, трусы, хотят за стенами отсидеться. Князь Имрахиль ушел, вместе с Митрандиром. Вернутся ли — кто знает. Одни мы с тобой и остались, Фарамир. Ох, как же я рад, что ты живой… Ладно, ладно, выпью, давай сюда. Ну ты, корова, больно! Брось, не извиняйся, я ж понимаю, что тебе меня тяжко поднимать, с твоими-то ранами. И нечего корчиться, не виноват ты, что мне больше досталось. Добьешь — большое тебе будет спасибо. А если ты к ней весточку пошлешь — я тебе шею сверну… Засыпаю? Так рубит меня с зелья-то… Ты иди, не надо со мной сидеть. Не беспокойся, руки на себя не наложу. Нечего мне, рука-то одна. Прости, не хотел напоминать-то. Но я дождусь последнего боя, коли мне сам нынешний лорд Наместник говорит, что я ему нужен… Я же сказал — заметано. Споем. Поживу пока, все равно, поди, недолго осталось-то. Иди отсюда. Сам вставай и сам светись. Ты меня не очень-то послушался тогда. Да. Иди, иди… Может, вести какие с Востока есть… Вот и посмотришь туда. И за себя, и за меня теперь посмотришь… Ты не забудь… мою… просьбу-то, ладно? .. Эовин Как же кружится голова. Как противно дрожат коленки. Невозможно встать. Но лежать уже тоже невозможно. Не могу больше видеть это окно, не могу больше видеть это небо! Неужели здесь нечего делать? Дайте мне дело, дайте мне работу, расскажите мне вести! Да что же эти сиделки, неужели их не интересует, где сейчас воины? Ведь там, наверное, их мужья и братья. И сыновья. А они точно куры, только квохтать вокруг и могут. Не надо меня уговаривать, я хочу встать. Я могу встать. Вот смотрите, почтенная, не только встать могу, но и ходить могу. Прошу вас, избавьте меня от ваших забот! Кто тут старший? Вы еще со мной спорить будете! Только бы голову под крыло спрятать — и все хорошо, и войны, вроде, нет. Ох, что за люди! Даже не знают, кто и чем управляет. К ним Король вернулся, а их это не интересует! Кормушку посытнее, и чтобы не трогали. Они, что, тут все такие? Да есть ли в Гондоре хоть один здравомыслящий и серьезный человек? Ну, вот и отведите меня к лорду Наместнику, тогда и узнаете. Может, хоть кто-то мне дело даст, а не понесет все ту же чушь про необходимость покоя… Ой. Против кур-то легко выступать, а перед этим человеком глаза опускаются сами… Но уж он-то должен понять, он же воин! И что несет этот целитель? Вот спасибо-то, теперь я выгляжу курицей. Недовольной курицей. Хорошо бы лорд Наместник ему все-таки не поверил. А, обиделся целитель, когда его отослали! Так ему и надо! Вот теперь я уверена, что этот лорд меня поймет! Хотя… Вдруг не поймет? Ведь у него круги под глазами, и двигается он скованно, целитель сказал, он был тяжело ранен. Ведь наверняка он тоже хотел бы отправиться с войсками, да не может, а я его пришла просить… Но, быть может, он ранен куда тяжелее, чем я? Может быть, все-таки поймет? Уже пришла, так чего думать об этом? Надо говорить, и будь, что будет. Вот только страшно… И почему-то очень стыдно. Фарамир Нескоро же ты перестанешь подпрыгивать, услышав собственный титул… Но до чего забавная пара! Старший целитель похож на курицу, которую пнули. Смешно, связался старик с младенцем. Такие обиженные оба! Ну, что не поделили? И откуда этот несчастный ребенок с такими большими глазами и со сломанной рукой? Леди Эовин из Рохана? Та самая? Вот эта девочка убила Короля-Чародея? Да кто такого ребенка в бой пустил! Ты, конечно, сам даже помладше был, когда впервые в бою очутился, но ты же помнишь, сколько с тобой брат возился после первой раны? Но кто посмел обидеть этого ребенка? А глаза у нее нехорошие какие-то. Где-то ты уже видел такие глаза. Что? Смерти на поле боя? Вот оно что! Глаза такие видел часто. Но по более понятным причинам. Что с ней? Калека, как Ингольд? Нет, только рука. Ходит, разговаривает. Красивая — сил нет. Больно так, что хочется умереть? Тоже не похоже. Устала? Если она здесь давно, а она здесь давно, успела отлежаться и выспаться. Испугана, как тот мальчишка, Халлас, в Осгилиате? Пожалуй, она мало чего боится, если Короля-Чародея за грань мира отправила. Но глаза какие! Кто вообще допустил, чтобы такой ребенок вышел против самого страшного порождения Мрака? Позор на твою голову и на головы всех мужчин, которые позволили этой девочке сражаться! И что теперь не так у великой героини? Ну, совсем ребенок! И вот этот ребенок хочет умереть? А ведь самое грустное, что это вполне вероятный исход. Вернется война под стены Города — и разбирать не станет, кто тут ребенок, а кто нет. Ох, это резко получилось. Остановись, не мальчишку за шкирку встряхиваешь, и не в бою дело происходит, чтобы все средства были хороши… Молодец ты, до слез довел. Правда, глаза у нее ожили хотя бы… Точно птица на руку села, даже на сердце теплее стало, и сил прибавилось. Ну, и чем эту птаху порадовать? Эовин Еще один день прошел. Еще один день без вестей с востока. Надоела боль в руке, надоели горькие лекарства, каменные стены и клубящаяся Тьма на краю неба. Лучше бы меня не трогали. Лучше бы оставили умирать на поле боя. Лучше бы я на вожжах в конюшне повесилась, по крайней мере верная смерть. Пожалела. Брата пожалела. Дядю пожалела. Кто меня пожалел, когда они уходили раз за разом? Кто меня вообще когда-нибудь жалел? Жалость оскорбительна? Жалость унижает? Я ведь вас жалела! Разве вас это оскорбило? Разве унизило? Почему никто и никогда не жалел меня? Плакать нельзя. Запрещено. Стыдно. Племяннице короля, правительнице страны. Стыдно плакать. А самое главное — бесполезно. Не помогают слезы, я проверяла. Глупость это, что женские слезы могут покорить мужчину. Я знаю, я пробовала. Слезы не помогли. Отвага не помогла. Ничего не помогло. Хватит. Ох, хоть бы меня кто-нибудь разозлил, что ли. Злиться лучше, чем плакать. Но сил нет злиться. Злиться на брата? Он такой, какой есть. На него злиться — как на камень, о который споткнулась. Злиться на Арагорна? Ох, вот и сказала это имя. За что? Тут разве на себя злиться. Это ведь со мной что-то не так, не с ним. Ненавижу себя. Ненавижу слабость. Ненавижу плакать. Ведь обещала себе не вспоминать. Ах, да, мне о нем сегодня напомнили. Еще и предложили о нем поговорить. Нельзя мне о нем говорить. Хочется — но нельзя. Не пойду. Ни в коем случае не пойду. Иначе не удержусь и опять буду плакать и просить, чтобы меня пожалели… А брату должно быть стыдно, чужие люди жалеют его сестру больше, чем он сам! Не пойду. Хотя, пожалуй, резкие слова были напрасны, ведь Наместник ничего не знает о том, «чья рука вернула нас из-под крыльев Тьмы», или как он там сказал? Не нужна была мне эта рука. Нужна — но не так. Но он не знает об этом. Зря я ему так резко ответила. И зря расплакалась. И вообще зря я к нему ходила. И зря пообещала прийти еще. Не пойду. Не хочу смотреть на восток со стены. Не хочу говорить об ушедших надеждах. Скорее бы все кончилось… Разве что пойду, чтобы извиниться за свою резкость. Не Наместник ее заслуживал, вовсе не он. Стыдно. Сорвать гнев на ни в чем не повинном человеке — стыдно. Еще хуже, чем плакать. Может быть, пойду и извинюсь. Завтра. Кстати, если верить зеркалу, он мне сильно польстил. Не иначе как снова пожалел. Лохматое, заплаканное страшилище… Фарамир Правду говорят, нет дурака хуже умного дурака! Правительнице Рохана, правой руке короля Теодена, ляпнул такое, что даже служанки в трактире хохотали бы в голос. Служанки ведь тоже читают, да все больше плохие книги. Как раз речь подходящая была и им хорошо знакомая. Ой, дурак! Отвлечь решил от тяжелых мыслей! Ладно, ты не знал, что она Роханом правила, но о том, что она победила Короля-Чародея, ты ведь прекрасно знал. Это она еще сдержанность проявила, присущую истинным правителям. Где, трижды тебя по загривку, была твоя сдержанность, Наместник Гондора? И не надо, вот не надо оправдываться долгими походами, грубой речью воинов и прочей ерундой, которую ты с такой радостью сейчас складываешь в своей голове. Хотя… Наслаждайся. Можешь еще рассказать все придуманные оправдания ей при следующей встрече. Чтобы уж наверняка убедить в собственной глупости. А самым хорошим оправданием тебе будет то, что ты знать не знал, что она столько лет правила Роханом. Отличная причина, сразу ей покажешь, с какими женщинами привык иметь дело. Били тебя мало, вот что. Ничего, еще пара разговоров в таком духе, и либо король Рохана тебе голову открутит, либо, что более вероятно, она сама тебе отвесит хорошую затрещину. Заслуженную. Кстати, и что ты будешь делать? Опять откроешь рот и напомнишь всему миру, что перед тобой девушка? У правителей пола не бывает, но ведь на поединок ты ее не вызовешь. И этим опять обидишь… Очень смешно, просто ухохотаться. Сунь голову в ведро с водой. Остынь, соберись с мыслями. Ну, выставил себя куском недоумка, какая мелочь. Запомни на всю жизнь, каково это — когда на тебя смотрят, как на дурака и нахала. Интересный опыт, правда? За тридцать шесть лет чуть ли не впервые. Не привык ошибаться? Никогда не представляется второй случай произвести первое впечатление. Поздравь себя: такого дурня свет не видывал, можно за деньги на базаре показывать, озолотишься. Завтра будет новый день. Если тебе очень повезет, то завтра она выйдет в сад, как обещала, и у тебя будет шанс наговорить ей еще больше глупостей. Или набычиться и молчать, глядя в землю и краснея, как в десять лет, когда тебя с Ингольдом сторож поймал в чужом саду с крадеными яблоками. Очень смешно! Война идет, на твоих плечах весь Гондор, половина армии ушла в безнадежный поход, а ты сидишь и смеешься, вспоминая, какие глупости ты наговорил девушке, которую увидел первый раз в жизни… Но это ж надо было так выступить! И рассказать-то теперь некому, каким дураком может быть младший сын Правителя. Ингольду завтра расскажи, пусть повеселится. Если, конечно, можно такими глупостями утешить человека, оставшегося без руки и без глаза. Но скоро, может статься, это все вообще не будет иметь никакого значения, когда придет Тьма и мир шагнет в пропасть, на краю которой он стоит. Можно только порадоваться, что успел узнать что-то новенькое. Например, каково это — предстать дураком перед племянницей Короля Рохана и великой воительницей. А все-таки жалко ее. Надо бы все-таки извиниться завтра, а может быть, и рассказать, как это неприятно — выглядеть недоумком. А вдруг ее это позабавит, и она улыбнется? В конце концов, перед такой властительницей шутом быть не стыдно. И вот уж поистине стыдно будет, если со всей твоей славой знатока человеческих душ не сможешь отговорить двадцатилетнюю девочку от самоубийства. Уж это-то ты должен сделать. В память отца, в память брата. И неважно, насколько ты будешь выглядеть дураком, если это сбережет чужую жизнь. Ингольд Воды… Ох, спасибо тебе, счастья на всю жизнь! Не вижу я тебя, красавица, прости. Ну, слышать-то слышу! Голосочек-то как есть малиновка. А говор незнакомый. Ты чья вообще, сестричка? Рохан? Ого! Это что ж за дела творятся, если рохирримы девок-то прислали? Ты одна? Сбежала, поди, а? Да чего ты мне втираешь-то! Я на службе столько овса съел, что мне лошадям в глаза смотреть стыдно! Что, холку начесали да тут оставили? Ранена?! На Пеленноре? Ох! Прости уж калечь слепошарую. Я-то думал, ты из целителей здешних. Платье-то шуршит — слыхать. И ручка у тебя ласковая. Кстати… Коль уж ты не из этих… Очень тебя прошу, размотай повязку-то. Глянь… глаз у меня второй на месте? Целители-то говорят — на месте, да я не верю. Тебе поверю — ты ж не из них! Что руку-то отняли — знаю. Понять не могу, по плечо или как. А вот про глаза — страшно… И спросить-то некого. Я б друга своего спросил, да не заходит он нынче-то. Занят, поди, он ведь Наместник Гондора теперь. Ну да, лорд Фарамир. А, знаешь его? Когда разведчик становится знаменитым, конец разведчику-то! Ладно, как он там? Знаешь, говорили, что не встанет. Да ты разматывай, не бойся. Потерплю, но хоть буду знать правду-то. Ну, что скажешь? А… Так и сам вижу! Вижу все-таки! Вот спасибо тебе, сестричка, дали б тебе Валар много счастья! А ты и вправду красавица, верно я догадался! И добрая! Спасибо тебе! Ладно, заматывай обратно, пока не нагорело нам от целителей-то. А рука у тебя легкая, пушинка прямо, и не больно вовсе. Слушай… Скажи, сильно страшно на меня смотреть-то? А? Да так, ничего. Невеста у меня была. Женщин-то из города услали, кроме целительниц, еще до осады. Да и любовь девичья — что ремень, чем дольше воюешь, тем слабее держится… Но лорд Фарамир грозился ей весточку послать. А я не хочу, сестрица, веришь? Не хочу, чтоб она меня видела теперь! Что? Лучше увидеться напоследок? Может, ты и права… Что это у тебя голосочек грустный стал? Не увиделась с кем-то? Ну, не хочешь рассказывать — не надо. Я ж понимаю. Но знаешь, малиновка, как в старой песне-то поется… Сейчас. Спою. Чем-то ж я должен тебя отблагодарить! Фарамир Интересно, все полурослики такие разговорчивые? Нет, Фродо точно не такой, но остальные, остальные! Право, даже совестно как-то, секреты у хоббитов выведать легче, чем у ребенка отнять опасную игрушку. Как там достойный Сэмиус сказал? «Если я оказался дураком, то Фродо за это не в ответе». Даже если доблестный Мериадок рассказал больше, чем собирался, Эовин за это не в ответе. А ты скотина, Наместник Гондора. Поговорку помнишь про кошку, которая от любопытства издохла? Так это про тебя. Ну хорошо, можно было выманивать лаской и таской из Фродо и Сэма все, что тебе было нужно, в конце концов, у тебя был прямой приказ, и ты его выполнял. Но сплетни о женщине собирать некрасиво. Зачем тебе это было нужно? Чем ты ей надеешься помочь? И вообще, твоего мнения никто не спрашивал. Но как мог король оказаться таким слепым? Нет, на Тропы Мертвых он ее правильно не взял. Неужели это ее так обидело? Вряд ли, она ведь все-таки совершила свой подвиг, без всякой помощи короля, но все равно рвалась в сражение… Но неужели кто-то вообще мог пройти спокойно мимо нее? Ты можешь сказать глупость, но врать не приучен, такой красавицы и вправду ни разу не встречал. Жалко, что она твою искренность определенно не оценила. И не оценит, если ты ей выскажешь свое мнение об умственных способностях короля, пусть даже оно и будет вполне искренним. Да, не таким представлялось возвращение Короля! Смерть отца, смерть брата… Вот еще одна вещь, о которой Мерри следовало бы промолчать, если бы у него язык останавливался вовремя. Или тебе не следовало об этом спрашивать. Легче тебе стало, когда ты узнал, что помощь к твоему брату так и не пришла? Брат, отец… Мало тебе? На, получи, он еще и обидел единственную девушку, которую ты от всей души посчитал лучшей в мире. Обидел так, что она решила умереть. Радуешься ты теперь, что король вернулся? Хоть с самим собой будь честен, ты же его удавить сейчас готов. И шнурочек непременно прихватишь либо от плаща брата, либо от платья Эовин. За все хорошее. А потом из этого же шнурка себе петельку совьешь, потому что жить с этим не сможешь. Хотя, на самом деле, вы и без шнурочков обойдетесь, судьба поможет. И руки твои останутся чистыми, а о мыслях никто не узнает. Вот проиграют они сражение у Черных врат — и не надо будет никого давить. И вешаться не надо будет, орки отлично все за тебя сделают. Самому не противно? Давай-ка, успокойся. Старая песня родом из детства. Не можем изменить мир — изменим отношение. Трон его по закону. Наследник Исилдура есть наследник Исилдура. И он точно не виноват в том, что рожден им. Так? Так, все так. Виноват он в смерти отца? Нет, не виноват. Между прочим, ты ему жизнью обязан. Не забыл случайно? Брат… За брата бы убил. Расстрелял бы так же, как брата расстреляли орки. Где он был, когда брата расстреливали орки? Где?! Он не мог не слышать рога Гондора, его даже в Минас Тирите слышно было. Стой, ты же тоже его слышал. Мог помочь? Нет, не мог. Мог спасти? Нет, не мог. Может быть, и он не мог, а? Ведь Мерри говорил, что Боромир протрубил в рог только тогда, когда уже начали стрелять, когда бой был уже проигран… Неужели Боромир звал помощь не для себя, а только для полуросликов? За что он так себя наказал? Неужели за Кольцо? Но ведь это страшная сила, он же не виноват, что рожден человеком, люди не могут устоять перед такими силами, хоть Короля-Чародея вспомнить. Почему брат не позвал на помощь сразу? Почему тебя там не было, почему?.. Зачем ты это узнал! Зачем спрашивал! Надо спросить у короля, ведь он хоронил брата. Видимо, еще и поблагодарить придется за то, что смог проститься с братом. За чудо… Ох, как больно! Отец знал, наверное, как именно умер Боромир, он же с Перегрином разговаривал. А ты — нет. Не разрешил отец тебе узнать, как именно умер брат. Пожалел. Поспать дал спокойно, без кошмаров, в которых брат пытается бросить во врагов обломок клинка, а орки гогочут, пуская стрелы с безопасного расстояния… А ты! Где был ты, когда отца мучили такие кошмары? Если кто и виноват в самоубийстве отца, то только ты. Живи теперь с этим. Надейся, что жить осталось недолго. Прав был король, когда спас тебя: слишком легкая была бы смерть, не заслужил ты такого подарка. Неужели Эовин чувствует себя так же? Ее брат умирал от ран у нее на руках. Ее приемный отец погиб у нее на глазах, и никакой ее подвиг не смог спасти его жизнь… Бедная девочка! Нужны ей твои речи о ее красоте! Ты оскорбил ее одной мыслью о ее слабости. Она действительно воин Рохана. И, похоже, покрепче некоторых, желающих на шнурке повеситься. Не ты ли улыбался причине ее отчаяния? Даже если это несчастная любовь, как ты смеешь относиться к ней свысока? Для нее ведь это была последняя капля. Встань. Ты мужчина, в конце концов. Хотя бы ради этой отважной девочки — встань. Ты должен защитить свою страну. Ты должен защитить свой народ. Ты должен защитить ее, эту девочку с золотыми косами и грустными глазами. Если придут дни мира, ты должен будешь склониться перед королем — ради своего народа. Если придут дни мира, и она станет королевой Гондора — ты будешь целовать подол ее платья и благодарить судьбу за то, что она подарила ей счастье. Король может привести твою страну к миру. Король может сделать ее счастливой. Если тебе была подарена жизнь — поблагодари за нее короля! А если придет последняя битва, ты должен будешь отдать жизнь за свой народ — и за нее, грустноглазую девочку со светлыми косами. Если ради этого тебе была подарена жизнь — поблагодари за нее короля! Эовин Странный человек этот Наместник. Я помню его брата, он бывал в Рохане. Интересно, это братья так отличаются друг от друга, или это я была еще мала, поэтому Боромир так со мной разговаривал? Я помню, он говорил, что у них есть маленькая сестра в Дол Амроте, но я-то была не настолько мала, чтобы слушать сказки. Но он очень хорошо рассказывал. С лордом Фарамиром совсем другие разговоры. Удивительно, откуда он столько всего знает? Меньше всего на свете ожидала услышать от гондорца ценные советы, как беречь пастбища и как устроить ярмарки в деревне. Любопытная мысль о торговле по установленным ценам до полудня и по свободным — позже… Надо подумать об этом. Странные разговоры на пороге конца дней, но почему-то успокаивающие. Лучше я подумаю про устройство рынка в Эдорасе, чем буду думать, куда катится этот мир… Может быть, если нашему миру все-таки удастся устоять, надо будет посоветовать Эомеру поговорить с Наместником о многих вещах, его совет будет кстати. Интересно, что же будет с лордом Фарамиром, если наш мир устоит? Ведь Арагорн — законный король Гондора и Арнора, и Наместники больше не нужны. Тогда… тогда позовем его в Рохан, брату советники не помешают, а на Гриму Фарамир не похож. Уф, противно даже сравнивать. Что за гадость я только что подумала? Их рядом поставить нельзя, оскорбление для одного и слишком много чести для другого. Отвратительно даже думать, что эти два человека могли встретиться. Хотя… Если бы лорд Фарамир хоть на день оказался в Рохане, для Гримы это точно был бы последний день жизни, уж он-то быстрее, чем мы с Эомером, разобрался бы в пользе советов «советника». Открутил бы ему голову, как куренку. Какая гадость. Грима в Ортханке, под присмотром энтов, чтоб ему дерево на голову упало, и нечего о нем даже думать. Особенно вспоминать его руку на своей руке… Бррр. Спасибо мерзавцу, не могу без содрогания смотреть на черную форму Стражей Цитадели. Ничего не могу с собой поделать, отвожу взгляд. Хорошо бы лорд Фарамир этого не заметил. Еще решит, что я близорукая, раз все время стараюсь смотреть ему в лицо. В Гондоре многие ходят в черном. Даже песенки про это есть. Как там сегодня Мерри пел? Смешная песня и не слишком приличная, но привязчивая до смерти… Придется привыкнуть, что в черном тоже бывают хорошие люди. Он еще и красивый. Уж если смотреть в лицо, так хоть с удовольствием. А глаза какие! Девушке бы такие ресницы, мне самой впору позавидовать при моих-то светлых волосах… Уф, я теперь без смеха не смогу на него смотреть. Либо придется смотреть на черную форму. Хоть бы Гриму говорящее дерево задавило, из-за него выгляжу дурочкой, сколько он еще будет портить мне жизнь? Насмешка судьбы какая-то. Стоило прожить много лет в мире, но во власти вражды и мрака, чтобы последние дни на краю времен проводить на весеннем солнце за приятными беседами с хорошими людьми. Может быть, пока мы разговариваем о мирной жизни, наши товарищи гибнут в Черной стране. И Арагорн… Очень страшно. Может быть, их всех уже нет в живых. И его, и Эомера. И всех. А мы узнаем об этом, только когда война придет на эти земли. Узнаем неожиданно. И страшно же нам будет умирать! Но лорд Фарамир прав: мы должны собираться с силами для последнего боя. Он говорит то же самое, что мне сказал Арагорн, но почему-то меня эти слова больше не обижают. Может быть, потому, что это наша с ним общая участь? И участь всех, кто находится сейчас и в Минас Тирите, и в Эдорасе. Всех раненых в этих Палатах. Лекарство отвратительное. Скорее бы сняли лубок, как же мне надоело, что я не могу даже сама причесаться. Правда, есть те, кому повезло еще меньше. Лорд Фарамир сегодня при мне расспрашивал целителя о каком-то своем воине, несчастному половину лица снесли ударом меча, а в Палатах еще и отняли раздробленную руку. Я его видела. Без слез не взглянешь. Отличным лучником был, говорят, а еще красив до невозможности. У него невеста. Как-то ей посмотреть теперь ему в лицо? И на лютне он играть не сможет, а говорят, хорошо играл когда-то. Стыдно думать, что нам с Наместником повезло больше, чем многим нашим людям. А сколько еще погибнут или останутся искалеченными на всю жизнь? Это если мир выживет, если мы все-таки победим… Вызваться, что ли, помогать целителям, когда с меня снимут лубок? Хотя раньше, чем его снимут, мы все можем оказаться за Гранью Мира. Как же я буду сражаться одной рукой? .. Хотя какая разница, если этот бой будет последним?