— Ты мне изменила!
В такие моменты девушка искренне жалела, что всемогущий шаринган не мог читать мысли. И будучи одним из лучших воинов мира шиноби, ее муж не был способен отличить дня от ночи.
— Любимый, ну какая измена? – устало спросила Шайори, вплотную подходя к Мадаре. – Я уже на седьмом месяце...
Тот, как бы не хотя, позволил себя обнять. Но стоило жене отстраниться, как сам, словно клешнями, притянул ее обратно.
— Ты опять выходила из дома без разрешения, – мужчина едва ли не до боли сжал плечи девушки и легонько встряхнул ее.
Шайори снова закатила глаза. Существовало две причины, по которым муж категорически запрещал ей покидать не то, что пределы поместья, а само здание.
Первая, состояла в том, что девушка была стопроцентным человеком. Кто бы мог подумать, что наследник Учиха выберет себе в жены самую простую девушку? Поэтому ему всегда мерещилось, что тут и там Шайори подстерегают убийцы. Да и само нахождение человека рядом с шиноби казалось чем-то до ужаса опасным. А беременность только усилила его страх.
Вторая же причина этого запрета была хоть и неофициальная, но, как показывал опыт, основная. Таких ревнивцев, как Мадара, свет еще не видывал. Он ревновал жену ко всем, включая собственных братьев и отца; с другими девушка просто-на просто физически не могла пересечься. И слуги, и жители деревни, зная, кому принадлежит эта маленькая светловолосая девушка, обходили Шайори по длинной траектории.
Однако мужчина все равно находил, к чему придраться и устроить скандал. Например, сегодня девушка вышла на десять минут в сад подышать свежим воздухом. А Мадара, увидев издалека, как жена разговаривает с незнакомым шиноби, тут же напридумывал драму. Откуда ему было знать, что этот рядовой садовник прислуживает Учиха последние лет пятнадцать?
— Долго еще будут продолжаться эти беспочвенные обвинения? – Шайори смело, не опуская голову, встретила разъяренный взгляд красных глаз.
Мужчина, напоминая быка на арене, лишь бессильно засопел, и громко топая, вышел из комнаты. Девушка не стала его догонять; перебесится – успокоится, а она не в том положении, чтобы бегать за взбалмошным «принцем» клана, и так на коже, в том месте, где девичьи предплечья сжимались пальцами шиноби, алели синяки.
На самом деле, у Шайори не было никаких иллюзий насчет мужа. Да и вышла она за него замуж, собственно, не совсем по своей воле. Будучи дочерью кузнеца, поставлявшего Учиха доспехи и мечи, она часто пересекалась с Мадарой. И если девушка считала его не более, чем избалованным аристократом, то сам мужчина конкретно запал. Разумеется, произошло это не за год и даже не за два, но постепенно симпатия переросла в настоящее чувство, да и Шайори стала более понимающей к Мадаре. И в один прекрасный день он поставил свой клан и семью девушки перед фактом свадьбы. Никто, даже отец Учиха, спорить с наследником не стал. Тыкать пальцем по поводу того, что сильнейший шиноби выбрал в жены простую человеческую «девку», тоже все перестали довольно быстро.
Молодожены довольно быстро зачали ребенка. И с беременностью жены характер Мадары почему-то испортился. Нет, он не стал меньше ее любить, просто его объятия стали чересчур крепкими, ласки грубыми и выматывающими. А уж про перепады настроения говорить вообще не стоит.
Как-то в у них в гостях были Сенжу. В тот вечер хокаге не переставал шутить по поводу того, что наследник Учиха ведет себя, как беременная женщина. Это могло закончиться весьма плачевно для уже опьяневшего Хаширамы, если бы не Изуна, робко намекнувшая брату, что так оно и есть. Мадара не превратился в берсерка только потому, что сестра сама была в положении. Он молча забрал у хокаге бутылку с саке, и осушив ее моментом, забрал жену и оставил отца с братьями одних развлекать ненавистных Сенжу.
В ту ночь всю свою ярость и пыл он выместил на девушке. Не сказать, что ей не понравилось это, но она все же оставалась человеком, и тело болело от любого «легкого» касания мужчины. Предъявлять ему претензии Шайори не решилась; неизвестно как бы отреагировал этот псих.
Вот и сейчас девушка решила не догонять снова взбесившегося из-за какой-то ерунды мужа. Хоть им и стоило помириться, ведь Мадара совсем скоро должен был отправиться на миссию, у нее не осталось ни физических, ни моральных сил сделать это.
Когда на следующий день Шайори собралась навестить отца, у нее не получилось даже выйти из дома. Дорогу заступили два рядовых Учиха со словами:
— Госпожа, Мадара-сама запретил выпускать вас за пределы особняка. Наши извинения.
Девушка и спорить с ними не стала. Мужа беспрекословно слушались абсолютно все, к тому же подобное нарушение приказа могло привести несчастных «охранников» к мучительной смерти. Поэтому Шайори решила не играть с жизнями других людей, и тяжело вздохнув, отошла от двери.
Мадара вернулся только через три дня, обросший и немытый. Он буквально источал агрессию. Однако жена вовсе не испугалась, и игнорируя все деланные протесты Учиха, обхватила того за закованный в броню торс.
— Любимый, устал? – несмотря на свое раздражение по поводу домашнего ареста, девушка была несказанно рада увидеть вернувшегося с миссии мужа. — Хочешь я тебе ванную наберу?
— Для этого существуют слуги, – напускно проворчал тот, в глубине души млея от того, что жена вышла встречать и прильнула к нему по собственной инициативе. – Ты пойдешь со мной.
И шиноби потащил Шайори вместе с собой. Девушка в который раз вздохнула, понимая, что ее опять ждет грубый и болезненный секс. После миссий Мадара никогда не сдерживался. Возможно, виной тому было воздержание, а может он банально успевал соскучиться по жене. Какой бы ни была причина, боком она выходила именно Шайори.
— Любимый, может не в ванной? – робко попросила девушка, когда ее раздели и опустили в почти горячую воду. – Все же ребенок...
— Что за ерунда? – закатил глаза Мадара, забираясь в ванну и усаживая жену между своих ног. – Как это может навредить?
Шайори послушно прогнулась в пояснице, понимая, что спорить с мужем будет себе дороже.
Впрочем, как оказалось, плюс от занятия этим в ванной все же был – вода частично снимала боль в груди и промежности. Говорить мужчине, что с беременностью ее интимные места стали болеть от таких грубых действий, было чревато и опасно. И ей приходилось терпеть, сцепив зубы и пряча искаженное гримасой боли лицо в длинных волосах.
В такие моменты девушка думала, что если бы не была уверена, что ее любят, подобная жизнь стала бы совсем невыносимой. Пусть муж и был жесток по отношению к ней, Шайори действительно обожала его и чувствовала похожую отдачу. Он тоже любил ее, любил, как умел, и девушка не могла найти в себе силы судить Учиха за это.
Когда муж наконец получил желаемую разрядку и благодарно поцеловал жену в плечо, девушка наивно обрадовалась, что свободна, и попыталась вылезти с воды.
— Ты куда это? Уйти от меня вздумала? – подозрительно сощурился Мадара, слишком сильно пережимая тонкую девичью кисть. – Ну уж нет, я еще тобой не насытился.
И принятием ванной истязания не кончились. Разморенную, уставшую Шайори утащили в спальню, и поставив на колени, прижались сзади.
— Такая чудесная... Такая красивая... – шептал Мадара, вжимая жену в прохладные простыни.
«Как же ему сказать, что я не любитель жестокого секса?» Думала девушка, закусывая простынями, чтобы не кричать, и вытирая об них обильно льющиеся слезы.
Вдруг один резкий рывок с его стороны в попытке сменить позу, и мужчина различил отчетливый хруст костей. Сама Шайори негромко вскрикнула и потеряла сознание от боли.
У Мадары внутри все похолодело. Он трясущимися руками перевернул жену к себе лицом и застыл в ужасе. У Шайори был открытый перелом ключицы; из груди маленьким фонтанчиком била кровь и капала на большой живот.
— Шайори!!! – он прикоснулся к любимому лицу. Оно холодело на глазах, кожа вокруг них была мокрой и красной, как после долгого плача.
Мадара сразу понял от чего это. Но помня, что жена – человек и промедление в данном случае – смерть, он оставил все самобичевания на потом. Мужчина суитоном остановил кровь и бросился за семейным врачом.
Пожилой понимающий ирьенин не стал задавать лишних вопросов, и буквально силой вытолкав расстроенного и обеспокоенного Мадару за дверь, приступил к операции.
Спустя примерно час доктор вышел из покоев и тут же был перехвачен взбудораженным наследником клана:
— Что с ней?!
— С ней порядочная потеря крови, стресс и болевой шок. Ребенок в порядке.
Мадара обессиленно упал на близ стоящий стул.
— Дайте госпоже выспаться, успокойте ее. Пусть побольше лежит и не перенапрягает плечевой пояс, – продолжал давать наставления ирьенин.
Мужчина сосредоточенно и кивал, судорожно запоминая все указания, которые могли бы облегчить муки несчастной жены. Доктор уже собирался уходить, когда, будто что-то вспомнив, обернулся к наследнику, и поправив очки, миролюбиво посоветовал:
— И да, господин, вы бы поумерили свой пыл. Такие частые душевные и физические потрясения могут быть губительны для человека.
— Что? – ошеломленно спросил Мадара. Он был готов убить себя за этот инцидент, а про существование еще каких-либо причин пока что не догадывался.
— Я говорю, ваша жена чересчур хрупка, чтобы так с ней обращаться. Тем более она беременна...
Чем больше говорил этот старый лекарь, тем сильнее красные глаза вылезали из орбит. Мужчина только сейчас осознал, что жена вовсе не его прошлые пассии, сильные тигрицы из клана Хьюга и Учиха. На самом деле он давно заметил, как хмурится Шайори от его чересчур резких действий в постели, как болезненно она выглядит после очередной бессонной ночи. Но Мадара все время оддергивался от подобных мыслей, говоря себе не выдумывать глупости. Как оказалось зря...
Сейчас слушая врача, Учиха не мог поверить собственным ушам. Неужели он действительно был настолько слеп?!
— Госпожа только что очнулась, постарайтесь быть с ней впредь помягче, психическая истощенность тоже сыграла злую роль, – ирьенин, одарив наследника напоследок тяжелым взглядом, раскрыл перед ним дверь в затемненную спальню.
Девушка лежала на кровати, ее грудь была почти полностью забинтована. Шайори была необычайно бледна, и на ее лбу выступали капельки пота. От жены буквально сквозило слабостью.
— Шайори... – в горле Мадары застрял ком. Осознание того, что именно он довел эту и без того хрупкую девушку до такого состояния, резануло по сердцу лучше всякой катаны.
Она медленно повернула голову, и мужчина увидел неподдельную радость в ее глазах. Жена еще и рада была его видеть... На душе стало совсем скверно.
— Шайори, прости... – он на негнущихся ногах подошел к изголовью кровати и рухнул перед девушкой на колени.
Она проспала почти три дня. Ребенок и лечебное дзюцу выкачивали из нее силы, будто насосом, все же, как причитал ирьенин, человеческое тело не рассчитано на ниндзюцу-махинации. Зато шов зарос очень быстро и до образования костной мозоли было недалеко.
Все три дня Мадара почти не отходил от кровати жены, кормя ее с ложечки в редкие минуты бодрствования и протирая влажным полотенцем потную от легкой лихорадки девушку.
Мужчина посерел и осунулся за это короткое время, так что очнувшаяся наконец-то Шайори сначала его даже не узнала. Он сидел рядом с изголовьем, опустив голову на кровать и пальцами сжимая ее руки.
Из молчаливого наблюдения ее вывел сам Мадара:
— Ты наконец проснулась, – его голос был хриплый и надтреснутый. – Как ты себя чувствуешь? Болит что-нибудь?
Девушка улыбнулась.
— Нет? Тогда, может, ты чего-нибудь хочешь? – красные глаза зажглись интересом.
— Я хочу помыться... – прошептала она, прежде чем подумала.
Мадара засверкал нездорово-счастливой улыбкой и прислонился лбом к лбу жены:
— Шшшайори... – и взял ее на руки.
Девушка удивилась подобной нежности со стороны мужа, редко настроенного на романтику. Да и обычно таская жену куда-нибудь против воли, Мадара слишком сильно сжимал ее тонкий стан и небрежно бросал будь то кровать или любая другая, пусть даже жесткая поверхность. Сейчас же мужчина бережно, словно фарфор, нес ее в ванную. Он не видел удивления Шайори потому, как лицом вжимался в мягкие светлые волосы.
«Ну хоть не так больно будет...» Девушка подумала, что если муж и раскаивался, то только за недавний перелом. Она не лелеяла пустых надежд насчет переосмысления им своего отношения в целом. Все же Шайори была далеко не глупа и хорошо понимала, какой ее муж жесткий и суровый человек.
Он опустил ее в пологую нишу грота, выдолбленного в скале, таким образом, что бы не повредить сломанное место. Мадара легко различал состояния Шайори; от боли она начинала часто дышать. Когда удобная поза наконец-то была принята, он и сам собирался опуститься к жене. Но его остановила тихая просьба:
— Пожалуйста, можешь хотя бы сегодня не так сильно? – еле-слышимым голосом прошептала Шайори.
На это мужчина вздрогнул, но быстро взяв себя в руки, навис над полулежащей в ванной женой.
— Ты, что, подумала я буду тебя брать в таком состоянии?! – ошеломленно воскликнул Мадара, стараясь не сжимать пальцами худые плечи. – Я правда такое чудовище в твоих глазах?!
Он отшатнулся от ванны и сел на камень грота, закрыв лицо руками:
– Хотя неудивительно, столько боли тебе причинил...
«Что я опять не так сделала?» Уже мысленно обругала себя Шайори, глядя, как расстроившийся муж буквально выдирает пальцами черные пряди своих волос. Мадара, конечно, не плакал, но его взгляд был такой потухший, полный безысходности, что девушка на самом деле испугалась.
— Любимый, что такое? – она сама была на грани слез, беспокоясь о муже. – Зачем ты опять небылицы придумываешь? Я тебя лю...
Договорить ей не дал Мадара, неожиданно оказавшийся рядом с ней в воде.
— Я больше к тебе не притронусь, – сказал он совершенно серьезно, поглаживая щеку Шайори.
— Но…
— Я сказал, нет. – мужчина убрал руку, и сменив суровое выражение лица на печально-доброе, переложил жену сверху на себя. – Я снова начну мучить тебя... Это будет опасно не только для ребенка, но и для тебя. Пойми, Шайори, ты все же человек... Роди мне сына, и я больше тебя не потревожу. Правда, ты будешь вольна делать все, что пожелаешь.
Огонь красных глаз, так любимый девушкой, сейчас был погашен грустью и самобичеванием. Казалось, Мадара уже совсем смирился с тем, что жена не для него и ее надо отпустить.
— А если я не хочу? – тихо спросила она.
— Это не обсуждается, – ответил муж низким срывающимся голосом.
— Любимый, я правда не хочу... Я лучше потерплю, чем буду без тебя! – Шайори мертвой хваткой вцепилась в мускулистые руки и по-сильнее распахнула глаза, чтобы не расплакаться.
— Шшшайори, ты чего? – мужчина наклонился к ней и посмотрел в мутные светлые глаза. – Не смей плакать...
Его приказ звучал совсем не убедительно. Это была скорее мольба безнадежного... И она послужила девушке спусковым механизмом. Широкую грудь тут же оросила горячие слезы.
— Я буду специально тереться рядом с тобой, чтобы ты вынужден был срываться! – захлебываясь рыданиями, провыла она.
Нет, ну а как? Она все это время мученически терпела все заскоки мужа, чтобы сейчас, когда он наконец прозрел, ее фактически оставили одну? Что за редкостная несправедливость!
— Я тебя однажды могу совсем сломать... Как ты не понимаешь? – чувствуя кожей слезы жены, Мадаре стало совсем неуютно.
— Ну и пусть. – уперто возразила девушка. – Ты обещал мне себя всего на свадьбе, так теперь не открещивайся какой-то ерундой!
— Сломанная ключица и все эти синяки ерунда?! – с отчаянием в голосе воскликнул он. Если бы жена только знала, как тяжело ему далось это решение и как трудно сейчас противиться ее мольбам...
Неожиданно Шайори перестала плакать. Она, часто всхлипывая, задрала голову наверх и выпалила, глядя прямо в красные глаза:
— Хорошо, любимый, будь по-твоему. Но тогда не устраивай в деревне кровавую резню, когда я найду себе другого мужчину, когда буду с ним ночью, когда буду вынашивать ему детей, как когда-то делала для тебя.
Мадара помрачнел, на его шее заходили желваки, а девушка, мысленно усмехнувшись, продолжила:
— Ты будешь оставшуюся жизнь один; никто не встретит тебя вечером после миссии, никто не поцелует тебя и не успокоит. Ведь я буду с другим...
Учиха перекрыл этот ужасный речевой поток яростным поцелуем. Он целовался со звериной злобой, будто мстил за эту фантазию. Шайори податливо терлась своим языком об его и успокаивающе гладила черную шевелюру, спускаясь пальцами к мощной шее.
— Чтобы я больше никогда такого не слышал! Поняла меня?! – прорычал Мадара в полуоткрытый рот.
— Да, любимый, – хватая ртом воздух, ответила девушка, когда ее губы наконец оставили в покое. Несмотря на грубость этих слов, она была на седьмом небе от счастья. Ведь суровый наследник Учиха чаще всего именно злостью выражал свою любовь.
Бормоча себе под нос нечто похожее на «другого ублажать, меня бросить... Вот еще, выдумала!», Мадара осторожно намыливал руки и предплечья жены. Та же просто млела от приятных поглаживаний сильных пальцев, мысленно отмечая, что неуемная ревность Учиха иногда может сослужить хорошую службу.
— Аааааах... – выдохнула Шайори, когда муж начал массировать ей кожу головы.
— Что такое?! Где болит?! – тут же спохватился тот, встревоженно заглядывая в любимое лицо, как бы ища там признаки боли.
Но взору открылась лишь покрасневшая жена, смежившая веки от удовольствия. И Мадара с паникой отметил, что у него встает.
— Шайори, я отойду не надолго?
— Зачем? – спросила та, беззастенчиво глядя на возбужденный орган.
— Мы по-моему это уже обсуждали, – Мадара почувствовал, как у него задергался глаз от такой приколистки-жены.
— Снова ерунду выдумываешь, – проворчала девушка, накрывая ладошкой причинное место.
Мужчина грязно выругался, вцепившись руками в скалу. А Шайори самозабвенно продолжила его гладить.
— Остановись! Это приказ... – последнее слово он буквально простонал, и плюнув на все, сам стал толкаться в маленькую руку.
Стоило Мадаре раскаяться в своем прошлом эгоизме и стать чуточку добрее, как жена сама потянулась к нему. Как же долго он пытался добиться от нее хоть какой-нибудь инициативы... Наконец-то она сама льнула к нему, касалась ласково, так легко будто успокаивала злого зверя. Мужчина еще никогда не испытывал такой чуткой нежности, и ему это понравилось.
После такого приятного купания Мадара перенес жену обратно в спальню и долго упрашивал поспать. Ведь только пошедшей на поправку беременной девушке такие долгие водные процедуры могли быть нелегки.
— Быстро закрыла глаза! – шаринган сверлил строгим взглядом шаловливо улыбающуюся девушку. – Это приказ.
— Засну, если со мной ляжешь, – не обращая внимания на категоричный тон, заканючила та.
Учиха аж поперхнулся от такой наглости, но, немного поворчав, все же увалился рядом и переложил «нахалку» себе на грудь.
Шайори, улыбаясь пуще прежнего, уткнулась носом в мощную шею, чувствуя, как муж покрывает поцелуями ее макушку. Если ради счастья нужно претерпеть всего лишь несколько месяцев грубости и перелом, то она бы сделала это снова и снова.
Сейчас Мадара стал шелковым во всех отношениях. Он не покидал жену ни на секунду, до рождения ребенка послав все дела клана и миссии в тартары. Сразу же отпали ревностные нападки на девушку, хотя мужчине частенько приходилось испепелять взглядом зазевавшихся наблюдателей.
На секс она уломала его спустя довольно долгое время, предварительно выслушав порцию пререканий и технику безопасности. В итоге, Шайори пришлось самой припереть мужа к стенке буквально вынудить наброситься на нее. Впрочем, «набрасыванием» это можно было назвать весьма условно, ведь теперь Учиха спрашивал девушку о самочувствии каждые пять минут и двигался медленными плавными толчками, растягивая удовольствие, заставляя жену вопить от неудовлетворенности и желания получить разрядку.
***
— Каким-то ты заторможенным стал... – задумчиво протянула Шайори. – У тебя проблемы с потенцией, любимый? Скажи честно, я не буду тебя презирать.
— Что?! – наиграно взревел Мадара, и подхватив жену на руки, горячо зашептал ей в маленькое ушко: – За такие слова и изнасиловать могу...
— Деспот! – засмеялась Шайори, вжимая голову в плечи от ласковой щекотки. Она отлично понимала, что муж ее пальцем не тронет, еще и покудахчет, не холодно ли ей, не желает ли «любимая» чаю или еще чего-нибудь.
— Молчи, любимая, тебе достался муж, о котором только и можно мечтать! – он облокотился спиной об стену, придерживая девушку так, что та еле-еле доставала до пола кончиками пальцев.
— Это точно... А что ты делаешь? – спросила она, с интересом наблюдая, как Мадара запускает пальцы в застежку ее юбки.
Одной рукой он поддерживал жену под животом, а другой скользил меж ее бедер
— Любимая, что это? – прохрипел девушке на ухо Учиха, когда почувствовал пальцами тепло, раскатывающееся между ног Шайори.
— Что-что?! Шаринган на подходе, воды отошли!
— Куда? – казалось Мадара еще не въехал в суть вопроса, или отказывался въезжать.
— Любимый, если ты сейчас не поторопишься, то роды будешь принимать сам, – терпеливо пояснила жена.
Мужчина подскочил как ужаленный, и велев девушке лечь в кровать, вихрем умчался за врачом.
Роды принимал тот же самый ирьенин. Шайори родила крепкого мальчика с «внушительной чакрой», как провизжал от радости новоявленный папаша, с гордостью демонстрируя малыша отцу.
***
— Спасибо, любимая. Теперь осталось родить трех дочерей, мне всегда хотелось понянчить девочек, – прошептал Мадара, держа на руках кормящую грудью жену. – А мне дашь попробовать?
Он тут же получил тычок детским кулачком. Ребенок мирно посасывал грудь, даже не удостаивая взглядом «презренного отца», а лишь пихая того в ладонь.
— О Кагуя! Еще один шаринган с собственническими замашками... – вздохнула Шайори, наблюдая как муж пытается безуспешно пробиться к ее второму соску.
