— Яхико, положи кунай, это тебе не игрушка! – беременная девушка пыталась одной рукой забрать у светловолосого малыша ножик, а второй помешивала ужин.
Конан была беременна уже вторым ребенком, пусть и со времен их с Нагато свадьбы прошло всего три года.
Они вернулись в пределы страны Скрытого Дождя и жили в полном одиночестве среди полузатопленных развалин. Разумеется, собственный дом семьи Узумаки был обустроен по последнему писку строительных инноваций и сохранял уют даже во время наводнений. Так уж получилось, что после долгих скитаний Конан и мужем решили вернуться на родину. Конечно, во многом этому посодействовало общение с Наруто.
Сам Пейн после войны уже не смог реанимировать свое настоящее тело, тело Нагато. А потому приходилось довольствоваться рыжеволосым обликом Яхико. Однако супругам так даже больше нравилось, и своего первенца они тоже назвали в честь погибшего друга.
Сейчас этот мальчишка пытался добраться до забытого папочкой оружия. Впрочем, оно не было особо нужно Нагато, которому после войны соизволили вернуть ринненган. А вот Конан неубранные на место кунаи доставали много неудобства. Девушка была уже на шестом месяце беременности и не могла, как прежде, скакать за чересчур подвижным сынишкой. Пейн любил шутить, что их первенец унаследовал не только имя павшего товарища, но и характер.
На кухню бесшумно зашел рыжеволосый мужчина, только что вернувшийся из ближайшего селения.
— Ай... – пискнула ничего не подозревавшая Конан, когда ее обняли сзади.
Яхико с отцом заговорщически переглянулись и дали друг другу «пять».
— Как обстоят дела во внешнем мире? – спросила девушка, расслабленно откидываясь на грудь мужа.
— Все потихоньку восстанавливается, хотя разруха почти везде, – Нагато выключил плиту и отнес жену на диван. – А у тебя как день прошел?
— Замечательно. Только научился бы ты прятать от Яхико кунаи, мне уже сложно за всем следить... – Конан безвольной куклой лежала на мужчине.
— Зачем? Наоборот, хорошо, что в нашем сыне так рано просыпается дух бойца. Я научу его сражаться, – фиолетовые глаза полыхнули азартным огнем.
— В три года?!
— Зато он сможет защититься, если нас не будет рядом.
У девушки не было ни сил, ни желания продолжать пререкания. В конце концов, доводы рыжеволосого были вполне убедительны, а ссоры с Нагато всегда были чреваты...
Беременность сделала всегда спокойную и уравновешенную Конан еще тише. Она буквально засыпала на ходу, и мужу не редко приходилось ловить неожиданно отключившуюся жену. Поэтому, как и сейчас, Нагато старался свести все домашние дела девушки к минимуму. Очень трудно было ей контролировать чакру, нередко на бледном лице проступали контуры и отслаивалась дзюцу-бумага – это пугало Пейна еще больше.
— Может пойдем уже ужинать? – мужчина приник к ее уху. Однако никакой ответной реакции не последовало. – Конан?
Пейн вздохнул. Жена снова спала, причем даже не посапывая, а настоящим мертвецким сном. Где-то в комнате играл с железяками Яхико. Еще раз тяжело вздохнув, рыжеволосый укрыл Конан двумя одеялами и ушел тренировать сына.
— Этой технике меня обучил мой первый и единственный сенсей. Как нибудь мы навестим его всей семьей, – рассказывал мальчишке Нагато, глядя, как тот бесславно корпеет над неподдающимся дзюцу. – Не пускай чакру на самотек! И пальцы расслабь...
В это время за тренировкой наблюдала из окна только что проснувшаяся девушка. Будучи по натуре своей человеком мягким, она только удивлялась и охала, какими жесткими способами муж обучает сына. Однако упрекать его Конан не могла. Босс Акацуки не мог быть другим, и именно это сделало Нагато таким тоталитарным. Например, Конан не могла долго перечить ему, предпочитая отмалчиваться и сразу соглашаться. Но были и моменты, когда девушка не могла заставить себя оставаться в стороне.
— Может ты не будешь к нему так строг? Он все еще ребенок, – робко спросила она мужа, разминая тому предплечья после тренировки.
Нагато только принял душ и теперь лежал у жены на коленях, млея от поглаживаний тонких пальцев. На самом деле, массажем это можно было назвать совсем условно. Конан еле надавливала на мышцы; она уставала от любого усилия, даже массаж был непосилен для ослабевших рук.
— Мы уже это обсуждали. Яхико должен быть готов к будущему, – расслабленным, но не терпящим возражений тоном ответил мужчина.
— Я согласна, но все же нельзя ли по-мягче? – миролюбиво продолжила упрашивать девушка, переходя пальцами массировать бледную грудь и исполинский торс.
Нагато нахмурился. С одной стороны, ему было понятно, что Конан хочет от него хоть каких-то ответных уступок, ведь в семье он больше не лидер преступной организации. А с другой, так сложно переступить через и себя и по-настоящему прислушаться к своей кроткой неконфликтной жене...
«Кажется, я нашел компромисс» Пронеслось в рыжеволосой голове, и в следующую секунду мужчина одной рукой прижал Конан к кровати:
— Я постараюсь, но и от тебя жду того же.
Девушка тут же поняла намек и огладила пирсинг на широкой груди:
— Все, что пожелает лидер...
Ответом ей послужил нечеловеческий рык, а сиреневая радужка ринненгана зашлась рябью, притягивая и гипнотизируя взгляд:
— Сегодня я не дам тебе заснуть.
Мужские пальцы покружили над нижней частью большого живота и с силой рванули молнию юбки.
— Ты не могла бы перестать называть меня лидером? – Пейн царапнул пирсингом налившуюся грудь жены.
— ... Нагато... – ей с трудом далось это имя. Пусть мужчина и был другом детства, сейчас для Конан он был недосягаемым властным главой.
— Можешь ведь, если захочешь, – мужчина, понятное дело, не улыбнулся, но все его касания стали гораздо ласковее. Подобные моменты он обожал больше всего, в них будто оживало прошлое, когда они были еще добрыми детьми. Хотя если подумать, то его жена так и осталась незамутненной и ласковой, просто ее отношение к нему поменялось, словно она позиционировала себя одной из рядовых обычных подчиненных. Пейна это, мягко говоря, бесило.
Еще в Акацуки, желая раскрепостить девушку и показать, что она вольна приближаться к нему, когда только захочет, он частенько сажал ее к себе на колени и поглаживал по тонкой шее, будь то даже общее собрание. Помнится, от подобного у всех всегда был легкий ступор; Какузу сильно смущался и отворачивался, Дейдара ворчал на распущенность главаря, Итачи с Кисаме только ухмылялись, молчаливо одобряя, и лишь Хидан, уже давно заглядывавшийся на Конан, был готов рвать и метать. Успокаивало его только осознание того, что босс раз в несколько сильнее, и драться с ним бессмысленно. А сам же Нагато был счастлив увидеть расстроенную моську жреца; лидеру всегда было боязно видеть девушку в обществе этого неуравновешенного, а теперь понятливый Какузу и на шаг не подпустит бестактного сокомандничка к женщине босса.
***
Уже светало, пусть и из-за дождевой завесой не было видно ни потухающих звезд, ни мягких лучей предрассветного солнца. Нагато с лихвой исполнил обещание не выпускать жену из своих рук всю ночь, и сейчас перекладывал ее сонную себе на грудь.
— Тебе нужно поспать, Конан, – длинные пальцы провели по щеке девушки.
— Не хочу... – она зевнула куда-то в район его соска.
— Не понял? – Пейн был, мягко говоря, удивлен услышать подобное от уставшей жены. – Да у тебя же глаза так и закрываются...
Конан тем временем завозилась на его груди.
— Мне часто снится, что ты, как и Яхико, покинешь меня. Хоть бы не спала я и вовсе... – она, зажмурившись, уперлась лбом в колотую передатчиками грудь и вцепилась руками в широкие предплечья. – Мой сон – это настоящие мучения...
Мужчина замер, осмысляя сокровенное признание жены. Он сочувствующе погладил ее по синей макушке. В такие моменты, суровый босс Акацуки становился прежним добрым Нагато и заботливым мужем.
— Ну как же я могу оставить тебя, Конан? Ни за какие сокровища мира мы не расстанемся с тобой. Ты только представь, как зол будет Яхико, когда такое увидит... Да он меня пинком в мир живых выбросит, – Пейн улыбнулся и потерся щекой о родную макушку. – Да и не собирался я никогда упускать тебя из зоны собственной досягаемости. Спи, я буду рядом.
И девушка заснула, пожалуй, первым за всю беременность здоровым сном. Возможно, такое благотворное влияние оказывало легкое гендзюцу ринненгана, а может попросту руки мужа, не выпускавшие Конан на протяжении всего сна.
***
— Давай, проверим, что ты усвоил, – на самом деле у Нагато кончилось терпение ждать, пока сын выучит это простейшее дзюцу. Сколько бы мальчишка не корпел, а больше одной искры создать не получалось...
Яхико нахмурился и встал напротив отца.
— Нападай, – скомандовал тот ему, и в следующий момент мальчик оказался лежать на земле. – Еще раз.
В большинстве своем Яхико падал и нарывался на удары по собственной глупости, Нагато почти не шевелился, а только давал советы, помня просьбу жены быть по-мягче. Тем не менее через каждые минут пять сын растягивался в грязи, кушая землю.
— Что ж, видимо еще рано... – снисходительно вздохнул Нагато. Он вовсе не был разочарован, просто было обидно, что сын не смог за такое длительное время освоить простецкий прием.
Из светлых глаз мальчика выступили злые слезы от осознания того, что отец только, что махнул на него рукой, как на сущую бездарность... По крайней мере, это Яхико так показалось, и он, сжав кулаки, из последних сил сделал рывок вперед.
— Я вовсе не слабак!
Мужчину сбил с ног яростный порыв бумаги. От неожиданности и удивления Пейн даже среагировать не успел. В сознании только мелькнула мысль, что это техника Конан, а жену Нагато не мог тронуть и пальцем.
— Ты проиграл, папа – от слез не осталось и следа, мальчишка самодовольно приставлял к шее отца бумажный сюрикен.
Он так и не увидел стоящую у окна улыбающуюся жену. На самом деле материнское сердце уже давно почувствовало, что Яхико не подходит стиль боя Узумаки. И Конан в тайне от мужа обучила мальчика собственным техникам. Наверное, узнай об этом Пейн, ее давно бы уже связали в смирительную рубашку и усыпили до самых родов.
Девушка так и продолжила бы потешаться над недогадливым мужем, если бы фигура ошеломленного Пейна не растворилась в воздухе теневым клоном, а большой живот не обхватили бы жилистые пергаментного цвета руки.
— Конан... Ты ничего не хочешь мне рассказать?
И девушка поняла, что этой ночью ей снова не дадут уснуть...
