***
Знакомство их произошло до смешного банально. Только вернувшаяся с изнурительной миссии сирота-неудачник возвращалась из штаба, пересчитывая полученные копейки и размышляя, умрет ли она от голода, пока будет залечивать полученные недавно раны. Нежданно-негаданно из подворотни наперерез к ней бросились люди, сплошь замотанные в черный одежды. «Шпионы?» – пронеслось у куноичи в голове. Однако уже их следующие неумелые атаки показали, что нет. Сдерживая зевки, Изуми молча отбивалась от неудавшихся грабителей, на помощь звать было неимоверно лень. Наверное, надо было им сразу честно сказать, что такую нищебродку обворовывать бессмысленно, но это тоже было делать неохота. «Да когда ж вы уже кончитесь?!» – раздраженно подумала она, прикидывая в уме, что отправляет в отключку уже шестого. А между тем как запасы чакры, так и обычные силы неумолимо стремились к отметке «ноль». На десятом враге девушка почувствовала, как земля под ногами начинает ходить ходуном. И решив, что была ни была, все равно смысла в своем существовании ничтожно мало, она закрыла глаза и опустила руки по швам. «Вот что за люди. Ты ради них шкурой рискуешь, а тебя в родной же деревне за гроши прирезать пытаются... – размышляла куноичи, чувствуя, как по лбу стекают так неожиданно приятные струйки теплой крови. – Аминь мне...» Внезапно все прекратилось, и вместо кулаков она почувствовала твердую холодную землю. Как из тумана до нее донеслись душераздирающие стоны. Изуми недовольно нахмурилась; неужели нельзя потише. Хоть бы и не спасали вовсе, нежели мешали наконец отдохнуть. К счастью, скоро шум прекратился, как и вероятно жизни грабителей. Уже переходя в фазу небытия, девушка поймала себя на мысли, что ей даже жаль своих обидчиков. Они были такими же неудачниками... — Вы меня слышите? – каменистая перина сменилась чьими-то жилистыми и наверняка сильными руками. А приятный глубокий баритон в миг успокоил раздраженное сознание раненной. – Подождите минутку, сейчас я вам помогу. — У вас такой чудесный голос, – пробормотала она, радуясь, что больше никогда не увидит этого человека, и значит можно напоследок снести всякий честный бред. – Продолжайте говорить... Это достойная награда за все мои страдания – умереть, слыша такой прекрасный звук... Неведомый спаситель замер, скорее всего осмысливая услышанное. — Вы помирать собрались? – осторожно спросил он. Изуми не хватило сил ни кивнуть, ни сказать «да», и потому она просто согласно промычала. — Этого не будет. – Тихо, но твердо заметил тот, легко поднимая ее на руки. Его походка убаюкивала также приятно как и голос, но это не помешало куноичи возмутиться сквозь сцепленные зубы: — Вы – никто, чтобы запрещать мне... Незнакомец остановился и, вздохнув, выдохнул ей куда-то в район лба: — А это мы еще посмотрим.***
В тот тихий майский вечер Итачи прогуливался по вечерней Конохе, размышляя, как сильно она изменилась после Четвертой Мировой. Он забрел довольно далеко от фамильной резиденции. Широкие и чистые улицы сменились узкими темными переулками и закутками. Он уже думал поворачивать обратно, как вдруг уже скорее по привычке уловил чуть вдалеке чью-то постепенно затухающую чакру. Больших усилий не потребовалось, чтобы найти ее владельца, вернее, владелицу, какую-то слишком уж тощую и изможденную. Впрочем, долго разглядывать ее не пришлось, поскольку избивавшие девушку амбалы заметили свидетеля и, оставив свою жертву окрашивать землю в красный цвет, ринулись на него. Для Итачи было полной неожиданностью то, что внезапно разум затопила непонятно откуда взявшаяся злость. Он не стал объяснять нападавшим, кто перед ними, а ведь наверное так было бы и проще, и надежнее. Он просто молча и методично избил их. Позже, склонившись над девушкой, он запутался еще больше. В ней вообще не было ничего выдающегося; не особо выразительное лицо, невысокий рост, грудь когда-то наверняка внушительных размеров сейчас будто сдулась от недоедания хозяйки. Да и вообще сильно уж та напоминала мужчине дистрофика. Что вообще могло привлечь его в ней? Тем не менее сейчас мысль о том, что он мог пройти мимо казалась совсем уж кощунственной. На его вопросы незнакомка начала говорить какую-то чепуху. И Итачи отчетливо понял, что оставить ее умирать – последнее, что он сделает в жизни. «Такое ощущение, что я несу груду костей...» – мрачно подумал он, направляясь с девушкой на руках к резиденции. Она же наконец перестала противиться и то ли заснула, то ли просто напросто потеряла сознание. Мужчина восхвалил богов, когда, зайдя в дом, обнаружил, что помимо спящей прислуги там была только Сакура. Она, зевая и приглаживая растрепанные розовые волосы, вышла встречать припозднившегося родственника. — А где Саске? – не нашел ничего умнее спросить тот. Должно быть, он сейчас выглядел странно с какой-то полуживой оборванкой на руках. — На миссии. Вернется через неделю, – флегматично отозвалась девушка, без особого интереса глядя на Итачи. – Заноси ее ко мне в кабинет. Шиноби прикусил язык, заглушая желание спеть невестке дифирамбы за понимание и отсутствие лишних вопросов. Личная комната Сакуры уже давно была переделана под своеобразную операционную, насквозь пропавшую медикаментами и формалином. — Выйди, – велела она Учиха, когда тот опустил свою ношу на железный стол. – Я позову, когда потребуется помощь. — Так ведь... — Мне придется ее раздеть, – перебила его мямлинье ирьенин. — О, Кагуя! Что я там не видел? – если бы не серьезность момента, он точно бы расхохотался. — Как пожелаешь, – хмыкнула Сакура, разворачиваясь к незапланированной пациентке. Длинные медицинские ножницы легко разрезали тряпье, обозначавшее одежду и броню девушки. И Итачи понял, почему его просили выйти. Под одеждой у куноичи скрывалась тонкая, туго натянутая на кости болезненного цвета кожа. Сквозь нее отчетливо просматривались рябь ребер и острые углы ключиц. Картину довершали синяки и кровоподтеки, обильно покрывавшие все тело раненной. Зрелище было не из легких. И мужчина сцепил зубы, чтобы не выругаться. Почему-то богатый опыт прошлых лет в убийствах и пытках не спасал его от нынешнего шока. Сакура бросила на свата жалостливый взгляд и стала дезинфицировать раны. Лечение не заняло много времени, однако куноичи сказала, что восстановление и заращивание пробоин произойдет нескоро. Итачи перенес раненную в свою комнату, дабы иметь возможность оказать первую помощь в случае чего. На это невестка только закатила глаза и, обозвав главу клана болваном, удалилась спать. А он заснуть не смог ни через час, ни через три, всю ночь посвятив рассматриванию девушки. Утром ее состояние улучшилось, она мирно сопела сопением человека, твердо собравшегося идти на поправку. Сакура же категорически отказалась идти в этот день в госпиталь и, вытолкав мужчину из дома, осталась сидеть с будущей «родственницей», что, собственно говоря, тот не отрицал ни единым словом. Путь Итачи же лежал в главный штаб. Администрация не стала спорить с главой Учиха, моментально предоставив документы на нужную куноичи. «Сато Изуми. 22 года. Сирота. Джонин ранга... – прочел мужчина, рассеянно перебегал взглядом со строки на строку. – Ежемесячный оклад...» На последней строфе он застыл, переваривая прочтенную цифру. Да прислуга в его доме получала в три раза больше! — Скажите, – обратился он к заведующему финансовыми делами чунину. – А почему жалование Сато-сан такое маленькое? Она же вроде джонин... Чунин некоторое время похлопал глазами, осмысляя вопрос, а в следующую секунду рассмеялся, будто Итачи сморозил редкостную глупость: — Господин, так ведь она из неблагополучной семьи да еще и сирота из района Чондам. А такие много никогда не получают. — Что-то я не помню в нашем законодательстве притеснения по сословному признаку, – нахмурился тот, представляя себе будущий масштаб разборок. Штабист же от этой реплики развеселился пуще прежнего: — Конечно, ничего из этого не формализовано официально, но у этого мира есть свои негласные законы и правила... — Какие, к Кагуе, правила?! Какие законы?! – так противоречиво своему спокойному облику прорычал Итачи. Выходил он из штаба в на редкость скверном расположении духа, зато теперь точно осознавая, что следущий пункт его назначения – кабинет хокаге. — Зачем ко мне пожаловал хозяин Учиха? – в голосе Какаши явственно слышалась усмешка, однако уважая пришедшего, он соизволил оторваться от своих бумаг. — Приветствую, семпай, – сдерживая свое нетерпение, поклонился тот. – Я к вам по делу о распределении жалования между... Домой Итачи вернулся уже под вечер с полным ощущением выполненного долга.***
— ...а потом он отнес вас к себе в спальню, но вы не подумайте; он у нас благородный, – вполголоса щебетала Сакура, отвлекая пришедшую в себя Изуми от боли. — Я безмерно вам благодарна, но мне нечем отплатить вам за такую доброту, – потупила она взор. Эта красивая и яркая куноичи, известная своими талантами и достоинствами не только в Конохе, но и за ее пределами, здорово вгоняла непривыкшую к подобному вниманию девушку в краску. На это розоволосая только рассмеялась и, взяв обшарпанные руки Изуми в свои аккуратные нежные ладони, ласково улыбнулась: — Боюсь, вам ничего не придется нам отдавать. Более того, вероятнее всего очень скоро ваша жизнь полностью изменится... И подтверждая эти слова, дверь ведущая к выходу из комнаты скрипнула и отворилась. В нее робко и тихо вошел сам хозяин дома. Он, не сводя с раненной изучающего взгляда, медленно подошел к девушкам и опустился на софу рядом с невесткой. — Я вижу, вы очнулись. Как самочувствие? – мужчина постарался улыбнуться Изуми как можно более нежно. — Да вот выздоравливаю потихоньку, – она и сама не почувствовала, как голос мигом осип. Девушка к своему ужасу только сейчас узнала в своем спасителе небезызвестного героя-убийцу Учиха Итачи. — Ну-ну, – бархатно рассмеялся тот. – Куда же подевалась вчерашняя бойкая и смелая куноичи? И спасая ее от каверзного вопроса, Сакура остановила свата аргументальным тычком в ребра. Итачи же захохотал от этого еще больше и, пожелав девушкам удачных сплетен, сказал, что отправится за едой. — ...уж больного кости у вас острые, – хохотнул он напоследок, выходя из комнаты под гневные вопли розоволосой и не видя, как покраснела Изуми, зарываясь под одеяло с головой. Учиха не обманул и уже через пять минут вернулся в спальню с бульоном. Сакура тут же удалилась под предлогом вечернего дежурства в госпитале, хотя состоятельность клана мужа позволяла ей не работать вообще. Впрочем, Итачи не стал ей препятствовать, предвкушая беседу с новой знакомой. Изуми очень скоро оттаяла и даже начала шутить. Хотя, конечно, некая внутренняя напряженность осталась, все же человек, сидевший перед нею, был отнюдь не простым шиноби. Он же с интересом и без стеснения разглядывал и расспрашивал ее о себе. — Скажите, а когда я смогу вернуться к себе? – чувствуя, как засыпает, пробормотала она. Итачи некоторое время помолчал и, помогая ей откинуться на подушки, ответил на ухо: — Наверное, никогда... – он заправил ей за ухо свисавшую на лицо прядь. Возмущений не последовало; девушка мирно спала, совершенно не ощущая его опасной близости. Мужчина тихо и радостно рассмеялся. Вот уж не думалось ему, что такую чудачку можно найти. Невероятно льстило то, что эта куноичи была такая простая и такая искренняя, что даже не верилось. Рядом с ней он почти не вспоминал о своих прошлых «подвигах», о которых не проминали упомянуть многочисленные поклонницы и не менее многочисленные невесты. Итачи всегда раздражало и огорчало, когда к нему относились, как к чему-то высшему и божественному – не хватало живого человеческого общения. А рядом с этой бедной, как выразился Саске, когда, вернувшись с миссии, ее увидел, дохлячкой было совсем по-другому, будто мужчина снова вернулся во времена своего безоблачного детства, будто и не было вовсе ошибок и лишений прошлого. Теперь он все свободное время проводил рядом с Изуми. Даже попросил Сакуру продлить ей больничный. Но бесконечно держать ее в этой комфортабельной клетке было невозможно, пусть бы ему и очень хотелось. Поэтому Итачи старался как мог окружить девушку заботой. Прислуга и брат только удивлялись, откуда у всегда серьезного и порой бесчувственного главы столько любвеобильности и энтузиазма. Саске даже предположил, что тот попал под чье-то злобное гендзюцу. Но гостивший у них тогда Шисуи мигом охладил все его догадки несильным, но весьма обидным подзатыльником. Но время шло, и пора было действовать хоть как-то. Именно тогда Итачи попросил брата не отправляться на очередную миссию. Тот только пожал плечами, мол, любой каприз по желанию главы. — Мне нужно с тобой поговорить, – остановил жестом все шутки старший. – Я тут подумываю жениться. — Давно пора, – совершенно серьезно кивнул Саске. — Что, так просто? — Что просто? – искреннее недоумение в разноцветных глазах. — Ну, я думал, ты будешь против, – Итачи потер рукой подбородок. – Она, как многие говорят, «не нашего круга». Младший вздохнул и, подойдя к нему поближе, положил руку на плечо, сейчас он был на голову выше старшего брата: — А ты их меньше слушай. — Учить меня вздумал? – хмыкнул тот, сбрасывая с себя руку и тыкая Саске пальцем в лоб. На самом деле, мужчина чувствовал небывалое облегчение и радость. Дело оставалось за малым: сказать об этом самой Изуми, которая твердо решила вернуться домой и вскорости, несмотря на все запреты Сакуры, отправиться на миссию. Девушка сначала подумала, что ее разыгрывают. Иначе с чего бы этому красивому и состоятельному мужчине прилюдно становиться перед ней на одно колено и умолять стать хозяйкой Учиха... Однако он не врал. И пытавшаяся после признания убежать девушка была крепко и надежно перехвачена его младшим братом и возвращена своему влюбленному спасителю. — Я тебе так противен? – грустно спросил он, удерживая ее от поцелуя с землей. Тогда Изуми все же посмотрела ему в лицо, и то, что она увидела там, в миг изменило все. Было бы сущей ложью сказать, что он ей не нравился. Ну как может не нравиться такой до неприличия идеальный человек? Но это то и пугало куноичи. У нее не было ни богатства, ни талантов, ни красоты – вообще ничего. И видеть рядом с собой этого выдающегося мужчину, глядящего на нее с неподдельным восторгом и обожанием, было странно, необычно и... Сказочно? А сейчас красные глаза светились печалью. Изуми знала историю Итачи и, когда первый раз слушала ее в пересказе Сакуры с ее мужем, даже расплакалась. А сейчас во взгляде этого человека, сумевшего выстоять под ударами судьбы и не изуродовать душу, снова оживала боль. — Что вы, нет, конечно! – девушка испугалась, что будет поздно, что по ее вине сильный духом Итачи совсем сломается. Она обхватила его лицо своими уже почти зажавшими ладонями, заставляя посмотреть на себя. – Я...я согласна стать вашей женой. Последние слова были сказаны очень тихо, но шаринган успел считать эту по-истине судьбоносную фразу прямо с губ. В обычно спокойных красных глазах зажегся огонь жизни, желание жить. Учиха счастливо засмеялся и подкинул новоиспеченную невесту высоко вверх, чтобы уже в следующее мгновение поймать и прижать к себе, что есть силы.***
— Ну что, идем домой? – спросила Изуми, отстраняясь от мужа и игнорируя полные ненависти взгляды. В первое время помолвки, а потом и замужества она действительно страдала от ревности, но потом довольно быстро поняла, что изменить ей Итачи просто не способен. У него выработался такой стойкий иммунитет от женщин, что помимо любимой и Сакуры непринужденно поговорить он мог только с женами друзей. — Да, конечно, – немного заторможенно ответил он, улыбаясь и приобнимая девушку. – Пол ребенка уже определили? — Можно было, но я решила оставить это приятным сюрпризом, – она потерлась щекой о его куртку и попыталась обнять ответно. Но Итачи пресек ее попытки. — Ты устанешь. — Обнимать? – поперхнулась вздохом куноичи. — Не спорь с мужем, – сверкнул шаринганом мужчина. Иногда он вспоминал, что является главой клана, и пытался соответствовать статусу. Но в действительности все боялись больше его брата, второго Мадару, как называли Саске за глаза. Так и сейчас, жена только рассмеялась и сильнее сдавила мужские ребра. Тогда Итачи вздохнул, закатил глаза и поднял ее на руки. — Почему такая легкая? Опять позавтракать забыла? – нахмурился он. — С тобой забудешь, – буркнула Изуми, вспоминая, как благоверный всегда, прежде чем заняться любовью, тащит ее кормить и насильно запихивает в рот еду. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Объяснять Итачи, что во время беременности сильная тошнота, было бесполезно. Он и так постоянно сетовал, что она не хочет расстаться со своей скелетообразной фигурой. Провокации на тему того, что он, как мужчина, любит в постели «девушек потолще», и госпожа Учиха должна быть внушительнее, тоже не возымели должного эффекта. На самом деле, со времен свадьбы куноичи набрала ни много ни мало, а шесть полноценных килограммов. Просто щепетильный муж ни в какую не мог этого заметить. Сакура даже как-то пошутила, что со своими замашками заботливого мужа, сват медленно, но верно превращается в Акимичи Чоджи, легенды об откармливании жены которого ходили только так. — Будь твоя воля, ты бы меня из дома вообще не выпускал, – задумчиво произнесла Изуми, глядя на голубое небо. Походка мужа, как и его глубокий голос успокаивали ее до сих пор. — Надеюсь, ты не думаешь после родов вернуться к карьере ниндзя, – сощурился Итачи. Он всегда искренне не понимал мужей, позволявшим своим женам ходить на миссии. Возможно, это было нечестно и тоталитарно, но сам мужчина не был готов потерять очередное близкое существо. – С твоим убитым здоровьем только дома и сидеть. — А я пять детей хотела, – как-то совсем безрадостно протянула девушка, стукаясь носом о мускулистую грудь. Тут Учиха перестал хмуриться и от души рассмеялся: — О, поверь, как минимум пятеро я тебе точно обеспечу. Сакура разработала какую-то новую методику безопасных родов, – он по-удобней перехватил жену, чтобы та не билась об его не особо мягкие мышцы. — Тогда ладно, – удовлетворенно расслабилась Изуми. — Что «ладно»? — Тогда я согласна до конца своих дней стать послушной женой и сидеть дома, – она поцеловала насторожившегося мужа в щеку. – Только при условии, что ты меня откармливать перестанешь. Итачи проворчал, что-то про то, что не согласен, но тут же покраснел и утянул девушку в долгий нежный поцелуй. Пожалуй, эти уступки были не значительны по сравнению с тем, какую радость получил от этого брака он.