Чоджуро/Мей
21 июня 2016 г. в 10:08
— Зачем вообще ты стал мизукаге? – вопрошала красивая яркая женщина лет тридцати, лежа на коленях у мужа. – Не я ли говорила тебе, что это лишняя головная боль?
Паренек лишь вздохнул. Он всю жизнь пытался доказать себе, другим, что хоть на что-то способен. И вот теперь, когда у него это получилось, никто не радовался. Вообще ничего не изменилось; жена смотрела все теми же глазами, окружающие тоже. Даже на душе не было особого удовлетворения, только смутное осознание, что подписался на что-то совершенно лишнее.
— Ты знаешь, какова средняя продолжительность жизни мизукаге? – продолжала подливать масло в огонь Мей, провоцирующе наглаживая узкие мужские бедра. – Умрешь раньше меня, учти, я тебя на том свете в кислоте поджарю! Всегда любила горячих мужчин...
Она довольно облизнулась, отчего Чоджуро вздрогнул; порой, заскоки этой беременной женщины вгоняли его в ступор. Она вовсе не требовала чего-то запредельного вроде особого рамена Конохской кухни, не изводила пустыми капризами. Просто иногда шутила так, что волосы дыбом вставали. Ну и изредка смотрела так, что он смущался, краснел и тут же бежал под холодный душ.
Стыдно? О, да, стыдно было еще как! Вроде мизукаге, влиятельный, сильный человек, а неограниченную власть над ним имеет ослабленная беременная куноичи. Ладно, будем честны, Мей не всегда была такой. Напротив, мир знал ее как сильную, горячую королеву, сопоставимую лишь с санином Цунаде. Но любой мужчина хочет быть в глазах своей женщины и общественности тем, кто может в случае чего защитить. А когда ты робеешь перед собственной женой, как школьница, о какой защите идет речь?
Вообще, Чоджуро часто размышлял, почему Теруми выбрала именно его. Ведь после Четвертой Мировой перед ней в прямом смысле слова стелились самые достойные и сильные представители мира шиноби. Допустим, что он на тот момент был тоже далеко не слабаком, но всё равно в сравнении с ними – как вошь перед колоссом. Однако Мей, ничуть не колеблясь, отказывала всем подряд. Ао на какое-то время даже усомнился, та ли это Годайме, всегда мечтавшая выйти замуж.
Прошло еще немного времени, и все Киригакуре задохнулось в удивлении, когда со словами про то, что так и умереть старой девой можно, гордая Теруми Мей прилюдно опустилась перед обычным джонином, пусть и советником каге, на одно колено. Разумеется, это вызвало кризис общественной морали в умах постаревших старейшин, женщину тут же осудили, втайне засмеяли – в лицо никто бы не решился. Но сам Чоджуро запомнил только то, что счастье буквально захлестнуло его, и он тут же подхватил Мей на руки, подкидывая ее высоко над головой, чтобы, поймав, прижать к себе.
Они сыграли пышную свадьбу, пригласив только друзей, и очень скоро новоиспеченная жена подала в отставку. Для парня это вовсе не было шоком, но всё же легкая неожиданность присутствовала. Как ни странно и вопреки ожиданиям старейшин, выбор нового каге пал именно на него. Даже вредный Ао отдал свой голос в пользу Чоджуро, при этом похлопывая того по плечу и говоря, что он сможет и давно заслужил этот пост.
На них многие косо поглядывали. Все же пара наредкость необычная получилась; жена старше мужа да еще и такая яркая. Но хотя бы по силе шиноби уже почти догнал бывшую наставницу. Впрочем, последнее никогда его не задевало. Наоборот, он был страшно горд за Мей и всегда спрашивал совета, когда супруга посещала его тренировки.
Но кто бы что ни говорил, нового мизукаге любили. Он был по-юношески очарователен, молод, деятелен. И Теруми часто повторяла, что парень слишком принижает свои достоинства, возводя ее собственные в абсолют. Всё же говорить ему, что он является одним из семи мечников Тумана, что герой войны, что один из сильнейших шиноби было совершенно бесполезно. Хоть Чоджуро этого не говорил, но она понимала, что он до сих пор считает себя никем по сравнению с ней.
На самом деле, куноичи была действительно горда и счастлива за такие успехи супруга. Но видя, как тот мучается от своей «неполноценности», решила показать, что этот материальный карьерный рост – вовсе не главное в жизни. Однако как обычно, ее слова переформулировали и поняли не так.
— Прости...я снова разочаровываю тебя, – он уже не заикался, а просто с печальной улыбкой гладил ее лоб. Всё же юноши быстро растут, постепенно превращаясь в мужчин, жаль, что некоторые твердолобые и в упор не хотят это в себе признавать.
Мей в который раз ощутила себя и виноватой и разгневанной одновременно. С одной стороны, хотелось треснуть себя за такую нечуткость к совсем еще молодому мужу, а с другой, этого самого мужа за слепоту и глупость.
— Скажи, Чо, – нахмурилась она, ловя его взгляд. – Ты бы смог защитить меня, напади на наш дом главы Верхних кланов?
Парень задумался, всерьез представляя ситуацию. И надо сказать, его передергивает от чисто гипотетической вероятности подобного. Наконец совершенно уверенно и абсолютно без гордости, а скорее как-то обреченно он ответил:
— Разумеется, да. Ао я перерос еще в Войну. Конечно, есть еще Хозуки, но и они вряд ли, а остальные... – договаривать, что остальные не годились даже в подметки было уже излишним.
— А что насчет остальных каге? – не отставала Теруми.
— Рокудайме точно сильнее меня, Казекаге скорее всего тоже, а Даруи из Облака и Куротсучи наверное на одном уровне. – Отрапортовал шиноби, после очередного длительного анализа способностей.
Но женщина знала, за этими словами стоял не просто пустой звук. Чоджуро всегда отличался проницательностью и ясным умом. Еще никогда на ее памяти он не раскрывал рта просто так.
— Скажи, тебе правда этого мало?
— «Мало» чего? – сверху вниз на нее смотрели спокойные темные глаза.
— Тебе нужно забраться на вершину мира, чтобы поверить, что я буду с тобой? – Мей не без внутренней дрожи поняла, что ей последнее время становится все труднее и труднее отвечать на этот прямой мужской взгляд. В нем не было страсти и огня, но была особая сила, стальной стержень непоколебимого спокойствия, на который можно положиться и с закрытыми глазами.
Но от ее последних слов былую уверенность из Чоджуро как рукой сняло. Он повесил голову на грудь, так что жена не могла даже снизу рассмотреть его лицо.
— Мей, к чему этот разговор? Я всегда знал, что ты прекрасная и сильная куноичи. И, честно говоря, не понимаю, почему со мной.
— Да-а-а, – она требовательно подняла бровь и продолжила: – То есть мои чувства для тебя пустой звук?
Мизукаге посмотрел на нее как на умалишенную.
— Зачем выдумывать себе проблемы, даже не поинтересовавшись, что конкретно меня не устраивает?
— Ты что-то хочешь? – тут же встрепенулся он, испытывая уже патологическую потребность исполнить любой ее каприз.
Женщина покачала головой, поднимаясь с его колен и усаживаясь рядом.
— Я хочу, чтобы ты перестал гнаться за идеалом, нарисованным твоим больным воображением. А то до конца декрета уеду в Коноху.
Муж рядом буквально застыл. Его взгляд заледенел и стал жестче. Непонятно, куда подевалась прежняя нерешительность. Он уже прокрутили все слова жены относительно проблемотворчества, но сейчас его всецело волновала именно последняя фраза.
— Ты никуда не уедешь. – Парень навис над Мей, прижимая ее спиной к обивке дивана.
— С чего бы это? – издевательски протянула она, с восхищением смакуя рассерженный рык, тут же вырвавшийся из его губ. – Запрешь?
— Если будет надо, то запру, – он приник к бледной шее, оставляя на ней розоватые засосы. – И вообще, приказы мизукаге надо исполнять.
Куноичи довольно потерлась о его тело, едва не скуля от удовольствия. Она всегда знала о наличии собственнических заскоков у Чоджуро, у которого на самом деле было очень ярко выражено это мужское начало. Надо было лишь снять спусковой крючок.
Теперь ее бесцеремонно раздевали, гладили, кусали, целовали и подчиняли. Разумеется, все это происходило с предельной осторожностью. Однако все мольбы Мей сменить позицию или попытки дернуться в сторону вежливо, но верно пресекались. На все жгучие и пошлые взгляды зеленых глаз он уже не смущался, а просто целовал ее до потери кислорода и продолжал эту пытку с методичным спокойствием. Под конец парень сел на диване, скрестив ноги по-турецки и заставив жену ногами обвить его поясницу, откинул ее вниз, придерживая за стройный стан навесу.
— Чтобы я больше не слышал про желание свалить от мужа, – выдохнул он ей на ухо, кусая кожу на пике высшего наслаждения.
Не пройдет и десяти минут, как шиноби все с тем же непробиваемым спокойствием поднимет ее, еще дрожащую от разрядки, на руки и, напевая тихую песенку, унесет в ванную. Там Мей основательно помоют, не пропустив ни одной части тела, укутают в халат, сунут в руки чашку с горячим чаем и наконец прижмут к себе, велев расслабиться.
Она будет покорна и счастлива, наконец сполна получив над собой мужской контроль, которого ей так не хватало в годы правления деревней. А Чоджуро постепенно выдохнет и первым заснет, уронив синеволосую голову на покусанное предплечье жены.
И вовсе неважно, что уже утром Мей придется выслушать покаянную речь и клятвенные заверения парня отрубить себе все и вся, чтобы больше никогда не посягать на ее личное пространство. Она-то точно знает, что пройдет не так много времени, прежде чем ее молодой муж наконец окончательно поверит в себя, научившись маневрировать между стеснительностью и тиранией.