Примечательные порты

Вечер наползает на раскаленные улицы Карнаки, как туман. Вокруг дворца теплым желтым светом вспыхивают фонари; с моря доносится запах соли и ржавчины, из сада — переспевших фруктов. Аттано залпом допивает вино, и Кирин забывает о книге, завороженно следя за тем, как дергается его кадык. — Устали? — спрашивает Аттано. Первые два месяца, что Кирин провел во дворце, Аттано читал ему вслух — теперь они поменялись ролями. Прежде — Кирин считал день напрасно потраченным, если какая-то идея не успевала полноценно оформиться в его мозгу. Теперь ощущение удовлетворения собой ему приносит десяток прочитанных страниц. — Да, — говорит Кирин и захлопывает книгу. Уже три утра подряд его не тошнит до рвоты, и он не хочет искушать судьбу. Аттано протягивает ему бокал. У него влажно блестят губы и весело — глаза. Кирин хочет подумать, что он красив, несмотря на возраст, а вместо этого думает: жалостливая мразь. Бокал начинает трястись, и Кирин торопливо пережимает запястье левой руки пальцами правой; проклятый тремор, как всегда, одолевает некстати. — Вас не мутит? — спрашивает Аттано. Кирин кривится. — Только от вашей жалости. Аттано медленно выдыхает, прикрыв глаза, и улыбается. В конце концов, это не самое грубое, что ему довелось услышать от Кирина. Когда он поднимает ресницы, взгляд у него — прямой и жадный. Кирин до глубины души возмущен тем, как сладко от этого тянет внизу живота. В период ученичества в Академии Натурфилософии, где только и было разговоров, что о науке, искусстве и сексе, у Кирина были женщины. Тогда — большее удовольствие ему доставило бы вскрытие их мертвых тел; неравнодушный к плотским наслаждениям в целом, Кирин испытывал некоторую брезгливость к интимной близости. Теперь — Кирину хочется взять Корво за отвороты мундира, дернуть его к себе и подождать — секунды три, не больше — пока тот догадается поцеловать. Кирину хочется почувствовать, как ладони Корво будут скользить по бокам, задирая рубашку, а губы — по уху, шепча пошлые нежности. Хочется ощутить его возбужденную дрожь и, если повезет, — нетерпение в каждом движении. Хочется оказаться под Корво и раздвинуть для него ноги. Кирин слышал, что отдаваться мужчине — всегда больно, но ничто не может быть хуже ощущения, когда ты заглядываешь в собственный разум и находишь там пустоту; ему страшно, немного, но больше — интересно. Может быть, дело в том, что Корво, мучимый неясным чувством вины за действия своей дочери, постоянно рядом, и в его отношении слишком очевидна острая симпатия. Может быть, Кирин просто достаточно глуп — теперь — чтобы считать секс чем-то важным и значимым. — Я не жалею вас, — говорит Аттано. Кирин хочет подумать, что Корво — лживый ублюдок, а вместо этого думает, как он красив, несмотря на возраст.