Суета вокруг кота

К счастью, талант Белого выводить людей из себя больше не проявлялся так явно. Общение с прочими встреченными гостями проходило в основном на языке ядовитых улыбок и едких подколок. Никто не выливал на Калеба шампанское — и на том спасибо. Время от времени они натыкались на людей, при виде которых Белый тащил Калеба в сторону обвитой искусственными цветами колонны, чтобы спрятаться за ней, и прижимался, видно, желая стать как можно незаметней. В такие моменты Калебу приходилось старательно думать об анчоусах и напоминать себе, что зажимать пацана на десяток лет себя младше у всех на глазах — не лучшая идея. Калеб издалека видел, что по залу ходит Арес, исправно выполняя обязанности хозяина вечеринки, но подойти и поздороваться желания не возникало. — А вот и виновник торжества, — прокомментировал Белый. — Очарователен, как и всегда. Калеб передернул плечами. Арес и впрямь был шикарен: высокий, мускулистый, с внешностью модели и состоянием банкира. Хотя не стоило обманываться — даже без своих денег он остался бы мужиком нарасхват. — Хочешь поболтать с ним? — резче, чем собирался, спросил Калеб. Белый удивился: — Зачем бы мне? Мы уже все обговорили. — Что вы обговорили? Калеб был неприятно удивлен тем, что Белый, оказывается, беседовал с Аресом без него. — Бизнес, только бизнес, — ухмыльнулся Белый. — Внимание, дорогие гости! — установленные по периметру зала динамики ожили. — Прошу всех пройти в часовню. Церемония венчания скоро начнется. — Тут есть часовня? — удивился Калеб. — Конечно! Пошли, надо занять лучшие места! Как оказалось, лучшие, по мнению Белого, места находились на самой галерке рядом с проходом. — Это чтобы можно было свалить сразу после венчания, — пояснил он. — Терпеть не могу эти скучные церемонии! Прямо перед Калебом сидела дама в украшенной перьями шляпке, которая заслоняла весь обзор. Будь Калеб повыше ростом, он смог бы смотреть поверх, но, увы, злосчастная шляпка находилась ровно на уровне его глаз и, как он ни вытягивал шею, увидеть, что происходит у алтаря, не удавалось. Белый явно понял его проблему, но, надо отдать ему должное, поменяться не предложил — это было бы слишком унизительно для Калеба. Не то чтобы он стеснялся своего роста, просто ненавидел напоминания такого рода, да и жалости к себе не терпел. — Скоро начнется, — прошептал Белый ему на ухо. От теплого дыхания на щеке волоски на шее встали дыбом. — Вон, идет! — Кто идет? — Лесса, конечно! Двери в часовню открылись, и все гости как по команде обернулись, чтобы посмотреть. — Интересно, как они решали, кто пойдет к алтарю, как невеста, а кто уже будет стоять на месте жениха? — прошептал Белый. — Замолчи уже, — шепнул в ответ Калеб. — Ты вообще хоть иногда затыкаешься? Вопреки его ожиданиям, Белый никак не подал виду, что обиделся. Он и впрямь замолчал. Мимо них прошел Лесса, одетый в легкую белую рубашку с вышивкой и свободными рукавами, с фатой на распущенных волосах, за ним следовали Люси с мопсом и Минди с белым котом. Калеб ждал комментариев и удивился, не услышав их. Потом священник нараспев принялся читать что-то на латыни, мопс завыл в такт, а по залу пронеслись смешки. Белый молчал. Калеб уже подумывал о том, чтобы извиниться, когда почувствовал чужую руку на своем бедре. — Ты чего? Он обернулся к Белому, но тот невозмутимо прижал палец к губам, призывая к тишине, и даже не взглянул на Калеба. Мопса утихомирили. Арес начал читать свою часть клятвы — вычурной и пафосной, как и ожидалось. Калеб никак не мог сосредоточиться на торжественности момента. Рука Белого медленно поглаживала его бедро через ткань брюк. Она будто действовала без ведома хозяина, вкрадчивыми движениями подбираясь все ближе к паху Калеба. — Согласен ли ты, Лесса, — между тем торжественно произносил священник, — любить и уважать Ареса в богатстве и бедности, в болезни и здравии... Калеб постарался сосредоточить внимание на розовых перьях перед носом, но никак не получалось отвлечься от теплой ладони, которая переместилась на внутреннюю сторону его бедра, и медленно скользила то вверх, то вниз, посылая по телу волны возбуждения. Калеб искренне надеялся, что сумеет сдержаться и не выйдет из часовни со стояком. Скосив глаза на Белого, Калеб увидел, что тот увлеченно следит за церемонией, делая вид, что не знает, чью ногу сейчас ласкает. Лучше бы болтал, ей-богу. — Хватит, — сквозь зубы прошипел Калеб. Вместо ответа Белый пожал плечами, все так же не отрывая глаз от алтаря. Его рука все-таки скользнула к паху, и Калеба обдало волной жара. Он почувствовал, как дернулся в штанах полунапряженный член, и резко ухватил Белого за запястье, отводя его руку в сторону. — Я сказал, хватит! В этот момент молодожены, наконец, поцеловались, зазвенели колокола, заиграла музыка. Гости поднялись со своих мест, аплодируя счастливой паре. Откуда-то с потолка посыпались блестки, напоминающие снег, и лепестки роз. Молодожены прошли к выходу из церкви. Взбудораженная толпа последовала за ними. Белый вывернулся из цепкой хватки и тут же скрылся среди гостей. Калеб чертыхнулся и отправился его искать. Мысли метались, как потревоженные голуби, а от звона колоколов в голове гудело. Он увидел Белого рядом с Минди, которая успела обзавестись фотоаппаратом и щелкала всех подряд. Калеб резко развернул Белого к себе за плечо и сердито спросил: — Что это было? — Не знаю, о чем ты, — блаженно улыбнулся тот. — Прекрасная церемония, не правда ли? — Не увиливай! — Эй, полегче, — между ними возникла Минди. — Это праздник. Давайте сфоткаемся на память? Ну же, ребята, встаньте рядом! Калеб хотел отказаться, но Белый повис у него на руке и принялся канючить, как ребенок: — Давай, чего тебе стоит? Он мог бы напомнить, что платит за сопровождение, вспомнил Калеб, но не стал так поступать. Интересно, почему? Может, это разрушило иллюзию бы беззаботного вечера? Может, не только Калеб хотел сохранить о сегодняшнем дне хорошие воспоминания? — Ладно, — неохотно буркнул он и, всем видом давая понять, что его заставили, обнял Белого за талию. Тот неожиданно затих. — Вот и все! Это не так уж сложно, правда? — Минди несколько раз щелкнула затвором, и только сейчас Калеб заметил, что уши Белого смешно покраснели. — Ты чего? — изумился Калеб. — Засмущался, что ли? Белый фыркнул, но как-то неубедительно. Калеб уже собрался рассмеяться, но тут его что-то ударило по макушке. Калеб рефлекторно поймал предмет и чертыхнулся, разглядев его получше: это были цветы. Ромашки, перевязанные атласной лентой. Букет невесты. — Какого хрена? — проворчал он. Белый и Минди на пару заливисто хохотали. Конечно же, Минди не преминула запечатлеть этот момент на камеру. Калеб подумал, что таким, как она, законом нужно запретить фотографировать. — А давайте еще фоточку, а? — предложил Белый. — Я не буду фотографироваться с букетом! — Так отдай его мне. Калеб с радостью всучил цветы Белому, который принялся счастливо обрывать с ромашек лепестки. Минди щелкала камерой, фотографируя все подряд. Она явно получала удовольствие от происходящего. — Калеб, ты в курсе, что Лесса попросил тебя остаться на банкет? — поинтересовалась она между двумя щелчками затвора. — Я и не знала, что вы знакомы. — Я думал, банкет уже был. Все пожрали перед церемонией. — Это был фуршет. — А в чем разница? Минди открыла рот для ответа, но в последний момент просто махнула рукой. — Не бери в голову. В общем, сейчас все будут пить дорогое вино, поздравлять молодоженов и танцевать под «Вестлайф». — Почему именно под «Вестлайф»? — с кислой миной уточнил Белый. — Потому что их вариант «Полного затмения» Аресу понравился больше всего, — ухмыльнулась Минди. — Фу, как банально, — скривился Белый. Они неторопливо шли, позволяя толпе нести себя. — Знаю я тебя. У тебя на свадьбе играл бы «Култюр Клаб» и та песня про боль. — Это классика! — возмутился Белый. — Это нудятина. Даже в «Певце на свадьбе» ее обстебали. Лениво слушая перепалку Минди и Белого, Калеб заметил, что они добрели до банкетного зала. Тот с последнего посещения преобразился: вместо нескольких длинных столов с закусками и башен из шампанского по периметру были расставлены небольшие круглые столики с белыми скатертями. Центр остался свободен — видимо, для танцев, — а на небольшой сцене, где до этого находились музыканты, возвышалась украшенная лентами арка и микрофон. Калебу доводилось бывать на свадьбах, и, пожалуй, самой заунывной частью он считал поздравление молодоженов. Свадьба Ареса и Лессы не стала исключением. Собравшиеся гости расселись, на экране, натянутом за сценой, мелькали изображения молодоженов на разных этапах их отношений. Калеб все ждал, когда же появятся надписи «до» и «после» под фото. Ну, или на крайний случай: «Брак опасен для вашего здоровья! Не вступайте в брак!» Как назло, Арес с Лессой на фотографиях выглядели типичной счастливой парочкой. Их можно было смело помещать на обложку журнала для молодоженов с подписью «Завидуйте! У вас такого никогда не будет!», — и самое смешное заключалось в том, что это запросто могло оказаться правдой. Из размышлений Калеба вырвало упоминание его имени. — А теперь просим подняться на эту сцену нашего дорогого друга Калеба! Аплодисменты! Меньше всего Калебу нужны были аплодисменты. Он собирался выйти, сказать пару общих слов и свалить, пока никто не заметил, что он вообще выходил на сцену. — О чем думаешь? — спросил Белый, протягивая ему бокал с шампанским. — Я не знаю, что говорить. — А ты расслабься, само придет. Пока Калеб поднимался по ступеням, он изо всех сил пытался вспомнить, что произносят в таких случаях. Обычное «счастья и здоровья» было бы слишком банально даже для него. Кажется, всего, что можно, паре уже пожелали. Он точно не скажет ничего нового. Подойдя к микрофону, Калеб осознал важную вещь: он ненавидел публичные выступления. На него смотрели, наверное, три сотни пар глаз и несколько объективов камер. И он понятия не имел, что говорить. Ни малейшего. Кинув взгляд в толпу, он заметил Белого, который с интересом смотрел на него, ощипывая лепестки ромашек со свадебного букета. — Эмм... Сегодня я поймал букет невесты, — признался Калеб. — То есть букет жениха. Зал ответил смехом, это бесило и ободряло одновременно. — Кстати, это первая свадьба из тех, на которых я бывал, где на венчании оба партнера еще трезвые. Похоже, каждая его фраза вызывала смех. От этого становилось все более неловко. — Вообще-то я понятия не имею, чего пожелать. Мне кажется, у вас, ребята, уже и так все есть. Можете завести кошку или собаку, если захочется. Главное, детей не заводите, иначе вашей спокойной жизни придет конец. Толпа продолжила веселиться. Арес сидел за центральным столиком со своим женихом и вежливо улыбался. Скорее всего, он был единственным, кто не воспринял слова Калеба как шутку. Наверное, следовало сказать еще что-то. Калеб нашел глазами Белого и замер: тот как раз говорил с крупным тучным мужчиной. Тот толкнул Белого в плечо, но Белый, отступив, вытянул шею и прошипел что-то нелестное. Зная остроту его языка, Калеб понял, что произойдет, даже раньше громилы, которого Белый вывел из себя. Тучный мужчина сжал пальцы в кулак и, как в замедленной съемке, размахнулся. Калеб бросил микрофон и поспешил на выручку. Раздался жуткий треск и свист, колонки зашлись визгливым эхом. Несмотря на это, громила все-таки ударил. Белого отбросило как куклу. Он упал на пол, зажимая лицо, из-под ладоней показалась кровь. То ли так подействовал вид крови, то ли дело было в чем-то еще, но Калеб сорвался. Он отлично знал, что иногда перегибает палку, становясь похожим на бойцовскую собаку, которая не отпустит, пока не убьет, но ничего с собой поделать не мог. Белый был его подопечным. Белый был его спутником. Белый был его — билось в мозгу. Кулак впечатался в раскрасневшееся лицо бугая с противным влажным хрустом. «Нос сломал, — отстранено отметил Калеб. — Баш на баш». Несмотря на то, что противник был выше его на две головы и килограммов на восемьдесят тяжелее, Калеб одерживал беспрекословную победу. Он бил в челюсть снизу и в корпус, почти не получая отпора. Пошатнувшись от очередного удара, толстяк завалился назад, прямо на сервированный столик. Увы, ножки не выдержали такого веса и подломились. «Так бить будет проще» — мелькнуло в мозгу. — Хватит! — Калеб почувствовал, как его хватают за руки. Первым желанием стало устранить преграду, тем более что новый противник был куда меньше предыдущего. — Калеб! Калеб, хватит, — повторил знакомый голос. — Ему уже достаточно. Чтобы прояснить мысли, пришлось тряхнуть головой. Возбуждение драки отступило. Калеб с удивлением увидел перед собой Белого. Тот обеспокоенно глядел в упор, а по его лицу была размазана кровь. Может, натекла из сломанного носа, а может, из разбитой губы — и не скажешь так сразу. Этот придурок, уже получив по морде, полез его, Калеба, останавливать. Все равно что подставляться под укус злющего пса. Но на этот раз пес признал того, кого следует защищать. Калеб с удивлением взглянул на тонкие жилистые запястья, перехватившие его руки, и поразился, сколько же в них силы. А главное — не испугался пацан. — Хорошо, я понял, — кивнул Калеб и увидел явное облегчение в серых глазах. Как оказалось, тот идиот, что напал на Белого, и был Френки, сыном тетушки Сиси, которая облила Калеба газировкой пару часов назад. Должно быть, он перебрал халявного шампанского и, услышав о провале тетушки, пошел выяснять отношения. Узнать точно не удалось: Френки вырубился после падения и в себя приходить не желал. Впрочем, судя по раздавшемуся в скором времени оглушающему храпу, его нокаут перешел в сон. Очень скоро появилась тетушка Сиси и принялась причитать, то благодаря за то, что усмирили сынка, то угрожая всех тут засудить. Калеб с Белым помогли ей и двум подоспевшим охранникам загрузить огромное тело Френки в вызванное тут же такси и с облегчением распрощались с буйной семейкой. — Ну и родственнички у тебя, — проворчал Калеб. Белый отмахнулся. — Они дальние, — он вытер рот рукавом, и на пиджаке осталось алое пятно. — Ну что, идем веселиться? Калеб мрачно уставился на него: — Ты себя-то видел? Тебе лицо разбили, какая вечеринка? — Я же обещал, что после церемонии мы с тобой напьемся, помнишь? — легкомысленно пояснил Белый. — Сейчас самое время. Калеб принюхался: от Белого пахло чем-то сладким и явно спиртным. Видно, они с Минди успели начать, пока Калеб корчился на сцене. — Давай сперва хоть кровь с морды смоем, — примирительно предложил он. — Видно, теперь моя очередь приводить тебя в нормальный вид. В сортире на первом этаже оказалось полным-полно народа, так что Калеб осведомился у пробегавшей мимо Минди, где тут еще можно умыть рожу и продезинфицировать царапины. Та отвела их на второй этаж — там и впрямь было полно свободных номеров. — Вот ключи от номера этого остолопа. В ванной должна быть аптечка. — Но я не просил бронировать для меня номер! — возмутился Белый. — Я всегда его бронирую, потому что иначе ты будешь проситься ко мне в номер или сидеть в баре до утра, — ответила Минди. — Все, чао-какао, мальчики. Мне пора. В номере и впрямь была ванная, к счастью, не такая вычурная, как ожидал Калеб. Обычная гостиничная ванная, шкафчик с медикаментами над раковиной и смешная занавеска в уточку. У Белого руки ходили ходуном от запоздавшей порции адреналина, так что умыться самостоятельно Калеб ему не дал. Он намочил полотенце в теплой воде и принялся очищать лицо от подсыхающей крови. К тому времени, как он закончил, ладони у него тоже тряслись. Повреждения были не такими уж серьезными — ушиб на скуле и разбитая губа. Однако они показывали несостоятельность Калеба как охранника. Он чувствовал странную смесь вины, злости и возбуждения: Белый непрерывно облизывал губы, собирая языком кровь, и это выглядело слишком пошло. Калеб старательно сдерживал желание запустить руку в растрепанные русые волосы и поцеловать разбитый рот, чтобы наверняка ощутить вкус чужой крови. Белый истолковал его молчание по-своему: — Что, так плохо? — Не страшно, — Калеб хмыкнул. — Но в ближайшие пару дней улыбаться тебе будет больно. — Плевать. Бывало и хуже. У Френки, знаешь ли, рука тяжелая. — Так вот оно что. Белый молчал. В аптечке обнаружилась перекись водорода и вата. Калеб намочил тампон и принялся дезинфицировать ранку, старательно игнорируя шипение и скулеж Белого. — Больше не кровит, — констатировал он и бросил вату на край раковины. Там она выглядела странно, как красный снег. Он обернулся к Белому, собираясь сказать что-то про то, что внизу их ждет выпивка и сейчас самое время спуститься туда, пока все не разобрали, но напоролся на голодный, пристальный взгляд. Он видел, как подрагивали темные ресницы со светлыми кончиками, как расширился зрачок и сузилась радужка, словно ее затопило. Язык еще раз прошелся по губам, и Калеб не мог больше вспомнить ни одной причины, по которой должен был себя остановить. Он подался вперед, вцепился ладонями в бортики ванной по обе стороны от ног Белого, и впился в него поцелуем. Вышло требовательно, излишне грубо, но иначе не получалось. Калеб смял надтреснутые мягкие губы, ворвался в теплоту рта и толкнулся языком, сразу показывая, кто здесь главный. Он ожидал неловкости, ожидал толчка в грудь или недоумения, но даже предположить не мог, с какой жадностью Белый ответит ему. Калеб чувствовал прикосновения его языка — дерзкие, вызывающие, чувствовал движение губ и утробный стон. Они узнавали друг друга в этом поцелуе, прощупывали границы дозволенного, измеряли возможности и рассказывали друг другу о своих желаниях. Калеб оторвался от Белого, чтобы взглянуть ему в глаза, теперь почти черные, и осознать, что, несмотря на то, что они не касались друг друга ничем, кроме губ и языков, оба возбуждены. Член напрягся и неприятно оттопыривал ширинку. — Мяааау! Они с Белым одновременно обернулись на звук. Белоснежный кот с мерзким характером стоял на пороге ванной и орал. Следом за ним в дверях появилась Минди. — Вы чего тут расселись? — удивленно произнесла она. — Все веселье пропустите!