Суета вокруг кота

Веселье и впрямь было в самом разгаре. Последствия драки убрали, и, казалось, никто не заметил, что столиков стало на один меньше. Гостей тоже поубавилось. — Все уже расходятся? — спросил Калеб. — Не все, — пояснила Минди. — Только те, кому не хватило мест в гостинице. Некоторые приехали из других городов, им забронировали номера. А те из местных, кто не успел отхватить себе спальню, вынуждены будут ночевать в близлежащих мотелях. — И откуда ты все знаешь? — осведомленность этой девчушки иногда пугала Калеба. — А я шустрая. — Не понимаю, какое отношение ты имеешь к гостиницам. Ты же юрист. Минди пожала плечами. — По образованию — да. Но я работник широкого профиля. В основном выполняю поручения Ареса. Иногда по дружбе помогаю этому остолопу. Она ткнула Белого в бок, тот дернулся и зашипел. — Эй! Хватит уже! Минди обратилась к нему как ни в чем не бывало: — Принесешь нам выпить? — Официанта позови. — Белый, что тебе стоит? — Минди умоляюще сложила ладошки. — Пожалуйста! Ты же не откажешь в просьбе девушке, которая хранит компромат на тебя в черновиках инстаграма? Белого как ветром сдуло. Калебу стало интересно, какими фотографиями удалось напугать неугомонного наглеца. Казалось, Белый вообще мало чего боится, а инстинкт самосохранения у него отключен за ненадобностью. Минди выглядела довольной собой. Похоже, у нее был припасен козырь для любой партии. Калеб подумал, что, если эта девчонка поможет ему, то, возможно, появится шанс сохранить дом. — А за работу дорого берешь? — А что, есть интерес? — ухмыльнулась Минди. — Мои услуги недешево стоят. А в долг я не работаю. — Понятно, — вздохнул Калеб. Похоже, это был отказ. — Но мы можем обсудить варианты рассрочки, — Минди повела пальцем по краю полупустого бокала. Тот отозвался легким звоном. — Скажем, десять процентов от продажи твоего дома. — Но я не хочу его продавать! — возмутился Калеб. — Почему? — в лоб спросила Минди. Было ясно, что ей известна вся ситуация. — Это просто развалюха на окраине города. Ты мог бы выручить неплохие деньги и расквитаться с долгами. — Мои собаки, — нехотя произнес Калеб. — Я не стану продавать их. И я хочу сохранить питомник. — Согласна, методы, предложенные Аресом, немного... жесткие. Но всегда можно договориться. — О чем болтаете? — Белый принес по бокалу шампанского каждому. — Да так, обсуждаем кое-какие фотки, — ухмыльнулась Минди. — Твоему приятелю они очень понравились. Белый застыл с таким выражением лица, что Минди не сдержалась и прыснула со смеху. — Ну и рожа у тебя! — Она забрала свой бокал и отпила глоток. — Надо было сфоткать в коллекцию. «Мой друг-дебил и его неповторимая мимика»! Хочу такую кружку. — Подарю тебе на день рождения, — сердито пробурчал Белый и залпом опустошил свой бокал, поморщившись, когда шампанское попало на пораненную губу. Как ни странно, на этот раз дружеские пререкания Минди и Белого не вызвали у Калеба уколов ревности, как прежде. Он вспомнил недавний поцелуй в ванной, и по спине пробежали мурашки. Захотелось повторить все здесь и сейчас, но вокруг было слишком много людей. А мимолетная связь нищего собаковода и молодого богатого наследника наверняка привлечет внимание желтых газетенок. На небольшой сцене, с которой совсем недавно произносили тосты и поздравления гости, появились музыканты. Солист занял место у микрофона, произнес короткую речь и начал петь. — О, сейчас будет первый танец молодоженов! — Минди пихнула Белому свое шампанское, а сама пододвинула к себе стул, взобралась на него и принялась щелкать затвором фотоаппарата. — Вот и зачем только посылала? — Белый пожал плечами и опустошил бокал. — Эй, малец, ты не напьешься так? — Да ну тебя! Нет, конечно! Это всего лишь газировка. Калеб покачал головой. Через неплотный ряд гостей, стоявших перед ними, было видно, как кружатся в медленном танце Арес с Лессой. Они и впрямь красиво смотрелись вместе: высокий, мужественный Арес нежно держал за талию своего хрупкого супруга. — А ты правда ненавидишь детей? — спросил Белый. — Это-то здесь при чем? — опешил Калеб. — Ну, ты сказал тост. Пожелал им никогда не заводить детей и все такое. — А, это, — Калеб пожал плечами. — Не бери в голову, просто не люблю возиться с мелкими. — Почему? — допытывался Белый. — Да всучили мне одного такого. Дело давнее, какая разница? — Расскажи! — настаивал Белый. Он подошел совсем близко, и Калеб видел, с какой силой он сжимает пустой бокал. — Ладно, ладно. Калеб осторожно высвободил из напряженных пальцев стекло, грозившее вот-вот треснуть, и заговорил. События, которые едва сохранились в памяти, предстали перед внутренним взором четко и удивительно ярко. — Мне как-то сдали на попечение пацана. Давно, лет десять назад, кажется. Ты тогда еще пешком под стол ходил. Я понятия не имел, как вести себя с детьми, и пустил все на самотек. Тем летом проводились соревнования среди собаководов. Я по глупости взял туда мальчишку, а он влез в вольер. Прежде чем я это заметил, его успели потрепать. Я и так зол был, что не уследил за молокососом, а тут еще этот придурок под руку попался. Ну, хозяин собак, которые сидели в том вольере. Потребовал возмещения ущерба и все такое... Хотя какой у него-то, к черту, ущерб? В общем, я дал ему в морду, а мой лучший кобель сорвал поводок и набросился на него. Едва оттащил. Меня исключили из ассоциации и лишили лицензии, а пацана увезли родственники. Все, конец истории. Белый медленно, с трудом выдохнул. — И ты... — он облизывал ранку на губе и так смотрел на Калеба, будто искал что-то в его глазах. — Ты не знаешь, что с ним было дальше? — Мы больше не встречались. Между ними повисло молчание. Калеб ощущал на себе все тот же ищущий взгляд Белого, который выглядел каким-то потерянным, притихшим, совсем не похожим на обычного себя. — О, ты только послушай, да это же твоя песня! — насмешливо воскликнула Минди, которая, видно, закончила фотографировать и спустилась со своего стула. — Пошли потанцуем? Она вцепилась в рукав Белого. Он кинул вопросительный взгляд на Калеба, но тот отрицательно покачал головой: — Я недостаточно пьян, чтобы соглашаться на подобное. Певец на сцене заунывно выводил старую песню о том, как ранит любовь, а Калеб смотрел на танцующие пары. В толпе то и дело мелькали яркие волосы Минди и светлая макушка Белого. Он был высоким, этот остолоп, выше Калеба на полголовы, но Калеба этот факт по какой-то причине совсем не беспокоил. Оставшись в компании увитой плющом колонны и двух пустых бокалов из-под шампанского, он почувствовал благодарность за небольшую передышку. Все-таки денек выдался насыщенный. — Хороший костюм. Белла подкралась незаметно, как кошка. Она выглядела великолепно, как и всегда. По ее черному платью плясали искры, а тонкая облегающая ткань почти не оставляла простора для воображения. — Спасибо, — кивнул Калеб. Он чувствовал, что Белла хочет от него что-то. Она бы ни за что не подошла бы поболтать с ним просто так — слишком дорожила своей репутацией непревзойденной обольстительницы, чтобы признаваться в невыгодном первом замужестве. — Ты оторвал себе симпатичного мальчика на вечер. И я приятно удивлена твоим выбором. — В смысле? — Калеб поднял бровь. Белла никогда не одобряла его действий, странно было слышать от нее подобное. — Богатый наследник, недурен собой и моложе тебя на десять лет. Видно, ты все-таки умеешь быть обходительным, когда хочешь. — Ерунда, — фыркнул Калеб, все еще не понимая, куда клонит собеседница. — Я просто приютил его кота. Белла изящно подняла руку, останавливая идущего мимо официанта, и взяла себе свежий бокал шампанского. Отпила, скривилась и продолжила разговор. — И кот у тебя, владельца собачьего приюта, оказался совершенно случайно. — Да, случайно, — Калеба уже начала раздражать эта ситуация. — Меня об этом попросил Арес. — Ох, конечно! — ухмыльнулась Белла. — И что будешь делать дальше? Поведешь его на свидание в Старбакс? Или купишь подержанный «Порше»? — Заткнись, — огрызнулся Калеб. Беседа с Беллой снова грозила перейти в ссору. Обычно он вспоминал проведенное вместе время с улыбкой, но при каждой встрече Белла умудрялась доводить его до белого каления, и в памяти всплывали совершенно другие моменты. — Я не хочу тебя задеть, Калеб, — печально произнесла Белла. — Но определись сразу, зачем он тебе: чтобы покрывать расходы или для чего-то более... серьезного. — Еще минута, и я подумаю, что ты имеешь на него виды. Белла поморщилась. — Увы, на меня он не польстится. У него дурной вкус. — Тебе же понравился костюм, который он выбрал, — подметил Калеб. — Это не значит, что мне нравится мужчина, которого он в этот смокинг нарядил. — Стерва, — почти мирно произнес Калеб. — Ублюдок, — с улыбкой ответила Белла. Она стояла рядом, попивая свое шампанское, и время от времени невзначай касалась то руки Калеба, то его бедра. Белла и так была выше, а сейчас казалась и вовсе высоченной на своих огромных шпильках. Калеб ненавидел эти ее каблуки. — Послушай, — сказала она, глядя прямо перед собой. — Может, попробуем начать заново? Все эти годы Калеб был уверен, что Белла к нему равнодушна. Вспыхнувшая между ними когда-то страсть давно прогорела, оставив после себя лишь холодный пепел. Белла жила на широкую ногу, Белла меняла мужей и воздыхателей, Белла смеялась над его бедностью, но, как только появился призрачный шанс на то, что одиночество Калеба закончится, она вернулась. — Ты как собака на сене, — сказал Калеб угрюмо. — Может быть, — согласилась Белла. — Но посуди сам: какой ему интерес быть с тобой? Он успешней, моложе и красивей тебя. — Как и ты, — парировал Калеб. Белла утробно рассмеялась. — Ты просто пес, Калеб. Признайся, тебе хочется быть кому-то нужным. Одна моя подруга как-то сказала, что собак заводят те, кто нуждается в любви. Но это не про тебя. Ты больше всего на свете нуждаешься в том, чтобы любить. В тебе столько преданности, столько рабской, собачьей верности... — она остановилась, задохнувшись, и продолжила едва слышно. — Тебе нужен тот, кто будет тащить тебя за собой, понимаешь? Калеб поболтал оставшееся шампанское в бокале. Оно выдохлось и приобрело противный кислый вкус. — Ты кое-что забыла. Собаки сами выбирают себе хозяев. Минди с Белым вернулись как раз вовремя — довольные и раскрасневшиеся от танцев так, будто отплясывали канкан. — Белла! Рад тебя видеть! — Белый галантно поцеловал Белле руку. Минди, подражая ему, сделала книксен. — Здравствуй, дорогой. Я как раз говорила с нашим общим знакомым. Но мне пора. Приятно было увидеться. Она кинула на Калеба долгий взгляд на прощание и растворилась в толпе. — Стерва, — с улыбкой произнес Белый. Калеб ухмыльнулся. Похоже, их мнения в этом вопросе полностью совпадали. — Я собираюсь стащить с кухни бутылочку чего-нибудь дико дорогого и выпить ее в одиночку, — объявил Белый. — Ты же не позволишь мне это сделать? Естественно, Калеб позволить не мог. Они пробрались на кухню, где почти никого не осталось, кроме парочки уставших поваров, и стянули из холодильника бутылку красного вина. Ключи от номера все еще оставались у Калеба и, поднимаясь по ступенькам на второй этаж, он знал наверняка, что не спустится вниз раньше следующего утра. В их номере, оказывается, была лоджия, на которой удалось с удобствами расположиться. Белый прихватил с собой два бокала, но забыл про штопор, и Калебу пришлось протолкнуть пробку внутрь старым дедовским способом. Пол покрывал мягкий ковер с длинным ворсом, и Калеб заранее жалел обслуживающий персонал, которому придется выводить с этого ковра пятна от вина. В том, что они будут, Калеб не сомневался: вино оказалось крепленым и хорошо давало по мозгам. Белый, из легкомысленной головы которого еще не выветрилось шампанское, то и дело опасно наклонял свой бокал. — Я хочу открыть тебе секрет, — пьяным шепотом сказал Белый. Калеб поднял брови в притворном изумлении: — На самом деле ты очень богат? Они рассмеялись. Алкоголь расслаблял тела и развязывал языки, Калеб не сомневался, что скоро они дойдут до «десерта», но не торопил события. Предвкушение оказалось не менее приятным, чем их недавний поцелуй. — Другой секрет! — Какой? — Наклонись ближе, — попросил Белый. Они сидели на пушистом ковре, подогнув ноги. Калеб, осторожно держа стакан, придвинулся. Теперь их колени касались друг друга. — Еще ближе. Калеб подался вперед, допил свое вино и отодвинул бокал. Тот опрокинулся, но это никого не волновало. — И? — Мое имя... — Оно ненастоящее, да? Ты считаешь, я не догадался? — Мое имя — Белый. — Как кличка кота? — Да нет, на ошейнике я набил свое имя и телефон. Ошибся, когда писал заказ. — Ааа... — На самом деле я — тот самый мальчишка, из-за которого твоя карьера пошла псу под хвост. — Ну и пусть. — И ты ничего не скажешь? Мысли Калеба витали где-то далеко. Он с трудом осознавал значения слов, если они только не относились к постели. — Я пьян и хочу тебя поцеловать. Это подойдет? — Ага. — И? — Что «и»? — Ты ничего не скажешь? — А зачем говорить? Белый потянулся к нему, грея в ладонях бокал вина. Калеб прикрыл глаза и почувствовал нежный, робкий поцелуй, совсем не похожий на тот, первый. Теперь все стало иначе: не нужно было больше терпеть или торопиться. По позвоночнику прокатилась волна жара, спускаясь к паху. Калеб потянулся навстречу, вопреки привычке, не стремясь сломить сопротивление, утвердиться или подчинить. Он брал то, что ему предлагали — брал осторожно, боясь поранить или причинить боль тому, кто так легко ему доверился. Этот поцелуй вышел странным, непривычным — в нем почти не чувствовалось животной страсти, которая всегда ассоциировалась у Калеба с сексом, зато были доверие и странное, полузабытое ощущение безопасности. Оторвавшись, они посмотрели друг на друга. Калеб вдруг понял, что возбужден, причем ему не удалось бы точно сказать, когда брюки перестали быть удобными, а в рубашке стало слишком жарко. Белый, похоже, чувствовал себя точно так же. Он часто дышал, приоткрыв рот, и от вида его влажных, раскрасневшихся губ Калебу стало еще жарче. Он вырвал из пальцев Белого идиотский бокал с недопитым вином, отставил прочь и слитным движением рванулся вперед. Навалился на горячее мальчишеское тело, придавил собой, чувствуя, как часто грохочет кровь в ушах. Белый испустил жалобный вздох и подкинул бедра. Калеб по-хозяйски положил руку на оттопырившуюся ширинку, молодое тело выгнулось навстречу. Калеб хорошо помнил, как пылок был он сам в том же возрасте. Он завозился с пряжкой ремня на чужих джинсах и, разобравшись с застежками, потянул ткань вниз. Обнажились гладкие бедра и пах с тугими колечками волос, окружавшими возбужденный член. Калеб провел по нему ладонью и, вознагражденный еще одним стоном, припал к тонкой шее, что не давала ему покоя весь день. Кожа у Белого оказалась нежной и чувствительной, без единого следа бритья. Можно было подумать, что он лишен растительности на лице. Калебу это понравилось. Он прикусил кожу над ключицей, довольный тем, что утром на этом месте будет красоваться засос, осторожно лизнул. Белый вдруг завозился, уперся руками Калебу в грудь, отталкивая. — В чем дело? — Н-не так, — пробормотал Белый. — В кровати. Не хочу портить наш первый раз. — А ты уже думаешь о следующих? — со смехом спросил Калеб. — Может, уже и свадьбу нашу сыграть успел? И какова у нас супружеская жизнь? — Куча доберманов и трое приемных детишек, которые катаются на собаках верхом. — Эй! А меня что, нет дома? — А ты слишком занят мной, чтобы им что-либо запрещать. — Ну ты и наглый, — улыбнулся Калеб. — Но я же тебе таким нравлюсь. — Очень. Белый выскользнул из-под придавившего его тела, кое-как встал и принялся раздеваться. Первыми на ковер полетели брюки, потом пришел черед пиджака и идиотской футболки. Калеб отметил юношескую худобу, четкую границу загорелой кожи на лобке и на заднице, маленькую татуировку на пояснице и полное отсутствие какого-либо стеснения. — Ой, черт, забыл! Белый кинулся к отброшенным в сторону брюкам, вынул из кармана презерватив и блестящий пакетик со смазкой. — А ты предусмотрительный. Всегда так готовишься к вечеринкам? — хмыкнул Калеб. Белый пожал плечами, похоже, совсем не задетый замечанием. — Эта была особенной. Он взял Калеба за руку и повел в комнату. Тут царил полумрак, и Калеб даже пожалел, что не может больше так четко видеть каждый изгиб чужого тела. — Вот, садись. Белый толкнул его на кровать, та чуть скрипнула пружинами. Ловкие пальцы принялись воевать с ремнем брюк. Калеб с благодарностью позволил Белому освободить себя от штанов и стащил рубашку — пиджак он давно уже снял. Несколько пуговиц отлетели в темноту и со стуком укатились куда-то. На гостиничной кровати лежало шелковое постельное белье, чертовски скользившее под задницей и ладонями. Калеб все не мог найти достаточно устойчивое положение. Впрочем, он быстро забыл об этом, когда Белый опустился перед ним на колени и без размышлений погрузил в рот головку напряженного члена. — Ох, мать твою, — сдавленно прошептал Калеб. — Да, детка, да. Не останавливайся... Ему давно так не отсасывали: откровенно, сильно, со знанием дела. Белый то легко облизывал крупную головку, оттягивая крайнюю плоть, то обхватывал ее мягким кольцом губ и сосал, заставляя Калеба комкать простыни в кулаках. В ушах стоял гул, тело так напряглось, что Калеб готов был вот-вот кончить. Он уже собрался предупредить об этом любовника, когда тот несильно, но настойчиво сжал пальцы на основании члена. — Не будем спешить, так? — ухмыльнулся он, облизываясь. Пораненная губа наверняка вновь кровоточила, так что настаивать на продолжении Калеб не стал. Вместо этого он запустил пальцы в волосы Белого и потянул его на себя, вынуждая подняться с колен, и поцеловал в благодарность, старательно обходя больное место. — А твой рот хорош не только в болтовне. — А то! Белый сел на его бедра, широко расставив колени, и швырнул Калебу презерватив. — Сам справишься? — Конечно. Накатывая резинку на член, Калеб смотрел, как Белый готовит себя: заводит правую руку за спину, левой упираясь ему в грудь, вставляет пальцы и двигает ими, облизывая языком приоткрытые губы. Хотелось засадить ему прямо сейчас, но Калеб заставил себя сидеть смирно. Перед ним разворачивалось зрелище, которое он не мог пропустить. Белый принялся быстрее двигать пальцами, постанывать и выгибаться. Его ладонь с груди Калеба переместилась на плечо, пальцы впились в кожу до синяков. — О, черт! — Белый посмотрел на любовника, и в его глазах было желание. — Сейчас. Я сейчас... Он приподнялся на коленях и осторожно приставил ко входу член Калеба. — Не спеши, ладно? — Конечно. Калеб дождался, пока Белый сам опустится на него. Это было ужасно медленной пыткой. Сил терпеть почти не осталось, хотелось ворваться в узкое тело одним махом, вбиваться в него, не дожидаясь, пока привыкнет, кончить поскорей. Калеб заставил себя сосредоточиться на Белом. Тот действовал осторожно, словно у него давно никого не было. Плавно опустившись до конца, Белый замер. Калеб чувствовал, как он сжимается внутри, как пытается заставить себя расслабиться, но терпит поражение. — Эй, Белый, — окликнул он, осторожно отведя от лица пепельно-русые волосы, — не напрягайся так. Просто доверься мне. Тот криво улыбнулся и кивнул. Калеб поднял двумя пальцами узкий подбородок, поцеловал едва заметную родинку под нижней губой, уголок рта, щеку и трепещущие веки. Следовало сказать, что все нормально, но отчего-то говорить громко показалось излишним. Словно каждый звук, который звучал громче биения их сердец, разрушал что-то в этом хрупком моменте. — Все в порядке, — прошептал Калеб. — Я с тобой. Он почувствовал, как Белый расслабляется. Раздался судорожный вздох, и он приподнялся на острых мальчишеских коленках, чтобы снова опуститься сверху, принимая Калеба в себя — на этот раз без следа напряженности и нерешительности. — Я думал, — шепнул Белый, — что ты будешь грубее в постели. — А тебе такие нравятся? Он перехватил Белого за талию и, не покидая его тела, перевернул, подмял под себя, снова оказавшись сверху. Тонкие запястья легко умещались в его широкой ладони. Калеб завел их за голову и принялся двигаться — ритмично, но осторожно. Белый, похоже, уже почти привык к нему и начал подкидывать бедра навстречу. — Мне ты нравишься, — шепнул он. Калеб заткнул излишне разговорчивого любовника поцелуем. Он почему-то боялся продолжения этих откровений. Не хватало ему только сопливых признаний в любви. Не то чтобы Белый был ему противен, но Калеб понятия не имел, что будет делать, услышав нечто подобное. — М-м! Быстрее! — потребовал Белый. Он уже откровенно раскрывался навстречу. Закинув лодыжки на поясницу Калеба, он ловил любое движение. Казалось, невозможность прикоснуться в ответ его только будоражила, усиливая возбуждение. Калеб скоро взял свой темп и уже без опаски вколачивал худое тело в кровать. Член Белого был зажат между их телами, Калеб чувствовал, как он трется о его живот, но этого оказалось мало. Калеб отпустил запястья Белого и протиснул руку между их телами. Они слишком возбудились и слишком много выпили, чтобы продержаться долго. Всего нескольких минут хватило Белому, чтобы не выдержать и излиться от настойчивого прикосновения чужой руки. Дрожь оргазма прошла по телу, Калеб почувствовал, как его член ритмично сжимает горячее нутро, и тоже кончил, уткнувшись в искусанную шею Белого. Вся накопленная за день усталость навалилась разом. Калеба едва хватило, чтобы накрыть их обоих простыней и прижать к себе горячее худое тело. Белый доверчиво потерся о его плечо, и почти тут же дыхание его стало ровным и размеренным.