***
Холодные капли дождя непрерывно стучали по подоконнику, прозрачными горошинами отлетая от него и падая вниз, где под неведомой силой собирались и образовывались лужи. Те капли, что были менее бойкие, лениво стекали по стеклу, вырисовывая причудливые узоры, после чего тоже срывались в полет. Очередное хмурое небо повисло над островом Буяном, в самом, что не наесть прямом смысле. Природа нехотя замерла, в ожидании чего-то дурного, но пока еще держала яркие краски зелени, лишь океанские волны неистово разбивались о магический барьер и скалы, желая по быстрее насладиться людскими страданиями. Остерегаясь скорых жертв, не так давно Сарданапал решил отправить младшие курсы по домам, не желая, подвергать малышей опасности, исходящей от некромага, что вызывал страх даже у преподавателей. Теперь школа была на почти осадном положении, хотя внешне все было, как и всегда, большинство выпускников покинула Тибидохс, отправляясь на свои круги жизни, где их ждала работа, дом и возможно семья. Таня, хмуро глядящая в окно своей комнаты, старалась привести свои мысли в порядок. Сколько сил ей потребовалось утром, чтобы уговорить Ягге отпустить ее. Все утро девушка ругалась с бывшей богиней, искусно применяя то крики, то слезы. Но уговорить старушку Таня так и не смогла, пока в магпункте не показался Баб-Ягун, вставший на сторону подруги, клятвенно заверяя бабусю, что возьмет Таньку под свою ответственность и глаз с нее не спустит. Поворчав еще минут десять для приличия Ягге сдалась, предупредив, что положит на месяц Гроттер, если та не перестанет влипать в переделки. И вот теперь Таня стояла, облокотившись на стену, собираясь с силами и мыслями. Через несколько минут за ней зайдет Ягун, который обещал проводить ее и отогнать от них все подозрения своей бабуси. Но больше всего Таню беспокоило то, что она увидит Глеба, точнее Тантала в теле Глеба. — Эй, Танька, долго ты так будешь стоять? Мы же пропустим обед, — весело затарахтел внук Ягге, бесцеремонно появляясь в комнате подруги, застав ту каменным изваянием у окна. — Я боюсь, — тихо отозвалась Гроттер, зная, что друг ее услышит. — Мамочка, моя бабуся, чего? — сходу не понял лопоухий Ягунчик, но присмотревшись к подруге, стал серьезным. — Или кого. Да не бойся ты, он выглядит вполне как хммм… Глеб, иногда, когда смотришь на него, кажется, что он тебя узнает, что-то мелькает в его глазах. Он ничего не сделает тебе, можешь мне поверить, мы не допустим, — ободряюще коснувшись плеча Тани, заверил ее Ягун, улыбаясь. Улыбнувшись в ответ другу, Таня глубоко вздохнула, прикрыв глаза. Мысленно досчитав до десяти, она поняла, что готова встретиться с ним. Машинально поправив слегка отросшие волосы, Таня последовала за Баб-Ягуном в Зал Двух Стихий, стараясь казаться как можно раскрепощеннее, хотя на самом деле дрожала от макушки и до пяток. Что-то подсказывало ей, что все будет не так легко, как сказал Ягун, что-то обязательно случится, или она не ведьма, а простой лопухоид.Демон, который приходит во сне
2 ноября 2015 г. в 09:20
— Будь ты проклят, ты уже почти получил, что хотел! Я тебя почти люблю! — крикнула она.
Бейбарсов спокойно кивнул.
— Я знаю.
— ЗНАЕШЬ??? И что?
— И ничего. Я ухожу. Со мной у тебя нет будущего. Возможно, тебе будет больно, но в конечном итоге так лучше, по крайней мере для тебя. Все раны затягиваются, если их не растравливать, — сказал Глеб.
Таня пожалела о своем признании. Расставаться на такой ноте всегда особенно больно. Для обоих было бы проще, если бы она его ненавидела. Проносились смазанные лица. Кружились трибуны, подмигивали флагами сектора. Это была победа, триумф. Вспыхивая, исчезали оставшиеся игроки сборной вечности. Фанаты выкрикивали ее имя. Тане все было безразлично.
— Я тебя не понимаю. Совершенно не понимаю, — сказала она устало.
Таня посмотрела вниз. Все поле уже было запружено боевыми магами. Они суетливо строились четырехугольником, в центре которого находились Франциск и Вацлав.
— Сейчас не понимаешь, когда-нибудь поймешь. Если огонь не погаснет, дерево сгорит. Поэтому огонь, любя дерево, должен уйти. Даже, если уйти для огня значит лишиться пищи и умереть. Я оставляю тебя, потому что люблю. И буду любить вечно… Пусть я сам буду далеко, действие зеркала Тантала необратимо. Ванька все больше будет походить на меня, пока не достигнет золотой середины. Чего-то среднего между Ванькой и мной. Моя связь с ним, равно как и его со мной, теперь нерасторжима. Всякий раз, когда он будет целовать тебя, — я буду это чувствовать. Всякий раз, как ты засмеешься, — я услышу твой смех. Это уже немало, если разобраться… — продолжал Глеб.
— Зачем ты мне это говоришь? Всю эту путаную чушь?
Бейбарсов продолжал смотреть на нее. Его взгляд прожигал Таню.
— Просто, чтобы ты знала. Больше слов не будет. Лучше отрубить кошке хвост сразу, чем по кускам отдавливать его в тисках… Но все же я не могу уйти просто так.
Бейбарсов коснулся ладони губами. Подул. Прощальный поцелуй обжег Тане губы, как если бы их не разделяли два метра, и они не неслись под самым куполом, где ревел ветер и, дробясь, пробивались сквозь призрачную защиту солнечные лучи.
Таня проснулась и не поняла, где находится, ее окружали белоснежные стены и множество свободных кроватей, но их отделяла ширма, разделяя магпункт на две зоны. Тело ужасно болело, правая рука была загипсована, где под толстым слоем гипса роились костеростки, вызывая раздражение по коже руки, от чего девушка сморщилась.
Голова гудела, в ушах по-прежнему слышался гул ветра, что преследовал ее во время матча со Сборной Вечности. Матч? С каким счетом он закончился, и кто победил? И самый главный вопрос, как показалось Тане, что случилось с Глебом? Разве он смог ее оставить и подарить последний мяч, который она так небрежно закинула в пасть дракону? Он не мог ее бросить.
— Очнулась, яхонтовая? Как рука твоя? А голова? — послышался ворчливый голос Ягге. Бабушка Ягуна принялась аккуратно осматривать девушку, стараясь не причинить той боли, иногда поднося миску с очередной настойкой трав или отваром, потихоньку вливая их в Таню. Гроттер не сопротивлялась и даже вопросов не задавала, боясь обрушить на себя гнев бывшей богини, искоса наблюдая за старушкой в цыганской шали.
— Ягге, скажи, как закончился матч? Кто выиграл? — не выдержав молчания со стороны Ягге, вопросы сыпались из уст Тани быстрыми трелями, а на глазах начали выступать слезы от понимания того, что она могла из-за Глеба, как когда-то с Пуппером, забросить мяч в свои же ворота. — Где Глеб? Что с ним?
Но бабушка Ягуна видимо не собиралась так сразу отвечать на вопросы, испытывая терпение девушки, после чего тихо пробурчав себе под нос: «Я-то что, пусть Сарданапал все объясняет» удалилась к себе в комнату. Лежа на спине и глотая жгучие слезы, Таня рассматривала белый потолок, в котором виднелись несколько трещин, а от них исходили мелкие трещинки, словно реки. Сколько она так пролежала, рыжеволосая девушка не смогла бы, и сама сказать, если бы не деликатное покашливание со стороны, привлекающее ее внимание.
— Наконец-то ты пришла в себя, девочка моя, — голос академика Сарданапала звучал чуть взволнованно, но в глазах плескалась грустная радость, — Я отвечу на все твои вопросы и расскажу тебе все, что произошло во время матча. Но то, что ты услышишь, может шокировать тебя.
Таня сфокусировала взгляд на главе Тибидохса, отмечая про себя, что выглядит он не важно, небольшие круги под глазами залегли аккуратными тенями, а два длинных и всегда живых уса, как-то обмякли, изредка подрагивая. Длинная борода, заплетенная в косу стараниями Медузий, вообще не подавала признаков жизни. Складывалось впечатление, что академик постарел как минимум на несколько тысяч лет.
— Таня, надеюсь, ты простишь меня, старого дурака, но я подзеркалил твои мысли, — чуть смутившись, начал Саданапал, рассматривая свои руки с необычайным интересом, — и вынужден сказать тебе, что ваш диалог с Глебом, это всего лишь сон, твое сознание, девочка моя, сыграло с тобой злую шутку. Но в чем-то это отчасти и, правда. Ты действительно забросила последний мяч, выиграв второй раз у Сборной Вечности, но при этом ты угодила в магпункт. Тантал подрезал тебя вовремя перевертона, это по его милости ты здесь.
— Что с контрабасом? — не удержавшись, на одном дыхании выпалила Таня, стараясь прийти в себя после слов академика. Значит, она не признавалась в любви к Бейбарсову? Это ее сознание рисовало прекрасный сон, эдакой мечтательницы и влюбленной дуры, в духе Пенелопы Дурневой или же Дуси Пусиковой. Если некромаг ее подрезал, то вполне вероятно, что гриф контрабаса, да и сам магический инструмент мог пострадать, но перстень Феофила Гроттера подозрительно молчал, и не скрипел обвинениям в адрес нерадивой внучки.
— Твой контрабас цел и невредим, Соловей успел его подстраховать во время падения, — ласково улыбнулся, глава Тибидохса и на некоторое время, он стал тем же директором школы волшебства, что и раньше. Тяжелый камень свалился с плеч девушки, но тревожное ощущение не покидало ее. — Мы выиграли матч, но и понесли серьезные потери.
В мгновение ока вся веселость улетучилась непонятно куда, Сарданапал серьезно смотрел на Таню, стараясь подобрать слова, которые упорно не желали находиться. Его мудрые глаза смотрели с нескрываемой болью на нее, а губы периодически что-то говорили, но звука не было. Академик тянул время, стараясь донести все новости более мягко до Гроттер.
— Надеюсь, у тебя хватит мужества и сил, принять это, и заодно простить меня, я старался помешать этому, но и моей силы не хватило. После того, как был заброшен последний мяч, команда Сборной Вечности начала исчезать друг за другом, и лишь Глеб оставался на поле. Я до сих пор не могу понять, в чем мы просчитались, но… — тут академик прервался, переводя дыхание и собираясь с силами, понизив голос, продолжил, — Тантал завладел телом Глеба, и не собирается его отдавать.
Гробовая тишина повисла в больничном крыле, Тане показалось, что ее огрели пыльным мешком по макушке и перекрыли кислород. Ее сердце бешено стучало, грозясь сломать ребра и выпрыгнуть наружу, глаза в ужасе расширились. Страх овладел ей. Как такое может быть? Как такое, возможно, что умерший некромаг, теперь живет в теле Бейбарсова.
— Точнее будет сказать, две души в одном теле, Глеб сопротивляется, но все же Тантал сильнее его и хитрее, но иногда Бейбрасову удается завладеть своим телом на несколько часов, в основном в ночное время суток, и тогда он приходит ко мне, мы пытаемся найти способы с остальными преподавателями, чтобы изгнать из его тела Тантала, но все бестолку. Не буду говорить тебе, что все в ужасе. Даже Магщество решило повесить это на нас, мол, дух в вашем ученике, то и разбирайтесь сами. Естественно, мы принимаем все возможное, дабы избежать несчастных случаев, да и признаться тебе Тантал сам пока осторожничает, присматривается, — угрюмо закончил академик, внимательно вглядываясь в лицо Тани, на котором отражалась целая гамма чувств, лихорадочно сменяющая друг друга.
Шок от услышанного медленно проходил, сменяясь ужасом и недоверием, но усомниться в словах академика Черноморова Таня никогда не посмела бы. Сарданапал не стал бы ей врать и изворачиваться, придумывая оправдания в духе детского сада. Послышались шаркающие шаги, и за ширму заглянула Ягге, недовольно кутаясь в платок, сочувственно смотря на девушку. В руках у старушки была деревянная миска с отваром.
— Академик, думаю, на сегодня хватит, столько потрясений свалилось сразу на одну голову, боюсь, девочка сорвется, — укоризненно проговорила хозяйка магпункта, подходя к кровати.
— Ты права, Ягге, не отчаивайся, девочка моя, надежда умирает последней, мы постараемся спасти Глеба, — напоследок сказал академик, прежде чем покинуть палату.
— Тебе сейчас нужно хорошенько поспать, а все остальное лучше оставить на потом, все равно ты одна ничего не сможешь сделать, здесь магия высшего уровня, — убаюкивающее принялась говорить старушка, аккуратно, помогая Тане пить отвар. — Сегодня сны тебя не буду беспокоить, можешь мне поверить, — что-то теплое и согревающее потекло по горлу, растекаясь и согревая весь организм, позволяя благодарно погрузиться в царство сна, но без сновидений.