Бессмертный Герой

      Нортберт вышел через главные двери крепости на улицу. Дневной Скайхолд выглядел прекрасно! Щурясь от яркого солнечного света, Страж пробежал глазами по необъятной территории, а затем всей грудью вдохнул прохладный горный воздух. Укол зависти отозвался в глубине его сердца, стоило подумать о том, как здорово устроился Инквизитор. Когда Страж начинал свою борьбу с пятым Мором, у него не то что замка — еды иногда не было. У Рэлла же в распоряжении мощная армия и уйма подручных — при таком раскладе можно и повоевать.       Кусланд неторопливо спустился по витой каменной лестнице и огляделся в поисках возможных занятий, но их обилие делало окончательный выбор невозможным. Хотелось и осмотреть территорию, и навести пару справок, и понять, против чего конкретно сражалась Инквизиция. Поразмыслив немного, Герой Ферелдена решил начать с осмотра. Казалось, в Скайхолде и шагу нельзя было ступить, не наткнувшись на кого-нибудь; вот и сейчас Страж забрел на миниатюрный пятачок рядом с воротами замка, на котором были разбиты палатки для раненых. Лекарь, будучи буквально по локоть в крови, в одиночку штопал очередного бедолагу. Стонавший в бреду солдат явно не станет последним пациентом; коль скоро Инквизиция находилась в состоянии войны, врачевателям ещё не раз придётся демонстрировать свои хирургические таланты.       Увидев эту нелицеприятную картину, Страж даже остановился. Он был поражен, но вовсе не талантом лекаря, а состоянием лагеря, в котором он трудился. «Почему раненые лежат здесь, на улице, буквально под открытым небом? — вопрошал Герой Ферелдена. Он глядел на огромный замок за своей спиной и не мог понять, почему Инквизитор не нашел там места для умирающих за него людей. — Где они прячутся, когда идёт дождь, снег, или дуют ледяные ветра? В этих хлюпких палатках, которые упадут, если я прикоснусь к ним? Почему нельзя было выделить для них место в крепости? Там ведь его полно. Под крышей лекарям было бы удобнее проводить операции, а больным — восстанавливаться после них. Да и стерильнее как-то». А пока Нортберт рассуждал о более выгодном и рациональном расположении лазарета Инквизиции, солдат захрипел, а лекарь ускорился, пытаясь быстрее закончить своё нелёгкое дело.       — Эй, ты! — Крикнул он, обращаясь к Стражу. — В той палатке, — он кивнул на самую последнюю слева, — на столе лежат бинты, а рядом с ними стоит маленький флакон. Принеси это!       Герой Ферелдена удивленно приподнял левую бровь. Давненько он не слышал столь бесцеремонного обращения к своей персоне. Со времен Пятого Мора, пожалуй. Однако даже будучи желторотым птенцом Норт не спускал на тормоза такое отношение, и если бы не страдающее лицо солдата, он и не подумал бы исполнять этот приказ. Кусланд недовольно фыркнул себе под нос, но до палатки добрался в рекордные сроки и второпях начал собирать бинты. С этим он управился быстро, а вот флакона, о котором говорил лекарь, нигде не было. Стол был абсолютно пустым, не считая громоздкого шлема, покоящегося на дубовой столешнице. Страж резко столкнул его на пол нервным взмахом руки, но флакона под ним тоже не оказалось. Хрипы умирающего солдата становились всё сильнее, доносясь даже сюда. Зашипев от злости и осознания того, что человек может умереть из-за его невнимательности, Нортберт стал пинать траву под ногами, и о чудо! Оказалось, что флакон лежал на земле, спрятавшись в зелёной растительности. Схватив флакон, мужчина облегченно выдохнул — не хватало ещё в первый же день стать причиной чьей-то гибели и дескридитировать себя в глазах Инквихитора. Хорошие отношения с этим парнем ему ещё пригодятся.       — Вот ты где! — Проворчал лекарь, когда Страж вновь появился рядом с ним. Было видно, что старик напряжён до предела. — Давай сюда флакон. Будешь прижимать бинты к тому месту, которое я назову, и тогда, когда я скажу. Готов? — Зубами сорвав пробку, он капнул содержимым флакончика на один из стягивающих солдатскую плоть швов. От места падения капли поднялась крошечная, будто игрушечная дымка, сопровождаемая тихим шипящим звуком и противным запахом жжёной кожи. — Прижимай!       Следуя инструкции нервного лекаря, Нортберт сильно прижал бинты к животу раненого. Несколько секунд парень стойко терпел, сжав челюсти, но, видимо, боль стала невыносимой, и он закричал и замахал руками. В какой-то момент солдат даже попытался ударить Стража и если не оттолкнуть его, то хотя бы скинуть его руки, однако парень был слишком слаб. В бессилии он вяло стучал еле сжатым кулаком по плечу Героя Ферелдена, но даже эти хилые действия прекратились через несколько минут. Раненый хрипел ещё какое-то время, а потом и вовсе затих.       — Он умер? — Нортберт попытался сделать как можно более грустный тон, потому что не знал, болезненны ли ещё такие случаи в Инквизиции. Сам он давно свыкся со смертью — привык её нести, привык из-за неё кого-то терять. Она больше не была для него леденящим душу событием, не заставляла упиваться горем или впадать в депрессию. Она просто была.       — Нет, не думаю, — лекарь покачал головой, — но теперь настал его черед бороться за свою жизнь. Больше я ничего не могу для него сделать.       — Кто ранил его?       — Разбойники на дороге. Одной Андрасте известно, какой дрянью они смазывают клинки, — лекарь тяжело обессиленно опустился на землю.       — Я думал, в округе Скайхолда безопасно, — Страж нахмурился, обдумывая услышанное. — Мы надёжно укрыты в горах, разве нет?       — Паренёк сопровождал продовольственный караван. Его ранили где-то в долине. Дней пять бедолага стонал от боли в повозке, покуда не добрались до крепости.       — Тогда он выкарабкается, — уверенно сказал Норт и потуже затянул бинты на теле солдата. — Я ещё никогда не видел, что бы после пяти дней раны от яда выглядели так хорошо.       — Будем надеяться, — старик тяжело вздохнул и провёл окровавленными пальцами по лбу бойца, оставляя на нём алые полосы. — Да укажет ему Андрасте путь к жизненному свету.       Выполнив свое нехитрое задание, Норберт не стал надолго задерживаться в лагере больных. Чахнуть над чьим-то полубездыханным телом — это не для него. Конечно, будь на месте солдата Морриган, Киран или его брат, Страж поменял бы своё мнение. К счастью, его любимые были целы, поэтому он поднялся на ноги и без промедления побрёл дальше вдоль крепостной стены.       Остановившиеся в Скайхолде торговцы бесчисленное количество раз просили его остановиться и посмотреть их товар. Один предлагал лучшее оружие гномьих кузниц, второй привёз богатые шелка из Орлея, а третий — орлейские кушанья чуть ли не со стола самой императрицы. «Идёт война, — думал Кусланд, проходя мимо улыбающихся и зазывающих продавцов, — кому нужны шелка на войне? А эти деликатесы? Просто отвратительно. Складывается впечатление, что здесь устраивают приём для знати, а не собирают армию». С этими неутешительными мыслями он дошёл до огромной конюшни. Норт любил лошадей, поэтому не удержался, подошёл и погладил одного чёрного красавца по носу, медленно и аккуратно. С животными нужно быть очень осторожным и нежным, иначе жди беды. Сквозь фырканье и ржание лошадей Герой Ферелдена услышал постукивание молоточка, доносящееся из соседнего амбара, и решил проверить, что там происходит. Обычно любопытство до добра его не доводило, но он наивно надеялся, что в этот раз всё пройдёт гладко. «Я же изучаю местность, — говорил он себе, — мне нужно знать об этой крепости всё». Герой Ферелдена медленно вошёл в амбар и увидел стоящего к нему боком мужчину — его тёмно-каштановые волосы до плеч были зачёсаны назад, длинная борода имела странную форму, а подкрученные усы придавали ей особый шарм. Он был невысок, коренаст и на вид очень силён. Усач вытачивал фигурку из деревянного бруска, когда Нортберт отвлёк его.       — Грифон...чудесное создание, — Страж дружелюбно улыбнулся, пытаясь убедить себя в том, что он не выглядит, как последний дурак. — Их вымирание — ужасная потеря для мира.       Лицо обернувшегося мужчины было очень грустным, напряжённым, недоверчивым и злым одновременно. Он смерил Нортберта тяжёлым взглядом, из-за которого Герою Ферелдена показалось, что ему на плечи положили огромные стальные бруски.       — Ты кто? — спросил усач, ставя фигурку на столик рядом с собой. — Не припомню, что бы я видел тебя раньше.       — Потому что не видел. Меня зовут Нортберт.       — Блэкволл, — мужчина кивнул и вернулся к работе, но, сделав лишь одно углубление в дереве, положил инструменты на место. — Погоди-ка. Нортбертом зовут Стража-Командора Ферелдена, уж об этом я наслышан.       — Мало ли, кого могут так звать.       — Я очень хорошо помню его описание. Тёмные волосы, глаза, что сияют ядовито-зелёным пламенем, но приметнее всего — шрам через всё лицо, полученный в схватке с архидемоном. — Блэкволл нервно потёр кулак. — Ты подходишь по всем пунктам.       — В схватке с архидемоном, ха? — Хохотнул Герой Ферелдена, задорно глядя на смутившегося усача. — Не верь всему, что говорят в тавернах, друг мой — дрянной эль затуманивает разум не хуже демонов.       — Так это... это правда Вы?       — Страж-Командор? Да, так и есть. А ты, стало быть, кем будешь? — Голос Кусланда стал тише. Вся шутливая снисходительность испарилась из него, уступив место холодной угрозе. — Уж точно не Серым Стражем, иначе не отсиживался бы под знамёнами Инквизиции, строгая игрушки в амбаре.       Блэкволл не на шутку разволновался, столкнувшись с властным взглядом напротив. Он не знал, чем объяснить своё отсутствие в Ордене. Благими намерениями? Стремлением помочь миру, пока Стражи, по одним им известным причинам, бездействуют? Да и бездействуют ли они? Блэкволл не знал наверняка. Он уже давно не связывался со своими товарищами.       — Я Серый Страж, — твёрдо произнёс Блэкволл, — и я здесь, потому что Инквизиция нуждается в нас. Полагаю, Вы здесь по этой же причине. Поверить не могу, что Инквизитор внял моим мольбам и связался с командованием Ордена.       — А если я скажу, что он не связывался с командованием? — Протянул Нортберт, сложив руки на груди и хитро прищурившись.       — Тогда я назову его глупцом и надеюсь, Вы меня не осудите.       — Осудить за слова я не вправе, но вот за вступление в Инквизицию — вполне. Серый Страж не может просто так взять и присягнуть на верность случайному прохожему.       Блэкволл с силой стиснул челюсти, ругая себя за то, что болтнул лишнего. Откровенно говоря, он опасался последствий этого знакомства. Страж-Командор спокойно мог разрушить его жизнь, и даже Инквизитор ничего не смог бы с этим поделать.       — Где я мог слышать твоё имя? — Внезапно спросил Кусланд, задумчиво нахмурив лоб. — Блэкволл, Блэкволл...ты из орлейских Стражей, не так ли?       — Да, Командор.       — Определённо, в своих рядах я не допустил бы такого своеволия. Что у вас там творится, раз Стражи сами принялись решать, куда им идти и кому служить?       — Я...я не знаю, — Блэкволл потупил голову. — Я давно не связывался с братьями.       Услышав этот жалкий писк, Герой Ферелдена чуть не зарычал от злости. На секунду он даже перестал дышать, поражённый увиденным. Неужели это ранимое и неспособное объяснить свой иррациональный поступок существо — такой же Серый Страж, как и он сам? Стыд и позор. Кусланд не знал, что творилось у орлейских Стражей — он и сам долгое время не связывался с ними, поскольку был занят скитаниями по западному Тедасу в поисках лекарства от Зова, но после этого разговора чётко уверился в том, что ему необходимо написать орлейскому Командору. По крайней мере, ему стоит знать, что Страж ослушался его приказа и своевольно покинул Орден.       Внезапно в амбар вбежал запыхавшийся юноша с всклокоченной копной на голове. Согнувшись пополам и уперев руки в колени, он пытался одновременно отдышаться и говорить. Получалось скверно.       — Блэкволл, тебя...срочно...Командующий вызывает, — наконец, он закончил предложение и шумно выдохнул.       Блэкволл чуть не подпрыгнул на месте от радости, услышав эту новость — слава Андрасте, у него появился предлог, чтобы прекратить эту пытку. Когда в трактире ему во всех красках описывали тот ужас, что способны вселить в людей глаза Стража-Командора, он лишь смеялся и бахвалился, что уж его не запугает ничто в этом мире. Однако вынести и пяти минут под прицелом этих изумрудов оказалось для него непосильной задачей. Отдышавшись, посыльный убежал — видимо, помчался разносить вести другим, и Блэкволл рванул было следом, но что-то удержало его на месте. Как позже выяснилось — благоразумие. То ли Андрасте подсказала ему, то ли он оказался достаточно сообразительным, чтобы взглянуть на Героя Ферелдена, молчаливо спрашивая его разрешения удалиться.       — Иди уже, — просто ответил Кусланд, коротко махнув кистью руки в сторону выхода. Виноватый вид усатого Стража ему порядком наскучил, да и не было смысла более терроризировать беднягу своими нравоучениями. Однако одно оставалось ясным — с этим Блэкволлом будут проблемы, которые придётся решать на высшем уровне. Неизвестно только, имеет ли Инквизитор достаточную компетенцию, чтобы вести переговоры с орлейским Командором по поводу этого человека, и нужно ли ему это в принципе.       Блэкволл, получив разрешение, поспешил удалиться как можно быстрее. Нортберт какое-то время смотрел ему вслед, а позже и сам вышел на залитую солнечным светом улицу. Резкий порыв холодного ветра растрепал его уложенные волосы, повысив и без того высокий градус недовольства. Причитая, Кусланд пытался привести внешний вид в порядок, старательно приглаживая гладкие волосы огрубевшими ручищами.       Часом позже поиски знакомых лиц или чего-нибудь съестного привели Героя Ферелдена в сад Скайхолда. Едва ступив на залитую солнцем лужайку, мужчина не смог сдержать удивлённого вздоха — открывшийся вид больше напоминал идиллическую картину, написанную талантливым художником, и затрагивал нежные струны даже в огрубевшем сердце вояки. Сад так и пестрил зеленью вперемешку с яркими красками цветов, а приятный запах травы смешивался с приторными ароматами пыльцы от причудливых растений. Норт улыбнулся — именно такие пейзажи он рисовал в своей голове, сражаясь с Мором. В саду было много людей, чему Кусланд абсолютно не удивился, но места, казалось, всё равно с лихвой хватило бы на то, чтобы собрать здесь весь Ферелден. Однако эту территорию явно не использовали только для садоводства: помимо клумб с хорошо знакомым Стражу эльфийским корнем и прочими полезными растениями по периметру сада были установлены лавочки, на которых удобно разместились обсуждающие что-то люди, а также беседка — отличное место, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Взгляд Норта расслабленно скользил по отдыхающим людям, пока его не приковал к себе мальчик, сидящий на самой дальней скамейке и так добродушно машущий ему рукой.       — Я рад, что ты наконец-то появился, — сказал Киран, когда Герой Ферелдена опустился на траву рядом с его скамейкой, — меня мучали кошмары до твоего прихода. Надеюсь, теперь буду спать спокойно.       — Кошмары из-за меня? — осторожно поинтересовался мужчина, чувствуя зарождающееся в груди чувство тревоги — стандартная реакция любого родителя, когда их дети не спокойны.       — Мы с мамой не нашли другого объяснения. Ты ведь видел, что произошло тогда, в Тени, верно? У меня что-то забрали. Не знаю, что это было, но я чувствую себя таким опустошённым… — он прижал сжатый кулак к груди. — Во снах меня предупреждали, что так будет, почему же я не прислушался к себе?       — Не вини себя — ты не мог знать наверняка. Сны бывают обманчивы даже у магов. А чувство тоски, что снедает тебя, пройдёт со временем, я уверен.       — Мама сказала также, — задумчиво протянул Киран, не отрывая взгляда от пушинки, медленно опускающейся на волосы Серого Стража. Он протянул руку, чтобы поймать её на ладонь, но вместо этого нечаянно коснулся отца, отчего тот вздрогнул.       — Прости! — мальчик резко отдёрнул руку, виновато глядя на Кусланда.       — Всё нормально, — поспешил успокоить его Герой Ферелдена, с тоской осознавая, насколько глубокой стала пропасть между ним и сыном, за время его скитаний по Тедасу. «Он меня боится! — мысленно закричал мужчина. — Боится даже просто прикоснуться, будто я дикий зверь, который может в любой момент укусить». Норт устало вздохнул и потёр глаза. «Слишком долго меня не было, — думал он, опасаясь посмотреть на Кирана и снова увидеть страх в его глазах. — Поставил долг превыше семьи и вот, что получил…». Внезапно Герой Ферелдена поднялся, сел на скамейку и крепко, по-отцовски обнял сына.       — Киран, твои кошмары насчёт меня… — снова начал Кусланд, когда объятия были разомкнуты, а напряжение между ним и сыном начало исчезать, уступая место знакомой обоим глубокой привязанности.       — Я подсознательно чувствовал, что момент твоего появления близится, и чем ближе он был, тем отчётливее и красочнее ты мне снился. Я видел, как ты сражаешься в пустынях, как пересекаешь реки верхом на прекрасном гнедом коне, видел, как ты несёшься куда-то с мечом наперевес, смеёшься, тоскуешь... Но в конце любого сюжета ты оборачивался каким-то злодеем и крушил всё на своём пути. Мама не может этого объяснить, хоть и делает вид, что всё понимает.       — Это на неё похоже, — Нортберт слабо улыбнулся, увлечённый анализированием снов сына. Удивительно, но во время своих скитаний он и вправду бывал в пустынях, ездил на гнедом коне, а уж сколько битв выпало на его долю за то время — не счесть.       — Отец, ты ведь не маг, — после нескольких минут напряжённого молчания сказал мальчик. — Как у тебя получилось войти в Тень? Перевоплотиться? Я не понимаю, — Киран провёл рукой по волосам — в точности, как его отец.       — Я многому научился во времена Пятого Мора, Киран, и, боюсь, едва ли смогу объяснить причину всех чудес, происходивших тогда со мной. К тому же, за годы нашего знакомства с Морриган мне посчастливилось познать некоторые тайны, но я всё равно не смогу сделать и песчинки того, что делаете вы с мамой. Особенно ты. Она, наверное, уже уйму раз тебе это говорила, но ты один из самых сильных магов, живущих сейчас. Чёрт, — Кусланд усмехнулся, — да ты, возможно, самый сильный маг из когда-либо в принципе существовавших, сынок. Потенциал внутри тебя просто огромен, и, хочешь ты того или нет, тебе судьбой предначертано быть могущественным. Ты можешь сделать в миллион раз больше, чем я, и в тысячу, чем любой другой маг. Однако, чтобы раскрыть эту мощь, ты должен учиться, не щадя себя.       — А мама входит в состав «любых других магов»?       — Нет, — улыбнувшись, ответил Герой Ферелдена, — нет, она совершенно необычный маг. Кстати, ты не знаешь, где она?       — Чаще всего мама оставляет меня одного только тогда, когда уходит обсуждать важные вопросы с Инквизитором и его помощниками. «Ставка командования, точно, — Страж прикусил язык, — неужели прошло уже два часа?»       — А всё остальное время она проводит с тобой? — спросил мужчина, поднявшись на ноги.       — Старается. Она очень боится, что со мной может что-нибудь случиться. Каждый раз напоминает, что я особенный, не такой, как другие дети, и что мне нужно быть очень осторожным. Всегда.       — Она просто искренне тебя любит. К слову, я вообще не видел здесь других детей.       — Я всё равно не общался бы с ними. Мне трудно находить общий язык с чужими людьми.       Норт молча смотрел на сына, сложив руки на груди.       — Знаешь, пока тебя не было с нами, я очень скучал, и мама иногда рассказывала мне истории о тебе, чтобы я не чувствовал себя так одиноко. Она говорила, что ты — герой, спаситель многих жизней. И жалела о том, что вас раскидало по миру, — Киран зажмурил глаза и поморщился, будто пытался перетерпеть боль. — У неё было очень грустное лицо в такие моменты. «Мы точно думаем об одной и той же женщине? — рассуждал Кусланд, удивлённо подняв брови. — Что должно было произойти, чтобы Морриган назвала меня героем? Это совсем на неё не похоже».       — А ещё мама говорила, что ты готов был рисковать собственной шеей, чтобы не пострадала шея других. Она велела мне никогда так не делать. «А вот это — похоже, — Страж мысленно рассмеялся, на секунду вспомнив былые времена».       — И она часто описывала тебя внешне, — мальчик неотрывно смотрел на Героя Ферелдена своими блестящими от восторга глазами, — видимо, чтобы я не забывал. Ты немного изменился с тех пор, как я видел тебя последний раз. Кажется, ты стареешь, отец.       Страж огорчённо развёл руки в стороны и понурил голову, театрально смахнув слезу. Киран рассмеялся заводным смехом, заразив и его самого. Отдышавшись после хохота, Герой Ферелдена радостно посмотрел на сына, наслаждаясь тем, что снова может видеть его.       — Прости, Киран, — извиняющимся голосом попросил Нортберт через какое-то время, — сейчас мне нужно идти. У тебя ещё будет время, чтобы найти на моём лице новые морщины, обещаю, — он улыбнулся и потрепал сына по тёмно-каштановым, практически чёрным, как и его собственные, волосам.       — Ты никуда не уйдёшь?       Кусланд отрицательно покачал головой из стороны в сторону. Киран, в свою очередь, ответил ему доброй и искренней улыбкой. Уходя, Нортберт несколько раз оборачивался и постоянно встречался с ним взглядом. Душа Стража пела впервые после стольких лет, а разум был уверен в том, что сын — его личное восьмое чудо света.