* * *
Суббот в Хогсмиде было мало. Гарри приходил в заранее снятый ими номер и открывал камин для Северуса, благо МакГонагалл не пыталась контролировать личную жизнь преподавателей, в отличие от Альбуса. Поначалу это были неловкие встречи и быстрый секс тайных любовников. Но недолго. Все же свиданий только раз в неделю было для них недостаточно. В конечном итоге суббота стала днем, в течение которого они вообще не выбирались из постели. Гарри уже не был трогательно невинным и стеснительным. Порой Северус специально медлил, чтобы более нетерпеливый партнер проявил инициативу. И тот охотно поддавался. Срывал с них одежду. Сам седлал его бедра, возвышаясь над ним, прекрасный в своем нетерпении и порывистости. Удовлетворенно прикрывал глаза всякий раз, как член Северуса проезжался по простате. — Еще-о-о. Сев… рус… еще! — требовал Гарри, когда он придерживал того за бедра. И эти мольбы снились ему одинокими ночами. — Я тебя пока не кусал, а ты только и делаешь, что просишь добавки. Боюсь представить, что будет, когда я поставлю метку, — он любил дразнить и провоцировать партнера. Однако правда была в том, что он отчаянно скучал. За лето Северус привык видеть Гарри каждый день, засыпать и просыпаться в одной постели с ним. Ему постоянно необходим был партнер, хотелось, чтобы все знали, кому тот принадлежит, и прикасаться к мальчишке он жаждал в любой момент, а не раз в неделю. Кажется, и неугомонный Поттер пришел к тому же выводу спустя три недели с начала учебы. Тот все также пользовался мантией-невидимкой и шастал по школе после отбоя, но теперь наглые вылазки затевались ради поцелуя на ночь. И Северусу стоило немалых сил только на поцелуе и останавливаться. — Пять баллов с Гриффиндора за нарушение правил. Ты должен быть в постели после отбоя, Поттер, запомни это наконец, — всякий раз напоминал он. Гарри дулся на несправедливость, спорил и ругался, но так и не переубедил его. Северус не давал слабину и не шел на поводу у чувств. Их связь не имела отношения к тому, что мальчишка вновь и вновь нарушал школьные правила. — Если есть что сказать, делай это на уроках. Нашел свободное время — учи, а не броди по школе. Надеюсь, у тебя хватит мозгов, чтобы восполнить потерянные тобой же баллы? — было единственным его ответом на все жалобы партнера. — Нечестно! — скулил тот, но в конечном итоге смирился и взялся за учебу, в чем его поддержала Грейнджер. Гарри повезло, что у него была такая бешено-активная подруга. Мисс Грейнджер умудрялась учиться сама и подгонять своего недалекого друга. То, что в конце седьмого курса им предстояло сдать ЖАБА, знания по которым нужно было серьезно подтянуть, видимо, не отложилось в геройской голове. Северус стращал беспечного партнера тем, что если тот посмеет не сдать ЖАБА, то о браке с ним может забыть. Разумеется, он бы не поступил так сурово, особенно по отношению к самому себе, но на мальчишку угроза действовала. И при бдительном надзоре подруги, Гарри все же подтягивал подзабытый шестой курс и учил все, что пропустил за седьмой, а не гонялся за его мантией по Хогвартсу.* * *
Только на рождественские каникулы они наконец остались наедине, отрезанные от школы и посторонних. В их общей спальне. Не раздеваясь, Северус освободил партнера от нижней части гардероба, впечатывая того спиной в дверь спальни. Он яростно целовал приоткрытые навстречу губы и шею там, где билась неистовая жилка, будто вновь утверждая свои права на мальчишку. Гарри отвечал не менее агрессивно, освобождая его от штанов и нижнего белья, терся эрекцией о ноги и утробно урчал, как пережравший валерианы книзл. Горячий и такой юный, партнер согнул ногу в колене, и Северус немедленно подхватил его под ягодицы, чуть приподнимая над полом, чтобы упереться собственным членом в плотное кольцо мышц. Гарри больше не нужно было напоминать о подготовке. Совместные субботы научили ценить каждую минуту проведенного наедине времени, и торопиться переходить непосредственно к желанной близости. Дырочка мальчишки была уже готова и ждала только его. — Давай же! Северус… — жарко зашептал Гарри, не таясь, глядя ему в глаза, и было в этом что-то более откровенное, чем проникновение. Северус подался навстречу тесноте и жару любимого. Он не отводил взгляда от Гарри. Смотрел, как на скулах того появляется румянец, как удовольствие туманит яркую зелень глаз, а зрачки становятся все шире, будто силясь поглотить без остатка смотревшего в них. Каждое его движение Гарри принимал удовлетворенными стонами, которые Северус сцеловывал с ярких от подобного напора губ. — Мой, — выдохнул он на пике. — Да! — заглушая все звуки, прозвучало в ответ.* * *
Каникулы они провели, осаждаемые мисс Грейнджер и семейством Малфоев, в различных, самых замысловатых сочетаниях. Гарри взаимно терпеть не мог Драко и недолюбливал Люциуса, но смирился с тем, что Малфои почти единственные, с кем Северус общался — вейлы держались друг друга, так было проще выжить. — Если у нас будет ребенок, он в любом случае примет наследие. И лучше, если с самого начала он или она будет среди подобных себе и будет знать, к кому обратиться за помощью в случае необходимости, — объяснил он. — Тебе не показалось странным, что Люциус — этот поборник чистой крови — сделал полукровку крестным отцом своего сына? — Вообще-то показалось, — признался Гарри. — Все потому, что вейла не оставит без защиты потомство другой вейлы — нас слишком мало, чтобы разбрасываться сородичами. Волшебники могут безалаберно относится к детям, а у вейлы инстинкт возьмет верх. — Поэтому ты всегда защищал Драко? — Верно. И поэтому Малфои будут защищать наше потомство. — А как же Волдеморт? Он тоже был вейлой, но поставил черную метку на Драко, дал тому задание убить Дамблдора и вообще всячески запугивал. — Волдеморт считал, что защищает Драко. Вот только после отказа партнера мыслить здраво он уже не мог. Им повезло, что в сами праздники их оставили в покое, позволив хоть недолго побыть наедине. Гарри переживал за Грейнджер. И напрасно. Ту пригласили на рождество к Крамам, чему Северус был несказанно рад. Он слишком соскучился по общению с партнером. — Малфой! — враждебно процедил Гарри, застав как-то утром Драко на своем диване в гостиной. Люциус же наколдовал себе кресло и сидел теперь рядом с Северусом. — Во-первых, доброе утро и счастливого Рождества, Поттер, — чопорно ответил Драко. — Во-вторых, кто первый встал, того и тапки. — Сын, не задирай хозяев, — одернул его Люциус. — Но папа, это же Поттер! И потом, хозяин тут крестный. — А Гарри — партнер Северуса. Я думал, что воспитал тебя лучше. Но остановить начавших цапаться мальчишек было невозможно, те продолжили при первой же возможности, а когда к ним присоединилась еще и Грейнджер, Северус вообще забыл, что такое тишина и покой. — Какая интересная компания, — задумчиво выдала наглая девчонка, выйдя из камина, и уселась на диван между старавшимися держаться на максимальном друг от друга расстоянии Гарри и Драко. — Только тебя не хватало, Грейнджер, — прокомментировал это крестник, впрочем, воздержавшись от резких высказываний в сторону девушки при них с Люциусом. — Зря иронизируешь. Без поддержки, в обществе бывших врагов, Гарри может разволноваться и поступить… опрометчиво. А тебе ли не знать, что профессору Снейпу это может не понравиться, — ответила та, по-доброму оскалившись. С подругой Гарри было не просто, даже когда та приходила к ним, не пересекаясь с Малфоями. От въедливой девицы Северус не знал куда деваться и в Хогвартсе, не говоря уже о собственном доме. Однако он решил, что ради партнера может потерпеть одну раздражающую маглорожденную. В конечном счете у мисс Грейнджер бывали идеи и получше той, чтобы ограбить его кладовку с ингредиентами. Но в основном она оставалась едва терпимой. — Я все-таки не понимаю, как профессор смог сдержаться и не поставить тебе метку? — услышал как-то Северус вопрос мисс Грейнджер, обращенный к его партнеру, когда те думали, что он их не слышит. — Потому что метка — это крайняя мера, когда естественным путем получить потомство от партнера невозможно. Только отчаявшись, вейла ставит партнеру метку. А если все хорошо, то и без метки дети у вейл рождаются. — Оу, так значит у вас все настолько хорошо, что метка не нужна? Рада за тебя, Гарри. Именно. Метка была актом отчаяния, а вовсе не любви. Северусу хотелось пометить партнера, потому что он ни секунды не верил, что у них может что-то получиться, потому что он считал, что все, что у них может быть — это общее потомство, ради которого партнера придется принудить к связи. Раньше ему постоянно остро хотелось поставить партнеру метку, но постепенно, когда он позволил себе поверить в чувства Гарри, эта потребность притупилась. Ведь когда у вейлы партнер — мужчина, априори неспособный самостоятельно зачать ребенка, желание его пометить не пропадет, пока тот не родит. После рождения ребенка со временем жажда поставить метку может вернуться или нет, но в любом случае между первым и вторым насильственным «клеймением» проходит большой промежуток времени — от десяти лет до бесконечности. И, конечно, все это требовалось знать мисс Грейнджер. В подробностях.* * *
К концу учебного года Северус позволил поселиться в своем сердце робкой надежде на то, что Гарри не оставит его ни в трудную минуту, ни в праздности, что мальчишка, окруженный поклонниками, предпочтет его, что тот будет с ним и их ребенком, что... впрочем и этого было для него слишком много. Учеба и сдача ЖАБА Гарри, а так же собственная преподавательская деятельность Северуса остались позади. От МакГонагалл пришлось вырываться чуть ли не с боем, но он это сделал. Восемнадцать лет жизни в тщетных попытках хоть чему-то научить малолетних идиотов он считал вполне достаточным сроком, чтобы отдать все свои мнимые и реальные долги обществу. — Северус, когда мы проведем церемонию бракосочетания? — этим вопросом Гарри озаботился, как только они отпраздновали окончательное расставание с Хогвартсом. Тихо. По-семейному. В постели. — Не думаешь, что сначала завести ребенка, а потом заключить магический брак будет разумнее? — спросил он, целуя мальчишку в растрепанную макушку. — Нет. Это вредно для ребенка. Если уж делать и то и другое, то по всем правилам. — Поттер решил следовать правилам, не думал, что доживу до этого дня, — съязвил Северус, размышляя над тем, удастся ли ему переубедить партнера. — Я не отступлюсь, — тихо предупредил Гарри, и он поверил. — Мерлин с тобой, Поттер. Но не надейся, что я буду прыгать от счастья, — так он сказал, но против воли радовался возможности еще крепче привязать к себе партнера. Само бракосочетание решено было провести в Малфой-мэноре. Свидетелями стали Люциус и Блейз Забини — еще одна темная вейла, с которого был взят непреложный обет о неразглашении. Невозмутимый вид леди Малфой, чей розарий стал местом действа, как бы намекал неприятелям пойти удавиться самим, не тратя попусту ее драгоценное время. Присутствовавший Драко разрывался между амплуа скучающего аристократа и злорадными ухмылочками в сторону Гарри. — Змеюшник, — едва слышно сказал его партнер своей подружке, которая со стороны Поттера была приглашена единственная. — Тебе ли переживать, Гарри. Ты же змееуст, — подбодрила того мисс Грейнджер. Северус же промолчал. Он вообще старался быть поближе к партнеру и вести себя потише, чтобы не спугнуть того раньше времени. Сама церемония происходила среди клумб с одуряюще пахнущими розами, которыми так гордилась Нарцисса, и была не сложной по сути, заключаясь лишь в обмене ритуальными фразами, можно было даже обойтись без места силы и лорда в качестве свидетеля, но… Гарри не возражал. А Северус хотел быть уверенным, что все пройдет так, как нужно, как того заслуживает его партнер. Мальчишка повторял за ним одну фразу за другой, отрезая себе тем самым путь к отступлению и, возможно, крылья, на которых тот когда-нибудь смог бы парить; теперь же Гарри останется прикованным к нему навсегда. И что бы ни говорила совесть, потребность защищать партнера и просто человечность, Северус позволил Гарри сделать это… вероятно, самую большую ошибку в жизни. Но самую желанную для самого Северуса. Приняв поздравления от присутствовавших, они с Гарри аппарировали к дому в Тупике Прядильщиков. Им предстояло закрепить брак, и лучше это было сделать в супружеской постели. Теперь можно было расслабиться. Что бы ни происходило, партнеру было некуда деваться — у них осталось лишь одно возможное будущее — то, которое они разделят на двоих. Их единение было наполнено нежностью. Когда замираешь, не в силах стерпеть щемящего чувства, и страстно желаешь остановить момент счастья. Каждое прикосновение было обещанием, что так будет всегда, они останутся вместе как одно целое — семья.