***
За процессом организации референдума Мон чуть не упустила необходимость проголосовать самой. К счастью, Матт не забыл ничего, и в нужный день она оказалась в транспорте. Но не одна. За пультом с виду очень обычной двухместной машинки обнаружился Люк Скайвокер. И улыбнулся ей. — Ваш секретариат договорился с секретариатом отца, чтобы нас объединить. Ради увеличения чего-то там. — Медийного воздействия, — машинально сказала Мон. — И, наверняка, упрощения задачи охране. Это заговор. Скайвокер пожал плечами. — И это слишком большая для меня честь, — добавила она, смотря, как он проверяет оружейные и защитные системы. — Вам не по статусу водить самому. Скайвокер фыркнул. — Я настоял. Они не спорили. Ну и потом, отец почти везде летает сам. Я что-то не слышал порицаний от знатоков протокола. Мон представила эту картину и улыбнулась. — Вот именно, — сказал Скайвокер. — Так что расслабьтесь, сейчас домчимся. Медленнее, чем хотелось бы, но что поделать. Охрана иначе не угонится. Спидер стартовал мягко и плавно. Мон проводила взглядом удаляющийся дворец, повела плечами. Спина болела — давно и безнадежно. Вот все закончится, нужно будет сходить на массаж… — За какую планету будете голосовать? — спросила она. — Татуин, — сказал Люк. — Я там по-прежнему записан, как ни странно. И — Империя. Простите, Мон. А вы? Чандрилла? Мон качнула головой. — Я — апатрид. Так что Корусант. Вы разве не знали? — Так ведь амнистия, — Люк глянул на нее недоуменно. — Чандрилла лишила меня гражданства официально и не поменяла решения. И — Республика. Из принципа. Люк рассмеялся. — Вам настолько тяжело работать с отцом? Хотя я вас понимаю, он сложный человек. — Простые в этом климате не выживают, — ответила Мон. — Нет. Работать с ним… интересно. И я прекрасно понимаю, что Корусант он не отдаст никогда, даже если случится чудо. Но если я сама не верю в Республику — кто поверит? Люк кивнул. Они спустились на полторы сотни уровней вниз. В мир более яркий и куда менее вылизанный, чем верхние ярусы. Голосование проводилось в социальных центрах — там, где уже были биосканеры. В этом конкретном кроме медикаментов базового набора раздавали меладон, и очередь в него — к удивлению Мон, большая — состояла из существ самых разных. В том числе и шатающихся людей с блеклыми глазами. Когда они с Люком вылезли из спидера, очередь вяло оживилась, но никто не дернулся с места. Камеры взяли их с самой стоянки и вели до входа в центр. Дверь в серый блок была одна, охранники центра оттеснили людей и освободили проход. Мон прошла мимо очереди, чувствуя хмурые взгляды. — …Важные лезут… — Эта — сенатор, на М. А парень — принц! — Заливаешь, чего им тут делать? «Политику, — подумала Мон. — Вряд ли вот эти способны на взвешенное решение. Читали ли они хоть какую-то информацию?» Двое журналистов основных каналов ждали их внутри центра, среди очень нервничающего персонала. Мон оглядела серые стены с символами Империи и Республики на плакатах друг напротив друга, серый пол, консоли и столы и подумала, что надо бы посмотреть бюджет на социальные отчисления. Ремонта здесь явно не было давно, а ведь это даже не двухсотый уровень… — «Галактические новости»! — к Скайвокеру подскочила сияющая девушка. — Что вы чувствуете сегодня, ваше высочество? Скайвокер пожал плечами, улыбнулся смущенно. Учиться ему еще и учиться… Журналистка порозовела. …Хотя, может, и не так уж много, если он это специально. — Я рад, что народ Империи может высказать свою волю. — Сенатор? Мон широко улыбнулась. — Радость и воодушевление. — «Корусант сегодня»! — высокий мужчина оттеснил девушку. — Ваше высочество, как вы относитесь к возможности потери Корусанта для Империи? Скайвокер смерил его холодным взглядом. Мон внутренне поаплодировала. — Я верю, — сказал Скайвокер, — что наш народ сделает взвешенный и обдуманный выбор. — Чего, серьезно, что ли? — раздался хриплый возглас. Мон резко обернулась. Кричали из очереди — тощий мужчина в потрепанном комбинезоне техника. Взгляд у него был мутный. Люди рядом с ним оживились, Мон заметила ехидные предвкушающие усмешки. Нет ничего приятнее, чем власть предержащий, сидящий в луже. Скайвокер повернулся. Начальник центра ринулся было к кричавшему, но Скайвокер поднял ладонь совсем отцовским жестом, и он остановился. — Конечно, серьезно. У меня есть основания думать иначе? — Да ну! — рассмеялся мужчина. — Это чтоб Вейдер отпустил Корусант в Республику? — Нам бы этого не хотелось, врать не буду, — сказал Скайвокер. — Но этот вариант рассматривался. — Это что значит? Что отпустит? Мон напряглась. Врать Скайвокер не умел… — Конечно. …Поправка. Раньше не умел. Мужик замолчал. Переглянулся с соседями. — Э… ну тогда ладно. — Ладно? Мужик подумал и решительно кивнул: — Ладно! — Благодарю вас, — сказал Скайвокер. — Мне бы не хотелось, чтобы кто-то решил, будто его голос не имеет значения. Каждый имеет значение! — Это официальное заявление, ваше высочество? — осторожно спросила журналистка «Галактических новостей». Скайвокер кивнул и солнечно ей улыбнулся. — Сенатор, что вы по этому поводу думаете? — спросил журналист «Корусанта сегодня». — Референдум устроен именно затем, чтобы народы галактики смогли выразить свою волю прямо, и был с самого начала инициативой Его величества, — ответила Мон. — Я могу только призвать всех голосовать согласно их убеждениям и основываясь на объективных данных. Как сегодня собираемся сделать мы. — И вы можете озвучить ваш выбор в эфире, сенатор? — Конечно, — сказала Мон. И понадеялась, что удержала лицо. На редкость бестактный вопрос, она не была готова. — Республика. Не бойтесь ваших убеждений, господа, самое время о них заявить. После этого их наконец-то пропустили к биосканерам. Само голосование прошло, к тихому облегчению Мон, ожидавшей очередной накладки, быстро и беспроблемно. Как и задумывалось: сканер и соцкарта для получения доступа и два выбора на стандартном социальном терминале. Мон хотела сделать голосование полностью анонимным, как когда-то на выборах в Сенат, но перед задачей обеспечить отсутствие поддельных голосов сдалась. Этот проект они бы не подняли и в два года, старая инфраструктура для действительно всеобщего референдума не подходила совершенно: не тот масштаб. Сенаторов назначали органы местного управления, а если где и проводились прямые выборы, не прошедших ценз — в основном имущественный — не учитывали. Оставалось только воспользоваться системой идентификации базового соцстрахования, ее покрытие было почти полным и она позволяла голосовать через Голонет. Неанонимность, разумеется, играла на Империю, но после того как множество влиятельных людей призналось в республиканских симпатиях и с ними ничего не случилось, ситуация немного выправилась… Теперь Мон гадала, не были ли все эти «признания» срежиссированы Исард. А если да, то почему Вейдер не счел нужным поставить в известность саму Мон… Хотя тогда ей других дел хватало, и уменьшение страха перед госаппаратом в ее обязанности не входило. — Вас прекрасно натренировали, — сказала Мон на обратном пути. Скайвокер тряхнул головой и улыбнулся ей. — Вы мне поверите, если я скажу, что говорил чистую правду? Мон подняла бровь. — Ваш отец не отпустит Корусант из Империи. Это невозможно. — Это невозможно по другой причине. Корусант проголосует за Империю, и вы это прекрасно знаете. Но я действительно задавал этот вопрос. Ответ я озвучил. Мон покачала головой, но ничего не сказала. Понаблюдала за несущимися за окном лентами реклам. Казалось, что они неслышно ругаются между собой. — Вы хотите что-то спросить, — произнес Люк негромко. — Он вас научил читать мысли? Девушка на очередной рекламе скалила зубы — показывала, как они белы. — Нет, — Люк фыркнул. — Честное слово. Но вы так молчите, что понятно. Спрашивайте. Если я не смогу ответить, я так и скажу. — Мне бы хотелось знать, почему ваш отец позволил Лее лететь на Кореллию, — сказала Мон. — Я не понимаю расклад, и это немного… дестабилизирует. Скайвокер вздохнул. Помедлил. — Информация не должна уйти дальше вас. Что? Даже так? Мон оторвалась от окна. Люк хмуро смотрел вперед. — Конечно. Я обещаю. — И когда он не продолжил, добавила: — Лея собирается… войти в вашу семью? Как его жена? Или как… Мон моргнула. Это был вариант, который ей до того не приходил в голову, и, в принципе, он был возможен, но — но Вейдер же намного старше. Представлять Органу императрицей было… неприятно. Она же совсем еще девочка! Люк глянул на нее удивленно, потом его взгляд вспыхнул пониманием. — Нет-нет. Не в этом смысле. Она уже, но… — Он вздохнул. — Все очень сложно. Она моя сестра-близнец. Но она не хочет этого признавать. Официально. Сестра. Вот оно что. Мон отмахнулась от непонятного облегчения — какую глупость она только что подумала, о Сила! …Знал ли Бейл, чья она дочь? Вряд ли. Раз уж Бен Кеноби — вот уж никогда бы не подумала — спрятал Люка на Татуине, то убедить старого друга удочерить сироту мог запросто… Что он сказал Бейлу? Что отец ребенка — погибший джедай? Впрочем, сейчас уже никакой разницы. Новая информация объясняла все в поведении Органы, встраивалась идеально. И отношение ее к Вейдеру… — Она пошла на мировую? — Я надеюсь, — сказал Люк с чувством. — Знаете, я очень устал быть посредником. Пусть сами разбираются. Я ее не понимаю. То есть, я понимаю, но отец ничего не требует, а она ведет себя, будто он требует… — он осекся. — Простите. — Вы давно хотели с кем-то поговорить. — Мон улыбнулась ему. — Я даю вам слово: никакая информация, мне сказанная, не будет использована против вас и вашей семьи. И не будет никому передана, разумеется. — Да я не это имел в виду. Отец вам доверяет, мне этого достаточно. Он мало кому доверяет. Я просто не хочу… у вас и так времени нет. — Сейчас у нас благодаря этому чудовищному движению есть целых пять минут. Пользуйтесь. Люк посмотрел на нее, поколебался. Но затем улыбнулся и покачал головой: — Да нет, не стоит. Эта история не на пять минут. И может быть, теперь все хорошо и смысла вам жаловаться больше нет. Мон кивнула. И оставшиеся до дворца пять минут они обсуждали референдум.***
Референдум шел неделю. Промежуточные результаты не оглашались, и кроме правительственной специальной комиссии к ним никто не имел доступа. Официально, разумеется. Попроси она, ей бы принесли всю информацию, но знать заранее Мон не хотелось. Хотелось увидеть одновременно со всей галактикой, возможно, из желания сопричастности. А возможно, потому, что так она могла надеяться до последнего. День оглашения результатов объявили выходным, и Мон собиралась его провести дома. На финальной пресс-конференции ей присутствовать придется, но совершенно необязательно торчать под камерами до этого: шоу обещали растянуть часов на двадцать и начать с Внешнего кольца. Однако накануне ей на визор пришло приглашение посмотреть результаты в компании Вейдеровских аналитиков, в их рабочем зале. «Подходите к началу Центрального сектора, часов в пять. Еда наша, пиво с собой». Мон улыбнулась, отправила подтверждение и к пяти часам была у служебного входа. Два ящика парили рядом. Открыл ей адъютант Вейдера и забрал у нее управление пивом. — Кореллианское? — Подделок не держим, — сказала Мон. Она хотела спросить, где находится сейчас его начальство, но когда она вошла в зал, вопрос отпал: Вейдер сидел у одной из центральных консолей. То, что вокруг снуют аналитики с тарелками еды и стаканами явно не чая, его, кажется, ничуть не смущало. Пахло в зале вкуснейше — в контейнерах рядом с зоной отдыха, похоже, было коронное рагу местного повара. На всех экранах зала растянулась карта галактики, окрашенная в синее. Мон всмотрелась в ближайшую ее часть — но не увидела красных вкраплений. — Мандалор за независимость, — сказал Вейдер. Как и ожидалось. — Мон Каламари? — Империя. — Что? — Мон моргнула. — Как? Почему? — Мы выясняем, сенатор, — сказал аналитик у ближайшего пульта. — Ошибок и подделок пока не зафиксировано. Наблюдатели сейчас опрашивают население. — Влияние Акбара, — сказал Вейдер. Мон прошла к нему, села за соседний пульт. — Вы для этого его ввели в адмиралтейство. Не так ли? — В частности. Но на победу я не рассчитывал. Я был согласен с прогнозом. — Мы сегодня выясним, милорд! — воскликнул аналитик. Вейдер кивнул ему. Рядом с Мон материализовался адъютант. — Пива и мяса, сенатор? — С удовольствием, Дэн. Запить новости будет нелишним. Он принес тарелку — действительно, рагу — и стакан, поставил у клавиатуры и исчез. Мон взяла вилку и покосилась на Вейдера. — Не стесняйтесь, сенатор. К сожалению, я не могу присоединиться. — Простите. Он отмахнулся. На экране перед ним ползли строчки результатов. Начались центральные миры. — Милорд, — позвал кто-то из аналитиков, — мы включим новости на большом? Мы без звука! Вместо ответа Вейдер повел ладонью. Большой экран переключился на студию «Галактических новостей». — …Итак, — провозгласила ведущая, — Чандрилла без сюрпризов голосует за независимость, мы поздравляем сенатора Мотму! Мон вздохнула. — Вы не рады? — спросил Вейдер. — Рада. — Я уверен, они скоро вернут вам гражданство. — И мне придется отказаться, — Мон отпила пива. — Иначе я не смогу остаться работать с вами, как не гражданка Империи. — Я ценю вашу жертву, — сказал он, и Мон не смогла определить, сарказм ли это. Ведь наверняка? — Когда я начну восстанавливать Сенат, вы перестанете так думать. И услышала глухой смешок. — Посмотрим. Очередь Кореллии пришла через полчаса — Мон успела доесть, и пиво почти закончилось. — …Итак, Кореллия! Кореллия — вся система Кореллии — полностью республиканская! Наш корреспондент находится в Коронете — что скажете, Джери? — Что сейчас здесь ночь — и салют! Видите? На площади собралось полстолицы… И, боюсь, сейчас вы видите свержение статуи Палпатина… Прошу простить за эти кадры, но это история! Мон всмотрелась в Вейдера, но падающая статуя предыдущего Императора, похоже, не произвела на нынешнего никакого впечатления. — По крайней мере, со вкусом у них все в порядке, — сказал он. — Почему он так любил уродливые статуи себя? — вырвалось у Мон. Как ни странно, ее действительно интересовал этот вопрос. Она многое могла понять в Палпатине — и жажду власти, и даже безумие, — но не такой отвратительный вкус. Он же был с Набу! — Что вы, — сказал Вейдер, — эти статуи утверждала комиссия. И проект, и реализацию. Сколько стоил сам проект, я вам советую не смотреть. — О Сила. — Примерно, вы правы. Основным критерием была возможность создания узнаваемой статуи из местных материалов, местными же мастерами. — Какие подробности, — подняла брови Мон. — Проект проходил по линии имперской безопасности. Я его курировал. — Мое сочувствие, — искренне сказала Мон. — Благодарю. — А вы знаете, милорд, что проект вашей статуи уже существует? — через три ряда радостно сообщил тви'лек Ликата Рини. — И они ждут только отмашки? — Этого я знать не хотел, — после паузы ответил Вейдер. Мон улыбнулась. Вейдер покачал головой и отвернулся к экрану. Там наконец-то закончили говорить «эксперты», и на трибуну вышла Лея Органа. — Дорогие граждане Республики! Всего несколько лет назад я и подумать не могла, что когда-то смогу произнести эти слова. Но благодаря вашему упорству, вашему пониманию ситуации, вашей поддержке оппозиции в самые тяжелые ее годы мы теперь можем сказать: мы победили!.. — А вот это странно, — произнес аналитик прямо за Мон. Она обернулась, Вейдер — нет. Он смотрел на экран и, казалось, ничего не слышал, кроме слов Органы. Дочь. Надо же… Совсем не похожа. — Странно? — Кореллия открыла опросы проголосовавших, — сказал аналитик. — Очень многие утверждают, что им помогли информационные материалы. Но приводят странные формулировки. Цифры верны, но… — Вы уверены? — опешила Мон. — Материалы проверялись очень тщательно, я лично перечитывала Кореллию. Можно узнать, что именно они цитируют? — Я пытаюсь найти… Ага. На консоли перед вами. Мон посмотрела на текст — выглядел он вполне правильно, — нахмурилась. Вчиталась. И ее кинуло в озноб. Это был не тот текст, который она вычитывала и выверяла. Не тот. Но… но этого не могло быть. — Сенатор? Вейдер смотрел прямо на нее. Мон показала на экран и молча покачала головой. Слова не шли из горла. Вейдер повернулся к аналитику. — Телир, объясните, что происходит. Данные на мой экран. Пока аналитик объяснял, Мон пыталась успокоиться. И хотя бы начать думать. Изменили тексты. Не цифры — статистика централизована, это заметили бы сразу, — но их объяснение. И таун-тауну понятно, что Кореллия отнюдь не лучший и самый распространенный производитель малых судов, и хоть и выживет без госконтрактов, но совсем не так легко и просто, как говорилось в брошюре… В не ее брошюре. Именно она послала пакет на Кореллию, именно она… Но не может быть, кто в ее команде настолько подыгрывал Республике и зачем? Что посулили этому человеку? Коды от ее консоли знало очень мало людей — но нет ничего, подключенного к сети, куда не мог бы влезть хороший хакер… — Не паникуйте, сенатор, — сказал Вейдер. Какой прекрасный совет — особенно от Ужаса галактики! — Вы помните, как отправляли этот пакет? — Я… — Мон потерла лицо ладонями. Помнит ли она? Нет. Но, наверное, если напрячься… Впрочем, зачем? Она достала датапад и подключилась к своей консоли. К документам по удалению доступа не было, но к почте — да. А на почту ей приходили уведомления о том, что документы добрались до финальных серверов. Кодовый номер Кореллианского пакета она не помнила точно, но была уверена, что узнает, как только увидит. И действительно узнала, после пары минут перелистывания архива. — Кореллия его получила двадцать седьмого, два месяца назад. В семь утра по центральному времени. Это было утро после пресс-конференции. Мон пришла на работу — после музыки Ни Шайти ей всю ночь снилось странное, — увидела, что правок статистики к Кореллианскому пакету нет, и отослала его… Утро после ее свободного дня. На который ее вытолкнула Лея Органа. Не может быть. Не могло такого быть — Лея прекрасно работала. Лея была соратником и другом. Она никогда не била в спину. — Имела ли Органа доступ к вашей машине и данным? — спросил Вейдер холодно. «Нет», — машинально хотела сказать Мон. Но… — Я давала ей доступ один раз, три месяца назад: нужно было срочно отправить данные. Но я сменила пароли! Врачи тогда никак не желали отпускать ее из стационара — всего лишь из-за простреленной икры. Перестраховщики! — и не было другого выхода. И если не доверять Органе, кому вообще можно доверять? На большом экране Лея Органа продолжала говорить на фоне всеобщего праздника. Кто-то выключил звук, и немой чужой триумф показался Мон насмешкой и странным уродством. Это должна была быть и ее радость тоже. Ее Республика. Но она чувствовала только недоумение и усталость. — Если она и поставила следилку тогда, — сказал аналитик, — этого уже нельзя доказать. — Можно доказать другое, — проговорил Вейдер тихо и яростно, и Мон вздрогнула. — Тексты пакета Кореллии не совпадают с одобренными. Этого достаточно для аннулирования результатов. Смотрел он при этом не на данные, а на изображение радостной дочери. Мон увидела, как сжимается в кулак его рука, и ее замутило. — Нет, — выдохнула она. Вейдер резко развернулся к ней, она едва удержалась, чтоб не отпрянуть. Чувство опасности леденило спину. — Ваше величество, если вы аннулируете результаты, вся наша работа пойдет насмарку. — Она, — черный шлем качнулся в сторону большого экрана, — воспользовалась доверием и нарушила закон. Разве только в этом дело? Лея не пошла на мировую, Лея решила воспользоваться ситуацией. Лея позволила отцу обмануться… — Статистика не была искажена. — Мон облизала пересохшие губы. Он мог решить, что она была заодно. Это было бы таким логичным выводом. — Насколько тексты повлияли на результат — спорный вопрос. Все, все решат, что вы просто не хотите восстановления Республики и все ваши слова — лишь слова! Что вы отпустили неважные для Империи планеты, а как только дошло до систем влиятельных… Нельзя из-за личного гробить усилия сотен людей и столько месяцев работы. Вы же это знаете. Ведь знаете же! Он помолчал. Мон боялась дышать. Аналитики вокруг замерли. — Разумно, — сказал Вейдер наконец. Поднялся. — Но на официальном уровне Республика как государственное образование признана не будет, — он оглядел аналитиков. — Если я понадоблюсь, я у себя. В ваших интересах не беспокоить меня без причины. Аналитики согласно загудели. Вейдер кивнул им, взглянул на Мон. — До завтра, сенатор. — До завтра, — выдавила из себя Мон. И проводила его взглядом. Он ей поверил и ее услышал. Услышал. Послушал ее совета. — Выпьете, сенатор? — Дэн смотрел на нее с сочувствием. Невероятно, просто невероятно. И непонятно, как к этому относиться… — О да, — с чувством ответила Мон. — С большим удовольствием.