***
После обеда Том поведал о своих успехах в Отделе тайн. Северус и Гарри весьма внимательно вслушивались в его слова. – Знак на руке Генри Сондера – так зовут задержанного, доставленного в Отдел тайн – имеет множество различий со знаком Слизерина, которым пользовались мы, – Том невольно посмотрел на левое предплечье Северуса. – Прежде всего, сам рисунок зеленого цвета, а не черного. К тому же он постоянно яркий, не только во время активации связи с тем, кто его поставил. В этой части колдовство схоже с нашим вариантом – связь производится через мага-змееуста, который инициировал сеть. Я в свое время, убрав знак на своей руке, разорвал цепь, позволявшую нам пользоваться преимуществами этого волшебства, – пояснил Том и продолжил рассказывать о выясненных им отличиях. – Но кроме этого, змея на изображении выглядит так, словно она кусает руку, на которой находится. На первый взгляд это не очень бросается в глаза – всего лишь еле заметный поворот змеиной головы, однако, как я установил, это имеет важное значение в самом плетении чар. Именно в точке, где нарисованы зубы, метка соединена с потоком личной магии волшебника. И это дало возможность модифицировать знак Слизерина, который, несомненно, положен в основу этой метки. – Но откуда кто-то узнал о примененных тобой чарах на серпентарго? – слегка недоуменно поинтересовался Гарри. – Ты же говорил, что единственные записи о них находятся у тебя. – Думаю, заинтересованному змееусту помогло исследование знака Слизерина на руке одного из наших соратников, подобное тому, что я сегодня провел, только более углубленное. Передо мной ведь стояла задача лишь выяснить отличия новой метки от той, которую наколдовывал я, – Том вздохнул и покачал головой перед тем, как вынести свой вердикт. – И этих отличий достаточно много для того, чтобы утверждать – работал не дилетант, а настоящий ученый. – Знак не только маяк? – Северусу не терпелось узнать подробности. – Прежде всего – маяк, но гораздо более сложный, насколько я смог разобраться. По зову о помощи от одного Упивающегося сигнал поступает к остальным избирательно, и решение об этом каким-то образом принимает маг, управляющий сетью. К тому же через зеленую метку ее носители могут получить болезненный импульс от босса. Как сказал Сондер – довольно сильный, словно рука огнем горит. Он впервые почувствовал подобное на следующее утро после своего ареста. Раньше о подобной возможности он и не догадывался. Сондер считает это предупреждением от своего руководителя. – Я так понял, твой подопытный пошел на сотрудничество с аврорами? – Северус вопросительно приподнял бровь. – Да нет – не очень похоже на то, – с готовностью ответил Том. – Он слишком запуган и к тому же опутан бесчисленными клятвами с ног до головы. Из-за них и погиб его дружок во время допроса. Да и это послание через метку тоже напомнило Сондеру о том, что следует держать рот на замке. Однако молча сносить боль он не смог – поэтому ему пришлось объяснить этот момент в Аврорате. Помогло то, что, видимо, сама возможность подобного воздействия держалась в тайне от реципиентов, а потому на них и не было магических ограничений, мешавших рассказать о своем состоянии. После признаний ему дали обезболивающее, которое, судя по всему, не сильно-то и помогло. Да это и понятно, если воздействие шло напрямую через личную магическую систему. – Постой, выходит, что тот, кто поставил метку, имеет доступ к магии всех, кого осчастливил знаком на руке? Или я что-то путаю? – Северус недоуменно посмотрел на Тома. – Догадался? А вот Сондеру пришлось объяснять. Видел бы ты ужас на его лице! Я уже думал, что мне удалось повторить «подвиг» Грюма, и я убил и второго задержанного, обладавшего знаком на руке, – Том явно не стремился к подобному, несмотря на неодобрение действий новых Упивающихся. – Да, тот, кто управляет сетью зеленых меток, может подпитываться магией своих подчиненных. Конечно, во всем нужна мера – его личная магическая система не выдержит, если он рискнет вытянуть слишком много энергии, но принципиально такая возможность у него есть. – А в обратном направлении эта связь не работает? Вдруг этому Сондеру подкинут столько силы, что он сможет разнести Аврорат и вырваться из плена, – предположил Гарри. Он понимал, что для выполнения такого сценария необходимо, чтобы у Сондера была очень пластичная магическая система, но теоретически подобное не следовало сбрасывать со счетов. – Я предельно внимательно изучил плетение чар, – Том поощрительным взглядом оценил не праздный интерес Гарри, – ничто не указывает на возможность реверсивного действия системы, заложенной в колдовстве. Так что превратить Сондера в суперсильного волшебника или на крайний случай в своеобразную магическую бомбу не выйдет. – Еще какие-то особенные возможности зеленой метки выявил? – Северус мысленно восхищался изобретателем, втиснувшим столько возможностей в знак, который изначально служил лишь средством простейшей связи и маяком для аппарации. – Есть еще догадки, но безусловных доказательств пока не обнаружил. Думается мне, что эта метка влияет на сознание тех, кто ее носит. Я делаю вывод исходя из слов Сондера и его поведения. Слишком уж быстро он успокоился после того, как узнал, что его Предводитель, как он называет их командира, может отобрать его личную магию, и снова продолжил свои речи о том, что они непобедимы и тому подобное. Мне показалось, что это не только идеологическая накачка. Присутствует некий необоснованный фанатизм, я бы сказал, не поддающийся разумному объяснению, – Том задумался на несколько секунд, и Гарри воспользовался паузой. – То есть метка оказывает ментальное воздействие? Вроде Империо? – спросил он. – Не знаю насчет принуждения к чему-нибудь, но метка, по-моему, вызывает что-то вроде послушания. Но это только мои гипотезы, сделанные на основе наблюдений за Сондером, – Том не очень любил строить предположения, не имея достаточного материала для анализа. А с задержанным он общался всего несколько часов. Так что и выводы мог сделать лишь весьма поверхностные. – С тем, что в состоянии совершить с помощью зеленой метки их Предводитель, более-менее понятно. А у нас не получится добраться через этот знак к тому, кто управляет всей этой братией меченных? Кстати, а этот Сондер не говорил – сколько таких, как он? – Северус решил несколько сменить направление разговора, не уходя при этом от основной темы обсуждения. – Сколько получивших метку – узнать нам не удалось. Так же, как и вообще численность банды головорезов. Но то, что далеко не все носят отличительный знак на руке – это точно. Из всех задержанных только у троих он имелся. Как сказал Сондер, получить метку – это привилегия среди их соратников, – Том ответил сначала на второй вопрос. – А насчет добраться до Предводителя этого отребья… Нет, вряд ли это получится. Я не нашел такой возможности, хотя подобная задача и ставилась передо мной как перед экспертом. К тому же плетение чар на метке плохо реагировало на мой серпентарго. Несмотря на то, что было не так уж много времени для исследований метки, у меня все же сложилось такое впечатление, что использовался какой-то другой диалект, что ли. Основа языка одна, а вот детали отличаются и, скорее всего, в звучании. Конечно же, я мог применить свои знания только к части чар метки, схожих с колдовством над знаком Слизерина – таких, как форма или работа в качестве маяка. Даже не имею представления, как это объяснить. Вроде и реагировали связи в плетении на мои формулы, но как-то неохотно. – И все равно ты уверен, что база все же взята с наших знаков оповещения, – Северус повел левой рукой, словно предъявлял для обозрения свое предплечье. – Это может говорить об одном из двух. Либо разработчик новой версии метки – кто-то из наших бывших соратников. Либо ему помогал тот, кто носит метку, поставленную тобой много лет назад. – Я тоже пришел к такому же выводу, о чем и указал в экспертном отчете. Полностью мое заключение смогут увидеть лишь единицы, в том числе и Фадж. Оно подписано моим настоящим именем, так что поглядим – как быстро будут сделаны соответствующие выводы, – Том немного высокомерно хмыкнул. – Разумно ли это? Даже учитывая, что твоя фамилия не столь редкая, – Гарри тревожно покачал головой. – Ты же понимаешь, что все равно скоро придется открыто заявить о моем возвращении в магический мир, – успокоил его Том. – Все! Больше мне нечего сказать по поводу зеленых меток. Нужно отдохнуть от всего. – Партию в шахматы? – чуть ехидно предложил Северус, прекрасно знавший, чем с гораздо большим энтузиазмом сейчас занялся бы Том. – Нет. Хочу сосисок, жареных на огне, – предложение оказалось несколько неожиданным – подобные пикники они практиковали летом, но уж никак не посреди зимы. – Там? – Гарри указал на жарко горевший камин. – На улице уже темно и холодно, – объяснил он свое предложение. – Почему бы и нет? Виола, – Том позвал домовуху-кухарку и попросил у нее сосисок и хлеба, предвкушая незамысловатое развлечение. Остаток вечера они провели втроем, удобно расположившись прямо на полу у камина, угощая друг друга пахнувшими огнем сосисками и хлебом, зажаренным местами до черноты. Серьезных разговоров больше не вели, вспоминали забавные случаи из жизни, шутили и смеялись. Было весело и уютно коротать время вместе в праздности. Их магия сливалась воедино, смешивалась в причудливом коктейле и все сильнее убеждала в возможности уз для троих.***
Накануне Нового года Гарри собрался в гости, намереваясь передать свои подарки друзьям прямо в руки. Гермиона уже отбыла с родителями к Крамам, так что она получит презент в Болгарии – Гарри об этом заранее побеспокоился. А вот Рона теперь каждый день можно было застать в Малфой-мэноре на занятиях по обучению аппарации, поэтому именно туда и отправился Поттер. В «Нору» он пока старался не напрашиваться – после визита Упивающихся Уизли жили несколько скрытно. Они никого постороннего не приглашали к себе, да и сами предпочитали проводить время дома, если им не нужно было отлучаться по делам. Происшествие в Косом Переулке заставило Молли так построить свой бизнес, чтобы максимум времени находиться с семьей. Артур и Перси добирались на работу каминной сетью, которую, кстати, Уизли закрыли для всех, кроме членов семьи, как и советовал им ранее Том. Близнецы не изменяли своим привычкам и появлялись в «Норе» только по вечерам в воскресенье и на праздник. Обо всем этом Гарри знал от Рона, с которым активно переписывался, как и с остальными друзьями. Само собой, одним обменом подарками не обошлось, и ребята немного поболтали обо всем на свете. – Вы не представляете, как моя мама умеет ругаться, – восторженным шепотом сообщил Рон, когда очередь рассказывать новости дошла до него. – И что же это ее заставило раскрыть тебе свои умения? – несмотря на насмешку в голосе, Драко с любопытством уставился на Рона. – Неужели близнецы снова что-то вытворили? – Нет. Фред и Джордж, как ни странно, в последнее время тише воды и ниже травы – даже как-то напрягает их покладистость. А маму вывел из себя… – Рон сделал загадочную паузу, а затем все же утолил интерес друзей: – Дамблдор! В общем, дело было так… Прилетает к нам вчера сова от директора и приносит этакое сладенькое послание: мол, нужно срочно поговорить кое о чем чрезвычайно важном, так что откройте мне доступ в «Нору». Папа, недолго думая, отвечает в духе «напиши в письме, что хотел, или давай встретимся в Министерстве». Дамблдору это не понравилось, и он сразу прислал очередную записку, в которой продолжал настаивать на посещении «Норы», аргументируя это тем, что разговор очень тайный и нельзя, чтобы посторонние его слышали. Тогда мама не выдержала и заявила, что после нападения мы никого не собираемся пускать в свой дом. Она, конечно, не имела в виду, что мы станем жить затворниками, но не писать же, что именно Дамблдору она не хочет давать доступ. Мало ли что он еще придумает в отместку. Я-то знаю, почему она так его ненавидит теперь. Правда, маме пока не признавался об этом, – уточнил Рон, чуть погрустнев, однако, когда начал рассказывать дальше, его настроение снова слегка повысилось. Даже мелкие неудачи Дамблдора радовали его душу. – Одним словом, они еще немного «пожонглировали» почтовыми совами, после чего директор, исчерпав свои аргументы, решил пригласить родителей в свой кабинет, пообещав открыть камин в Хогвартс. Но мама настояла на беседе на нейтральной территории, предложив для этого кафе мадам Паддифут в Хогсмиде. Дамблдору пришлось согласиться – уж очень сильно он хотел поговорить. И знаете, что еще сделала мама? Она взяла меня с собой на встречу! Папе объяснила, что мои способности эмпата помогут им не попасть впросак при общении с Дамблдором. Прямо так и заявила отцу, – Рон кивнул, добавляя весомости своим словам, а затем процитировал: – «Альбус крайне настойчив – это не сулит ничего хорошего. И раз уж мы не можем отказаться от разговора с ним, то должны хотя бы контролировать ситуацию. И Рон нам в этом поможет». Представляете? Она открыто призвала меня воспользоваться даром против директора. – И что Дамблдор от вас хотел? – Гарри, как и Молли Уизли, от настойчивости директора ожидал только неприятностей. – Оказалось, он успел познакомиться с защитным контуром «Норы» и остался им очень недоволен. Дамблдор пытался выведать, кто ставил барьер, а когда отец довольно резко осадил его любопытство, напомнив о неэтичности таких расспросов, то прямо заявил, что в плетении чар задействовано запрещенное темное колдовство, и поэтому, чтобы не было неприятностей с Министерством, нужно все переделать. Мама заверила его, что ничего менять не собирается. Тогда Дамблдор затянул песню о том, будто он понимает, что денег для подобного у нас нет, но он готов помочь и сам все сделает, как нужно. Вы бы видели, как рассердились родители. Папа сказал, что сам разберется с Министерством, если понадобится, но все останется как есть. Хотя я чувствовал, что он только из упрямства так заявил, а сам был расстроен и немного даже напуган. Никто не любит неприятности, – Рон развел руками. – Дамблдор попытался напустить еще больше тумана, рассказывая, что такое колдовство вредит и нам, и тому подобное. А когда понял, что моих родителей не переубедить, посетовал… в этой своей манере – «глупые вы, глупые», – Рон презрительно скривился, осуждая методы манипуляций Дамблдора. – Так вот, он открыто сказал, что вряд ли сможет помочь, если до нас доберутся авроры. Сам же так злился – только и того, что искры не летели! Но, конечно, это лишь я видел, он умеет прикидываться добряком. Я маме время от времени подавал осторожные знаки, чтобы они не брали на веру слова Дамблдора, так что на его уговоры они все равно не поддались. А уже дома я рассказал родителям о том, что все слова директора были сплошной ложью, кроме его искреннего желания переделать защиту нашего дома. Вот тогда мама и показала мастер-класс! Я таких ругательств даже от близнецов не слышал, – Рон довольно заулыбался – было понятно, что он ни на миг не осуждает маму за сквернословие. – Дамблдору достались такие эпитеты – закачаешься. Например – «чтоб ты, старый пень, сел на соплохвоста голым задом» или «чтоб тебя кентавр во все отверстия полюбил». Ну… вы же понимаете, что это я самое приличное выбрал. Меня, конечно, выставили из кухни, где проходил разговор, но голос у мамы натренированный. Она нашла применение всем частям тела нашего директора. – Думаю, она с удовольствием все повторила бы и в лицо Дамблдору, – серьезно заметил Гарри, прекрасно понимая чувства Молли, потому что и сам пылал таким же желанием. – А насчет защитного купола можешь передать родителям – в нем нет абсолютно ничего запрещенного. Ручаюсь! Да, темная магия имеется – ведь ставили защиту темные волшебники, а значит, в плетениях их сила. Тут уж никуда не денешься. Однако все чары разрешенные. Том не стал бы рисковать и подставлять кого бы то ни было. Он же не только вам помогал с подобным. Да и не закрепилось бы на твоем отце истинно темное колдовство без кровного ритуала. А ты сам видел – направляющей и связующей субстанцией был огонь на пентаграмме, поддерживаемый твоей мамой. – А ты тоже темный? – Рона почему-то в словах Гарри заинтересовало именно это. – Я всякий… или никакой, – отмахнулся Гарри. – Мне все одинаково легко дается. Так что сложно причислить меня к определенной категории. А цвет моего личного магического фона… – Гарри провел перед собой рукой, даже не потрудившись достать волшебную палочку, – как ты можешь увидеть, вообще ни о чем не говорит, – Гарри криво усмехнулся. – Здесь такой калейдоскоп… Нет ни выраженного синего и фиолетового, как у темных, ни светло-зеленого и голубого, как у светлых. – Но цвет все же насыщенный, как у темных, – заметил Драко, с удовольствием разглядывая магическую ауру Гарри. – Правда, зелени слишком много, а вот этот сиреневый оттенок вообще здесь неуместен. – Точно, – засмеялся Гарри, отменяя свое колдовство. – А еще там были оранжевый и желтый, если ты заметил. Это вообще больше характерно для артефактов, а не для людей, – он покачал головой, прерывая обсуждение этого вопроса. – Рон, а Дамблдор не удивился, что ты с родителями пришел на встречу? Он ничего не сказал по этому поводу? – Еще как сказал! Хорошо, что напомнил, – казалось, что Рону сложно переключиться на другую тему, поэтому он пару секунд собирался с мыслями. – Директор сразу довольно резко, несмотря на приторную улыбку, высказался, что разговор предстоит серьезный, при котором детям делать нечего, и не стоило приводить меня. Тогда мама сердито поставила его в известность, что мы планировали пройтись по магазинам, поэтому они меня и взяли с собой. Она заявила, что не намерена скакать «как блоха» домой и обратно и будет делать так, как ей удобно. Дамблдор скривился, но больше не стал читать мораль, а предложил мне пересесть за другой стол. Но родители настояли, чтобы я сидел рядом – мол, обстановка в мире напряженная, поэтому семья должна находиться вместе. А мама так вообще заметила, что раз я достаточно взрослый, чтобы сражаться с Упивающимися прямо на территории школы, то вполне могу присутствовать при их серьезном разговоре с директором. Знали бы вы, как Дамблдора задели ее слова! Он аж позеленел, но продолжал держать лицо и улыбаться. Вот если бы его кондрашка хватила когда-нибудь из-за его притворства! – Рон хмыкнул, мечтательно улыбнувшись, а затем вдруг сразу посерьезнел. – Но главное, о чем я хотел поставить вас в известность – это его высказывание, которым он предварил разговор с родителями, обратившись ко мне. Он сказал… Дословно это звучало так: «Мальчик мой, ты должен запомнить, что не стоит никому пересказывать то, что здесь услышишь, особенно своему знакомому Драко. Тебе вообще нужно держаться от него подальше в свете того, что происходит в магическом мире. Упивающиеся Смертью – плохие друзья». И он так пристально заглядывал мне в глаза… Учитывая его эмоции при этом, я бы предположил, что директор либо догадывается, либо откуда-то наверняка знает, что защиту на «Норе» ставил твой отец, – Рон в упор посмотрел на Драко. – А вот это уже и в самом деле серьезно, – Гарри похлопал ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел. – Что серьезно? – в комнату, где друзья расположились для беседы, вошел Люциус. Он узнал о том, что у них гостит Гарри, и решил зайти поприветствовать его. Ребята сразу же рассказали ему самое главное о встрече Уизли с Дамблдором. Люциус первым делом успокоил Рона, подтвердив ему слова Гарри: – В защитном контуре использованы только одобренные Министерством чары. Хотя все же предупреди на всякий случай Артура, что запрет с некоторых снят буквально несколько месяцев назад. Если Дамблдор и в самом деле попытается навредить вам, а какой-нибудь чиновник-недотепа, плохо разбирающийся в последних изменениях в правилах и законах, начнет нападки, то обратитесь ко мне – я предоставлю все необходимые документы, – очень серьезно заверил Люциус. – Но, думается мне, Дамблдор не станет заниматься подобным – ему это не выгодно. Он просто пытался запугать твоих родителей, однако у него ничего не вышло. Молли ему теперь никогда не поверит. – А что насчет догадки Рона о том, что директору известно о твоем участии в установке защиты на дом Уизли? – Драко не видел в этом особой опасности, но решил уточнить – вдруг он что-то упускает. – Ну и пусть знает – мне от этого ни холодно ни жарко. А вот откуда он это узнал – уже интереснее. Если, конечно, он и в самом деле располагает подобными данными, а не просто догадывается о возможности моего вмешательства в этот вопрос, – Люциус задумался, прикидывая, где могла произойти утечка информации. – Вдруг это Перси, – неуверенно предположил Рон. – Дамблдор ведь высказывал свою заинтересованность его карьерой. А уж разговорить директор точно умеет. – Нет! – Люциус сразу же отмел его гипотезу. – Во-первых, ритуал был проведен так, что с посторонними нельзя обсуждать личности устанавливавших контур. Во-вторых, Дамблдор не появлялся в последнее время в Министерстве – я бы знал об этом. Так что он и обиняками не смог бы узнать о моем участии в установке чар на ваш дом. Уже не говоря, что Персиваль весьма порядочный молодой человек. О нем очень хорошо отзывается Тикнесс. Отлично, что ты рассказал об этом, Рон. Я буду внимателен – вдруг Альбус попытается каким-то образом использовать это в своих недобрых целях, – Люциус перевел взгляд на Гарри. – Буквально час назад пришло сообщение от Крама. Грейнджеры благополучно добрались до них. Но его беспокоит рассказ Гермионы о посторонних, которые наблюдают за их брошенным домом. Судя по тону письма, Виктор весьма решительно настроен защищать вашу подругу, – Люциус чуть насмешливо улыбнулся. – Он написал, что у него есть какой-то план, но сначала он обсудит его с Грейнджерами, а потом, если они согласятся, сообщит нам подробности. – Люциус, пожалуйста, держи нас в курсе, если Виктор напишет тебе что-то важное. А то Гермиона может и не знать всех его задумок, – Гарри тоже тепло улыбнулся, вспомнив подругу. – Обязательно. Я же знаю, насколько для вас важна Гермиона. Гарри, останешься на обед? Или ты и встречать Новый год будешь с нами? Рон, а ты? – Люциус таким нехитрым способом напомнил, что праздник, пусть и не для всех традиционный, уже совсем на носу. – Нет. Спасибо за приглашение, но я буду встречать Новый год с Томом и Северусом. У нас свои планы, – Гарри поднялся из кресла, понимая, что и в самом деле засиделся у Драко в гостях. К тому же ему еще нужно было проверить, все ли готово для его намеченного сюрприза близким, о котором он побеспокоился заранее. – Я тоже вернусь домой. Родителям так будет спокойнее, – Рон последовал его примеру. Пожелав Драко и Люциусу веселых праздников, Гарри и Рон покинули Малфой-мэнор: Гарри аппарировал из комнаты перемещений, куда у него был открыт доступ, а Рон отправился через камин – успехов в аппарации у него пока было не очень много.***
Дамблдор негодовал – Северус прислал ему сообщение, что не появится в Хогвартсе за праздничным столом, аргументируя это тем, что все его студенты разъехались по домам, а у него есть компания поинтереснее коллег-педагогов для того, чтобы вместе встретить Новый год. Сова, отправленная к Снейпу с письмом, в котором в приказном тоне требовалось срочно явиться в школу, вернулась назад, не отыскав адресата – именно это и рассердило Альбуса окончательно. Северус не был ему необходим, но Альбус никогда не допускал нарушения собственных традиций, заведенных еще с первых лет работы в должности директора. И вдруг теперь, когда и так все шло из рук вон плохо, еще и Снейп решил показать свой нестерпимый нрав. – И ведь знает, что я его не уволю, – недовольно прошипел Альбус, отправляя в мусорную корзину свое, так и не доставленное Снейпу, письмо. Прозрачный намек на то, что Северус налаживает необходимые контакты с ортодоксами, заставлял смириться с его своеволием. – Ну и Мерлин с ним, – взгляд Альбуса остановился на списке, который он понемногу составлял в течение дня. – Итак, с чего мы начнем сразу после праздника? – он пробежал глазами по перечню из дюжины пунктов, каждый из которых был отображением очередного промаха Фаджа. – Раз уж министр сам заявил, что готов уйти в отставку, то мы позаботимся, чтобы это случилось раньше, чем летом, как он обещал широкой общественности, – Фадж вовсе не озвучивал ничего, связанного с отставкой, но Альбусу было приятно именно так воспринимать его заявление о проведении через полгода очередных выборов. – Нужно утопить Корнелиуса в дерьме, которое он сам же и навалил за годы своего правления. Лишим его последних крох уважения жителей магической Британии, сотрем авторитет в порошок. Пусть молит все высшие силы, чтобы его не отправили в Азкабан после того, как я открою всем глаза на преступные решения действующего министра, – почему-то вспоминать, что зачастую советчиком был он сам, Альбус не хотел. А зачем? Не его же подпись стояла на приказах и распоряжениях, а Фаджа! Вот пусть он и расхлебывает теперь то, что натворил. Пусть отвечает и за неоправданное усиление притеснений магических существ, в частности оборотней, и за запрет на темное колдовство, применяемое в практике колдомедиков, и за неправомерные обыски в поисках якобы запрещенной литературы, и за уничтожение редких защитных артефактов только из-за того, что они были созданы темными волшебниками. Дамблдор довольно потирал руки, представляя, как люди будут закидывать Министерство вопиллерами с требованиями снять министра с занимаемой должности. Он уже предупредил Кингсли, чтобы тот держал нос по ветру и сразу же активно влился в процесс «забрасывания гнильем» неугодного министра, открыто афишируя свои взгляды – те самые, о которых ему так долго и подробно рассказывал Альбус. Новый год должен был начаться с приятных перемен – Фадж получит свою бочку дегтя к ложке меда, и никак не наоборот, а для Барти найдется управа. Горбин пообещал достать весьма редкий, но очень действенный артефакт. Обойдется он в кругленькую сумму, но что такое деньги, когда на кону стоит возможность полностью подчинить себе монстра вместе с его армией? Будущее уже не казалось Альбусу столь мрачным, как еще несколько дней назад.***
Барти-Волдеморт устало развалился в кресле – ему только что пришлось учить уму-разуму тупых ублюдков, называвших себя Упивающимися Смертью. – Твои идиоты на собственной шкуре испробовали, что значит не думать головой! Две недели кружили возле дома этой Грейнджер и лишь сегодня обнаружили, что там наведены защитные чары! – обратился он к застывшему у двери Питеру – тот опасался лишнее слово сказать, не желая под горячую руку получить пару болезненных заклятий. В последние дни Барти стал скор на расправу – провал в Косом Переулке взбесил его так сильно, что уже неделю все вокруг ходили на цыпочках, боясь обратить на себя внимание Предводителя. А тут еще и накладки с обеспечением питанием и другими необходимыми поставками, возникшие из-за перемещения штаба организации, за которые отвечал конкретно Петтигрю. Вот и приходилось Питеру на время забыть, что он не только правая рука Волдеморта, но и его якобы друг. – Присядь, не торчи, как Азкабан посреди моря! – приказал Барти, и Питер сразу же поспешил исполнить его распоряжение. – Скажи, откуда магический контур вокруг маггловского дома? Да еще и так грамотно установленный, что его непросто оказалось обнаружить, если верить твоим недоумкам! Девчонке запрещено колдовать на каникулах. Так кто это подсуетился? Альбус? – Не думаю. Зачем ему? – осторожно заметил Питер. Он и в самом деле не имел ни малейшего представления о чарах вокруг дома Грейнджеров. После того, как он успешно разжился адресом у близнецов Уизли и передал его Барти, Питер больше не вникал в процесс отслеживания Гермионы. Барти сам сказал, что сообщит, когда будет нужно подключиться к обработке девчонки. – Чтобы следить за подружкой Поттера. Или за теми, кто к ней приходит. Или я не знаю – зачем еще! – Барти снова выходил из себя: его губы посинели от того, как сильно он их сжимал, сдерживая свой гнев, а глаза будто полыхали адским пламенем – но это, конечно же, только казалось. – Если это маггловское отродье не появится дома хотя бы за неделю до конца каникул, то можно забыть о нашем плане. Когда она вернется в школу, к ней будет не подобраться до самого лета. – Разве нам так срочно… – договорить Питер не успел. – Все отложенные планы остаются неисполненными! Запомни это! Если что-то не получилось с первого раза, то больше и не стоит к этому возвращаться. Неудачный опыт не следует повторять во время исследований! Нужно искать новое решение своей задачи! – Барти кричал так, что его, вероятнее всего, было слышно и на другом конце лагеря, несмотря на то, что они сидели в помещении штаба. По крайней мере, Питеру показалось, что его барабанные перепонки сейчас лопнут и он останется глухим на всю оставшуюся жизнь. – Все. Ты меня слышал, – Барти вдруг заговорил абсолютно спокойно, словно только что и не было вспышки ярости. – Сегодня праздник – проследи, чтобы те, кто остался в казармах, не усердствовали со спиртным. Увижу завтра пьяных на утреннем построении – пеняй на себя, – помолчав с минуту, Барти вдруг предложил: – Присоединишься к нам с Регулусом за новогодним столом? – заметив колебания Питера, он добавил: – Не сердись. Работа – есть работа. Но это ведь не отменяет возможности нашей дружбы. Отдашь приказы и приходи к нам, а то Регулус жаловался, что мы совсем перестали наслаждаться обществом друг друга – только своими Упивающимися и заняты, – Барти хохотнул. – Ему никогда не понять, как это важно для нас. Правда, Питер? – Конечно, Предводитель, – перечить Барти было опасно, и Питер это знал. Он по-прежнему восхищался хваткой Крауча, однако теперь старался быть осторожным, чтобы не разочаровать своего руководителя – статус правой руки все же не защищал его от гнева Барти. Регулус тем временем накрывал на стол. Он собственноручно приготовил праздничный ужин – подобное было ему привычно и не казалось чем-то неестественным. Хотя в последние месяцы они и питались в общей столовой – таково было желание Барти – Регулус еще помнил, как они жили вдвоем, и в его обязанности тогда входило обеспечение их семьи пищей. Он скучал по тому прошлому, по спокойным вечерам в обществе друг друга, по долгим беседам и по магическому миру без войны. Регулус решил, что загадает в новогоднюю ночь, чтобы к нему вернулся его Барти, тот, которого он когда-то полюбил – веселый, живой, общительный и, конечно же, очень умный.