***
Во время обеда невзрачная школьная сова принесла Поттеру записку от Дамблдора, в которой тот приглашал его вечером в свой кабинет для беседы. Безукоризненно вежливый тон послания и тщательное соблюдение правил этикета при обращении указывали, что для директора уже не являлся секретом социальный статус Гарри. Следовательно, сегодня можно будет узнать, как он воспринял этот факт. – Ему гоблины проболтались? – Драко прочел записку, пододвинутую ему Поттером, где четко значилось «главе рода». – Я дал Глазоварсу позволение рассказать об этом – иначе могли появиться сложности с объяснениями. Смотри, с каким официозом обставляется будущая встреча, когда запахло паленым. Что ж, я тоже умею быть предельно деловым, – Гарри насмешливо хмыкнул зародившейся в его уме идее. – Придется ему раскошелиться – я не отступлюсь. Пусть возвращает все, что похитил, – он бросил в сторону Дамблдора в меру высокомерный взгляд, однако постарался не удариться в крайность, чтобы не показать тому раньше необходимого свой решительный настрой. – О ком речь? – вмешался Забини, с любопытством косясь на пергамент. Он не мог разобрать, что там написано, но его заинтересовали несколько загадочные комментарии Гарри и Драко по поводу полученного сообщения. – О моем бывшем гражданском опекуне, – поднимаясь из-за стола и пряча записку в карман, ответил Гарри. Он подумал, что пришло время снять с Дамблдора хотя бы одну маску – пусть все знают, как он обкрадывал сироту. – Ты о… – Забини тоже посмотрел на преподавательский стол, отыскивая глазами Дамблдора. Когда Гарри поступил в Хогвартс, многие студенты были в курсе, кто являлся его опекуном. Поттер этого не скрывал, чтобы усиленное внимание директора к нему не вызывало лишних вопросов. Правда, почти три года назад, как только Сириус Блэк сбежал из Азкабана, Дамблдор потерял это звание. Но, учитывая, что сейчас Гарри и вовсе не нуждался в законном опекуне, подобные сведения он не собирался обнародовать, беспокоясь о безопасности крестного.***
До послеобеденных занятий оставалось еще полчаса, поэтому Гарри поспешил к Снейпу – он намеревался все же посоветоваться с ним по поводу своей идеи. Она вроде и не была слишком дерзкой, но в некоторой степени являлась исключительно провокационной. Северус, заметив, что Поттер, получив письмо, с вызовом взглянул на преподавательский стол, предположил, что послание было от Альбуса – и не ошибся. Все-таки за эти годы он достаточно хорошо изучил Гарри и его реакции на некоторые «раздражители». Поэтому для него не стало неожиданностью, когда он увидел того на пороге своего кабинета сразу после обеда. – Не терпится поделиться впечатлениями от письма? – накладывая заглушающие чары, полюбопытствовал Северус, чуть подтрунивая над Гарри. – Дамблдор желает встретиться со мной сегодня вечером. Смотри, как он ко мне обратился, – Гарри протянул записку, предлагая ее прочесть. Дождавшись, когда Северус пробежит взглядом по нескольким коротким строчкам, он продолжил: – Хочу соответствовать этому, – он кивнул на пергамент в своей руке, исписанный каллиграфическим почерком директора. – Что ты задумал? – Северус прищурился, присматриваясь к лицу Поттера – тот, похоже, собрался подразнить Дамблдора. – Почему бы мне не принарядиться согласно своему статусу? – Гарри озорно сверкнул глазами. – Мантия, все необходимые украшения и знаки отличия… – в его голосе появились нотки некоторого нахальства и предвкушения то ли развлечения, то ли мелкой пакости. – Ага… Планируешь похвастаться и покрасоваться перед всем Хогвартсом? – сложив руки на груди, Снейп оперся бедром о стол, возле которого стоял во время беседы – рассиживаться было некогда, потому что скоро следовало отправляться на очередной урок. – А хоть бы и так! – усмехнулся Гарри, а затем все же решил объяснить свою позицию. Ведь именно за этим сюда и шел – получить подтверждение, что он правильно рассуждает и не призовет на свою голову новых неприятностей. – Но если серьезно, то я полагаю, что смогу из этого извлечь выгоду гораздо значительнее, чем кажется на первый взгляд. Смотри… Во-первых, о моем статусе узнают от меня, а не от Дамблдора. Студенты обязательно напишут родителям. Это же какая невидаль – стать главой рода до возраста официального совершеннолетия. О том, что сведения дойдут до прессы, я даже не сомневаюсь. У меня на этот счет хороший опыт, – Гарри хмыкнул. – Я больше чем уверен, что Дамблдор с удовольствием пустит в ход информацию о моем статусе, чтобы каким-то образом связать все с «избранностью» и якобы предстоящим мне уничтожением Темного Лорда. – Вполне возможно, – согласился Северус, на секунду озабоченно задумавшись. – Не составит труда подать все так, что якобы Магия, не только раньше времени признавшая тебя совершеннолетним, но и давшая право зваться главой рода, теперь готовит тебя к грядущим испытаниям. Но даже то, что ты сам заявишь о своем положении в обществе, не даст гарантий, что Альбус не воспользуется подобным шансом объявить тебя Избранным на всю магическую Британию, как он порывался это провернуть уже не раз. – Но для общественности к тому моменту уже не будет новостью, что я – глава рода, а значит, и впечатление от выдумок Дамблдора окажется намного слабее, делая их похожими на подтасовку фактов, а не на истину в высшей инстанции. Я, конечно, предупреждал директора, чтобы он не упоминал обо мне в своих выступлениях, но он все равно ухитряется всякий раз хотя бы вскользь затронуть тему «штатного уничтожителя Темных Лордов». Судиться с ним из-за каждого слова чересчур утомительно, – Гарри презрительно фыркнул. – Возвращаясь к плюсам моей идеи, я бы отметил и то, что мне не придется официально представляться обществу в качестве главы рода – со скидкой на то, что я еще студент, это не должны воспринять как нарушение традиций. Как думаешь? – Полагаю, учитывая обстоятельства, тебе простят подобное. Ты прав, если по-хорошему, то первое появление в свете при всех регалиях следовало бы предпринять на каком-нибудь приеме, где присутствовали бы и другие равные тебе по статусу волшебники, – Северус прекрасно догадывался, что Гарри лишь рад избежать столь пристального внимания к своей персоне. Ему хватало этого добра и без официального представления членам магического общества. – Но можно считать, что ты не слишком отклонился от протокола. Том и Люциус, также являющиеся главами своих магических родов, знают о получении тобой родового перстня. – Вот-вот. Значит, я избавлюсь от этой шумихи, пережив все с наибольшим для меня комфортом, – Поттер довольно закивал головой. – Но главное, чего я планирую добиться, одевшись по всем правилам родового этикета, это то, что смогу оказать моральное давление на Дамблдора во время беседы. Перед ним же будет не просто студент… Понимаешь, о чем я? – Конечно. При разговоре ему придется постоянно видеть перед собой доказательство того, что ты не только равен, но в некотором роде и выше его по социальному статусу, несмотря на твой юный возраст. Ведь ветвь Дамблдоров пока что в глазах Магии не обрела признания как самостоятельный магический род, – Северус не отказался обосновать свои слова. – Они достаточно отдалились от Фоули, чтобы серьезно претендовать на их родовую поддержку, но из-за пренебрежения традициями сильно разбавили свою кровь. Это звучит немного цинично, но Магии наплевать на передовые взгляды Дамблдоров. Рождение столь могучего колдуна, как Альбус, при неразборчивости его ближайших предков, просто уникально. И даже в какой-то степени плохо объяснимо. Хотя мне кажется, что его магическая сила происходит больше от знаний, чем от врожденных способностей. Он всегда был исключительно настойчивым в изучении всего нового. Но хватит об Альбусе. Скажи лучше – разве нужная одежда у тебя с собой? – Нет. Я смотаюсь домой после уроков. Я успею, – убежденно заявил Гарри. – Постой, давай узнаем, чем занят Том, – Северус активировал Сквозное зеркало. Том ответил буквально через несколько секунд и, услышав очень краткое, всего в двух словах, описание ситуации, заверил, что ничем серьезным в ближайшее время не планировал заниматься, поэтому с удовольствием поможет в такой малости. Он взялся доставить к концу занятий все необходимое в Тайную комнату. Гарри поблагодарил Северуса за поддержку и поспешил на урок. А через пару часов объятиями и поцелуями выказывал свою признательность Тому. Преимущества Тайной комнаты, тщательно скрывавшей рождение чистой магии, сложно было переоценить. Здесь не приходилось сдерживать свои порывы и желания. Можно было не прятаться за маской выдержки и напускного равнодушия, а без ограничений отдаваться на волю эмоций, постоянно запираемых при посторонних. Тому польстила столь жаркая награда за его крошечную помощь, и он, хитро улыбаясь, попросил почаще обращаться к нему с просьбами, создавая поводы испытать подобное в будущем. Гарри заверил, что ему не нужны причины для того, чтобы одарить дорогого человека своим вниманием, и сразу же доказал это на примере, втянув Тома в очередной головокружительный поцелуй. Поттер чувствовал потребность зарядиться уверенностью в собственных силах и выдержке перед, скорее всего, непростым разговором с Дамблдором. И Том отлично его понимал – он и сам тянулся за такой же безмолвной поддержкой перед важными делами. Таким образом, к вечеру у Гарри имелось все, что поможет устроить небольшой фурор среди обитателей Хогвартса: и наряд, и аксессуары, и соответствующий настрой. Не то чтобы Поттер так высоко заносился и считал себя центром вселенной, исключительно вокруг которого вертится весь мир, но былой опыт подсказывал, что впечатление на публику он все же окажет достаточно значительное. Так что максимум через неделю следовало ожидать предложения дать интервью или же просто прочесть о себе в колонке сплетен светской хроники в «Ежедневном Пророке».***
В гостиной Слизерина залегла уважительная тишина, когда собравшийся отправиться на встречу с Дамблдором Поттер вышел из своей комнаты. Он сменил школьную мантию на официальный наряд главы рода со всеми требуемыми по правилам знаками отличия – от традиционного цвета одежды и ее отделки до положенных по его статусу украшений. Крупный квадратный камень, зажатый в когтистой лапе оправы перстня Поттеров, полыхал кроваво-красным огнем на его левой руке, привлекая не меньше внимания, чем преобразившийся внешний облик Гарри, державшегося достаточно естественно, чтобы предположить, будто он привык к подобному облачению. Никто посторонний не смог бы даже заподозрить, что в действительности он впервые предстал перед обществом в качестве главы своего рода. До этого лишь самые близкие – Сириус и Северус с Томом – видели Гарри в таком виде, когда он хвастался им новой мантией. – Это же… Поттер, только не говори, что ты глава рода! Этого просто не может быть! – Теодор Нотт недоуменно уставился на родовой перстень. Помимо обучения в Хогвартсе, он получил классическую подготовку с обязательным заучиванием всех отличительных символов и гербов магических семейств Британии. – Тебе же всего пятнад… – Может, – Гарри, остановившись посреди гостиной, давая всем тщательно разглядеть свой наряд, сдержанно улыбнулся, чуть наклонив голову, словно извиняясь за прерванное рассуждение. – Я стал им в четырнадцать. Так постановила Магия. Как бы там ни было, но Теодор вырос в чистокровной семье, и уважение к старшим по статусу было впитано им с детства. Поэтому он, все еще подозрительно рассматривая Поттера, согласно обычаю, с легким поклоном учтиво произнес: – Желаю процветания твоему роду. Его слова подхватили и другие слизеринцы, решившие присоединиться к чествованию Поттера как главы рода. Никто особенно не удивился, что Гарри скрывал свое настоящее социальное положение почти два года – ведь и сейчас подобное выглядело непривычно, что уж сказали бы окружающие, когда четырнадцатилетний парень во всеуслышание заявил бы, что он уже принял под свою опеку род. Гарри поклонился в ответ и поблагодарил за пожелания, после чего извинился, пояснив, что его ожидает директор, и отправился на встречу с Дамблдором, оставив Драко отвечать на вопросы любопытствующих. Он точно знал, что тому не удастся отвертеться – то, о чем не принято спрашивать напрямик, всегда пытаются выпытать у друзей и знакомых особы, вызвавшей неподдельный интерес общественности. Так и вышло – ни у кого не было сомнений, что самый близкий друг давно в курсе статуса Гарри и ему не терпится теперь поделиться подробностями со всеми остальными. Слизеринцы были любознательными и жадными до светских новостей и сплетен. Некоторые уже прикидывали, насколько выгодным может стать союз их семьи с Поттерами и не захотят ли их родители рассмотреть кандидатуру Гарри в качестве будущего родственника. Другие и вовсе не тратили время на выслушивание скупых пояснений Драко, не желавшего прослыть слишком болтливым, а помчались сочинять письма домой, делясь сногсшибательной новостью и испрашивая совета, как реагировать на это неординарное событие. А Гарри тем временем преодолевал путь от слизеринской гостиной до директорского кабинета. Именно – преодолевал. Он похвалил себя за предусмотрительность – выйти на полчаса раньше, чем было необходимо для того, чтобы не опоздать на назначенную встречу, оказалось весьма верным решением. Его преображение заметили. Конечно же, в основном курсы старше третьего – малышам такие переодевания со значением были не очень интересны. Самые быстро соображавшие останавливали традиционными пожеланиями и раскланиваниями прямо посреди школьных коридоров. Это было и приятно, и несколько смущающе, ведь столь откровенного следования обычаям ранее Гарри среди студентов не замечал. Да и, честно говоря, поводов для этого не возникало. Теперь же сразу стало видно, что многие придерживаются правил социального этикета. Интересно было наблюдать непонимание на лицах магглорожденных и отдельных полукровок – они реагировали совсем так же, как и Гермиона в свое время. В их семьях вряд ли чтили старые обычаи и приучали к этому детей: кто – по незнанию, кто – из-за не в меру свободных взглядов, а кого-то просто не научили этому их родители, посчитав подобное лишним для детей. Как бы там ни было, но весь путь Гарри сопровождали удивленные и восхищенные взгляды. А потом за его спиной, не дожидаясь, когда он отойдет на приличное расстояние, студенты начинали довольно громко обсуждать взбудоражившую всех старшекурсников новость – Поттер стал главой рода, превратившись в лакомый приз для большинства волшебных семейств.***
Альбус целый день готовил себя к тому, что беседу с Поттером следует вести в рамках исключительно делового обсуждения и ни в коем случае не позволять эмоциям взять над собой верх. Это в первую очередь требовалось в связи с предстоящей операцией в Отделе тайн – нельзя было ссориться с Поттером, считай, накануне такого ответственного мероприятия. Настроив мальчишку против себя, сложно было ожидать от него правильной реакции на то, что произойдет по придуманному Альбусом плану. Дерзкий и упрямый характер Поттера и без этого не давал возможности предугадать его действия, остававшиеся слишком непредсказуемыми, а уж рассерженный юнец и вовсе не станет прислушиваться к доводам разума и логики, отвергая все, что ему совсем скоро преподнесут грядущие события. Однако стоило Гарри войти в директорский кабинет, как жгучая злость, с таким усердием загнанная Альбусом под прикрытие холодного безразличия, стремительно рванула на волю, расправляя свои крылья и застилая все вокруг ядовитой пеленой жажды мести. Лишь железная воля помогла Дамблдору не потерять хотя бы относительный контроль над собственными желаниями. Перед ним предстал не студент, а волшебник, облеченный доверием самой Магии, без малейших усилий получивший от судьбы то, чего Альбус не смог добиться, несмотря на все свои старания и обретенную упорным трудом и десятилетиями опыта мудрость. Не то чтобы Дамблдор надеялся, будто гоблин ему соврал, но воочию увидеть подтверждение его заявлений оказалось гораздо болезненнее, чем предполагалось. Можно было верить или не верить словам банковского служаки Глазоварса, но перстень на руке Поттера был точь-в-точь как тот, что описан в Своде родовой символики магической Британии. Планируя потребовать доказательств принятия статуса, Альбус специально днем его полистал, восстанавливая в памяти подзабытый вид кольца, когда-то украшавшего руку отца Джеймса Поттера. Сам Джеймс так и не успел примерить на себя роль главы рода – разгоравшееся противостояние и необходимость прятаться от Волдеморта из-за пророчества не оставили ему времени задуматься над подобным. А вот его сын подсуетился и, похоже, далеко не первый раз надел официальные одежды главы рода, очень уж привычно он себя в них чувствовал, да и с крупным перстнем на пальце явно давно свыкся. Дамблдор постарался не размышлять о том, кто уже был в курсе такого положения дел, ибо это вызывало у него глухую безотчетную ненависть. Хотя он и был уверен, что не первый удостоен чести узнать столь значительный факт о Поттере, но прекрасно помнил, что в прессе об этом ничего пока не сообщалось – уж о том, что кто-то в таком юном возрасте возглавил род, обязательно бы написали на первых полосах основных магических изданий. Мысль вдруг показалась перспективной, но Дамблдор еще и сам не понял – чем именно, поэтому он отложил ее в сторону от массы других, надеясь проанализировать, когда появится для этого возможность. – Проходи, Гарри. Присаживайся, – Альбус махнул на кресло у стола, мысленно похвалив себя – голос прозвучал твердо и довольно благожелательно, в его тон не прорвались нотки, которые могли бы выдать настоящее душевное состояние. – Тебе не кажется несколько неуместным твой наряд в школе? – словно между прочим и не делая ни малейшего ударения на своих словах, поинтересовался он, наблюдая за уверенными жестами знавшего себе цену человека. Это давало пищу разгоравшейся злобе, на которую надели строгий ошейник с острыми шипами из требований необходимости. – Вы прислали приглашение главе рода, – Гарри пожал плечами, снисходительно фыркнув и неопределенным движением руки указав на свой наряд – мол, чего желали, то и получили. – О чем вы хотели поговорить, сэр? – занимая место за столом напротив директора, невозмутимо спросил Поттер. Он прекрасно догадывался, о чем пойдет речь, но рассчитывал это услышать непосредственно от Дамблдора. – Не следовало так буквально воспринимать мое обращение. Я лишь постарался быть вежливым. Чаю? – Альбус взмахом волшебной палочки материализовал на столе пестрый чайный сервиз и вазочку с печеньем. Не дожидаясь ответа на свое предложение, он налил в две чашки ароматный напиток и одну из них протянул Поттеру. – Благодарю, – Гарри принял чашку от Дамблдора и, не рискнув пригубить, поставил ее на край стола. Он всегда старался ничего из рук этого человека не есть и не пить. И теперь не собирался нарушать эту традицию даже в угоду учтивости. – Не могли бы мы перейти к сути? – Гарри выглядел расслабленным и исключительно спокойным. – Я вчера был в Гринготтсе, – Альбус, также не заинтересованный в долгих предисловиях, начал с главного. – И меня чрезвычайно опечалило то, что ты, мальчик мой, не пришел ко мне прежде, чем писать нелепые жалобы гоблинам. Неужели мы не сумели бы решить все наши спорные вопросы – если они вообще существуют на самом деле – не привлекая внимания банковских служащих? – Дамблдор, изображая на лице крайнее расстройство, покачал головой, осуждая неразумные действия. – Из вашего полнейшего бездействия я сделал вывод, что вы не расположены идти навстречу моим пожеланиям. Ведь вас много месяцев назад предупредили, что я, как наследник, желаю, чтобы все артефакты рода, взятые из хранилища Поттеров, были возвращены на место. Однако за эти годы вы не соизволили ни одного из них передать гоблинам или мне лично, – предельно безэмоциональная речь Гарри во время объяснения нервировала Альбуса, но он пока что вполне контролировал мстительные порывы придушить зарвавшегося мальчишку, осознавая, что не имеет права испортить основу для своей будущей операции в Отделе тайн. – Поэтому я не стал понапрасну тратить время и отдал дело на откуп гоблинам, – Гарри не отводил твердого решительного взгляда, что доказывало – он четко понимал, к чему ведет его шаг, и представлял всю глубину пропасти, которую явно намеренно создал этим между собой и Дамблдором. – Молодости присущи импульсивность и необдуманность собственных поступков, – Альбус тяжко вздохнул. – Я не видел необходимости столь срочно отдавать артефакты, которые вместо того, чтобы быть запертыми в хранилище, могут приносить пользу. Ты ведь и сам знаешь, что некоторые из них я взял не для себя. Супруг твоего крестного пользуется тремя, – Дамблдор напомнил о том, что Поттер лично написал разрешение Грюму оставить у себя волшебный глаз, браслет личины и лечебный ремешок, закрепленный на протезе. – Могут приносить пользу? О да, я верю в то, что кто-то способен извлечь пользу из подчиняющей иглы или котла нищеты, – дерзко парировал Поттер. – Но вам-то зачем такие вещи, сэр? – он сделал вид, будто искренне недоумевает по этому поводу. – Я – мастер чар, поэтому не удивительно, что мне было интересно изучить те артефакты, – Альбус снизошел до объяснений, больше походивших на оправдание. Зверь его злобности рычал и рвался вцепиться в глотку Поттеру, задававшему коварные вопросы. – Вы артефактор? Если нет, то в подобных исследованиях пропадает смысл. Чары в таких предметах весьма искажаются обрядами и зельями закрепления будущих свойств объекта, вызывая огромное влияние элементов колдовства друг на друга, – вполне миролюбивым тоном со знанием дела заметил Гарри, хотя в его взгляде отчетливо просматривались насмешка и презрение – он не скрывал, что абсолютно не поверил ни единому слову. Не говоря о том, что показал хорошую осведомленность в области, не изучаемой в школе. – В любом случае... разве десяти лет не достаточно для утоления собственного любопытства? Учитывая ваши намерения, по которым якобы брали темномагические артефакты из сейфа рода Поттеров, вы, профессор Дамблдор, должны были уже давным-давно понять, что, являясь светлым волшебником, не сумеете разобраться с большинством магических плетений чар на них. Вам от природы не дано их повторить, а следовательно, и детально изучить. Так что же в таком случае мешает вам вернуть артефакты на место? – аргументы Поттера били в цель. Можно было подумать, что оппонентом Дамблдора являлся не студент-пятикурсник, а зрелый волшебник, обладавший неплохим жизненным опытом за плечами. Это выводило Альбуса из себя и заставляло его мысленно все время напоминать себе о выдержке и терпении – придет время, и Поттер за все расплатится. – Темномагические артефакты в итоге сданы в Министерство согласно постановлению о запрете хранения… – практически сквозь зубы начал цедить Дамблдор, собираясь отделаться от претензий Поттера, но был прерван пренебрежительным фырканьем Гарри: – Во-первых, вы не имели права изымать артефакты из моего сейфа в банке Гринготтс для того, чтобы передать их в Отдел по надзору за неправомерным применением темной магии. Закон этого никогда не требовал – он касался лишь тех зачарованных предметов, которые хранились у волшебников дома. Это наводит на мысль, что вы таким образом за чужой счет делали себе рекламу законопослушного члена магического общества. Хотите сказать, что в вашем банковском хранилище нет темномагических артефактов? Почему вы их не сдали в Министерство? – язвительно поинтересовался Поттер. – Содержимое моего сейфа не входит в круг твоих интересов, Гарри, – холодно прокомментировал его слова Дамблдор. – Сейчас речь не об этом. – Конечно, – не стал спорить Поттер. – К тому же недавно это предписание заменено другим: заключением в Азкабане караются исключительно за использование запрещенных артефактов, – в ответ уточнил Гарри, отметив про себя отчетливо проявившуюся в тоне директора неприязнь. – А во-вторых, я точно знаю, что конкретно было сдано вами в Министерство Магии – три книги и четыре артефакта. Приведенное ранее мною в пример не входит в их число. Как и некоторые другие опасные вещи, все еще числящиеся за вами, сэр. Род Поттер не намерен нести моральную ответственность за то, как вы распоряжаетесь его артефактами, и требует немедленного их возвращения в хранилище, – заявление прозвучало четко и лаконично, пройдясь по самолюбию Дамблдора как удар хлыста. – Очень рассчитываю, что вы не используете их по назначению, так сказать, – Гарри позволил себе нагло усмехнуться прямо в лицо Дамблдору – уж он-то был в курсе о судьбе нескольких артефактов, а о других мог только догадываться. – Ведь за их применение легко попасть в тюрьму, – Поттер прозрачно намекал на то, что именно этот вопрос можно вынести на решение за стены Гринготтса, после того как гоблины проведут тщательную повторную проверку и предоставят письменные выводы. – Я постараюсь собрать все артефакты и вернуть вам, мистер Поттер, в оговоренные банком три месяца. Но… – произнеся фразу каким-то деревянным, словно неживым голосом Дамблдор вдруг, как по мановению волшебства, смягчил тон и даже заставил себя снисходительно улыбнуться. – Мальчик мой, ты же должен понимать, что я старый человек и могу не вспомнить, кому отдал некоторые вещи, рассудив, что они помогут нуждающимся в них. – Надеюсь, речь не о плохих темномагических «игрушках»? Вряд ли кто-то нуждался в них настолько, что вы готовы рискнуть честным именем, выступив поставщиком запрещенных предметов, – Гарри сделал небольшую паузу после своей скрытой угрозы и продолжил: – В таком случае вы оплатите стоимость невозвращенного со штрафной наценкой Гринготтса, – он почти беспечно пожал плечами. – Будет считаться, что вы приобрели эти артефакты, и мой род больше не станет нести косвенной ответственности за их использование. То же самое касается и заведомо убыточных вложений финансов. Возврат денежных средств полностью удовлетворит мои требования по восстановлению потерь, причиненных вами в период, когда вы являлись моим гражданским опекуном. – Но я не мог знать, что предприятия, в которые были вложены те деньги, окажутся банкротами! – возмутился Дамблдор – его самоконтроль подвергся нешуточной атаке заявлением Поттера. – Если ваши утверждения подтвердят эксперты из Гринготтса, то вам не о чем беспокоиться, – успокаивающе заверил Гарри, практически повторив увещевания Глазоварса. – Это всего-навсего финансовая проверка, которую я назначил осуществить параллельно с переписью ценностей, хранящихся в сейфах рода, и с обеспечением возврата вещей, взятых не членами моей семьи. При всем уважении, профессор Дамблдор, вы мне не родственник и даже не крестный, – последнее слово заставило глаз Альбуса дернуться, что не ушло от внимания Гарри, вызвав у него волну злорадства. Дамблдор и в самом деле уже много лет жалел, что в свое время, готовясь к операции по устранению Волдеморта с использованием пророчества в качестве предлога для активных действий, не подумал о том, чтобы стать крестным Гарри, тем более будучи уверенным, что тот наверняка получит статус наследника Певереллов. А ведь Альбус вполне мог уговорить Джеймса пойти ему навстречу. Но как-то упустил это из виду, чем впоследствии нажил себе кучу трудностей. Особенно заметен этот просчет стал сейчас, когда Поттер показал свою несомненную привязанность к Сириусу, игнорируя его положение беглого узника. – Я все равно не понимаю, почему ты не пришел сначала ко мне? Я и без всяких проверок рассказал бы тебе о том, в каком состоянии находятся дела Поттеров. Мы же с тобой вместе просматривали отчеты… – Профессор Дамблдор, вас не должно волновать, что и как я делаю, управляя имуществом своей семьи. Вы лишь обязаны вернуть то, что взяли, – сказал, как припечатал, Гарри, пресекая бесполезные рассуждения. – Надеюсь на ваше добровольное сотрудничество по этим вопросам, – отказ подчиниться привел бы к санкциям от Гринготтса – это точно не входило в планы Альбуса. – У вас есть еще что-то ко мне? – Как опекун я имел право брать книги и артефакты из сейфа Поттеров, а так же управлять средствами до вашего совершеннолетия. Так что я не нарушил законов. И не нужно, мистер Поттер, разговаривать со мной как с гостем, пойманным на воровстве столового серебра, – все же Альбус не выдержал заносчивости Гарри. – Не доросли еще тыкать меня носом в мои возможные промахи, – Альбус сознавал, что допускает ошибку, так явно ставя Поттера на место, но больше терпеть его высокомерие не было никаких сил. – Вы что-то путаете, профессор Дамблдор. Я придерживаюсь исключительно вежливого обращения. И если вы видите в моих законных требованиях ущемление своих прав или более того – оскорбление, то подайте на меня жалобу. Хоть в Гринготтс, хоть в Аврорат или прямо в Визенгамот, – чуть ехидно, но не переходя границ сдержанной вежливости, посоветовал Гарри, отлично сознавая, что ничего подобного Дамблдор не станет предпринимать, не желая по собственной инициативе предавать гласности их тяжбу. – Ты совершаешь огромную ошибку, мальчик мой, – Альбус собрался с силами и изобразил на лице всепоглощающую заботливость и участие. – Со мной нет нужды бороться, как это пытаешься делать ты, потому что я на твоей стороне. И всегда там был. Я забочусь о тебе и твоем будущем с самого твоего рождения. Ты просто еще не все мои действия можешь правильно оценить. Согласись, житейского опыта у тебя еще совсем мало. Да и вообще – сейчас абсолютно неподходящее время для разбирательств, что ты устроил. Темный Лорд переходит в наступление, разве ты этого еще не понял? – Это он пробовал захватить Азкабан? У него ничего не вышло, – несколько категорично бросил в ответ Гарри, догадавшись, на что намекает Дамблдор. – Ему не по зубам что-либо серьезнее грабежей и разбоев. К тому же не вижу связи – при чем здесь финансовая проверка состояния Поттеров к действиям какого-то бандита? – он вопросительно и немного недоуменно приподнял бровь. – Прежде всего – не стоит недооценивать врага из-за его единственной проигранной битвы. Азкабан испокон веку считался недоступным. Однако выбор цели для столь эффектной акции красноречиво говорит нам об амбициях нападавших, – в последнее время Дамблдор весьма редко общался с Поттером и от одной беседы до другой успевал подзабывать – насколько тот умен и прямолинеен. Его практически невозможно было сбить с мысли. – А насчет твоего вопроса… Гарри, – имя прозвучало мягко и вкрадчиво, вынуждая Поттера насторожиться, – ты Избранный, на тебя смотрит вся общественность магического мира, даже если ты сам и не замечаешь этого, отрицая очевидное. Хочешь ты или не хочешь – уничтожение Темного Лорда было и остается твоей задачей. Волдеморт все равно отыщет тебя и заставит сделать выбор, – Гарри не сдержал хмыканья на такой пассаж Дамблдора – знал бы тот, что выбор уже давно сделан в пользу настоящего Волдеморта. – Вот-вот… – отреагировал на его хмыканье Альбус. – Ты по-прежнему отрицаешь свою судьбу. Что ж… придет время, и ты поймешь, что я был прав. А еще убедишься, что именно я – твоя опора и поддержка. Тогда тебе покажутся мелочными и нетактичными все требования, сейчас предъявляемые мне в Гринготтсе. Когда идет война за право существования самого магического мира, щепетильная забота народного героя и спасителя о собственном финансовом благополучии выглядит крайне некрасиво, если не сказать – непорядочно. – Непорядочно брать чужие вещи и не возвращать их, – с готовностью парировал Гарри. Ему пришлось подключить навыки менталиста, чтобы не сорваться и не бросить Дамблдору в лицо все, что он о нем думает. – Этому мамы учат своих детей с раннего детства. Так что, надеюсь, война, о которой вы так убежденно твердите, не помешает вам выполнить свое обещание и в трехмесячный срок вернуть все ценности, что вы позаимствовали из сейфа моего рода, – презрительно выплевывая слова, повторил свои условия Поттер. – Теперь мне понятно, почему ты стал столь дерзким, – Альбус непроизвольно уставился на безымянный палец левой руки Гарри, где кроваво горел камень на родовом перстне Поттеров. – Не следовало Магии делать поспешных выводов и позволять ребенку становиться во главе рода. Вседозволенность вскружила тебе голову. Ты слишком юн для подобной ответственности. Что ж – иди и подумай над тем, что я тебе сказал, Гарри. Опыт приходит с возрастом – у тебя все это впереди. И да – я выполню свое обещание, можешь не сомневаться. Гарри молча поднялся из кресла, безразлично отвесил полупоклон и, так и не произнеся больше ни слова, покинул кабинет. А Дамблдор, дождавшись, когда сигнальные чары возвестят, что Поттер вышел в школьный коридор, наложил на входную дверь дополнительные чары и от всей души выругался. Ничего он так и не добился от наглого жадного мальчишки – тот твердо стоял на своем и требовал срочного возврата книг и артефактов, не говоря уже о финансах. – Он разорит меня! Где я ему возьму столько денег? Нет, у меня, конечно, есть средства, но они вложены в прибыльные предприятия. Я не собираюсь продавать свои акции лишь потому, что малолетнему выскочке вдруг вздумалось покорчить из себя главу рода! – Альбус заметался по комнате, не замечая того, как внимательно прислушивается к его словам феникс, чуть насмешливо склонив голову набок. Выглядело так, словно магическое создание забавлялось ситуацией и реакцией на нее Дамблдора. – Ладно. После Отдела тайн еще раз поговорим. Посмотрим, что ты тогда запоешь, паршивец высокомерный, – прошипел не хуже заправской змеи Альбус. В его голове появилось несколько заманчивых идей, которые можно будет воплотить во время операции в хранилище пророчеств. Их стоило тщательно проанализировать.